Когда Игорь появился в радиологическом отделении, по коридору, сломя голову, бежали медсестры и медбратья в защитных костюмах, не обращая внимания на двухметрового гиганта с двумя камерами на шее.
— Я прибыл сюда, чтобы сделать фоторепортаж для будущего поколения. Я хочу, чтобы люди знали, если им придется столкнуться с этим в будущем, как советский народ боролся со стихией, которая вырвалась из-под контроля человека…
— Бросьте свои объяснения, я все отлично понимаю, — фотограф пожалел сильно побледневшую девушку в белом халате. — Я как смогла, так и подготовила его для ваших съемок. — Она проводила Игоря в нужную палату, где, кроме пожарных, находились парочка медицинских работников. — Валяйте, снимайте, только знайте: я готова на все, чтобы мой Васенька как можно скорее вылечился от этой напасти. Я и дня без него не проживу…
— Я покажусь назойливым, но, если вам это облегчит душу, вы бы не могли мне все рассказать? Я вижу, как вам плохо. Если хотите, мы выйдет на свежий воздух, чтобы никто не увидел ваших слез…
— Мне запрещено плакать, иначе меня больше к нему не пустят.
— Это очень тяжело…
— Оставьте свою жалость при себе. Вы пришли сделать фотографии? Так делайте.
— Ну а вы хотя бы понимаете, в каком они состоянии? Как они будут жить дальше? Или вы надеетесь на лучшее, якобы ничего страшного не произошло, а болезнь эта пройдет сама по себе?
— Вы только что озвучили мои мысли. Я вот сейчас вспомнила одну санитарку, пожилую, она работает на том же этаже, где и мой Вася. Она постоянно твердит: “Есть болезни, которые не излечиваются. Надо сидеть и гладить руки”. Но у нас же медицина прогрессирует, великая советская медицина!.. — девушка покачала головой. — Или это только лозунги? Я уже не знаю, чему верить. Меня утруждает эта новая реальность. Но я не хочу, чтобы эта реальность забрала моего Васеньку.
***
Игорь вернулся в московскую квартиру поздним вечером. С больницы ему удалось принести достаточное количество снимков, и теперь их необходимо проявить. Перед этим он столкнулся с маленькой девочкой в коридоре, которая будто дожидалась его, стоя у окна.
— Что ты здесь делаешь?
Она пожала плечами.
— У тебя здесь родные?
Девчушка опустила взгляд.
— Радиации не боишься? — Игорь, не получив ответа, покачал головой. — Ладно, пошли, провожу тебя до дома.
Малышка потупилась и, захлопав густыми ресницами, потопала рядом с рослым дядей, спрятав откровенную издевку под маской напуганного ребенка, которому очень хочется домой.
В Москве прошел дождь. На улицах пахло свежей травой и мокрым асфальтом. Дороги утопали в грязных ручейках, а вместе с ними и колеса проезжающих мимо машин, и пешеходы в летней обуви. Подул прохладный ветер, задирая юбку шедшей рядом девочки. Она не обратила на это никакого внимания, лишь послушно следовала за темноволосым репортером и смотрела перед собой.
— Где ты живешь?
В невинном взгляде пронзительных синих глаз появилось легкое недоумение, затем блеснула искра любопытства. Девочка поджала губы, очерчивая глубокую полоску на подбородке, и повертела головой.
— Ты не знаешь, где твой дом?
Она хитро улыбнулась и, подняв правую руку, указала пальцем на север.
— На другом конце города?
Малышка повертела головой.
— Я тебя не понимаю.
***
На город опустились сумерки. Среди темного небосвода проплывали грозовые тучи, что могли обернуться новым проливным дождем. Игорь устало отпер двери и, бросив ключи на деревянную этажерку, разулся. Пока чернота не завладела ясным голубым фоном и мирными белыми облаками, он стоял возле подъезда и курил одну сигарету за другой.
Девочка внезапно исчезла — тщетно репортер пытался отыскать ее в ближайших закоулках. Она словно в воду канула.
— Проклятье!
Электрическая лампочка начала быстро-быстро мерцать. Сейчас не до технических поломок: самая главная из них на севере — необходимо как можно скорее проявить все отснятые за сегодня снимки и вернуться обратно в Чернобыль, иначе неумолимый фотограф пропустит все самое интересное.
Свет замигал агрессивнее, и когда угольная нить была готова погрузить комнату во тьму, появилась та самая девочка. По длинным волосам пробежали лоскутки мрака, очерчивая тяжелую прядь с бантом.
В глазах цвета неба пробежала яростная молния.
Игорь застыл посреди коридора, не решаясь сдвинуться с места.
— Как…?
Малышка, застигнутая врасплох, лишь пожала плечами.
— Как ты узнала, где я живу? — она подняла руку и, оттопырив два пальца, изобразила передвижение. — Ты следила за мной? Но зачем? — и в этот раз тоже не последовало конкретного ответа. — И как тебе это удалось? Я никого не видел за своей спиной.
Девчушка ехидно улыбнулась и, крутанувшись на месте пару раз, молнией ударила в лампочку. Игорь невольно отпрянул, когда искры посыпались в разные стороны. Электричество на миг исчезло, а когда вернулось, явилась и девочка, стряхивая с юбки мелкие светящиеся точки.
— Ты способна вырабатывать электрический ток? — репортер с широко раскрытыми глазами наблюдал за малышкой в школьной форме, которая, вытянув по обе стороны руки, закружилась на месте, насвистывая себе что-то под нос. — Я должен рассказать об этом Легасову. Он любит подобные вещи.
Тут девочка остановилась и метнула яростный взгляд в сторону фотографа. Поджала губы, разжигая огонь ярости на дне черных, как ночь, зрачков. Некоторое время их глаза пожирали друг друга в легком смятении, и когда Игорь готов был сдаться, малышка, подбежав к подоконнику, рванула с четвертого этажа вниз, превратившись в молнию и оставив после себя черное пятно.