Союзник из Мадиса доставит их сегодня, на привычном месте среди леса мои люди поставили шатер, я прибыл ещё на рассвете, не в силах усидеть в стенах замка, ожидание изводило меня. Начинался рассвет, солнце только начало дневной круг, лишь слегка позолотив макушки леса. Небо над головой на миг закрыла тень, верхом на грифоне к нам спешил гость из жёлтого города. Я отметил, что он был один, а раз такую ценность не стал охранять, значит, помощников у него нет. Значит, давать вечное обещание не рискованно — маловероятно, что советник в одиночку отправит своего короля в Гурию. Идеальная сделка, со столь драгоценной наградой и отсутствием платы.
Грифон сделал круг над поляной, выбрав место, примяв воздушными потоками своих мощных крыльев траву, сел. Несмотря на довольно тучную комплекцию, канцлер ловко спрыгнул со спины грифа, ненадолго замешкавшись у птицы. Я не торопился на встречу, чтобы лишний раз не показать, как я ждал этого момента и не набить цену товару в глазах продавца — уж этому гоблины научили меня прекрасно. Ветер развевал длинную черную мантию мага, никогда не понимал эту склонность одарённых рядиться в платья.
Стоит сказать, что и сам Аракос впечатление производил странное: невысокий, располневший, с маленькими круглыми глазами, таким же круглым лицом, украшенным длиной тонкой бородкой, что так не вязалась с лысеющей головой, да ещё и эта мантия. Канцлер, взяв две сумки, семенил торопливыми шажками по полю. Поравнявшись с нами, советник протянул руку и сжал мою ладонь двумя своими в знак почтения, — воспитан и вышколен он был прекрасно.
— Приветствую вас, Серый король, надеюсь, земли ваши и вы здравствуют и процветают.
— Как и ваши земли, канцлер, — поприветствовал я.
— У нас сегодня мало времени, вы ведь помните, что обещали мне? — полюбопытствовал маг.
Глаза его бегали, видимо, привычка осматривать собеседника постоянно улавливая его настрой, привилась во дворце тирана. Теперь-то я собрал информацию, ближе познакомившись с историей Аракоса Синерийского и его племянника-короля Мазириса.
— Конечно, — согласился я, — разве можно было забыть про обещание, за которое платят жизнью.
Мы вошли в шатер, укрывшись от любопытных глаз, слуги налили вина и подготовили кушанья, я знаком пригласил гостя к столу, но тот отказался:
— Ближе к делу, король, — ответил он и полез в сумку.
Аракос Синерийский достал два драконьих яйца.
Они оказались тяжелее, чем могло показаться с виду. Скорлупа на ощупь была холодной, твердой, словно камень. Но как они были прекрасны! Если луч света не касался их, оставались лишь серо-зелеными невнятными шариками, но как только свет ложился на скорлупу, она переливалась, словно радуга. Мелкие чешуйки, укрывавшие драгоценное содержимое, искрились от малейшей капли света, особенно чудесно переливаясь от всполохов пламени. Заметив, как я ощупываю их, маг улыбнулся:
— Я прочел летописи, яйца дракониха держит в углях неделю до самого вылупления, до того, греет три месяца под животом или шеей, самыми горячими частями своего тела, — пояснял канцлер, — точно не ясно, какая температура под брюхом дракона, — хохотнул толстяк, колокольчик на его странной длинной бороде звякнул. — Но я покопался глубже, нашел воспоминания Сивуариала, также известного как Опаленный принц. Он утверждал, что пузо драконихи похоже на раскаленный термофор[1].
— Вижу, вы хорошо подготовились к визиту, — сказал я, — заботливо переставив яйца на заранее заготовленные подушки, — может, вина?
— Нет, вина не надо. Ко всякому делу нужен разумный подход, а тем более, к такому важному, — ответил маг, потянувшись ко второй сумке, и в руке его оказался клинок.
Я обнажил предплечья и протянул Аракосу, пришло время произнести клятву. Остриё ловко вырезало руны, кровь стекала на землю, тут же впитываясь без остатка, вместе с моими словами призывала саму жизнь в свидетели к этому обещанию. Теперь на моих предплечьях красовались две Вечные руны, хорошо лишь то, что, исполнив одно обещание, я почти исполнял второе. Или же я умру, так и не сделав Теллирос лучшим город в Дароне.
