- Этот вот, ваш товарищ, который сейчас читал стихи, он всегда водит вас с собой?
Дадуна улыбнулась-.
- А в чем, собственно, дело? - спросил Анзор. Он ничего не понял, тупица.
- Вам понравились стихи? - обратилась ко мне Изида.
Я не ответил ей. Я наблюдал за Гелой. Лицо и поза его выражали крайнее напряжение.
- Видно, вы не знакомы с современной литературой.
Сейчас принято писать белыми стихами, то есть без рифмы, - сказала вызывающе девушка с родинкой.
- Это вы мне? - спросил я.
- Да, вам. Вы читали Фолкнера?
- Читал. Читал Фолкнера, Хемингуэя, Кафку, Стейнбека. Сейчас читаю Сартра.
- Сартра еще не переводили.
- А я в оригинале читаю.
- Кто же из них вам нравится?
- Все.
- Кого все же предпочитаете?
- Галактиона [Галактион Табидзе - народный поэт Грузии, академик (1892 - 1959)].
- Ну, у Галактиона, положим, тоже есть довольно бессмысленные строки.
- Например?
- Я сейчас не помню точно, но есть что-то про свеклу, которая хохочет. Как это попять?
- О, что вы! Это же замечательно! Во-первых, там прекрасная аллитерация - "Чархали хархарс", во-вторых - образ какой! Представьте себе хохочущего, покрасневшего от хохота человека! Ведь говорят же про такого:
покраснел, как свекла!
- Вы так полагаете?
- Не я полагаю, а так оно и есть.
- И все же стихи - это не колхозный устав!
- Тем более не цирковой аттракцион! Вы можете представить себе, как это аист несет в лапе земной шар?
Изида неловко улыбнулась. Потом спросила:
- А вы сочиняете стихи?
- Конечно!
- Так прочтите нам!
- С удовольствием!
Под изумленные взгляды присутствующих я подошел к столу, налил полный стакан коньяку и со стаканом в руке вернулся на место.
- Эти стихи я написал в детстве, в восьмилетнем возрасте. Помню, мы отдыхали в Кобулети. Было жарко, раскаленный пляж так и пылал. Я признался матери, что вчера написал стихи, и там же прочел их счастливым родителям.
По бульвару Парижа я гулял.
Жадно глаза мои запылали,
Когда увидел огромный проспект
И строек необозримые дали.
Шумит, грохочет гигантский завод,
Стонет рабочий, раб капитала,
Но знает рабочий и знаю я:
Рабства пора последняя настала!
Здесь силы свободы уже растут,
И солнце рабочим засияет,
Рухнут скоро фашистские цепи,
Счастливый день для рабочих настанет!
Ребята орали, девушки визжали, смеялся и я. Дадупа, схватив себя за живот, плакала.
- Иу и что сказали родители? - с трудом выговорила Изида.
- Мать ничего, а отец отвел меня в сторону, усадил под сосной и сказал матери: "Присмотри-ка за ним, оберегай от солнца, иначе мы погибли!"
Когда в комнате улегся новый взрыв хохота, ко мне обратился Анзор:
- И это называется стихотворением?