И вот в такой ситуации мне подают ходатайство -- изменить ему меру пресечения на подписку о невыезде. Гусев и его мать-учительница умоляют: "Смилуйтесь!" Один из зампредов суда мне строго-настрого посоветовал ходатайство отклонить. Но суд под моим председательством освободил Гусева из-под стражи. И он смог сразу лечь в больницу, что спасло ему жизнь. Никуда он, конечно, не сбежал и никаких преступлений новых не совершил.
Перед приговором пришла ко мне дама-прокурор и говорит: "Дело у кого-то на контроле, Гусеву надо дать восемь лет". -- "Так он же, -- отвечаю, -- в колонии больше года не протянет!" -- "Ладно, -- говорит, -- тогда не восемь, а пять". Их и потребовала. А мы назначили три года лишения свободы -условно. Маменька этого Гусева приходила потом, благодарила -- процесс распада легких приостановился, и он выжил.
-- То есть срок -- условно, а его в камере уже полтора года продержали. Выходит, ни за что?
-- Не совсем так. Он виновен в совершении преступления, но его содержание под стражей в ходе предварительного следствия не было необходимым.
-- И туберкулезом заразили... Вот скажите, если проститутка намеренно клиента заразит сифилисом, ей что будет?
-- Лет пять может получить.
-- Так, может, стоит Гусеву вчинить иск коменданту "Матросской тишины"?
-- Куда! Он и так счастлив, рад, что вовсе там не помер. Да и не поймут у нас такого... А что касается туберкулеза, так им, по некоторым сведениям, заражено около десяти процентов зеков.
По тому же делу мы еще одного обвиняемого выпустили под залог -пятнадцать миллионов рублей старыми. Это некто Салимов. Он поступил на работу и стал кормить семью. Тоже никуда не сбежал! А на суде получил пять лет условно.
Интересно, что решение об освобождении из-под стражи Салимова мы приняли в три часа дня в пятницу. А в пять вечера в СИЗО закрывается спецчасть, так что человеку пришлось бы сидеть в камере лишних два дня -- до понедельника. Надо было торопиться! Но машину мне в суде, конечно, не дали. Тогда я снарядил секретаршу. Дал ей денег на такси, копию определения об освобождении и еще позвонил начальнику СИЗО. Успели, выпустили-таки этого Салимова в пятницу!
-- Вас спрашивали: "Интересно, а с чего это судья так заботится о преступниках?"
-- Конечно. Мне и на совещаниях говаривали: "Выпуская такого-то из-под стражи, вы думали о себе, о всех нас? Потерпевшие небось кричат, что в суде за взятки преступников на волю отпускают. Мы даже не исключаем, -- говорили мне официально, -- что под вас берут деньги с клиентов адвокаты". Такие в Белом доме не нужны
-- Вы -- автор и соавтор не только принципиально важных законопроектов, но и всей концепции судебной реформы. Этим можно гордиться! И больше уже ничего не делать, все равно войдете в историю.
-- Это беспрецедентная вещь в карьере юриста, -- сдержанно отвечает он.
-- Разумеется, благодарность народа не знала границ?
-- За законопроект о Конституционном суде я получил от Хасбулатова премию -- два оклада. Как раз хватило на стиральную машину "Малютка", она тогда стоила шестьсот с лишним рублей.
-- После Белого дома вы быстро пошли в рост.
-- Я был начальником отдела судебной реформы Государственно-правового управления Президента. У меня было восемнадцать подчиненных! А после Ельцин и вовсе подписал бумагу, чтоб меня повысить до зама начальника этого самого управления, а отдел чтоб был головным подразделением Администрации по реформе. Кто разбирается в аппаратных интригах, тот способен оценить...
-- Ну и?..
-- Ну а через три недели после того, как Борис Николаевич это подписал, отдел наш расформировали. Людей разогнали.
-- Что так?
-- Обычная аппаратная интрига! Там ведь следят, чтоб ты не высовывался, не возвышался над кем не надо, и прочее. Все развивалось по принципу: "Жалует царь, да не жалует псарь". Хотя я продолжаю испытывать искреннюю благодарность к Президенту России за то, что он проявлял долготерпение.
-- Да... И вот вы со Старой площади, от дорогих чиновников, от замечательных портфелей -- и прям сразу в суд. Какое вам сразу дали дело, чтоб привести в чувство, чтоб фейсом об тейбл?
-- А убийство с особой жестокостью! Сосед убил соседа, труп расчленил и выкинул в Москву-реку. Человек только что вышел из больницы, где его от белой горячки вылечили, и решил отметить это дело.
-- Неплохая встряска после академических занятий и президентских советов! Это вам не Плевако читать в подлиннике. Надеюсь, хоть этого-то вы не оправдали?
-- Что вы! Десять лет дали.
-- А как вас из суда после уволили?
-- С формулировкой "за разглашение тайны совещания". Приговор по тому делу, где Гусев был, я его еще не дописал, а, получив двухдневный отпуск за свой счет, отправился на конференцию в Законодательное собрание Санкт-Петербурга. Там обсуждался проект нового Уголовно-процессуального кодекса. Разумеется, о деле и принятых судом под моим председательством решениях я никому не рассказывал.
-- Ну, легко было догадаться, что ничем хорошим ваше практическое судейство кончиться не могло. Это как если бы рефери на ринге попал в уличную драку, -- и там бы ему, конечно, обязательно навешали.
Вот ваши бывшие подчиненные по отделу судебной реформы пошли в адвокаты. А вы нет, почему? Поди, плохо...
-- Денис Давыдов писал:
Я рожден для службы царской.
Сабля, водка, конь гусарский -
Это век мне золотой.
Вот и я тоже "рожден для службы царской".
-- Ага, вы, значит, государственник. Тогда, значит, и про водку верно, без нее на госслужбе кто ж обойдется.
-- Государственник -- да, а водки не пью. Не привык. Зачем это одурманивание? Я пробовал, это бессмысленно.
-- Но вы ведь понимаете, какую вы пропасть этим вырыли между собой и народом?
-- Это да...
-- Могу себе представить, как вам было мучительно больно в Белом доме, в Администрации Президента...
-- А в суде тем более!
-- И вы не смогли через это переступить? Ну, пили бы для дела. Это ж приятней, чем в теннис.
-- Я считаю, что частная жизнь -- одно, а служба -- это служба и никто не может навязывать мне линию поведения. Прокуратура -- орган инквизиции
-- Когда вас выгнали с работы из Мосгорсуда, вы пошли преподавать прокурорам. То есть вы что же, решили разрушить порочную инквизиторскую систему изнутри? Вы захотели их перевоспитать?
-- Я, когда читал лекцию прокурорам, не говорил им, что они всю жизнь неправильно жили, а я будто бы носитель абсолютного знания. Наоборот, вел себя скромно -- вот, мол, сейчас хороший повод поговорить снявши мундиры. Первые лекции тем не менее вызывали страшное возмущение, ропот, просто гнев. Но, поскольку я никогда не перехожу на личности, они постепенно успокаиваются...
-- Вы там как психотерапевт?
-- Нет, нет.
-- Или это как снятие порчи?
-- Нет, я просто объясняю, что к чему, помогаю людям понять. Помню, рассказывал я им про пытки...