Оказавшись на поверхности, Эсперар решил осмотреться по сторонам в поисках чего-то съестного, но все, что его окружало — это голые деревья, ветви которых были усыпаны снегом.
Холодный ветер пронизывал его до костей, будто требуя, чтобы глупый человек забился в свою жалкую конуру, не показываясь снаружи.
Он сразу же решил пройтись вокруг своей норы, не отходя от нее слишком далеко, дабы не заблудиться и в случае чего все же вернуться.
Вскоре он наткнулся на куст со скудными остатками ягод, плотно усыпанный снежным покровом.
Человек и дальше прошел бы мимо него, если бы не заметил выделяющиеся на белом своим ярко-красным цветом плоды.
Подойдя к кусту, он засунул палки под верёвку, удерживающую его штаны и заменяющую ему пояс, принявшись срывать ягоды и закидывать их в рот.
Почти сразу он скривился от горечи и хотел было выплюнуть все, но в голове сразу вспылили звериные воспоминания, как зверь питался этими ягодами и все было нормально.
«Ты не зверь! Очнись! Что может он — недоступно тебе» — где-то на фоне навязчиво кричало сознание.
Но человек не прислушался к нему и прижал ладонь ко рту, закрывая его и медленно проглотил содержимое.
Вскоре цело была достигнута: горечь ягод полностью заглушило чувство голода и его мозг больше не хотел ощущать этот вкус, унимая болезненный глас желудка и умолкая.
Но Эсперар осознавал, что этого мало и для его тела нужна намного более существенная еда.
Ему, как и зверю, которому они были лишь для утоления крайнего голода в дни без пищи, так и сейчас, эти ягоды не придали никаких сил.
Вслед за ягодами последовал и снег, который он, предварительно растопив во рту, глотал.
Все ещё ощущая слабость, теперь Эсперар был уверен, что протянет какое-то время, пока ему не выпадет шанс найти хоть что-то более съестное.
Но крайне важно и самому приложить все усилия для появления этого шанса, ибо в такой холод нужно особенно много еды.
Таким образом человек принял единственное в его понимании верное решение: вернуться на курган и попытать удачу в охоте на зверя.
Путь туда прошел быстрее прошлого, когда он шел сюда, поскольку в этот раз он знал, куда идёт.
Но даже так, снегопад, разгоняемый ветром, заметал его следы и ставил преграду для глаз, мешая ориентироваться и замедлял его шаг.
Так он и направлялся туда, идя по бескрайним белым просторам в окружении деревьев, звуков зверей и пронизывающей мерзлоты.
Уже подходя к окончанию леса, за которым проглядывалась поляна — он дал волю инстинктам поглощенного зверя: замедлился, взял палки в руки, и слегка пригнувшись, подступался к добыче.
Очень скоро Эсперар выделил из толпы животных одного, хромающего на переднюю лапу, завсегдатая этой поляны.
Тот ощущал себя здесь довольно-таки безопасно, не особо оглядываясь по сторонам, а сосредоточившись на рытье еды.
Эта тварь была низкого роста, но очень плотно сбитая, а из пасти торчали несколько клыков, на вид давно тупых.
Он приметил этот взгляд, полный сонливости и усталости в них.
«Именно то, что нужно!» — подумал человек, в азарте охотника уверяясь, что легко поймает того.
Ещё несколько шагов и оголодавший рванул вперёд, в попытках настигнуть его и пырнуть своим самодельным и ненадежным оружием.
Всё зверье на поляне, заметив человека, разбежалось от него в разные стороны, в том числе и тот, к которому человек уже пробежал половину пути.
Не желая отпускать столь лакомый кусочек еды, Эсперар, не задумываясь, рванул за ним, что есть мочи.
Он уже предвкушал, как вгрызается зубами в, пусть и старое, жесткое, но свежее мясо и выпивает столь теплую, приятную кровь.
Следующие пять минут превратились в нескончаемую погоню: человек настигает зверя и уже поднимает руку с острым колышком, дабы пронзить шею, как внезапно, зверь, не желая мириться с такой участью, втапливает так, что человек просто не поспевает за ним, увеличивая расстояние между ними и закидывая в лицо человеку комья снега от своих копыт.
Это повторялось до тех пор, пока Эсперар, будучи уже на последнем издыхании, не споткнулся, падая лицом в снег.
