“Пальмира” располагалась в нескольких километрах от Киева. С виду вполне обычное двухэтажное здание не внушало ни страха, ни угрозы. Во дворе предприимчивые санитарки развешивали выстиранную одежду и постельное белье, иногда охраняли вход у забора, прогоняя любопытствующих.
Самих же детей во двор не выпускали.
Лена выронила вещи из рук и запротестовала, когда воспитательница, отправившаяся вместе с ними, повела ее к невзрачным воротам, где их уже дожидалась полноватая санитарка в белом халате.
— Иди, иди, не усугубляй ситуацию!
Остальные же стояли в растерянности. Две девочки плакали.
Лишь Персик равнодушно смотрела на сие действо и хлопала густыми ресницами.
— Подъем! Подъем! — прямо над ухом раздался оглушающий крик, заставляя невольно подскочить на месте.
— Что, особое приглашение нужно?! Подъем!
Когда дети более-менее раскачались и привели себя в порядок, одна из воспитательниц громко провозгласила:
— С сегодняшнего дня вы отправляетесь на лечение!
Они невольно охнули:
— Пальмира…
— Через месяц вас заберут. — И дамочка зловеще улыбнулась, что дало намек на то, что забирать их на самом деле никто не собирается.
— А если мы не хотим? — Лена демонстративно сложила руки на груди.
— А тебя никто и не спрашивал. Так что нечего выпендриваться и марш собирать вещи!
— Старая грымза…
Когда же автобус подъехал к зданию специнтерната, ребятишки громко разревелись.
— Полно вам, плакать-то, — полноватая санитарка повела громко рыдающих детей по уложенной бетонной плиткой тропинке. — Мы не кусаемся, вас здесь никто не обидит. Здесь работают и живут добрые люди. — Она распахнула двери и отошла в сторонку. — Знакомьтесь, это наши ребята. Мы все здесь очень вам рады.
В небольшом холле в три ряда выстроились немного удивленные, немного перепуганные дети. На них были грязноватые на вид пижамы. Их ноги покраснели от постоянного хождения по холодному бетонному полу. Большая часть держали мягкие игрушки и куклы. Они молчали и глазели на незваных гостей.
Их отличительной особенностью были физические мутации — у кого-то не было руки, у кого-то ноги, у других наоборот лишние пара пальцев или распухшие до невозможности ноги. У одного вообще отсутствовали конечности, и ему приходилось передвигаться на инвалидной коляске.
Даже Лена не выдержала подобной картины и заревела в голос.
— Мама, забери нас отсюда!..
— Да ладно вам, они же не кусаются!.. — даже санитарка растерялась.
Их провели в общую спальню, заставленную металлическими кроватями, выделили свободные постели и, выдав необходимое белье, оставили наедине с другими детьми, которые, немного чурясь, медленно обступали новоприбывших.
— Я не хочу с ними общаться! — громким шепотом произнесла новоприбывшая девочка, когда к ней подошел некрасивого вида мальчик и предложил плюшевого мишку в качестве презента.
— А куда деваться? Придется!
— Пусть мама наконец придет и заберет меня!..
— Да хватит тебе ныть-то! Все нормально будет, прорвемся!
Через полтора часа в общую спальню заглянула санитарка.
— Ну как, освоились?
Дети наградили ее волчьими взглядами.
— А ты, солнце мое, пойдем-ка со мной, тетя врач с тобой поговорить хочет, — залепетала дамочка в белом халате.
Персик встала с постели и, надев большие тапочки, направилась следом за женщиной.
Компашка проводила парочку удивленными взглядами.
— Чего это вдруг ею заинтересовались?
Лена, обведя взглядом общую спальню:
— Тому що Персик поводиться не як звичайна дитина? Блискавки пам'ятаєте?
— Конечно!
— Ми тоді в загальній їдальні сиділи, коли хлопчаки на нас кинулися, і тут Персик виникла. Зробила ось так… — девочка из лениной группы вытянул руку вперед, — i вони полетіли всі в різні боки. Я, якщо чесно, її досі побоююся. Є в ній щось недобре.
— Це все дурниці!
— Це ти так думаєш! А ніхто не знає, хто вона і звідки взялася!
— Ладно, — тяжело вздохнула Лена, — не будем ругаться. Лучше приляжем и отдохнем, пока есть время.
— Я не смогу уснуть! Мне здесь противно находиться!
Лена завернулась в одеяло и уткнулась носом в подушку. Вдохнув запах белизны, она заснула, погрузившись в глубокий сон. Где-то позади остался шум, что стоял в общей спальне.
Услышав подозрительные шорохи, Елена открыла глаза. Удивленно приподняла голову, заметив небывалую тишину и смрадный запах. Над головой висели постиранные простыни.
Дети куда-то исчезли.
Лена спустила ноги с кровати. Прошлепала босыми ногами к выходу и осторожно выглянула.
Никого.
Коридоры опустели, как и просторная игровая. Огромная комната, уставленная маленькими открытыми шкафами с игрушками, детскими столиками и с большим разукрашенным ковром на полу. Деревянные, окрашенные в белую краску, двери стояли нараспашку. Стулья стояли на выходе.
Лена приметила раскрытую тетрадь на одном из столиков.
“Хочу к маме!”
Эта надпись ни о чем не говорила. Любой, кто здесь находился, желал бы вернуться к маме.
Девочка вздрогнула, услышав за спиной издевательский смешок. Судорожно завертела головой, пытаясь отыскать его причину. Но игровая, как, впрочем, и все оставшиеся комнаты, стояли пустыми.
“Ха-ха!”
По спине прошлись мурашки. Руки тут же заледенели, а ноги отказывались слушаться. Не удержавшись на своих двоих, Лена прижалась спиной к стене и почувствовала, как чье-то дыхание касается вспотевшего лица. Сердце бешено забилось, грозя выпрыгнуть из груди.
— Не-е-ет… ты не та, кто мне нужен…
Обрывки фраз долетели до испуганной девочки. Она крутила головой и пыталась понять, что происходит. Под конец не выдержала и упала на ковер, больно ударившись лбом.