- Если б нам удалось тогда окрутить этого скота с Джорджианой... да что толку: снявши голову, по волосам не плачут.
Сказав это, Лэмл подобрал полы халата и, повернувшись спиною к огню, посмотрел на жену, а она побледнела и опустила глаза. Она спешила оправдаться перед ним, чувствуя за собой вину и, быть может, грозящую ей опасность, - она боялась его, боялась его руки и даже ноги, хотя он никогда и пальцем ее не тронул.
- А если б нам удалось занять деньги, Альфред?
- Выклянчить, занять или украсть. Для нас это все равно, Софрония, перебил ее муж.
- Тогда мы смогли бы перебиться?
- Без сомнения. Я бы предложил другую, не менее оригинальную и бесспорную формулу, Софрония: дважды два - четыре.
Однако, заметив, что она обдумывает что-то, он снова подобрал полы халата одной рукой и, забрав пышные бакенбарды в другую руку, умолк, не сводя с нее глаз.
- В такую трудную минуту, Альфред, вполне естественно подумать о самых богатых и самых простодушных людях, какие нам знакомы, - сказала она, не без робости заглядывая ему в лицо.
- Совершенно верно, Софрония.
- О Боффинах.
- Вот именно, Софрония.
- Разве нельзя чего-нибудь от них добиться?
- Чего же можно от них добиться, Софрония?
Она снова задумалась, а он, как и раньше, глядел на нее, не сводя глаз
- Конечно, я много раз думал о Боффинах, Софрония, - начал он после ни к чему не приведшего молчания, - но не нашел никакого выхода. Их очень зорко стерегут. Этот чертов секретарь стоит между ними и... и другими порядочными людьми.
- А нельзя ли от него отделаться? - спросила она, несколько оживляясь после нового раздумья.
- Что же, подумайте, Софрония, - снисходительно заметил ее осторожный супруг.
- Если бы можно было устранить его, изобразив это в виде услуги мистеру Боффину?
- Не торопитесь, подумайте, Софрония.
- Мы заметили, Альфред, что за последнее время старик стал очень подозрителен и недоверчив.
- И скуп тоже, милая моя, а это нам не сулит ничего хорошего. И все-таки не спешите, Софрония, подумайте.
Подумав, она продолжала:
- Предположим, что мы будем играть на той струнке, которую в нем подметили. Предположим, моя совесть...
- А мы знаем, какова эта совесть, душа моя. Итак?
- Предположим, совесть не позволяет мне молчать о том, что эта девчонка-выскочка рассказала мне о предложении секретаря. Предположим, совесть заставляет меня передать все это мистеру Боффину.
- Пожалуй, мне это нравится, - сказал Лэмл.
- Предположим, я сумею внушить мистеру Боффину, что моя тонкая чувствительность и мое благородство...
- Очень хорошо сказано, Софрония.
- Внушить мистеру Боффину, что наша тонкая чувствительность и наше благородство, - повторила она с горечью, - не позволяют нам молчать о таком корыстном и подлом умысле секретаря, о том, что он преступно обманывает доверие своего хозяина. Предположим, я поделилась своими добродетельными сомнениями с моим образцовым супругом и он, по свойственной ему честности, сказал: "Софрония, вы должны немедленно открыть глаза мистеру Боффину".
- Опять-таки, Софрония, мне это нравится, - заметил мистер Лэмл, переступив с ноги на ногу.
- Вы сказали, что его хорошо стерегут, - продолжала она. - Я тоже так думаю. Но если это приведет к тому, что он уволит секретаря, тогда вот вам и уязвимое место.
- Объясняйте дальше, Софрония. Мне это нравится все больше и больше.
- Оказав ему, по своей непогрешимой честности, такую важную услугу, открыв глаза на вероломство человека, которому он доверял, мы будем иметь право на его внимание и доверие. Чего этим можно добиться, трудно сказать, подождем, а подождать придется. Вероятно, мы добьемся всего, чего тут можно добиться.
- Вероятно, - согласился
- Как вы думаете, может ли случиться, чтобы вы заместили секретаря? спросила она тем же холодным, расчетливым тоном.
- Невозможного тут нет, Софрония. Этого можно добиться. Во всяком случае, можно как-нибудь ловко подвести к этому.
Глядя на огонь, она кивнула в знак того, что понимает намек.
- Мистер Лэмл, - начала она задумчиво, не без легкого оттенка иронии, мистер Лэмл будет очень рад сделать все, что только в его силах. Мистер Лэмл и сам человек деловой и, кроме того, капиталист. Мистер Лэмл привык к тому, что ему поручают самые запутанные дела. Мистер Лэмл так превосходно распорядился моим небольшим капиталом; но, конечно, он еще до того создал себе репутацию как человек с состоянием, который выше всякого соблазна и вне подозрений.
Мистер Лэмл улыбнулся и даже погладил ее по голове. Размышляя об этом плане, он словно принюхивался к чему-то, и нос на его лице казался вдвое больше, чем когда бы то ни было.
Он стоял задумавшись, а она не шевелясь смотрела на подернутые пеплом угли в камине. Но как только он заговорил, она вздрогнула, перевела взгляд на него и стала слушать с таким выражением, словно думала о своем предательстве, и в ней снова ожил страх перед ним, перед его рукой и даже ногой.
- Мне кажется, Софрония, вы упустили из виду одну сторону вопроса. А может быть, и нет, ведь женщины хорошо понимают женщин. Нельзя ли нам отделаться и от этой девчонки?
Миссис Лэмл покачала головой.
- Она имеет большое влияние на них обоих, Альфред. Никак нельзя его сравнивать с влиянием наемного секретаря.
- Но эта милая девочка должна быть откровенна со своими благодетелями, - возразил Лэмл, криво улыбаясь. - Ей бы следовало безгранично доверять своим благодетелям.
Софрония опять покачала головой.
- Ну хорошо! Женщины понимают женщин, - сказал ее супруг, не совсем довольным тоном. - Я не настаиваю. А если б удалось убрать обоих, то мы сразу пошли бы в гору. Я бы управлял их имуществом, а моя жена - ими самими. Фьюу!
Опять покачав головой, она возразила:
- Они никогда не поссорятся с девушкой. Они ее ни за что не накажут. Нам придется ее терпеть, можете быть уверены.
- Что ж, пускай! - воскликнул мистер Лэмл, пожимая плечами. - Только помните, что нам она не нужна.