- Долго они еще будут держать нас под дождем? Черт бы их побрал!
В семь часов ворота наконец распахнулись, и толпа хлынула во двор.
Во дворе помокли еще с полчаса, пока из конторы не вышел высокий, худощавый молодой человек с лошадиным лицом и, напрягая голос, начал выкрикивать:
- Сегодня "Национальная Электрическая Компания"
примет на работу тридцать четыре человека! Десять электриков, восемь обмотчиков, восемь красильщиков и лакировщиков, трех шоферов и пять чернорабочих. Кто из имеющих названные специальности стоит поближе ко мне - пройдите по одному в контору. Остальные могут разойтись. О дальнейшем наборе рабочей силы будет объявлено особо.
Толпа зашумела, как лес перед грозой, в общем гуле слышались раздраженные гневные возгласы:
- Сукины дети! "Пять тысяч рабочих"!
- Обман с начала до конца!
- Купили себе рекламу, а я-то, дурак, поверил, принял за честную газетную информацию...
- А я сразу понял, что это блеф, - нашелся и здесь один из тех, что всегда все знают наперед.
- Чего ж ты сюда шел, если ты такой умный?
- Чтоб совесть не мучила, ну и... жена!..
Ругая на чем свет стоит "проклятых кровопийц", "проклятую газетную брехню" и собственную "проклятую богом жизнь", толпа начала расходиться.
Дэйв не жалел, что истратил последние десять центов на сигареты. От завода до дома был длинный п"ть, но Дэйву хотелось, чтобы он был еще длиннее. Явиться Фанни на глаза - после того, как он вселил в нее надежду на лучшие дни, после того, как оба они были почти уверены, что сегодня наконец-то он начнет работать, - было для Дэйва хуже смерти.
Он шел медленно, останавливался перед витринами, заходил во все попадавшиеся по пути предприятия, в гостиницы, в рестораны. Стучался с черного хода и спрашивал: не нужен ли истопник, не нужен ли мойщик посуды, не нужен ли чернорабочий?
Нет, нигде не нуждались в рабочей силе.
Уже темнело, когда Дэйв, смертельно усталый и промокший до костей, приплелся домой.
Фанни хлопотала у плиты. Ее старая мать сидела, как всегда, в уголке у окошка и по обычаю старых людей бормотала что-то себе под нос. Гарри не было дома. Около плиты, на спинке стула сушился его пиджак.
Сегодня Гарри повезло: сразу две сенсации в вечерних газетах. Пятнадцатилетний подросток зарубил топором свою мать! Знаменитая кинозвезда требует от возлюбленного миллион долларов за то, что он нарушил свое обещание жениться на ней!
Гарри охрип, выкрикивая эти новости, и промок насквозь, зато газеты разошлись все до единой, и он побежая за новой пачкой.
Дэйв вошел и бессильно опустился на стоявший у двери стул. Фанни стремительно обернулась - и ни о чем не спросила. Достаточно было посмотреть на его лицо, на растерянное, безнадежное выражение блуждающих глаз, чтобы понять: все как было и хуже, чем было.
Не проронив ни слова, она повернулась к мужу спиной.
Следовало бы заговорить с Дэйвом, велеть ему умыться и переодеться, усадить за стол, но Фанни не могла.
В груди ее б"шевала буря: сострадание к Дэйву боролось с жалостью к самой себе, и над всем поднималась волна безграничной любви к сыну, скорбной любви и боли за се обойденное славой и счастьем дитя.
Ее нервы были напряжены до предела, ее самообладание было исчерпано. Она чувствовала, что, если сейчас заговорит, с ней начнется истерика, и у нее могут вырваться слова, о которых она потом сама пожалеет.
Дэйв потянул носом воздух. Он мог бы поклясться, чго пахнет мясом с бобами.
Откуда у Фанни деньги на мясо с бобами, если утром, как это ему хорошо известно, всю ее наличность составляла одна двадцатицептовая монета?
За весь день он крошки во рту не имел, еду ему заменяли сигареты. Теперь только, услышав запах горячего мяса с бобами, Дэйв почувствовал, как он голоден.
Он еще раз вдохнул аппетитный запах и виноватым голосом тихо сказал:
- Ей-богу, кажется, пахнет мясом с бобами... Откуда у тебя деньги, Фанни, милая?
- Гарри принес, наш кормилец... Вот до чего бог привел дожить, ответила Фанни дрожащим от слез голосом, не оборачиваясь. - Ему сегодня повезло: убийство и развод. Принес доллар шестьдесят центов... О господи, господи... Переменил пиджак - вон висит, сушится - и побежал за новой пачкой. А я купила банку консервированного мяса с бобами... Надо же кормить ребенка, на него ведь смотреть больно... Ну чего ты сидишь у двери, как нищий, - сказала она с внезапно прорвавшимся раздражением. Умойся, переоденься и садись за стол.
