…Она распахнула объятия, когда он вышел ей навстречу. Сильный порыв жаркого и от этого сухого ветра трепал полы пиджака. Ровная и спокойная походка заставляла сердце биться чаще, а черные зрачки — расширяться, всматриваясь в упругое тело, спрятанное под одежду поджарую кожу, необычайную стройность и красоту.
— Привет. — Он обнял ее за талию, слегка прижимая к себе.
— Привет! — этот мужчина со строгим профилем возбуждал в ней, в совсем еще молоденькой девочке, необычное желание, страсть к жизни, к охоте — она готова была биться за него с многочисленными соперницами, этими вертихвостками, которые, как ни странно, вызывали у него скуку.
— Нам придется уехать. — Он остановился и, повернувшись к ней, спрятал руки в карманах.
— Опять? — ее глаза расширились от удивления.
— Прости, детка. Проблемы. — Этот сухой и одновременно равнодушный ответ больно резанул по самолюбию.
Она опустила глаза и замолчала.
— Не нужен тебе этот человек! — в очередной раз воскликнула матушка, пытаясь достучаться до разума дочери. — Он нехороший, он погубит тебя!
— Зато он красивый! И он любит меня! — в ее голосе чувствовались нотки обиды от несправедливости. Она отбросила голову назад, открывая взор на тонкую лебединую шею, на едва прикрытое декольте с двумя пухлыми бугорками и снова принималась твердить: — Я ни за что его не брошу, я буду с ним до конца… что бы там не случилось! Услышь меня наконец! Что у тебя за манера читать мне нотации?
— Зато Пашка в тебя до сих пор влюблен, — ехидно заметила женщина.
— Мне плевать на Пашку, он мне никогда не нравился! — она фыркнула. — Да и что с него взять, ни рожи, ни кожи, одна сплошная проблема и мать-калека!
Матушка недовольно покачала головой:
— Вот оно, новое веяние моды…
— Все, мам, хватит! — ей хотелось сбежать из квартиры и больше не слышат материных нотаций. Она схватила первые попавшиеся под руку вещи и направилась к двери, виляя бедрами: — Я уже все решила, и ты это прекрасно знаешь! Ты уже не первый год пытаешься меня свести с этим Пашей, потому что я работаю медсестрой! Да, я не скрываю, что помогала им по первости по доброте душевной, но а потом все изменилось, я влюбилась в другого и ушла! Мне что, всю жизнь убирать за ним, и за его мамашей?!
— Лизонька, солнышко, ну как ты не понимаешь, этот человек, этот мужчина, тебя погубит! Ты вспомни Чернобыль, сколько людей там погибло! Это же его рук дело! — снова взмолилась несчастная мать.
Вещи из ее рук выпали.
— Откуда ты об этом знаешь?..
— Мне мое материнское сердце подсказывает!
Из ее уст вырвался едва слышный вздох облегчения.
— Оно ошибается, твое материнское сердце! Все будет хорошо, вот увидишь, еще будешь за меня радоваться!
Матушка покачала головой:
— Ох, Лиза, Лиза…