— Слушай, что мы с тобой вчера не поделили?
— Да я и сам не знаю, — облегчённо улыбнулся Андрей. — Ерунда какая-то. Не знаю, что на нас нашло.
— Я тоже так ничего и не понял.
— Ладно, давай забудем об этом, — предложил Александров. Что было, то было, а сейчас мир. Не против?
— Конечно.
Они пожали друг другу руки и разошлись каждый в своём направлении. Но с той поры они стали чуть ли не друзьями, и при случае со смехом вспоминали свою стычку.
Вечером к Морозевичу пожаловал Кирзонян. Андрей знал, что завтра тот уезжает в отпуск, и был рад, что на него не повесили на это время дополнительно обязанности начальника сантеххозяйства, как в случае с Лукичом. Замещать на время отпуска Григория поставили одного из его опытных слесарей, Лукшин понимал, что теперь у Морозевича своей работы хоть отбавляй. Григорий отозвал Андрея в коридор и спросил:
— Та твоя справка на обмен денег у тебя ещё сохранилась?
— Да, сохранилась.
Андрей после получения первой зарплаты в Борстеле уже и забыл об этой справке — она была ему теперь совсем не к чему. Но он её и не выбрасывал — она так и осталась лежать у него в комсомольском билете.
— Не выбрасывай её до моего приезда. Когда приеду — она пригодится.
— Ты, я смотрю, не отказался от мысли провезти сюда советские деньги?
— Не отказался. Может и не все 300 рублей, но попытаюсь. Не такие уж большие деньги. Конечно, жалко будет, если обнаружат и отберут. Но в Союзе на них намного меньше всего купишь, нежели здесь, если обменять их на марки. Это же очевидно. Так почему не воспользоваться этой ситуацией.
— Ладно, сохраню справку. С этим проблем нет. Ну, а дальше видно будет.
— Лады, тебе тоже перепадёт. А сейчас давай прощаться, завтра утром я отбываю.
— Ну, что ж, желаю тебе хорошо провести отпуск и…, - улыбнулся Андрей, — ни пуха, ни пера.
— К чёрту, — тоже улыбнулся Кирзонян, и они разошлись по своим комнатам.
В двадцатых числах октября, когда налаженная работа в котельных шла своим чередом, Андрей решил съездить в Стендаль и отправить очередную посылку жене и сыну. Служащим, так же как и военнослужащим, разрешалось раз в месяц отправлять на родину одну посылку установленных размеров и весом. Этим правом пользовались практически все — и те, у кого были семьи, и те, у которых таковых не было. Адресат всегда найдётся — мать, брат, сестра, друг, подруга и так далее. В почтовом отделении висел список того, что можно отсылать и чего нельзя. Запрещались к отсылке продукты, драгоценности и тому подобное. Зато можно было много отсылать вещей из одежды и обуви, особенно детской. А детские вещи здесь были просто классные и, главное, не дорогие. Даже те, кто не имел семьи, часто отправляли посылки с детскими вещами — в Союзе их можно было очень выгодно продать. Там такой товар, можно сказать, отрывали с руками. Андрей на первых порах тоже удивлялся такому обширному ассортименту, например, детской обуви, в нём были такие изделия, что в Союзе даже взрослым не снились — различные туфельки, сапожки, ботиночки, сандалики, резиновые сапожки и прочее. Были разные типы детских мокасин из мягкой кожи, различных лаковых туфелек. Да в Союзе женщинам такие лаковые туфли только в грёзах виделись. А что уже говорить об ассортименте детской одежды, начиная с только родившихся детей и лет до 16-ти.
Кроме того, у немцев существовало множество различных комиссионных магазинов. Но это были не такие магазины, какие были приняты в Советском Союзе. Это были, так называемые магазины-"уценёнки", с которыми подобные союзные магазины не имели ничего общего. Туда не сдавались вещи населением, бывшие в употреблении вещи. Там продавались вещи совершенно новые, качественные, но такие, которые залежались на полках магазинов. В ГДР одежда и обувь относилась к сезонным товарам. И если летом, к примеру, не продали какие-нибудь босоножки, то уже осенью их можно было купить в подобных магазинах за полцены, а то и меньше. Кроме того, в магазинах следили за веяниями моды и немодные уже вещи тоже попадали в категорию уценённого товара. И, конечно же, посылки комплектовались преимущественно из таких магазинов. Это уже потом для себя лично покупались вещи в нормальных магазинах, как Александров со своим тёзкой купили себе костюмы. А в посылки такие вещи не клались. Да и занимали они очень много места. При сдаче посылки обязательно заполнялась декларация, в которой указывалось, что ты посылаешь. Поскольку перед глазами был перечень разрешённых товаров, то проблем с этим никогда не возникало. К сожалению, в число запрещённых продуктов, таких как продукты питания, попадали разные конфеты и жвачки. Но их тоже отсылали (немного, правда, — чтобы не было заметно), запихивая в детские туфельки, носочки и прочее. Из писем жены Андрей узнал, что из конфет сыну больше всего понравились небольшие разноцветные "мишки" — конфеты типа ароматизированных сахарно-желатиновых. Вот их то с тех пор Андрей больше всего покупал и затем прятал в посылках самым тщательным образом.
