Всю последующую неделю Руун сидел на базе, приказав бандитам обустраивать логово.
Очень неохотно, но они исполняли приказ, выдолбив внутри пещеры держатели для факелов, сами факела, ночлежки, склады, некоторые баррикады и посты для часовых.
Снаружи они обустроили вышку у входа на четверых человек, а подступы к их входу обустроили кольями, осложняя подступ к ним, закончив тем, что по обе стороны от входа в пещеру сделали небольшие ворота, по пояс человеку, которые легко отодвигались с внутренней стороны, но снаружи служили стеной, которую пришлось бы преодолевать.
Так же он составил график, когда они должны были ходить на охоту, а за каждый килограмм мяса он платил им по пять медных, что помогало оттягивать момент перед новым караваном.
Герой ещё пытался заставить их тренироваться, но никто не хотел, кроме его заместителя, который так же, как и остальные, быстро дал заднюю, забросив тренировки, из-за чего Руун в одиночестве в течении недели проводил тренировки, адаптируя навыки из знаний других под свое тело, полностью сливаясь с ними.
Очень скоро он узнал, где находится ближайшая река, которая не замерзала, к которой он зачастил уходить ночами, отмывая свои вещи от крови, грязи и пота, а затем смывая все это с себя.
Поскольку он был устойчив к холоду, хотя ощущения все ещё были не самыми приятными, то он предпочел лучше в ночной тиши этим заниматься, чем при всех, кому в голову могла придти идея убить его и занять место, пока он голый в бадье плещется.
Как он узнал от Ромуса, уже зрели недовольные от его идей и планов, которых останавливал лишь страх перед "бессмертным" Рууном, который прямо на глазах заживляет свои раны и бросается снова в бой, словно берсерк.
Очевидно, сам Ромус жил хорошо, совершенно не обременённый ежедневными обязанностями, а получал при этом прибыли больше любого из них, что делало его довольно таки лояльным.
По истечению недели, когда все было закончено, а Руун свыкся с навыками, он вновь зачастил по окружающим шайкам, собирая их под свое крыло.
Очень часто это заканчивалось резней, но всегда были те, кто присоединялся к нему.
Даже некоторые главари банд примыкали к его лагерю, два из которых выделялись больше других.
Ворг — здоровенный, уже седой от старости, ледяной орк, полностью покрытый татуировками, что свидетельствовало о богатом опыте его жизни.
Сам он сказывал, что пришел найти свою смерть на этой земле, поскольку его время воевать закончилось, но отчего-то не захотевший сражаться с Рууном, поскольку утверждал, что погибнув в с ним — не найдет покоя.
«Жаль мне тех, кто ищет покоя в посмертии от твоей руки», — однажды сказал он, когда они выпивали.
Сам герой был только рад опытному воину в своей отряде.
Второй была Шиоса — темная эльфийка, которую неизвестно как занесло на эти земли.
Она всегда куталась в несколько слоев шкур, оставляя видными лишь прорезь ее фиолетовых зрачков, недобро смотрящих на всех вокруг.
Правда однажды Руун увидел на ее лбу рабское клеймо, которое преследовало существо всю жизнь, не давая ему больше нигде нормальной жизни, но он решил не лезть в ее прошлое, просто приняв её.
Она, в отличие от Ворга, все таки сражалась с героем, но достаточно яростно, чтоб он не мог закончить все быстро, что дало ей в конце время ретироваться и сдаться, соглашаясь присоединиться к нему.
О нем больше ничего не было известно, поскольку она была крайне молчаливый, а на любой приказ просто кивала головой и исполняла в точности, как сказано.
Эти трое, включая Ромуса, стали его заместителями.
Таким образом прошел месяц объединений, что принесло славу Рууну, к которому теперь бандиты уже сами присоединялись, приходя к его крепости.
Да, именно крепости, поскольку вокруг пещеры все обросло деревянными постройками, вокруг которых соорудили частокол, насколько это было возможно в этой местности.
Сейчас его внешний вид выглядит более внушительно: его доспехи теперь не ограничивались нагрудником с пластинами, но точно такие же штаны и сапоги украшали его, а поверх их наплечник из металла, защищающий его сердце.
Нашелся даже треугольный щит, покрытый снаружи металлом и которым он мог хорошо защищаться от ударов.
Но сейчас наступало время, когда припасы подходили к концу и он принял решение пойти в рейд: разделив свои двести тридцать семь человек на четыре отряда по пятьдесят человек, один из которых повел он, а три других заместители, остальных оставил сторожить их крепость.
За этот месяц он многих лишил жизни, но ощущал, что прибавление сил стало совсем небольшим, будто совсем скоро дойдет до своего пока, финальной точки, что заставляло его нервничать.
Впрочем, ему сейчас уже было не до этого: сидя в засаде они уже слышали караван.