Опомнившись, он приподнялся на руках, но увидел свою добычу уже слишком далеко, из-за чего зарычал и бросил вдогонку ей свое недо-оружие, которое до сих пор крепко сжимал в руке, после чего сорвался на рев, полный злобы и обиды.
— Да будь оно все проклято! Аргх! Проклятая старуха! Проклятый зверь! Проклятый холод!.. — человек продолжал проклинать всех вокруг, молотя руками по снегу под ним.
Спустя несколько минут, Эсперар, тяжело дыша, все же успокоился и замер, смотря вдаль, вслед зверю хмурым взглядом.
— Да чтоб тебе все ноги подвернуть!
Напоследок прокляв того, он поднялся, взял брошенную палку и побрел обратно в свое не очень уютное логово.
По пути человек всячески старался найти хоть один куст с ягодами или что-то, чем можно было бы заполнить брюхо.
Пару раз он видел присыпанные снегом кусты, но разрывая их — находил совершенно пустыми, что портило и без того плохое настроение.
Полный огорчения, вернулся Эсперар к своей временной базе, пролезая под корни дерева, вернувшись в это маленькое королевство насекомых.
— Что, не рады мне, твари? — скалился человек, срывая свою злобу на всем, что попадало в его поле зрения, нещадно давя ногой.
Так продолжалось до тех пор, пока от слабости у него не начало темнеть в глазах, и он не облокотился спиной к одной из стен, которыми выступали корни местного дерева.
Эсперар сразу же услышал, как одно из насекомых, находящиеся совсем рядом с его плечом, зашипело на него, от чего он на автомате отшатнулся от него, падая на спину.
— Ц-ц… Тварь, плюнул бы на тебя, будь у меня хоть немного слюны, — тихо ворчал мужчина себе под нос, пытаясь скрыть стыд и сделать вид, что не испугался от неожиданности момента.
Сев в центр логова, человеку ничего не оставалось, кроме как сверлить взглядом, полным ненависти, обитателей этого места.
Ещё через время он переместил свое внимание на конечности, а именно на ноги: некоторые пальцы стали синими и больше его не слушались.
Хотя холод и пробирал до костей, напоминая о себе каждую секунду и заставляя его ненавидеть всеми фибрами души, но до этого такого не было.
Он ощущался, обжигал, не позволял чувствовать конечности, но не причинял столь сильного вреда, до сей самой поры.
«Казалось бы», — человек удивлялся, — «надо бы испугаться, верно? Да только что-то мне уже безразлично — ничего не чувствую».
Какое-то время он так и сидел, молча разглядывая свои пальцы тяжёлым взглядом и постепенно расслаблялся, а его веки тяжелели.
Как только этот момент наступил — желудок вновь напомнил о себе, причиняя телу новую волну боли, которое и без того повсеместно болело и ныло, а разум человека все больше и больше затмевал звериный голод, глуша мыслительные процессы.
Он уже почти решился пойти к кургану и разрыть одну из ям, когда вспомнил про личинок.
Эсперар с каким-то отвращением и нежеланием подошёл к вчерашним огрызкам шкур, что остались от каких-то зверьков и уставился на копошащуюся на них мерзость, что так противно извивалась и ползала посреди гнили.
Ему казалось, что он отчётливо слышит эти слизкие звуки, с которыми они перемещались в проеденных ими туннелях плоти.
Маленькие, но жирные уродцы с волнистой кожей белесого оттенка, роившиеся друг на друге и посреди того, к чему не хотел прикасаться даже падальщик.
«А может лучше курган?» — сдержав первую волну тошноты от мысли о том, как будет их есть, он вновь задумался.
Что-то внутри него: инстинкты, природа, интуиция — он не знал, как именно это назвать, — всячески противилось и говорило, что хуже варианта ему не найти.
Да и желудок больше не хотел верить его оговоркам и оправданиям: пока он дойдет, раскопает… Нет, зачем, если вот она, еда, прямо перед тобой?
Это противоречие разрывало его изнутри: в нем была память зверя и насекомого, которые легко ели своих собратьев, не видя здесь ничего необычного, но даже они брезговали этими личинками.
Тяжело вздохнув, он взял пальцами одну из них и пристально всмотрелся в нее с гримасой отвращения, на какое-то время замерев.
Прямо посреди его пальцев это существо начало бешено извиваться в попытках выбраться.
Ему казалось, что эти черные точки, служившие личинке глазами, заметив его, резко возмутилось такой наглости.