Что касается жвачки, то есть жевательной резинки, то она была двух видов: первый — это такая жёлто-зелёная упаковка из 5-ти пластинок с изображение лошади на обвёртке. Они продавались и отдельными упаковками, и оптом в запечатанном картонном блоке. Андрей в кинофильмах видел, как из жвачки надувают пузыри. Для него это общение с неведанной диковинкой было первым, но, сколько он сам не пытался надуть пузыри, ничего не получалось. Оказывается из этой жвачки пузыри и не надувались, их можно было выдуть из второго вида, который был подобен легендарной жевательной резинке "Биг бабало". Но такая жевательная резинка у немцев попадалась нечасто.
Здесь на почте посылки осматривались бегло, почтальонам-таможенникам, вероятно, уже здорово надоело копошиться во всех этих вещах и они смотрели только, чтобы перечень отсылаемого соответствовал декларации — они практически ничего не разворачивали и не пытались отыскать что-то недозволенное. Они знали, например, что золото из ГДР никто отправлять не будет, поскольку оно у них неважное и не идёт ни в какое сравнение с союзным. А разные там конфеты и прочее — это пустяки. Конечно, в Союзе посылки проверялись более тщательно, но проверялись единицы из них — выборочно. За всё время пребывания в ГСВГ Андрей ни одного раза не слышал от жены, а позже от родителей, что его посылка вскрывалась.
Когда Андрей отсылал посылку, он вспомнил об уехавшем в отпуск Кирзоняне. Тот тоже постоянно отсылал посылки. При этом никто никогда не интересовался куда тот или иной служащий отсылает свои посылки. Андрей никогда не задавал Григорию вопросов о его семейном положении, но из отдельных фраз в разговорах, понял, что тот не женат. Был ли он женат и развёлся или же никогда и не женился, он не знал. Не прояснила этого и как-то брошенная им в сердцах фраза: "А ну их, надоели мне эти бабы!" — её можно было понимать как угодно. Куда же отсылал свои посылки коллега Андрея, было неизвестно, это могли быть родители, брат или сестра, подруга или даже ребёнок — не исключалось ничего из этого перечня. Но Андрея, впрочем, этот вопрос и не интересовал, какое ему до этого дела, он был из не любопытных. Отсылает человек посылку — значит, есть кому. И хорошо, в принципе. Он то и вспомнил сейчас о Кирзоняне лишь потому, что его отъезд с представляемыми чемоданами отождествлялся с этими самыми посылками. А чемоданы себе на отпуск военнослужащие и служащие покупали огромные — чёрные фибровые с металлическими закруглёнными уголками — по их виду сразу было видно нашего человека (сами немцы никогда с такими чемоданами не ездили) на немецких вокзалах и уж, конечно, понятно было, откуда такой человек едет на союзных вокзалах. Эти чемоданы назывались гроссовскими чемоданами, очевидно, это название брало свои корни от немецких слов groß, großer — крупный, большой. Часто такие чемоданы покупались только на дорогу в Союз, благо стоили они не так уж дорого (и, вероятно, специально для русских) — на проезд обратно в них нечего было класть. А на следующий отпуск покупался новый чемодан. По возвращению в Союз такие чемоданы определялись в сараи, чуланы или на чердаки и становились своеобразной кладовкой для различных ненужных или малоупотребляемых вещей. Вот такими были установившиеся "традиции" советских людей в ГДР.
ГЛАВА 27. Отдых и работа
Прошедшая после начала отопительного сезона новая рабочая неделя выдалась спокойной, и в выходные Андрей решил активно отдохнуть. Каким будет этот активный отдых, гадать долго не приходилось. Поскольку стояла очень тёплая как для средины осени пора, то он решил съездить в лес за грибами. Его уже Шмелёв приглашал за компанию в поход за грибами. Но пока начальник не наладил работу в своём хозяйстве, он о грибах не помышлял. А вот теперь можно и сходить, точнее, съездить, на третью охоту — так называют это занятие после собственно самой охоты на дичь и рыбалки. Он ещё среди недели разыскал Афанасия, и они решили, что в субботу (в этот день тот как раз не работал) они поедут велосипедами в лес за грибами, если только в тот день будет стоять погожая погода. Андрей провёл что-то вроде регламентных работ на своём велосипеде — ездить по лесным тропинкам, это не по благоустроенным немецким дорогам — и его работой остался доволен. Он даже купил себе объёмистую корзинку для грибов, она пригодится и в дальнейшем — ему и его жене, которая тоже очень любила собирать грибы. А то, что она обязательно сюда приедет, Андрей почему-то совершенно не сомневался. День в субботу выдался отличным и он со Шмелёвым выехали из городка пораньше. Ради такого дела Андрей даже не пошёл на завтрак в столовую, довольствуясь заранее купленными продуктами и взяв их остаток с собой в лес. На свежем воздухе проголодаешься быстро, и аппетит в лесу будет зверский. А так приятно перекусить на природе.