Он сразу же не понравился герою:
Две телеги и тридцать человек, двадцать пять из которых охранники.
Но терпением он так и не запасся за это время и ждать другого не хотел, поэтому отдал приказ стрелять.
Самым привлекательным для бандитов была девушка на коне в самом центре каравана, отчего глаза всех бандитов загорелись жадным блеском, убеждая Рууна в том, что они не примут решение ждать следующего каравана.
Стрелки дважды успели выстрелить, положив часть врагов, после чего бандиты вылезли из кустов, накинувшись на столь сладкую добычу.
Вслед за ними вышел и Руун, лениво подбираясь к торговцам через охрану, обрывая их жизни.
Впрочем, особо говорить и нечего, ведь их жизни так же мгновенно оборвались, ничего не затронув в душе героя, после чего он обратил внимание на девчонку, ибо узнал кое что интересное.
Да, определённо, сейчас вокруг нее валялось пятнадцать его бойцов, а впереди нее стоял пожилой мужчина, — «серебро, почти золото», — пронеслась мысль, которую он узнал только что.
Девушка было дочерью рыцаря, начальника гарнизона ближайшего города отсюда.
А по совместительству хорошим торговцем, вот ее и отправили запастись продуктами, выкупая их из портового города.
А охраны так мало и так слаба лишь потому, что Локорцы вновь ввязались в войну и сейчас многие их силы мобилизованы, впрочем даже так нашелся тот, кто даёт достойный отпор.
Только сейчас он понимал, насколько скверно их дело, поскольку теперь это просто так не оставят, да и отпускать ее уже нельзя.
Рууна удивляла природная трусость этих бандитов, но сейчас они, не считаясь с потерями, пёрли на наемника, желая захватить свою добычу.
«Прости, малышка, меня не поймут, если я отпущу тебя или убью сразу, просто потерпи немного», — после этой мысли он сразу же забыл о ней.
Тем временем бой подходил к концу: оставался лишь пожилой рыцарь, которого утыкали стрелами лучники.
И бандиты, словно шакалы, то сближались, то отдалялись, боясь последних мгновенной жизни этого старика.
«Ну вот и все», — подумал он, наблюдая, как тот падает бездыханный в лужу крови.
— Таков конец славного героя, что не смог защищить свою "принцессу"… — пробормотал он, сам не зная откуда взявшуюся мысль.
Закрыв глаза, он вновь начал переваривать осколки воспоминаний, пока его отряд собирал добычу.
Когда он очнулся, то девчонку уже всячески лапали и домогались, поскольку их сбор был окончен и они были готовы уходить.
— А ну-ка, потом будете слюни пускать, сейчас возвращаемся! — он даже смотреть на нее, уже считая её мертвой. Не хотел видеть цвет жизни на юном лице, который скоро покинет его, впрочем в воспоминаниях других он четко отразился при всем нежелании героя.
Авторитет их лидера был закреплён страхом за прошлый месяц, когда они видели, как он убивал самых сильных противником, что располагало их к выполнению приказов беспрекословно, если они не переходили грань, из-за чего они сейчас тут же стали серьезными и отправились в лагерь, перенося добычу.
Возвращаясь, сейчас он окончательно осознал, что достиг предела. Больше его силы не растет, хотя регенерация и память все так же приходят к нему в полноте.
Он думал, что наступит день, когда его силы достигнув вершины, но кажется он ошибался, достигнув лишь вершины человеческого тела.
Его мысли прервал старый, ветхий дом из досок, на который они сейчас наткнулись.
Они видели, что внутри горел свет свечи. А ведь здесь не было никогда этого домика, отчего разбойники недоумевали, — отряд сражу же встал, ожидая приказов.
— Вы четверо останетесь со мной, остальные продолжайте путь в лагерь. Шорн, ты отвечаешь головой за добычу, если хоть что-то до лагеря не дойдет, а я обязательно это проверю, поверь мне, — потеряешь голову сразу, без попытки оправдаться! — выдал он приказ одному из бывших главарей мелких банд, оставив при себе того, к кому привязана его метка.
Дождавшись, пока они уйдут, он кивнул головой, чтоб его четверка вошла внутрь, что те сразу же исполнили, выломав дверь и влетел внутрь с оружием в руках.
Войдя внутрь, вслед за ними, он замер, обескураженный картиной перед ним.
Прямо посреди комнаты сидел дряхлый старик с отросшими седыми волосами и такой же бородой.
Он сидел за столом, на котором были листки, на одном из которых он что-то записывал, а его рука подрагивала.
В руках у него было какое-то золотистое перо, казалось удивительной красоты птицы, а рядом с ним стояла чернильница с чернилами.
Он, не обращая внимания, продолжал что-то писать, а стол под ним, поросший мхом, со свечкою на нем, казалось, скрипел от счастья.
