- Вы были прежде всех людей, о мои мекканцы! Ангелы по вам
судили, каков он, человек. И ужаснулись!
(43) Далее рассказ о других, помимо Джебраила и Азраила, главных ангелах, он сдерживает действие, и я - да простится мне дерзость вторжения в авторский текст! - убираю это в нижний этаж: А после Джебраил назвать хотел другого ангела, но Мухаммед перебил: он знает - ангел Исрафил, сокрытый на Храмовой горе, и срок придёт - возвестит о Страшном суде. Ангел столь велик, что ноги его упираются в нижние слои земли, а голова - у престола Бога, четыре крыла, тело покрыто волосами, ртами и языками.
- А Микаила, - молвит Джебраил, - ты видел в детстве, помнить должен: к тебе спустился в людском обличье исполнить Божье предназначение: разрезав грудь, вынуть сердце и очистить от чёрных сгустков!
И удивлён, что Мухаммед о том узнал лишь здесь, в кругах небесных *.
______________
* Дурные примеры заразительны: да будет и мне дозволена дерзость убрать сюда то, что Ибн Гасан сохранил по робости (устрашился гнева ангелов?), хотя и это тормозит развитие действия:
- Но где ангел, на голове у которого утверждены... - выговорить Мухаммеду страшно, - твердь неба и твердь земли? - Молчи! - вскричал Джебраил. - О нём ни слова! Вне нас, вне прочих ангелов он, мы - в движении, ему ж стоять, не шелохнувшись, на рубине хрупком!
- Но в основании рубина - бык! - Не тревожь покой быка болтливостью земного языка!
Явственно представилось непредставимое: рога быка! расстояние меж рогами как от земли до неба! где лопатки - ковчег длиной в полтыщи лет пути! и тот ковчег возлёг на спину рыбы! во вселенском море рыба та плывёт! ниже моря - новое воздушное пространство! Однажды бык, устав держать твердь неба и земли, вздохнул - тотчас треснул рог: когда другой преломится, конец наступит мира - впрочем, то во власти Бога.
- Не здесь ли, где пространство Азраила, рай?
- И ад приметишь, но прежде... - Глянул вниз Мухаммед, а там...
... пыль! крики! топот коней! летают копья! сверкание
мечей! и стрелы, оперённые пером коршуна, над
головою пролетают!
и даже лук свой ощутил в руках, был лёгок, гибок и удобен!
победа!.. нет, она лишь мнится, победа над
сородичами-нечестивцами!
Мухаммеду вдруг показалось, что услышал Зейнаб, кольнуло в
сердце: дочь!
Но Зейнаб ещё жива!
Уж умерла! - кто-то ему.
И Книга вдруг пред ним - та, что была у Азраила, - раскрылась. Мухаммед глянул: Записано уж имя! Но где? И там, - рукой на Книгу одну, - и там! - рукой на Книгу другую. Как может это быть, чтоб ещё не случившееся уже случилось?! Не смотреть на Азраила! Посмотришь - тотчас умрёшь! И сонмище ангелов, несть числа им, помощникам Азраила, за ними ангелы ещё, их множество, взглядом не объять:
- Не ангелы, - Джебраил ему, - а стократно сотня тысяч воинов, пред Азраилом предстать тотчас готовы! И разделяют душу с телом, чтоб в небо воспарила, а прах вернуть земле, откуда взят.
... Вырывающие с силой, извлекающие стремительно, плавающие
плавно, опережающие быстро, приказ распространяющие!
- О ком ты, Мухаммед?
- Об Азраиле! Ангелах - помощниках его! Срок придёт, и
ангела из войска своего - у Азраила их стократно сотня
тысяч - пошлёт, чтоб душу у неверного нещадно отрывал от
тела! А души верующих...
- Ну да, коль с силой Азраил отрывает души тех, неверных,
то бишь наши, то души верующих, ясно, отрывает нежно и без
боли!
- Нет, ласково!
- И не заметишь, оторвалась как душа от тела! О том умершие
поведали тебе, Мухаммед?!
- О, времена невежества, джахильи!
- Готовься! - Джебраил Мухаммеду.
- Ещё ступенька?
- Ты думаешь одна? Иль две?
Не успел ступить, как... нет, не он к небу стремился, оно к нему с невиданною быстротой неслось - новое небо! И резко стал.
69. Небо третье
Мир озарился жёлтым топазом - камнем, покровительствуемым Меркурием, и небо вокруг него, внизу светящегося, кружилось. Множество теней, но не видать, от кого или каких существ, иль от чего, от древ каких отброшены: ломались тени, уходили вниз, пропадали в небесах других. Вдруг кто-то громко окликнул Мухаммеда: - О наилучший из людей! Оглянулся - никого. Но ответил, дабы быть услышанным: - Таков лишь Ибрагим! - и заученно: - Ибо десять свитков ему ниспослано было!
- А тебе, - на сей раз это был Джебраил, будто именно он чужим голосом испытывал Мухаммеда, - Коран ниспослан! - И тут же добавил: - Здесь Ибрагим! - Мухаммед услышал тотчас: - Добро пожаловать, о праведный пророк! Лишь потом праотца увидел, прислонившегося к стене Небесного храма, наполненного божественным сиянием. И праотец пошёл ему навстречу - идёт и держит руки, вытянув вперёд, и распростёр навстречу, желает будто всех обнять руками, - подобны руки праотца ветвям широким родового древа, оно сбоку, растёт и разрастается, отбрасывая ветвями тени. Увидел - не узнал. Трижды Ибрагим привиделся, и каждый раз тот был другой: во сне перед Каабой - в чалме и невысок, похожий на деда Абдул-Мутталиба, когда сердится, губы сжаты и невидимы; когда на Храмовой горе с ним молились - незаметен и чуть сгорблен, выделялся среди всех ростом и плечами широкими лишь Муса. А тут Ибрагим высок, гордо держит седую голову, строгий взгляд. Мухаммед, приглашённый Ибрагимом, вошёл за ним в храм. - Ну вот, - сказал ему праотец, - борода твоя, как ступил сюда, на мою похожа стала! Глянул Мухаммед - была борода с проседью, а тут вся вдруг побелела, сединой ярко засверкав. И - расстроился. - Я тоже, помню, - говорит Ибрагим, - был расстроен, когда первая у меня седина появилась. "О Боже! - воскликнул. - Что это такое?" - "Знак почтенности!" - ответил мне Бог. "Что ж, - говорю Ему, - приумножь, о Боже, почтенность мою!" И борода моя в одночасье побелела.
- Да, Ибрагим!
- Но каков он, опиши нам!
- Хотите праотца себе представить?
- А как же!