Они только приступили к ужину, когда с улицы сквозь открытое окно донеслись крики продавцов газет; громче всех был слышен голос Гарри:
- "Ивнинг ньюс"! "Стар"! Мальчик убил свою мать топором! Знаменитая звезда Грэйс Лесли требует от миллиардера Роберта Нортона миллион долларов за нарушение слова! "Ивнинг ньюс"! "Стар"! Самая большая сенсация дня!
Миссис Уинстон с рыданием уронила голову на стол.
- Горе мое, до чего я дожила! "Второй Фрэнк Ллойд"...
Продавец газет... Мой Гарри - продавец газет... Вот она, его замечательная карьера, - - всхлипывала она, глотая слезы.
Дэйв сидел с виноватым видом, низко опустив голову.
Только старуха мать как ни в чем не бывало с жадностью уплетала консервы с бобами.
1930-1957
-= * Ж * =
3. ВЕНДРОВ
(1877-1971)
Свою "Автобиографию", написанную в 1946 году, Вендров (Давид Eфимович Вендровский) начинает словами: "Творческая биография писателя неотделима от его личной биографии". Эта неоспоримая истина требует, однако, подчас сложных усилий для ее подтверждения. Не всегда просто свести воедино творчество писателя и его личную жизнь. Вендров же по самой сути своего литературного дарования автобиографичен.
Это вовсе не значит, что все рассказанное им полностью соответствует тому, что случалось с ним в ту или иную пору его жизни, но в основе его произведений всегда лежит нечто подобное описанному, близкое лично пережитому. Тем более что Вендрову чужда всякая рисовка. Человек иронического склада, что нисколько не мешало ему создавать и лирические рассказы, писатель готов вместе со своим читателем от души посмеяться над нелепой, подчас на грани анекдота, ситуацией, в которую попадает его персонаж, как две капли воды похожий на автора.
3.Вендров не дожил четырех месяцев до девяноста пяти лет. И до самого конца сохранил живой ум, активное восприятие жизненных явлений, ясность духа и добрую иронию. Он был удивительно элегантным стариком. Всегда свежевыбритый, подтянутый, в белой рубашке с тщательно повязанным галстуком, он никогда не разрешал себе в присутствии постороннего, тем более женщины, снять с себя пиджак. У пего хватало мужества подтрунивать над собственной старостью: "Первые восемьдесят лет, - говаривал он, легче прожить, чем вторые". Именно к восьмидесяти годам он написал свое "Средство от старости". Написал в форме интервью, которое он, 3. Вендров, якобы дает самому себе во избежание нг.лета какого-нибудь "нашего специального корреспондента", у которого не найдется "ничего получше, о чем писать". Сквозь шутку ("тов, Вендров метнул в нас взглядом своих совсем молодых сорокалетних глаз, каждому глазу по сорок лет"), сквозь остроту, парадокс вырисовывается образ писателя, его взгляд на себя. Под забавным разговором с самим собой скрывается самохарактеристика восьмидесятилетнего человека, хлебнувшего немало горя. А у читателя создается впечатление редкой жизнестойкости. Этим качеством Давид Вендровский отличался смолоду,
Шестнадцатилетний паренек отправился без гроша в кгрмане из своего родного городка Слуцка в город Лодзь, который славился в те годы как "русский Манчестер". В родительском доме было восемь человек детей, и он решил избавить этот дом от "лишнего рта", Паренек стремилея к образованию, искал работу. Особенности его темперамента мешали ему, однако, долго удерживаться на одном месте: он любил пошутить и осмеливался спорить. Его хозяевам это приходилось не по нраву. Но и ему не нравились понадки хозяев, и на пороге двадцатого столетия, в 1900 году, он опубликовал свою первую корреспонденцию из Лодзи - "Фабриканты на визитных карточках", тем самым завоевав себе право целыми днями мерить городские тротуары.
Писателем паренек пока не стал. Прогнанный еще из нескольких мест, он отправился в Москву. Желал он по-прежнему устроиться ьа работу и получить образование. Но и здесь он задержался ненадолго; он не мог мириться с ролью бесправного "зайца". Тогда он отправился сначала в Англию, потом в Соединенные Штаты. Свой кусок хлеба он там как-то добывал: работал грузчиком, подсобным рабочим на деревообделочной и мебельной фабрике, исполнял всякие случайные работы - не гнушался ничем. А вот получить систематическое образование так и не удалось. Молодой Давид Вендровский глотал книги ((мне трудно вспомнить себя не читающим", - напишет он позже в своей "Автобио! рафии"), ходил на митинги, без конца разъезжал, учась у самой жизни, и спустя много лет был вознагражден за свое упорство радостями и горестями творчества. В еврейскую литературу пришел новый писатель - 3.Вендров.
Во время своих бесконечных скитаний по Англии и Шотландии (нa колесах и пешим ходом) Вендров писал и печатался. Увиденное и пережитое просилось на бумагу, искало своего выражения. Но для того мо бы стать настоящим писателем, необходимо было вернуться на родину.
И действительно, после возвращения в Россию Вендров в течение всею лишь пяти лет, с 1911 по 1916 год, опубликовал шесть книг рассказов.