Распрощавшись с одарённым, направились в обратный путь. Вернулись в город мы только вечером. Нарсеза, одна из моих любовниц, ждала в зале, увидев меня, эльфийка поднялась на ноги, тронувшись ко мне.
— Не сегодня, — отмахнулся я, проследовав мимо, женщина недовольно нахмурилась.
Похоже, было пора расставаться, пока она не надумала лишнего и не стала наседать на меня, жениться я не собирался в принципе ни на ком. Слуги во главе с Атрикармом несли за мной ящики с бесценным содержимым, отправив всех прочь, закрылся в тронном зале, открыв ларцы. Отливая всеми цветами, яйца пленили мой взгляд, сложно сказать, сколько времени я провел над ними, неожиданно сзади раздались шаги:
— Папа? — окликнула меня Маниэль, — что ты принёс?
— Иди сюда и посмотри, — подозвал дочь я, — я принес будущее.
Дочка осторожно коснулась скорлупы:
— Но как мы справимся с ними и прокормим? — спросила она.
— Их прокормит Чернолесье, — улыбнулся я, осторожно поглаживая подарок судьбы.
Я едва смог расстаться со своими драгоценностями, оставив их в кузнице надежного слуги. Семеро лучших подданных и двое магов были приставлены к яйцам. Они будут поддерживать жар три месяца, и охранять молодых драконов ценой своей жизни, Атрикарм скрепил их клятвы рунами. В ту ночь, лежа без сна я вдруг вспомнил строки из Хроник Дарона, как раз те, что с детства пленили мое воображение:
".. Под сенью Древа и с перстом Дракона,
В багровом зареве небесном
Грядет наш истинный король"
Сказанья Оракула, — великого провидца древности, — обещали пришествие единого правителя, что объединит весь Дарон под своими началом, и я всегда думал, что этого короля родят эльфийские земли. Ведь гербом эльфов всегда были деревья, а теперь, моим перстам станут подвластны Драконы…
***
Нарсеза разминала мои плечи, как бы невзначай задевая меня сосками, что туго обтягивала легкая ткань.
— Ты так напряжен, — шептала она, мягкие волосы упали на мои плечи, — тебя некому беречь.
— Уж не себя ли ты предлагаешь? — хохотнул я.
— А почему бы и нет? — удивилась она, — со мной ты не будешь знать хлопот, только ласку. Перечить я не буду, — склонившись ниже, она вдохнула в мои губы, — никогда, — красноречиво намекая, эльфийка обнажила большие груди.
— Я подумаю, — улыбнулся я.
— Думай, свет мой, думай, — мягкие губы скользнули от шеи на грудь, медленно опускаясь ниже.
Ее руки ловко справились со шнуровкой, избавив меня от штанов. Она нежно коснулась того, что они прятали, приоткрыв пухлые губки, принялась за дело, вырывая из меня стоны. Напряжение возрастало, Нарсеза все ускоряла темп, пока не добилась своего.
— Вам понравилось, Ваше Высочество, — не останавливая шаловливые ручки, спросила она, — что прикажете делать дальше? — прошептала она, обхватив моими руками свои груди.
Вдруг в дверь покоев постучали. Такое случалось нечасто, обычно Атрикарм сам справлялся с делами, пока я отдыхал.
— Господин, простите, но тут гости уже пришли, — окликнул меня маг, — один из них очень важен, — намекнул он.
— Иду, — ответил я.
Эльфийка надулась, недовольная таким финалом. Я быстро надел штаны и поспешил в тронный зал, едва вспомнив про корону. Атрикарм протянул мне терновый венец перед самым входом в парадный зал.
— Что настолько не могло ждать? — недовольно спросил я.
— Помните, я говорил про странное письмо из тюрьмы? Я позвал их, — предупредил маг, открывая дубовые двери, — утверждают, что привели принца Светлого леса, — я уставился на своего помощника. — Да, ваша светлость, кажется это Нарониэль.
Распахнув двери, вошёл в тронный зал, шаги разносило эхо в два голоса. В последнее время я и сам не узнавал это место, таким огромным оно стало, а уж потолки и вовсе ушли вверх на невообразимую высоту, венчаясь причудливыми арками. Сев на трон, подал знак придворным, в дальнем конце тронной поторопили визитеров, позволив подойти ближе.
