- Милая моя! - снова остановила ее Лиззи.
- Такая пустая, холодная, суетная и глупенькая тварь, -сказала Белла, произнося последнее слово с особенной силой.
- Неужели вы думаете, что я вас так плохо знаю? - спросила Лиззи с тихой улыбкой, когда волосы были прибраны.
- А хорошо ли вы меня знаете? - сказала Белла. - Вы в самом деле думаете, что знаете меня? Ах, я была бы так рада, если б вы знали меня лучше, чем я сама, но я очень боюсь, что я все-таки лучше себя знаю!
Смеясь от всей души, Лиззи спросила ее, видела ли она свое лицо и слышала ли свой голос?
- Ну еще бы, - возразила Белла, - я довольно часто смотрюсь в зеркало и болтаю как сорока.
- Я, во всяком случае, видела ваше лицо и слышала ваш голос, - сказала Лиззи, - они-то и заставили меня сказать вам - не рискуя ошибиться - то, что я никому другому не сказала бы. Разве это так плохо?
- Нет, надеюсь, что нет, - и Белла надула губки, не то плача, не то смеясь.
- Когда-то я умела видеть в огне целые картины, - весело продолжала Лиззи, - и рассказывала о них брату. Хотите, расскажу вам, что я вижу вон там, где огонь горит всего ярче?
Они встали - подошло уже время расставаться, - и обе стояли перед камином, обнявшись на прощанье.
- Сказать вам, что я там вижу? - спросила Лиззи.
- Глупенькую маленькую тварь? - предположила Белла, подняв брови.
- Сердце, достойное любви и полюбившее навсегда. Сердце, которое пойдет в огонь и воду ради того, кому оно отдано, и никогда не изменит, никогда ни перед чем не дрогнет.
- Сердце девушки? - спросила Белла, сопровождая вопрос движением бровей. Лиззи кивнула.
- И та, кому оно принадлежит...
- Это вы, - предположила Белла.
- Нет. Я очень ясно вижу, что это вы.
Так свидание окончилось обоюдными комплиментами и неоднократными напоминаниями Беллы о том, что они с Лиззи - друзья, а также обещаниями, что она скоро опять приедет в эти места. После чего Лиззи вернулась на фабрику, а Белла побежала в маленькую деревенскую гостиницу, к своим спутникам.
- Вид у вас довольно серьезный, мисс Уилфер, - с первых же слов заметил ей секретарь.
- Я и настроена серьезно, - ответила мисс Уилфер.
Она могла сказать ему только то, что тайна Лиззи Хэксем не имеет никакой связи с тем страшным обвинением или же с его снятием. Ах, вот что еще! - сказала Белла. Она может сказать и еще об одном: Лиззи очень хочется поблагодарить неизвестного друга, приславшего ей бумагу о том, что обвинение снято. Ей действительно этого хочется? - спросил секретарь. Ах так, может быть, он имеет понятие, кто такой этот неизвестный друг? Он не имеет ни малейшего представления.
Они были на границе Оксфордшира - вот как далеко забрела бедная Бетти Хигден. Они должны были вернуться поездом, и так как станция была совсем рядом, его преподобие Фрэнк со своей супругой, Хлюп, Белла Уилфер и секретарь отправились туда пешком. Сельские тропинки в большинстве своем слишком узки для пятерых, и Белла с секретарем немножко отстали.
- Поверите ли, мистер Роксмит, - сказала Белла, - мне кажется, будто годы прошли с тех пор, как я вошла в комнатку Лиззи Хэксем.
- У нас был очень трудный день, - отвечал он, - и вы были сильно взволнованы на кладбище. Вы переутомились.
- Нет, я нисколько не устала. Я не сумела выразить то, что хочу сказать. Не то чтобы прошло очень много времени, я другое хотела сказать, но я чувствую, что за это время произошло очень многое - со мной, вы понимаете?
- И это к лучшему, я надеюсь?
- Надеюсь, что да, - ответила Белла.
- Вы озябли, я чувствую, что вы дрожите. Позвольте мне закутать вас этим пледом. Можно, я положу его вам на плечо, так, чтобы не измять вашего платья? Нет, так он слишком тяжел и слишком длинен. Позвольте, я переброшу другой конец через руку и понесу его, потому что вам уже нельзя будет взять меня под руку.