Эта картина не только самого Рууна заставила встать на месте, заворожено наблюдая за ним, но и других.
Он видел, как ни смотря на дрожащую руку, буквы под его пером ложились на листок очень ровно и идеально, словно живые, выравнивая себя сами.
Затем он остановился и медленно поднял свой затуманенный блеклый взгляд на них, проскрипев голосом:
— Кто тут?
Впрочем, ему никто не ответил, а Руун застыл при взгляде на эти глаза.
Но его шайку это не смутило и они видимо в том усмотрели разрешение.
— Не богато. Ц-ц, как жаль… — произнес один из них, осмотрев комнату.
Вырвав из рук старика листок и поднеся его к огню свечи, он произнес:
— Эй, старик, где монеты? Доставай, иначе все сгорит!
— Взгляни вокруг, откуда здесь монеты, юноша?.. — произнес он, дрожащими руками потянувшись к своей работе и медленно вставал со стула.
— Нет монет? Ну что же… — после этих слов он звонка рассмеялся и зажёг лист, бросив на стопку остальных на столе, позволяя огню разойтись.
Бандиты на замечали того, что видел Руун сейчас.
Листы не хотели гореть! Они горели, но очень и очень медленно, будто горит промокшая древесины, а дыма от них было ещё больше!
Черного дыма, который прямо сейчас приобретал разные фигуры в полный рост.
Руун видел людей, орков, энтом, огров, русалов и многих других, ещё более ужасных видом — чего стоила только та тварь в виде глаза и щупалец вместо рук и ног…
Затем этот дым проник в лёгкие каждого здесь находящегося, заставив их онеметь и лишь взглядом полным страха, выпучив глаза, уставиться на старика.
Тот в свою очередь преобразился: спина выпрямилась, глаза стали острыми, а на лице играла веселая усмешка.
Подойдя к пеплу от листов, он сгреб жменю и дунул ею на лицо каждому, после чего рассмеялся, пока четверо бандитов превращались в прах, осыпаясь прямо на глазах, а после этого, прямо в воздухе, не успев упасть, превращались в дым, который стекаясь к старику.
— Ну что же, теперь вы и будете мне вдохновением в моих следующих работах! — его улыбка медленно превращалась в безумную, пока он не заметил Рууна.
— Так-так, кто тут у нас? — подошёл он к нему ближе и всмотрелся в глаза.
В этот момент герою показалось, что сердце в нем сжалось от страха. Нет, не физическое, а то, которое скормила ему старуха. Ему казалось, что сейчас по его телу передается ее дрожь.
— А, эта юная леди втянула тебя в свою игру, юноша. Интересно, что же, не люблю портить чужие игры. Я тебя отпущу, но ты… Как интересно… — произнес он и впал в безумных смех, после которого так же резко произнес, — а если и я присоединюсь?
Ему показалось, что от этих слов он внутри слышал крики старухи, что просила не мешать ей.
— Ну-ну, тише, юная леди, тише… Я совсем немного вмешаюсь, — после чего вновь рассмеялся.
— Я скажу тебе три вещи. Первое: ты ощущаешь, что достиг своего предела, не так ли? Так вот, эта сила может идти дальше, но человеческого аспекта мало, собери все, — они сделают тебя сильнее.
— Второе: если наступит день, когда на этом континенте тебе не будет равных в силе, то иди на самый край мира, на север, там обитает древнее чудовище, бестия Кугоро́с, он даст тебе другую силу, не собственного тела, а наружную. После узнаешь, где найти и других таких же.
— И третье… Ты странник, — не часть этого мира, твоя душа чужая здесь, но у нее на это свои планы. Однажды ты поймёшь.
— А теперь… До встречи, мой юный друг, повесели и меня в этой игре, после чего мы вновь встретимся.
После его слов Руун вновь услышал смех, но его сознание покидало его и он отправился в небытие, охватившее его своими объятьями тьмы, которые через миг выпустили его и он проснулся на снегу в том же месте один.
Он медленно поднялся и, нахмурив брови, поплелся в свой лагерь.
По прибытию, пройдя через гарнизон, привязав новую метку о первого стражника, он услышал, как где-то в ночлежке бандитов сейчас кричит та самая девушка, в сопровождении которого был слышен дружный смех и улюлюкивание.
«Гребаный ублюдки!» — сжал он зубы и кулаки, ещё больше помрачнев.
Нет, он ожидал этого и был готов, но последствия встречи с тем стариком выбили его из колеи.
Войдя в свои покои, его навестили заместители, которые тут же отчитались о награбленном.
Впрочем, у него не было настроение на это, — он лишь кратко отметил гору всего у себя в углу и 46 золотых монет, которые позвякивали теперь на его поясе.
Отдельно его заинтересовала лишь помада для волос, которую, как ему сказали, делали из свиного жира.
