Там сел в кресло и спросил меня:
- А как по-твоему, почему над тобой подсмеивается команда?
- Не знаю, а только все смеются.
Капитан перебил меня.
- А я знаю, - сказал он: - ты называешь себя матросом, да еще со старого парусного флота. Зачем это? И какой ты матрос, если еще ни разу не выходил в море? Ты еще не матрос, а юнга. Повтори: кто есть ты такой?
- Юнга.
- Правильно. И никогда больше не обманывай. Понял?
- Понял.
- Вот теперь иди в кубрик и скажи команде так: "Товарищи матросы, кочегары и машинисты, я вас обманул, я еще не матрос, а юнга Иван Остужев. Я хочу быть моряком, помогите стать мне настоящим матросом".
Как мне ни тяжело было делать это, но скрепя сердце я покинул каюту капитана, спустился в матросский кубрик и промямлил только что выслушанные слова.
- Подождите, братцы, - сказал один из матросов. - Этот малый что-то ведь нам хочет сообщить.
- А я уже все сказал, - проговорил я.
- Никто не слышал. А ну, повтори еще.
Опустив глаза к носкам своих ботинок, я вновь пробормотал слова капитана.
- Громче! - крикнул кто-то. - И подними голову.
И тогда я оттарабанил им по-солдатски:
- Товарищи матросы, кочегары и машинисты, я не матрос, как говорил вам, а юнга. Помогите мне стать настоящим матросом.
- Молодчина! - крикнули сразу несколько матросов. - Выйдет из тебя моряк: честность на море нужна прежде всего. Поможем стать тебе матросом. Молодец!
Капитан, выслушав мое сообщение об исполнении его приказания, улыбнулся, потом почесал мундштуком подбородок и сказал:
- Вот теперь над тобой никто не будет смеяться. Надо всегда быть тем, кто ты на самом деле есть.
Надо мной больше не подшучивали.
...Как-то утром, соскочив с постели, я выбежал из каюты и увидел на палубе нашего корабля белоголовую Лену, подлестничного капитана.
"Как же она попала сюда?" - подумал я.
И, главное, она здесь держалась так свободно, будто находилась дома. К ней подходили матросы, кочегары, будто тут она была своя. А когда ее увидел капитан, в знак приветствия даже поднял руку к козырьку. Со всех сторон неслись возгласы: "Здравствуй, Леночка!", "Ах, Лена, приветствую!" Но я сделал вид, будто ее не замечаю. Проходя мимо меня, она повернулась и сказала: - Здравствуй, рогач, чего нос-то повесил?
- Ты сама рогач, - ответил я.
Я тогда еще не знал, что на кораблях в шутку верхнюю команду зовут рогачами, а нижнюю - богачами.
Догнав ее, я сказал:
- Тебя зовут на клотик.
- Зачем? - сощурив глазки, спросила она.
- Чай пить.
И тут же я услышал слова капитана.
- Видите, какие ростки выходят из ваших семян? - с укоризной сказал он кому-то.
Потом подошел ко мне:
- Нехорошо так, Ванятка, нехорошо обманывать. Ты же перед матросами давал клятву, что больше никого не будешь обманывать, а?
- А я как будто и не знаю, где находится клотик! - сказала Лена. - Вон на самой верхушке мачты. - Она надула губы и насмешливо посмотрела на меня.
Я тоже косо поглядел на нее.
- О! Друзья, да, никак, вы коситесь друг на друга! - заметил капитан. - Вы знаете, что на корабле не положено враждовать. А ну-ка, сейчас же пожмите руки.
Как не хотелось подавать этой девчонке руку, но, если на корабле не положено сердиться, ничего не поделаешь. Пришлось подать.
- Ну вот, - сказал капитан, - по морскому закону - вы должны навсегда остаться друзьями, понятно?
- Понятно, - ответили мы.
- А сейчас отойдите в сторону, не мешайте убирать палубу.
Мы с Леной сели на кнехт. Хотя оба старались сохранять дружественный и веселый вид, но веселого разговора у нас не получалось. Вспомнив, что капитан назвал ее мордовкой, после довольно длительной паузы я кашлянул и спросил ее:
- Ты... это самое... по-правдашнему мордовка?
- Нет, русская, - ответила Лена.
- А почему тебя зовут мордовкой?
- А меня по-всякому зовут, - ответила Лена. - Мама - Леночкой, бабушка - греховодницей, сестра - разбойницей, а дядя Гриша - мордовкой. А что?
- Да просто так. Я думал, что ты на самом деле мордовка.
- Разве правда на свете мордовки есть?
- Есть.