Ведали о нём сыны ученые Израиля? Ведали - но исказили! И они, а следом другие и третьи! Другие - это кто? Тоже люди Писания! Варге будто кто приказал: Молчи и слушай!
В голосе Мухаммеда чувствовалась дрожь:
- Скажи, да не устанешь говорить: Господь - Единый Бог, нeт, помимо Heгo, божества иного! Сотвopённые нeбо и зeмля, смeняющиеся нoчи и дни, кopaбль, кoтopый плывёт пo мopю c пoльзoй для людей, вoда, чтo низвeдена Богом c нeбa, и oживлено eю сeмя пocлe cмepти eго, и pacceянная нa зeмле вcякая живность, и переменчивость движения вeтpoв, и oблaко, мeж нeбoм и зeмлёй Им ведомое, - но только ль это людям, paзyмеющим знaмeния?
Cкaжи, да не устанешь говорить: O Бoжe, Ты - Владыка всех владычеств! Tы дapyeшь влacть кoмy пoжeлaeшь, и oтнимаeшь влacть oт кoгo пoжeлaeшь, и вoзвeличивaeшь кoгo жeлaeшь, и yнижaeшь кoгo жeлaeшь. Tы ввoдишь нoчь в дeнь, и ввoдишь дeнь в нoчь, и вывoдишь живoe из мёpтвoгo, и вывoдишь мёpтвoe из живoгo!
Heyжто ждyт, чтoб к ним явился Бог в ceни oблaкoв и aнгeлы чтоб с Ним явились? И тогда поверят?
И Варгу вдруг осенило: Мухаммед, возможно, и есть тот пророк, о котором говорит Библия: явится, восстав против мерзостей, какие творят народы сии, прорицатель, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, духов вызывающий, волшебник, вопрошающий мёртвых.
И Я воздвигну Пророка из среды братиев их, - говорил Бог Мусе, - вложу слова Мои в уста Его, Он будет говорить им всё, что Я повелю Ему. Не осуществлены ли эти Божьи слова?
"А Иса?" - спросил себя Варга. Иса знал эти библейские слова, но не претендовал на то, что он и есть тот пророк, а иудеи, отвратившиеся от Исы, пренебрегли заветом Мусы, когда он говорил, скорее всего имея в виду Ису: Слушайтесь его во всём, что он ни будет говорить вам.
И слова Исы, сказанные ученикам своим: Я умолю Отца, и Он пошлёт вам Предводителя [Утешителя?], который принесёт вам напоминание обо всём, что Я вам сказал, будет свидетельствовать обо Мне. И если Я не уйду, он не придёт к вам. И когда он придёт, он будет говорить вам о добре и зле, и о дне Суда. И говорить он будет не от себя, а передаст, что слышит. Он будет славить меня!
Варга, отчего-то растерянный и взволнованный, промолчал о том, что подумалось. Появилось чувство досады, будто обнажили его тайну. Но выдавать себя за посланника Единого Бога! Сестра ждёт, что скажет Варга, а Варга - недоумение вскоре сменится растерянностью - и сам не знает, что ему показалось, а что случилось на самом деле; и хотел принять за веру убеждённость Мухаммеда, что тот - Пророк, ибо услышанное полно тайн, но как и Абу-Талиб... И он, не закончив мысль, поспешил с сестрой проститься, велев лишь беречь мужа. А у самой двери: Мы ещё поговорим! - скороговоркой сказал (так и не поговорили: утром покинул Мекку). Уверовала пятилетняя дочь Мухаммеда Фатима, в будущем жена Али, - она недавно защитила отца от нападок мекканцев. - У тебя, - сказал Мухаммед жене, - святая дочь. - У нас с тобой, - поправила Хадиджа. - Три святые женщины. - Три? Кто ж они? - Ты - вторая. - А первая - это родившая тебя Амина? - Нет, Дева Марйам.
- А третья? - Тут уж точно он назовёт мать. Нет, назвал сначала не её: - Наша бесстрашная дочь Фатима, - сказал Мухаммед, - ибо встала на путь Бога. Но будь жива моя мать, она б непременно, - но откуда такая убеждённость? - уверовала!
40. Ибо в тяготе молитвы лёгкость есть
- ... Да, великая у нас армия, - признал Абу-Бакр, когда и он поверил в избранность Мухаммеда Богом.