Ко мне шли трое. Первой, загораживая собой остальных, шла азагурша. Высокая, крепкая, она сжимала клинок в жилистой руке и уверенно шагала вперёд так, будто сама была тут хозяйкой. Черные волосы, отброшенные за плечи, открывали уродливый шрам, что пересек лицо крест-накрест ото лба до скул, красота явно её не заботила. Гвардейская кожаная амуниция говорила о боевом прошлом, женщина определенно была воином.
За ней шли эльфы: совсем молодой, белокурый и белокожий, с тонкими чертами лица. Я и без всяких рун узнал в нем его отца — Визаальта. Это определено был его старший сын, что бежал из Светлого города пару месяцев назад. Когда я перевел взгляд на третьего визитера, тут же почувствовал злость — это был мой старый нянька, Сабат. Тот самый маг, из-за которого я не успел когда-то прикончить бесполезного братца, я сжал зубы, сдерживая недовольство, старику было запрещено здесь находиться, и всё-таки он явился. Старик и мальчишка глубоко поклонились, змеиная же лишь слегка кивнула, пренебрегая всякими правилами приличия.
— Приветствую вас, Теллиарон Серый король, — отозвался мальчишка, склонив голову в поклоне.
— Приветствую, — коротко отозвался я, Атрикарм склонился надо мной, шепотом предложив на всякий случай открыть руны, я отказался. — Что привело вас в Теллирос?
— Я Нароньэль из Светлого леса, ваш племянник. Как вы знаете, мой брат убил Визаальта Мирного, вашего брата и моего отца. Сейчас мой младший брат незаконно захватил белый трон. — Несмело лепетал принц, явно волнуясь.
Азагурша буравила меня желтыми глазами, от её взгляда становилось неуютно, мне никогда не нравились глаза аспидов. Принц замолчал, подбирая слова. Сабат, взглянув на воспитанника, не выдержал.
— Ваше Высочество, вы ведь помните меня? Я растил вас с колыбели, — дребезжал старик, я хмыкнул, предпочитая дать гостю выговорится, а уж потом отправить к палачу. — Я растил обоих сыновей Визаальта, как и вас. И могу сказать точно, что младший отрок Визаальта на троне — это страшно. Для всех, и для Серого города в том числе. Нароньэль же напротив, видят боги, станет хорошим правителем и мужем для вашей прекрасной дочери, — прозрачно намекнул старик.
При последних его словах Нарониэль удивленно посмотрел на няньку, хлопая голубыми глазами, похоже, о женитьбе его никто не предупреждал.
— Такие предложения не делают с наскока, — заметил я, выдержав паузу, заставил поволноваться всю троицу, — но мысль хорошая. Однако пусть моя дочь сама решает, кто из принцев достоин её руки, — я подал знак магу, тот быстро отправился за Маниэ. — А пока могу предложить вам остаться в моём доме.
— Вы несказанно добры, король, как я и думал, — ответил Сабат, низко кланяясь.
В зал вошла Маниэль — распущенные черные волосы, синее платье, что делало глаза еще ярче, моя дочь выросла красавицей. И хоть она старалась не поднимать взгляд, я заметил, что она все-таки посмотрела на принца, и улыбнулся про себя.
— Атрикарм, сопроводи мою дочь и принца Нарониэля по замку, покажи ему виды города, — распорядился я.
Принц взглянул на азагуршу так, словно боялся расстаться, она лишь кивнула на прощанье, сразу отвернувшись ко мне.
«Только бы он не оказался трусливой собачонкой, как его папаша, — подумал я, провожая их взглядом».
Как только дверь за дочерью закрылась, я сменил тон:
— Сабат, если ты думаешь, что я что-то забыл, то ты ошибаешься, — бросил я, буравя взглядом старика. — И не строй из себя святость, если принц не понравится Маниэль, я его как собаку вышвырну.
— Да, король Теллиарон, вы вправе это сделать, — согласился старик, твердо выдерживая мой взгляд, — но про его брата я тоже не шутил. К тому же, Нарон мягок, а я уж поверьте, как никто знаю, что на самом деле хочет Серый король, — наши глаза схлестнулись в молчаливом поединке.
Мерзкий старик пытался мной манипулировать, то, что я хотел Светлый лес до сих пор он каким-то образом узнал, а может он просто блефовал? Подумав так, я тут же расслабился.
