– А вот, скажем, отчего же граф взорвался? – не унимался любопытный Кирьян.
– А всё по той же причине, Кирюша, – объяснял Симеон. – Колонны, что из Жерновов Судьбы вытесаны были, волшебные вроде: на них басурманские боги перемалывали судьбы людские, вот все чаяния-то и сбываются. Всё, чего только пожелаешь. Захотел – и урожай тебе, захотел – дети здоровые, захотел – открытие в области астрономии. Только судьба, брат, это дело такое: сегодня густо, а завтра – пусто. Неминуемо стукнуть должна, если долго везёт. И чем дольше везёт, тем больнее стукает. Вот графа и пристукнуло. Он, понимаешь ли, грозился открыть метеорит, что прямо в нашу губернию прилетит. Тот и прилетел, прямёхонько на Ромадина.
– А Захар с Силой колонны на жернова пустили, – хохотнул Кирюха.
– Смех смехом, а они угадали. А вы что же: покупали у них эти кругляки каменные или так брали?
Кирьян смутился, поэтому отец Симеон лишь покачал головой и продолжил:
– Вот каждому по такому жёрнову и досталось – свою судьбу перемолоть. И везение-то ваше невеликое, потому и несчастья на вас невеликие обрушивались, никто и не понял ничего. Тут ещё такая штука – судьба хоть и слепа, а видит, что маленьким радостям вы тут как большим радуетесь, а на маленькие неприятности плевать хотели. Вот она вам и копила несчастья впрок, чтобы разом всех свалить.
– И что? – открыл рот Лобанов.
– А то, – Симеон поправил греческую шапку, съехавшую на глаза. – Наши мёртвые нас в беде не оставят, весь мир живых на их плечах стоит, они нас подняли.
– Как это? – насторожился парень.
– А ты подумай. Прадед твой и дед – они для себя ли только жили? А ты – неужто только свой живот беречь будешь и о потомках своих не позаботишься? Все они, усопшие наши, нас помнят. И упасть не дадут. Если всё по чести делать, по вере христианской.
Неожиданно поп рассмеялся.
– Знаешь, брат Кирьян, наложу-ка я на себя епитимью за вчерашнее сквернословие. Ох, и поганые же слова мы с тобой вчера говорили.
– Бздеть – не срать, штаны снимать не надо, – подмигнул Кирюха.
Молодые люди расхохотались, и тарантас побежал быстрее.
В лесу, как в воде, отражалось небо, и казалось, будто деревья стоят голубые.