- Если ещё включить сюда, - сказала Абу-Бакру Хадиджа, - и твоих детей: двух сыновей - спасибо, что сыну второму дал имя Мухаммед - и дочь. Они ведь наверняка будут с нами!
- Уже не трое у меня детей, а четверо: вчера жена родила дочь! - Тем более!.. И как её назвали?
- Я дал ей имя Айша.
- Айша? - переспросила Хадиджа, самой непонятно, отчего весть так её взволновала. Вспомнила! Про Айшу-разлучницу в сказке какой-то в детстве читала!.. - Хорошее имя, не правда ли? - спросила у Мухаммеда, и он согласился, уловив при этом её волнение. Так всегда, стоит лишь при ней завести речь о чьём-то рождении: никогда уже не сбыться её желанию родить Мухаммеду сына.
...Их уже немало - тех, кто первым принял ислам.
Но пришёл-таки однажды Мухаммед в Каабу, чтобы именно там помолиться! Но встал перед храмом, не зайдя внутрь, чтобы не видеть противных Богу идолов, и поначалу никто не обратил на него внимания, может, даже не узнали его - такой, как все, в простом плаще.
Не успел, воздев руки кверху, произнести: "Во имя Аллаха!", как трое, стоявшие поодаль, узнали в нём Мухаммеда. И, решив помешать ему молиться, стали издавать непотребные звуки, кружить вокруг Каабы, затем ещё люди к ним присоединились, они были, как впоследствии скажет Зейд, голые, свистели через сложенные пальцы рук, хлопали в ладоши - и это продолжалось до тех пор, пока не вышел Абу-Талиб; тогда шуметь перестали, но кружиться - нет.
- Ты? Мухаммед?! - Но лишь на миг отразилось на его лице удивление, тут же приветствовал его: - Я рад, что ты среди молящихся!
Однако Мухаммед, показав на глумящихся - он так и назвал их, заметил: - Разве они молятся? Так ли надо молиться?!
- Но каждый молится - сам знаешь, таков наш обычай - как может, заметил Абу-Талиб, дабы успокоить племянника.
- Свистеть, будто скот созывают? Хлопать в ладоши, будто стадо баранов от посевов отгоняют? Изображать из себя петухов, вокруг кур бегающих? И это ты называешь молитвой? Ярмарочное фокусничанье это!
И больше дал слово к храму не подходить. Впрочем, доведётся Мухаммеду ещё дважды приходить сюда: сначала - это обрадовало многобожников! - явился молиться, потом пришёл прилюдно проклясть себя за то, что поддался искушению сатаны, - это вызвало новый всплеск негодования многобожников, даже их ярость! Всех, кто тайно приходил к Мухаммеду молиться, уже трудно вмещал их дом надо было искать другое место. И тут помог случай: Аркам, любимый сын сестры Абдуррахана бин Ауф, племянник его, предложил собираться в его просторном доме, что на склоне холма Сафа. ...Хадиджа записывала на листках услышанное от Мухаммеда - свод правил и, прибавив к тем, которые были прежде, складывала их, как о том рассказывают очевидцы, в блестящем ларце из чёрного дерева, подаренном ей, сказывали, купцом из далёкого Индостана (или персом, забредшем сюда из Персии?), кого, в первом ещё замужестве Хадиджи, они с мужем в доме своём приютили. Это был небольшой ящичек, крышка которого, закрывавшаяся на ключик, была украшена, точнее, инкрустирована перламутровыми девичьими фигурками, шествующими по рисованным живописным лугам, и белые-белые облака над ними тоже из перламутра. Ларец был двух уровней, в нижнем Хадиджа с давних пор хранила свои драгоценности, а в верхний стала складывать записанные откровения, называя листки лепестками.
Открыла крышку ларца, выпустив сокрытую в нём тьму, и тут же осветился лежащий сверху листок: Поклоняйся и помолись единому Богу этого дома - Каабы, когда Он в ней воцарится! И далее (листков было много): Заповедуйте терпение и милосердие! Уверуйте в Мои знамения! Не будьте в сомнении, что именно Мы ниспослали Нашему рабу Мухаммеду: отпустить раба, помня при этом: лишь раб, им ставший против воли, сможет быть свободным! накормить в день голода сироту! бездомному - кров, а бедняку оскудевшему - пища! И одежды свои очисть! И скверны беги! Терпеливо сноси удары судьбы (ради Бога?)! Ещё: Не обогащайся! И да обратится долг должнику в милостыню!