Оказалось, что все-таки можно. Как она ухитрилась сделать это, будучи так закутана, - господь ее знает, но она освободила руку - вот так - и просунула ее под локоть секретаря.
- У меня был долгий и интересный разговор с Лиззи, мистер Роксмит, и она от меня ничего не скрыла.
- Скрыть что-либо от вас было бы невозможно, - сказал секретарь.
- Удивительно, как это вышло, - сказала Белла, останавливаясь на месте и глядя на него, - вы мне говорите совершенно то же, что сказала она.
- Должно быть, потому, что я чувствую совершенно то же, что и она.
- То есть как, что вы этим хотите сказать, сэр? - спросила Белла, снова пускаясь в путь.
- Что если уж вы захотели войти к ней в доверие, да и к кому угодно, то вы этого непременно добьетесь.
Тут железная дорога хитро подмигнула зеленым глазом и широко открыла красный, и им пришлось пуститься бегом. Закутанной Белле было трудно бежать, и секретарю пришлось помогать ей. Когда она уселась напротив него в угол вагона, ее лицо разгорелось таким прелестным румянцем, что невозможно было оторвать от нее глаз, и хотя на восклицание Беллы: "Какие звезды, какая чудесная ночь!" - секретарь ответил: "Да!" - он, видимо, предпочитал созерцать звезды и ночь, глядя не в окно, а на ее милое оживленное личико.
О красивая леди, прелестная маленькая леди! Если б я был законным душеприказчиком Джонни, исполнителем его воли! Если б я имел право передать вам завещанное и взять с вас расписку! Нечто в этом роде, несомненно, примешивалось к реву паровоза, когда поезд трогался со станции и семафоры со всезнающим видом прищуривали зеленый глаз и открывали красный, готовясь пропустить вперед красивую леди.
ГЛАВА X - На разведке
- Значит, мисс Рен, - сказал Юджин Рэйберн, - я никак не уговорю вас одеть для меня куклу?
- Нет, - сердито ответила мисс Рен, - если вам нужна кукла, пойдите в лавку и купите себе.
- А моя очаровательная крестница, - жалобно произнес Рэйберн, - там, в Хартфордшире...
("...Вральфордшире, хотели вы сказать", - мысленно перебила его мисс Рен.)
...будет поставлена на одну доску со всей остальной публикой и не извлечет никакой пользы из моего личного знакомства с Придворной швеей?
- Если вашей крестнице будет полезно узнать, - и хорош же у нее крестный папенька, нечего сказать! - отвечала мисс Рен, тыча в воздух иголкой по направлению к Рэйберну, - что Придворной швее известны все ваши повадки и все ваши фокусы, можете сообщить ей об этом по почте, с поклоном от меня.
Мисс Рен работала при свечке, а мистер Рэйберн, которому было и смешно и досадно, стоял рядом с ее скамеечкой, ровно ничего не делая, и смотрел, как она шьет. Непослушный ребенок мисс Рен забился в уголок, опасаясь пущей немилости, и являл самый жалкий вид, весь дрожа с перепоя.
- Ах ты гадкий мальчишка! - воскликнула мисс Рен, услышав, как он стучит зубами. - Хоть бы все они провалились тебе в глотку и стучали у тебя в желудке, будто играя в кости! Тьфу, дрянной мальчишка! Бэ-э, бэ-э, паршивая овца!
При каждом из этих упреков она гневно топала ногой, на что несчастный пьяница отвечал жалобным хныканьем.
- Действительно, плати за тебя пять шиллингов! - продолжала мисс Рен. Как ты думаешь, сколько мне нужно работать, чтобы заработать пять шиллингов, бессовестный мальчишка? Не хнычь так, а то я запущу в тебя куклой! Платить за тебя пять шиллингов! Штраф - нечего сказать, хорошенькое дело! Да я бы лучше мусорщику дала пять шиллингов, чтобы вывез тебя на тележке для мусора!
- Нет, нет, не надо! - протестовало убогое создание.