— Ваша спутница останется здесь? — перевел разговор я в другое русло, чтобы не показать, как слова няньки меня задели.
— Нет, — ответил старик, — ей обещали отплатить за нас золотом или эльфийским мечом.
— Наёмница? — спросил я, обратившись к желтоглазой.
— Допустим, — не слишком-то вежливо отозвалась она.
— Отплачу, если мне понадобится ваш принц, так что жди, допустим наемница, — улыбаясь, ответил я.
Женщина вперила в меня не самый добрый взгляд, ну и гордячка. Хотя, такое поведение можно было вполне списать на неграмотность и отсутствие воспитания, в Гурии это была не редкость.
Мои слуги проводили визитеров в северное крыло замка, выделив покои каждому и получив от меня строгий приказ — докладывать о каждом вдохе принца и Сабата.
Я желал Светлый лес. Отчаянно и жадно, даже когда Теллирос вырос в большой город, я не смог оставить эту мечту. Мне снилось, время от времени, что я еду на золотом олене по Светлому лесу, утопая в солнечном свете, и после этого я просыпался утром с улыбкой. Да и заполучить оба государства, теперь было легче легкого! Нас разделял только Зарнатх и клочок Амутгата, объединив усилия и деньги обоих земель, мы запросто потесним гоблинов и орков, освободив себе небольшой путь по суше. К тому же, если Нарониэль действительно окажется мягким, я без труда буду владеть обоими государствами. От перспектив кружилась голова: плодородные тихарийские поля, выход в богатое Царское море…
Оставалось лишь дать время моим слухачам узнать, каков этот принц и подойдет ли он на роль ставленника. Маниэ же сделает всё, что я скажу и сейчас, и оказавшись на белом троне.
Я подумал о старом няньке, возможно, стоит и его принять поближе, чтобы иметь ещё одного человека в Светлом лесу. Подумав так, я сменил гнев на милость и велел послать за Сабатом, решив самостоятельно показать ему Теллирос.
Маг, казалось, ничуть не изменился. Он был ровно таким же седым и старым, что и во времена моего детства. Оседлав медведя, я направил животное по городу, рядом со мной ехал Сабат.
— Спасибо, что пригласили меня прогуляться по Теллиросу, я столько слышал о вашем городе, — благодарил старик, рассматривая всё вокруг.
— Это наша первая лекарня, совсем маленькая и убогая, но раньше мы только и выживали, благодаря её работе, — пояснял я, указывая на одноэтажное здание, — а там, где шпили, стоит новая. Там ежедневно трудятся три сотни горожан, — не без гордости, сказал я и Сабат смотрел на меня восхищенно, словно ребенок.
Мы шли дальше, я рассказывал почти про каждое строение, что попадалось на пути, сам удивляясь, как хорошо знаю город. Даже обычные дома я помнил, когда были построены. Те, что из серого грубого камня — через пару лет после рождения Теллироса, те девять добротных домов, что кучно стоят рядом, от первой сделки с гоблинами, а те, что получше и стоят по плану застройки, ровно и аккуратно, уже были за счёт мечей.
Сабат расхваливал меня не хуже льстивых девок, что пытались разделить моё ложе, я лишь улыбался про себя, выслушивая оды и размышляя, когда начать разговор со стариком насчёт принца.
Вечером, слухачи донесли о Нароне немного, но все услышанное радовало: тихий, застенчивый и почти не разговаривает. С радостными мечтами я уснул, проснувшись на рассвете от лязга оружие. Мои окна выходили в сад, звуки доносились именно оттуда. Выглянув в окно, разглядел азагуршу, желтоглазая тренировала принца, я наблюдал за ними с любопытством, ничто не могло сказать о мужчине так полно, как умение обращаться с мечом. Принц был ловок, увертлив, он отлично уворачивался от выпадов наёмницы, но вот в атаку шёл слабо, предпочитая лишь держать оборону. В этом он был похож на отца, Визаальта народ называл Мирным, для меня же подобные прозвища говорили лишь о мягкотелости и слабой воле.
— Принц, вы что, боитесь напасть на неё как следует? — громко прокомментировал я их бой. — Или не умеете?