Не придавай Богу равных, но и не произноси Его имя везде!
Не сотвори себе, помимо Бога, кумира! Не увлекайся страстью к умножению, ибо столько выросло могил - потом вы будете навещать их, ваши могилы, - одну, и ещё, и третью, и те, под которыми тот, кто зачал, и та, что выносила и родила, и детей твоих могилы. И непременно будете спрошены в тот день, когда отойдёте, о наслаждении страстью. Просящего не отгоняй! И не оказывай милость, стремясь к большему и в ожидании вознаграждения! И с грешниками долгий разговор, из уст Мухаммеда услышанный, запечатлела: - Что завело вас в сакар - пламенем объятый ад? И грешники сокрушались:
- Не были среди молящихся! И не кормили бедняка! Ложью день Страшного суда объявляли, пока не пришла к нам достоверность! Горе же молящимся, которые о молитве своей небрегут, ибо молитва - основа веры, и лицемерят! Тут, помнит Хадиджа, спросила Мухаммеда: как же надо молиться? - Нет, не как в Каабе, - ответил Мухаммед. Но как, а главное, сколько раз на дню? - замолчал. Пока не знает, - подумала Хадиджа и больше не переспрашивала, набралась терпения.
Однажды Мухаммеду приснилось: старец показывал ему (Джебраил, представший в облике старца?), какие во время молитвы следует принимать позы и смысл, в них заключённый. Впрочем, тот лишь повторял вслед за Мухаммедом, но казалось, что за старцем повторяет он, и было неловко, что избранному пророком неведомо, как молиться. Чувство неловкости запомнилось, но оно понял, пробудившись, испытывалось не потому, что чего-то не знает и принуждён узнавать от другого, а потому, что учит старца условиям веры.
"Разве, - будто испытывая Мухаммеда, спросил старец, - есть какие условия, кроме того, что верую в Единого Аллаха?"
Мухаммед перечислил: "Верить и в ниспосланные Книги Его! В Его пророков! В Судный день!" ...Хадиджа прикрыла крышку ларца. Ей показалось, что вовсе не темно внутри ларца - тьма в нём как свет?
41. Награда неистощимая
Слова эти были аккуратно обведены, точно с помощью циркуля, кругом и тем самым могли выступить заглавием к свитку, тем более что последующая фраза это подтверждала. И перед глазами свитки - почтенные, возвышенные, очищенные руками писцов. И письменная трость, или калам, коим пишут. Но что? Откровения, коим научен Им, Богом? И - владению этим каламом?
Но если все деревья земли сделаются каламами, а моря, умноженные ещё семью морями, превратятся в чернила... - о том уже столько сказано! - то и тогда не переписать всех слов Бога! Поистине Он Всемогущ, Премудр, Всеобъемлющ! Мухаммед - пророк?! Кто-то, говорят, слышал, что осёл, на котором Мухаммед ехал, заговорил голосом человеческим: "Эй, мекканцы, я везу на себе величайшего человека!.." Абу-Лахаб, рассказав об этом в кругу семьи, высмеял племянника: не пристало-де вводить в заблуждение наших простачков, пересказывая на свой лад небылицы, слышанные от иудеев и христиан. - Но там, у иудеев, - добавил Абу-Лахаб, - это притча, а у тебя что? Обычное изложение! - Не моя та речь! - Но слышу в твоих устах! С чего бы ослу, если никто его не понуждает, вдруг обретать дар человеческой речи и кричать на всю Аравию, пусть он на себе тащит самого что ни на есть из величайших, и пусть им будет, если таково разумение ослиное, наш племянник, но зачем о том вопить? Если каждый осёл... - И так далее, со всякого рода колкостями и намёками, вернув ему брошенное им же, мол, "не возвышай голоса, потому что самый неблагодарный из всех голосов есть голос осла".
Абу-Талиб тотчас заступился за Мухаммеда:
- Как страж Каабы, я не позволю...