Существо принялось своими маленькими жвалами кусать его пальцы, принося легкое покалывание.
Уже почти решившись и поднеся ее ко рту, он остановился, вспомнив о кое-чем важном: память!
Он осознал, что его агрессия и злоба — последствия чужих воспоминаний, которые срослись с его личностью, а значит любое убийство будет нести для него непосредственную опасность разрушения личности и деградации.
Но голод слишком сильно терзал его, поэтому он не видел другого выбора, кроме как все же съесть это, но перед этим Эсперар раздавил ее пальцами, прикрыв глаза и прислушиваясь к собственным ощущениям.
По телу прошла почти неощутимая волна тепла, после которой в его голове появилась память нескольких минут жизни этой личинки.
«Совсем кроха, воспоминаний мало. Можно попробовать», — думал он, разглядывая липкую слизь между его пальцев с запахом хуже, чем он когда-либо испытывал на своей памяти.
Моментальное решение, о котором он старался не думал и вот, человек принялся поглощать этих созданий, не переставая морщиться и с гневом откидывая любые попытки желудка вернуть некачественный ужин.
«Представь, что ты жуешь просто землю и песок, пропитанный водой… Представь…» — вторил он про себя одну и ту же фразу, подобно мантре, в надежде перебороть рвотные позывы и гнетущие мысли.
Спустя неизвестное количество съеденных личинок, человека почти вывернуло наизнанку, но он в очередной раз закрыл рот ладонью, не дав всему выйти.
«Который раз за последнее время?» — мрачно добивал он себя мыслями.
Покончив с этим, Эсперар вернулся к своему месту сна, содрогаясь телом после случившегося.
Чем меньше он ощущал голод — тем большая волна истерики пыталась вырваться наружу.
Осколки воспоминаний десятков насекомых сливались в одно: ему казалось, что они ползают внутри его головы, рта и желудка, он даже мог слышать их.
Вскоре он разрыдался и принялся тихо скулить, не в силах унять это, после чего незаметно для себя самого уснул.
Пока он спал, воспоминания, как обычно, встраивались в его личность, но если спросить более конкретно, то он и сам не знал, каким именно образом.
Единственное, что он помнит — шевеления. Бесконечных цикл шевелений в чем-то и где-то, везде.
К счастью человека, он не знал, что каждый раз, когда он засыпал здесь — по его телу роились и ползали десятки тварей, будто ожидавших этого момента.
Некоторые пытались утолить голод его кровью, а другие могли полакомиться волосами или ресницами.
Впрочем, находились и те, кто способен откусить и кусочек кожи, но сон бедолаги был слишком крепок, чтобы это его беспокоило.
Но пока он спал — его тело понемногу зарастало, закрывая ранки новой кожей, не оставляя и следа недавнего акта поедания его части.
***
«Пора уходить отсюда и будь, что будет», — проснулся он с четкой и осознанной мыслью.
Голод притупится, паника ушла, а сам он на удивление спокойно себя ощущал, хотя и подозревал, что уже сошел с ума.
Однако, холод все ещё мешал — Эсперар молча поднялся и подошёл к шкуркам, с которых собирал вчера личинок, прокручивая сейчас весь этот процесс в голове с каменным выражением лица.
Даже не рассматривая их — он прижал стороной с мехом к самым замёрзшим частям тела и обмотал поверх теми тряпками, что были на нем.
«Что-то определенно щелкнуло в сознание. Странная перемена» — размышлял он про себя, пока занимался этим.
Затем заметил пальцы на ногах, что вновь слушались его и утратили свой темно-синий оттенок, поскольку теперь ему было намного легче ходить.
Хотя и это он ответил для себя лишь мимолётным фактом, ибо, как ему казалось, его уже ничем не удивить.
Примостив шкуры к телу, Эсперар сразу же вышел наружу и пошел туда, куда глядят глаза.
Вчерашняя буря утихла, позволяя передвигаться более свободно, а ветер будто бы делал послабление для уже сломленного человека, лишь слегка толкая того в бок.
Какое-то время он считал количество своих шагов по этим снежным широтам, но когда их количество перевалило за несколько тысяч — Эсперар отбросил эту идею.
Теперь его мысли переключились на более важные темы: он считает, знает язык, умеет говорить и ещё многое другое.
«Получается, я не помню событий и историй, но базовые навыки, что были вложены в мозг, как мышечная память, остались при мне?»