— Довольно, давайте закончим на сегодня. Ромус, скажи кому-то притащить мне бочонок пива, — сейчас ему как никогда хотелось напиться.
— Сделаю, — после этих слов все трое начали уходить.
— Ворг, ты останься. Есть разговор.
— Слушаю, — повернулся он к Рууну.
— Я знаю, что ты воин с честью, так?
— Так, к чему ты ведёшь, главарь?
Засунул руку под шкуры на своей кровати, он достал оттуда колбу с прозрачной жидкостью и протянул ее ему.
— Что это? — принялся он рассматривать колбу, взяв её в руки.
— Это, дорогой мой друг, яд. Яд, убивающий в течении нескольких минут и не оставляющий никаких следов. Есть идеи, что я хочу тебя попросить?
В ответ на это тот подозрительно поднял взгляд на героя и отрицательно покачал головой.
— Воин чести презирает издевательство над слабыми, поэтому возьми эту колбу и незаметно скорми той девчонке, иначе она будут страдать здесь до тех пор, пока ментально не сломается, а я не хочу каждый день слышать ее крики. Даже после этого она будет страдать, просто больше не будет осознавать себя. Скажи мне, как воин, позволяет ли твоя честь оказать такую милость и избавить её от этой участи?
В ответ на эти слова он медленно кивнул, внимательно рассматривая лицо Рууна.
— Что же, тогда иди.
Когда Ворг ушел, ему притящили боченок с элем, который он принялся пить прямо оттуда, рассматривая пламя факела, который колыхался от дуновений ветра, играя тенями по всей пещере.
Впрочем, на самом деле Руун сейчас уходил глубоко в себя, осмысливая слова старика. Если первое он примерно понял, второе — запомнил, то третье звучало слишком странно. И что значат слова о ещё одной встрече? Он явно не хотел бы видеться с ним ещё раз.
Так, не заметил он и сам, как уже напился, после чего пьяный встал и взяв кинжал, отрезая половину длинны своих волос.
Затем открыл коробку с помадой и взяв ее пальцами, сделал себе укладку назад: теперь он напоминая седого дикобраза, с его длинными и торчащими иглами назад.
После чего подошёл к кувшину с водой и смотря в его отражение в полумраке, почти полностью обрезал свою бороду, оставив ее около двух-трёх сантиметров, а затем вернулся к кровати и продолжил пить.
Так он и уснул, упираясь на бочонок в своих объятьях, ища во сне желанный покой.
***
Между тем, пока босс спал, девчонку нашли мертвой. В лагере сразу же поднялась буря.
Около десяток бандитов были зарезаны, как самые вероятные виновники этого, поскольку к девчонке имела доступ только они.
Впрочем, никто не знал, убили ли ее вообще, или она сама от вчерашнего скончалась, ведь следов никаких не было, но сорвать на ком-то злость всем нужно было.
***
Так прошли ближайшие два месяца.
Числе людей Рууна неуклонно росло, но при этом при каждом рейде и уменьшалось, заменяя количество более лучшим качеством.
Он видел, как выживали именно те, кто в свободное время все же уделял время тренировкам, и их же он ставил десятниками над бандитами.
Он в очередной раз убеждался, что никогда не будет конца недовольным деревенским, что будут убегать в горы, чтобы стать разбойниками.
На данный момент не было больше никаких группировок, кроме его, поскольку он за этим строго следил, сурово расправляясь с нарушителями.
Его богатство все возрастало и возрастало, страх пред ним увеличивался, а слухами полнилась земля, пока он сам развивал свои умения, которые продолжал отбирать у других.
Пару раз были попытки покушений, но почти все разы спасали сигналки, поставленные им.
Иногда у них получалось что-то, но он быстро регенерировал у всех на глазах, расправляясь с предателями.
Было однажды, что его отравили, но он, ощутив, что отравлен, просто прирезал ближайшего и восстановился, объявляя, что именно тот подсыпал ему яд.
Именно так закрепилось за ним прозвище "бессмертного".
Иногда некоторые разбойники действительно сбегали и терялись, но он с этим ничего не мог поделать, — по крайней мере их больше не видели.
Он до сих пор не разобрался, как ему начать впитывать другие аспекты, но у него уже были идеи, которые пока он проверить не мог.
Так же он учился контролировать свои способность.
Сперва ему это показалось плохой идеей, но в голове навязчива пульсировала мысль: "что не убивает тебя — делает сильнее", после чего он решил все дальше и дальше отходить от цели, терпя жжение, сила которого со временем слабела, а голос блек в его сознании.
Так продолжалось до тех пор, пока сегодняшним утром к нему не прибежали доложить, что недалеко от гор пришвартовались контрабандисты и пираты со своим товаром, который готовы продать, а так же скупить его добычу.