Дерущиеся остановились, уставившись на меня, юноша соображал, чтобы ответить, он нервничал, мои слова его задели. Азагурша нашлась сразу же:
— Так сами попробуйте, или меч потеряли? — они с принцем позволили себе легкий смешок — до чего же наглая девка.
— Если хотите проваляться пару дней перерождаясь, дело ваше, — парировал я, — сейчас спущусь.
И хоть спозаранку браться за оружие не очень-то хотелось, нахалку надо было поставить на место, да и Нарониэлю будет полезно увидеть, с кем он имеет дело. Быстро набросив одежду, взял меч, что покоился на постаменте в спальне так давно, что уже покрылся пылью. Я быстро спустился в сад. Желтоглазая осклабилась в предвкушении развлечения, обнажила меч и сделала круг, не спуская с меня глаз.
— Король не надел латы, — насмешливо бросила она.
Я улыбнулся, такое глупое бесстрашие не могло не смешить. Сделав выпад, она легко увернулась от ответного, вновь направив клинок на меня. Солнце играло на стали клинка так же ярко, как в безумных желтых глазах. Змея смеялась, делая легкие выпады, словно играла со мной.
— Высочество что-то там говорил о нападении как следует? — задевала меня азагурша, — забыли, как это делается? — я пустил остриё вперёд и как только змеиная отклонилась вправо, резко сменил направление, сбив нахалку подножкой.
Тут же вскочив на ноги, противница бросилась на меня, ударив по мечу, отбила мою руку в сторону и ударила ногой в грудь, я закашлялся, едва успев отбить боковую атаку. А девка была неплоха! Мы сцепились в бою, более яростном, чем я ожидал, мечи звенели, ударяя друг друга, ни один из нас не уступал другому:
— Папа! — вдруг раздался голос Маниэ, она выскочила в сад, испуганная звоном, я отвлекся всего на миг, как тут же оказался на земле.
Надо мной стояла азагурша, черные волосы растрепал ветер, грудь её учащенно вздымалась, лишь секундой позже я заметил клинок, что холодил мою шею:
— Бить в спину не честно, — заметил я, глядя в жёлтые глаза.
— Мои противники не слыхали о чести и жрали проигравших, — улыбнулась она.
— Папа, что здесь происходит? — Маниэль протянула мне руку и принялась заботливо отряхивать одежду.
— Мы просто тренировались, — ответил я, и дочь покачала головой. — Пойдемте лучше завтракать, я очень голоден, — предложил я, и строгий взгляд дочери смягчился.
Мы повернули в сторону дворца, я позволил Маниэ и принцу отдалиться, драконья осталась стоять на месте, очевидно решив, что приглашение её не касается.
— Не голодны? — поинтересовался я, глядя, как она очищает клинок кусочком кожи, похоже, гвардейская выправка въелась в её натуру.
— Ваше Величество…
— Теллиарон, — поправил я.
— Теллиарон, — задумчиво произнесла она, будто пробуя моё имя на вкус, — вот это вот всё, — женщина обвела рукой вокруг, — я здесь не к месту, — ответила она, опять вернувшись к своему занятия, сосредоточенно начищая сталь.
Я взглянул на неё: грубая броня исцарапанная и подпорченная в сватках, криво остриженные волосы, скорее всего наспех обрезаны мечом, руки, что ловко управлялись с клинком и теперь не находили покоя, в сотый раз шлифуя одно и то же место. А вокруг прекрасный осенний сад с мелкой плиткой на земле, цветами, фонтаном, птицами и ажурными скамейками. Неожиданно я ощутил себя на её месте:
— Сегодня выдам Сабату деньги, пусть расплатиться с вами, — сказал я, азагурша вскинула на меня внимательный взгляд.
В утреннем солнце глаза и чешуйчатый узор на её лице казались золотыми, совсем как драконьи яйца, что грелись в моей кузнице у огня. Черные волосы и кожа, чуть тронутая бронзой, женщина была красива, я с удивлением это отметил, никогда прежде не гладя на драконьих девок с этой мыслью. Она тоже смотрела на меня, пожалуй, чересчур долго:
— Спасибо, — ответила она, поспешив отвернуться.
Выдав награду Сабату, отправился к себе.
В ту ночь в объятиях Нарсезы я вдруг вспомнил азагуршу.
[1]Термофор — грелка, в древности исполнялась в виде металлического сосуда с двумя раскрывающимися частями, в полость которых укладывали угли.