— Итак, — указала Альмира на карту, — первое испытание закончилось, но мы в нем, увы, не победили. Еще не все потеряно. Желтый цвет испытания гласит: искусство нужно ради славы. Зная это, мы, возможно, сможем победить на следующем. Кроме того, с картой, которую дал нам писатель, мы сможем видеть, где находятся твои, Доминика, противники. Агнес — в Алом дворце, Филипп — в Золотой аллее, как и мы, Жрец скрыт под личиной… Погоди! — воскликнула она. — Это что, Амелия Каролинг? Как она может быть здесь?
Доминика устало уронила голову на руки. Ей было, если честно, совершенно все равно, победят они или проиграют, и она не разделяла такого воодушевленного настроения Альмиры.
К слову, сидели они на лавочке возле огромного здания торговых центров, справа от них бил фонтан, а слева настраивал инструмент какой-то музыкант.
— Ну, вернемся к испытаниям. Почему мы не смогли победить первый раз? — снова повторяла одно и то же Альмира. — Не знаешь? А я знаю! Нам нужно как-то заявить о тебе, и, когда все узнают о нашедшейся принцессе, слава окружит тебя, и ты победишь. Чего ты сейчас хочешь?
Меняет день за днем и ночь за ночью календарь.
И снова осень, снова листья золотые.
Увы, но не наступит для меня лютой февраль.
Забуду свои песни дорогие.
Доминика услышала начало песни. Песню, которую тихо напевал неизвестный музыкант.
— Вот что я хочу! — воскликнула она. — Остаться и послушать его.
И год, и два в ненастности момент.
И день за днем играет инструмент.
И день за днем пою я на улице пустой.
Пою я для людей, но все идут вперед,
Не слышат и меня. Куда же ты, постой!
Настал? Нет, не настал певца черед.
К слову, голос у музыканта был довольно мелодичный, бархатистый, и, как показалось Доминике (подумать только!), он был лучше, чем голос Филиппа.
Ну, если не так, то в таланте он точно не уступал этому известному певцу.
Мечта моя знакома всем певцам, что в этом мире.
Мечтали бы, чтоб их хотели и любили.
Услышать песни звук и крик оваций,
На сцене пред народом оказаться.
Мечты мои никак не могут сбыться.
Я пел всю жизнь, чтобы народу полюбиться.
Но мимо все пройдут, и слова не сказав.
Конечно, ведь смогу ли я с известностью сравниться?
Конечно, ведь, как известно всем, искусство нужно только ради славы
Но почему этот неизвестный музыкант поет, несмотря на отсутствие зрителей?
Зачем он делает это?
Но сцену я имею — та улица пуста.
И зритель не услышит мою песню.
И больше не пройдет мимо меня — последняя она.
Пою я для себя теперь, лишь для себя…
Но певец пел прекрасно… Увы, никто его не замечал. И у него не было славы!
Как жаль, что эта песня — последняя.
Певец и зритель — слияние искусства.
Не может петь он для себя.
Но быть неизвестным — ужасное чувство.
Никто не поймет, не услышит меня.
Но петь среди людей, прохожих неизвестных.
Играть весь день, пытаться доказать,
Что мой талант и песен тех чудесных.
Никто не захочет больше узнать…
Несмотря на талант, на прекрасные слова и мелодичную музыку, никто не хотел остановиться послушать. Все проходили мимо, не видя его…
Певец без славы — пустое искусство.
Не слышат его песни, даже услыхав.
Неизвестность — жалкое чувство.
Добился ли ты славы? Нет и ах…
Я пел всю жизнь — пускай меня не любят.
Кому ведь нужен бродячий музыкант?
Я думал, если слышат, наверное, полюбят.
Но смысла больше нет моих сонат.
Вздохнув, он допел последний куплет своей последней песни, собираясь уходить с улицы.
Пойду я и продам сейчас же инструмент…
Последний песни миг, последний и момент.
Закончился строк моих большой ассортимент…
Пойду я продам сейчас же инструмент!
Он запаковал инструмент в чехол и повернулся в сторону домов, но Доминика вскочила и закричала:
— Музыкант! Подождите! Я слышала вашу песню, послушайте меня!
Он устало повернулся и сказал ей:
— Это была последняя моя песня. Мне не удалось сыскать славы, я понял, что у меня нет таланта. И сегодня я попрощался со всеми моими зрителями, которых, увы, нет. С этих пор я стану сапожником, ведь музыкантом у меня не получилось стать. Прощай. Ты меня не переубедишь.
— Но… Но я знаю писателя, неизвестного писателя, который все равно пишет, не смотря на то, читают его или нет. Я знаю художника, который рисует картины в пустой лавке, в которой нет людей. Они не перестали творить. И вы тоже не перестаньте, прошу!
— Увы… — прошептал он, снова вынул инструмент и запел:
Не видя неизвестности лучи,
Они продолжили творить, мечтая.
О славе своей больше не кричи.
Она затем придет к тебе, играя.
Писатель тот, что книгу написал —
Он создал истины чертог.
Но книгу ту никто не прочитал.
Отчаявшись, он книгу сжег.
А ведь могли ее прочесть.
Те люди, но, увы, никто не захотел.
И мыслей истинных пропало — их не счесть.
Их смысл выше всех летел.
Художник, что картины рисовал.
Все до одной прекрасны и ярки.
Его прекрасное никто и не узнал.
Увы, они народу не близки.
Закончив же последние штрихи,
В картине, что художник так любил.
Лавку картин, что так прекрасны и ярки.
Он навсегда, увы, закрыл.
А музыкант бродячий — он решил.
Что песни его не нужны.
Продал он инструмент, станок себе купил.
И будет делать сапоги.
Искусства слава — тоненькая нить.
Увы, ее не продать, не купить.
И истины талант разве заставишь полюбить?
Искусство в тени славы стоит лишь закрыть…
Великим стать хотели мы, мечтая…
И вот искусство мы творим, играя…
Мы то искусством называем…
Что славой дивной окружаем….
Пойду я и продам сейчас же инструмент!
Последний песни миг, последний и момент…
Изысканности ритм и изящный слог
Любой бы променял бы на парочку сапог…
Закончив свою, на этот раз последнюю песню, музыкант ушел.
Но перед этим дал Доминике совет:
— Если хочешь победить, найди Цель, ради которой будешь готова сделать все, что угодно. Без нее ты проиграешь…
Великим стать хотели мы, мечтая…
И вот искусство мы творим, играя…
Мы то искусством называем…
Что славой дивной окружаем…