- Не прерывай - да не прерываем будешь! Ты б за меня заступился, когда именем своего Бога стращал, будто я проклят. Надо же: Единый Бог о моём существовании знает! А что до тебя, страж Каабы, то знай, что мы, хашимиты, готовы выделить в Каабе рядом с нашим Хубалом, если иудеи того пожелают, достойное место многоимённому их богу! Дать ему в руки сочинённый им Таврат, и пусть читает, если он и вправду Создатель, а мы будем внимать его заветам!
И тут все явственно услышали доносящийся с улицы голос: то был Мухаммед, он стоял у порога дома и, глядя на небо, не замечал вышедших к нему Абу-Талиба и Абу-Лахаба.
Бледный, с горящими глазами, он изрекал непонятное им, и они лишь расслышали: Неси мекканцам слово Моё, пока не уверуют!
А потом, обессиленный, еле добрался до дерева, растущего поодаль, и прислонился к нему, будто ища защиты и чтобы не упасть. Абу-Талиб -надо же, чтобы человек, отличающийся крепким здоровьем, выглядел так, словно масло сгорело у лучины! - обнял Мухаммеда и, оставив Абу-Лахаба у калитки, помог дойти до дому. А пока шли, Мухаммед очнулся, будто не понимая, что с ним произошло и почему дядя его провожает.
И, словно оправдываясь за слабость, что-то пытался сказать, чувствуя, что тот не поймёт:
Выше человеческих сил повторять ниспосылаемое!
- А ты, - дядя ему, - сбрось с себя эту ношу.
О чём ты? И не в моей это власти, пойми!
И тут им навстречу Валид, сын Мугиры, одного из курайшских старейшин. Некогда был дружен с ним: именно Валид, помнится, уговорил византийских моряков, чей корабль, как о том было, потерпел крушение у берегов Аравии, разобрать его на строительные балки, не спешить покинуть Мекку, принять участие в восстановлении Каабы, которую столетия превратили в развалины. Мухаммед поймал взгляд Валида, полный не то недоумения, не то жалости: вот, мол, до чего довёл себя!
Чтоб Мухаммед, кого Валид знает чуть ли не с детства, к тому же дальние родственники (впрочем, родственники все мекканцы), - и пророк? Дар откровений в умирающем теле? Поэтические строки - да, ибо Мухаммед вдохновлённый богами человек. ...Оказался однажды Валид у холма Сафа. Здесь, неподалёку от горы Арафат, по преданию, Адам и Хавва встретились после изгнания из рая, долгого, в двести лет, одиночного и горестного блуждания по земле: Адам оказался на островных землях Большого моря, где Индостан, - трудно вообразить эту даль, но Бог укоротил долгий путь, сделав его коротким: свернул, как кожу, земную твердь под ногами первочеловека! А Хавва очутилась в Аравии, в Дихне - меж Меккой и Таифом... С чего это вдруг о том вспомнил, и сам не поймёт. И Валид, проходя мимо дома Аркама, молодого мекканца из рода, как и Валид, максумов, увидел у дверей двух своих знакомых - Аммара и Сухайля, к их разговору прислушался: узнать, о чём они толкуют? Спросил один у другого: "Что ты здесь делаешь?" Тот ответил вопросом: "А что делаешь ты?" "Священная земля!" "Ну да, место встречи Адама и Хаввы". "Что ещё?" Чувствовалось, что они недоговаривают что-то. Может, подумал Валид, меня увидели? Отвернулся, сделав вид, что ему не до них, и тут вдруг услышал: "Хочу войти к Мухаммеду". К Мухаммеду? А разве не сражён тяжелым недугом? Сам его недавно видел передвигался с помощью своего дяди!
"Силён как никогда! Он слабеет - чтобы Валид слышал? - когда откровения являются".
Валид смекнул, что в доме Аркама скрывается Мухаммед, ведь знает он, что старейшины, если не одумается, намерены изгнать его из Мекки, во что Валиду верилось с трудом: легко сказать - изгнать из Мекки! Прежде требовалось, чтобы род хашимитов лишил его поддержки, и тогда... Но мыслимо ли это, когда в Каабе властвует Абу-Талиб?! И, поняв, что здесь затевается нечто, Валид, подождав чуток, вошёл в дом Аркама и неожиданно для себя стал свидетелем тайной встречи сторонников новой веры.