оставить открытым вопрос о местонахожде
нии Центра, категорически утверждая, что в
акватории Атлантики такого Центра в годы
второй мировой войны не было"
(Ответ НАСА Японскому и Советскому
представителям)
- Я вовсе не расположен молчать, господин Войтецкий, - после долгого сопения проговорил наконец Вендт. - Я вышел на прогулку, как и вы, а не на погляделки. - Он натужно рассмеялся.
- Что это значит?
- А то, что менее чем через три дня мы с вами уже будем плыть по морю к цивилизованным странам.
- А что, война кончилась, и мы можем вернуться в Европу?
- Я не думаю, что она кончилась, но пусть вас это не беспокоит, ведь для вас же войны нет.
- Война, - подумав, сказал Войтецкий, - это когда мои близкие далеко от меня... А кто поедет?
- Примерно пятая часть всех тех, кто обслуживает наши лаборатории.
Так, переговариваясь, они шли по берегу океана и смотрели, как громадные волны, догоняя одна другую, меняя окраску, бежали к берегу, становясь все меньше и меньше и почти исчезая возле песчаного пляжа, облизывали неосторожную гальку, слишком уж близко лежащую у воды.
- Если бы вам пришлось комплектовать команду, - спросил Вендт, - кого бы вы взяли с собой для дальнейшей работы?..
Вендт хотел закончить словами "на материке", но это было бы неосторожностью, поэтому он вовремя остановился.
Войтецкий подумал.
- И вы едете, - рассмеялся Войтецкий.
- А вы против?
- Вы же предоставили возможность комплектовать команду мне.
- И вы...
- А я бы вас не взял.
- За что такая немилость?..
- Вы очень много меня пугали.
- Я просто давал вам много информации, благодаря ей вы стали сильным, не так ли?
Войтецкий подумал и согласился.
- Так как же все-таки будет с отъездом? - настаивал Вендт.
- Вы же не назвали то количество людей, которое можно взять с собой.
- Берите всех, кто реально может вам помочь, но только минимум, прислуга там будет своя, не менее квалифицированная. Охрана тоже; если я по каким-то параметрам не гожусь вам в помощники, мы расстанемся. Я, преклоняясь перед вами, уйду.
- Ну, ну, милый мой Вендт, я ведь пошутил.
- Нет, наука прежде всего, мы делаем слишком большое дело, - шутя, капризничал Вендт.
Войтецкий отправился в коттедж. Весь день он трудился над составлением списка и вечером его уже читал... Лорингоф. Вычеркнув примерно треть людей, главным образом из числа тех, кто не внушал ему, Лорингофу, доверия, тех, в отношении кого были малейшие сомнения, и тех, кто не попал в истинный секретный список, Лорингоф счел свою задачу исполненной.
Внесенный в список людей было предложено арестовывать прямо в квартире, причем, в тайне от других, и с минимумом вещей сажать в закрытую машину и везти на ту часть острова, где пришвартовался пароход, после чего содержать на пароходе безотлучно вплоть до отбытия. Передвижение по пароходу также строжайше запрещалось. В последний день на пароход будет грузиться оборудование.
Демонтированные лаборатории, упакованные руками тех, кому предстояло остаться здесь, к исходу третьих суток были погружены на пароход.
Войтецкого не минула участь остальных. Он был тайно направлен на пароход и содержался в своей каюте. Вендт, единственный кому разрешалось передвижение по пароходу, часто навещал Войтецкого.
Ночью пароход тихо отошел от причала. Странный остров навсегда остался в истории.
Войтецкий почувствовал движение и приоткрыл глаза.
Стук в дверь каюты вывел его из себя.
"Поспать не дадут в этих плавучих застенках", - зло подумал он и подошел к двери каюты.
- Кто?
- Это я, господин Войтецкий. - Голос мог принадлежать только одному человеку, Лорингофу, и Войтецкий, как был в нижнем белье и халате, открыл дверь. На пороге его каюты действительно стоял человек, внушающий страх всем жителям острова.
- Я хотел бы просить вас совершить со мной небольшую прогулку, улыбаясь, сказал он повелительно.
Войтецкий не посмел отказаться. Он зашел за ширму и быстро оделся.
- Скорее, - торопил Лорингоф, поглядывая на часы.
Оба вышли на палубу. Лорингоф пригласил Войтецкого на мостик. Войтецкий обратил внимание, что на палубах немного народу. Однако он встретил несколько знакомых лиц, и притом вовсе не тех, кого он рекомендовал взять на пароход с первым эшелоном.
- Вот туда смотрите, - проговорил Лорингоф, показывая в черноту ночи.
Войтецкий повиновался, но ничего не увидел.
И вдруг ему показалось, что какой-то яркий огонек вспыхнул там, куда призывал смотреть Лорингоф. Огонек разгорался. И вот это уже громадный пожар, пламя которого лижет своими языками небо.
Смутная, тревожная догадка озарила усталый мозг Войтецкого. Неужели?.. Но он переспросил Лорингофа.