За этим и подобными ему размышлениями о себе, своей силе и осколках чужих воспоминаний, расставляя их по полочкам в голове, он шел дальше.
По пути несколько раз встречались различные ягоды: некоторые из них человек съедал, а другие проходил мимо, ориентируясь на память зверя, с которой к тому времени почти полностью разобрался.
Он продолжал идти, пока не осознавал, что идёт все медленнее, поскольку холод и голод ослабляли его.
Чтобы хоть как-то не думать о них и не поддаваться — он принялся учиться абстрагироваться.
Очень быстро у него это получилось и пришел Эсперар в себя лишь тогда, когда перед его носом показалась деревянное сооружение.
От этой находки он ободрился, но старался быть тише, медленно обходя ее по кругу и прислушиваясь.
«Изба охотника» — всплыло в голове человека, а память зверя подсказала, что в таких местах живут люди.
Не зная как быть, Эсперар не придумал ничего лучше, как последовать внутреннему ощущению, которое твердили ему толкнуть эту "дверь" и войти внутрь.
Так он и поступил, но постарался быть как можно тише.
Сразу же его обдал теплый воздух, исходящий изнутри, заставив его от приятного ощущения случайно промычать и зажмуриться, на миг растеряв всю концентрацию.
Уже сейчас его тело хотело предаться неге и улечься спать прямо на полу, но подобного позволить Эсперар себе, к сожалению, не мог.
После этого он сделал неуверенный и осторожный шаг вперёд, стараясь не издать ни звука, пока не оказался внутри.
Его взгляд зацепился за огонь внутри какого-то "очага", — как ему подсказал внутренний голос, но главное было не это.
«Опасность», — закричал в нем звериный осколок, а голос внутри дополнил его, дав понять, что в доме кто-то скорее всего есть.
Но человека был слишком изнурен, чтобы обратить на них хоть какое-то внимания.
Оставив за собой входную дверь открытой, он принялся обыскивать все, что казалось более менее съедобным по запаху.
Попутно решив окончательно довериться своим знаниям и внутреннему голосу, которые знали имена всех предметов в этом доме, не вызывая никаких сомнений в полезности своих способностей.
Было в них что-то очень родное, что не мог внушить ни один из осколков, поглощенных им, хотя их он знал намного лучше.
Эсперар решил слиться с ними, более не отделяя их от себя, а себя от них, благодаря чему сразу нашел несколько вяленых рыб, висящих над окном и кувшин, полный воды, который нашелся на столе.
Быстро проглотив рыбу и не обращая внимания на кости, он выпил так же и весь кувшин воды, после чего обернулся и застал странную картину.
В проходе к другой комнате стояла маленькая девочка с игрушкой в руке, которую сразу же выронила, стоило ей только увидеть лицо мужчины.
— Па-а… т-ты не… п-папа… Ааааа! — закричала она сразу после этого, на чей голос из-за спины этой малышки выскочила женщина.
«Всего лишь женщина, да что здесь такого страшного?» — хотел было подумать мужчина.
Но увидев в ее руках арбалет с заряженным болтом, направленным на него — он рванул со всех ног прочь из избы.
По пути на его глазам попалась кочерга, за которую он тут же схватился, желая унести с собой, и которая заставила его замедлиться на краткий миг, что и спасло его от болта, летящего ему на опережение.
«Меткая», — с опозданием подумал он, слегка повернув голову, дабы посмотреть на нее и заметил второй арбалет в другой руке с ещё одним болтом.
Яростное лицо этой фурии явно говорила ему о том, что переговоров явно не будет.
К счастью, он был уже у выхода, и выбежав на улицы, сразу свернул в самую густую часть леса, продолжая бежать некоторое время, пока не убедился, что погони нет.
Остановившись, чтобы отдышаться, он с удовольствием рассмотрел свой трофей, добытый честным воровством под вражеским обстрелом.
Железяка, сделанная явно из какого-то тяжёлого, темного металла, совершенно непригодная для адекватного боя.
За это время погони она уже успела стать ледяной на ощупь, из-за чего ладони начали прилипать к ней.
В конце осмотра мужчина все же остался недовольным: ему пришлось развязать с шеи пару тряпок, дабы обвязать ими руки, хоть немного привнося ощущение комфорта от своего нового оружия.
Как только Эсперар закончил, уже было задумался, в какую сторону ему стоило бы двигаться, но тут же раздался волчий вой, что приближался к нему.