К лесу пришлось ехать, конечно, дальше, нежели на луг за шампиньонами. Но это расстояние компенсировалось прекрасным утром и помыслами о предстоящих грибах. В лесу велосипеды им, конечно, немного мешали. Пришлось оставлять их, съехав с очередной тропинки, у дерева, обходить какой-либо лесной (грибной) участок, возвращаться к велосипедам и переезжать на близлежащий следующий участок. Это было не очень удобно, но без велосипедов долго было бы ехать в лес, не говоря уже о том, как уставшими возвращаться. Но когда зимой катаешься на санях по снегу с горки, то потом тоже приходится волочить эти сани в гору. Ничего не поделаешь. Они не очень то и замечали эти неудобства, увлёкшись поисками грибов. Грибов было много разных, но собирали Андрей и Афанасий только белые (их было не так много) и польские грибы или как их здесь называли — мороны. Это гриб из семейства моховиков, но плотный, крепкий и по виду немного смахивает на белый гриб, только более тёмный — шляпка у него каштаново-коричневая, тёмно-бурая или шоколадно-коричневая. Но ведь не даром весь род Моховиков относят к роду Боровиков. Эти грибы съедобны, очень вкусны и пригодны, как и белые и для маринования, и для сушки. Вот наши "гриболовы" и решили насобирать грибы для сушки — зимой это будет хорошим лакомством.
Правда, Андрей заметил, что Афанасий собирает, тщательно отбирая, небольшие шляпки каких-то светло-коричневых пластинчатых грибов.
— А это что ты собираешь? — удивился Морозевич. — Неужели ты их тоже будешь сушить? Что это за грибы?
— Сушить я их не буду, а буду солить. Эти грибы называются свинушки. Это условно съедобный гриб, некоторые считают их даже ядовитыми. Но я и в Союзе собирал их, солил и ел, конечно же. И ничего со мной не случилось — как видишь, жив и здоров. Солёными они очень вкусные. А засолить их проблем особых не составляет, это же не консервирование. Можно засолить и в кастрюле, и в ведре, да в чём угодно. Но их, конечно, нужно хорошенько перед тем вымочить, несколько раз меняя воду, и обязательно отварить. Это, конечно же, не рыжики и не грузди, которые можно солить и сырыми.
— Ты, как я вижу, заядлый грибник и хорошо разбираешься в грибах.
— Естественно, у нас в Ивановской области с детства все очень часто ходят за грибами. Леса у нас очень хорошие и грибы составляют большую часть нашего рациона. Со многими другими продуктами у нас, к сожалению, туговато. Так что грибы у нас на столе чуть ли не каждый день. Как же нам не разбираться в грибах.
Андрей никогда ранее не собирал свинушки, хотя часто и видел их в лесу. Они росли большими группами, и насобирать их было не сложно. Но он решил пока что их не собирать, зачем они ему одному нужны. Вот когда приедет жена — там уж посмотрим.
— И ты хорошо знаешь все грибы? — обратился он вновь к Афанасию. — И съедобные и ядовитые.
— Практически знаю. Почти все грибы съедобны. Явно ядовитыми является только бледная поганка да, пожалуй, сатанинский гриб — он немного похож на белый гриб, боровик, только ножка у него внизу красная. Хотя я также слышал, что в некоторых европейских странах, например, в Чехословакии и даже во Франции его считают съедобным и вкусным, после соответствующей, конечно, термической обработки.
— Тогда получается что и мухоморы съедобны?
— Конечно.
— Что значит, "конечно"? В самом деле, съедобны?
— Как ни странно, но это именно так. Среди них есть, конечно, и ядовитые, например, та же бледная поганка — она хоть и похожа на сыроежку, но относится к мухоморам. Но большинство можно применять в пищу. А серо-розовый мухомор или цезарский гриб, растущий в странах Южной Европы, считается даже деликатесом. Но я их не пробовал, у нас они не растут. Если мухоморы хорошо вымочить и отварить, то многие их них вполне пригодны в пищу. Их даже солят.
— Ты, наверное, прав. Я слышал, что мухоморы являются галлюциногенными и психотропными растениями — их некоторые народы употребляют как наркотики. Но они же от них не умирают.
Эти разговоры Андрей вёл с Афанасием на коротких привалах перед сменой участка леса. На одном из таких привалов они и перекусили-пообедали припасёнными продуктами. После долгого молчания и отдыха, Афанасий вдруг сказал:
— А знаете, какой я хотел бы найти гриб?
— И какой же?
— Гриб-баран. Он очень вкусный и может употребляться варёным и сушёным, да и жареным. Хорош он также для супов или бульонов. Отличная начинка для пельменей. Но мне гриб-баран более всего нравится тушёным в сметане.
— И как он выглядит, я о нём и не слышал?
— Да он такой светло-жёлтый, растёт кустиком, кучерявый такой.
— Не попадались мне такие, да и не обращал я на такое чудо внимания.
Отдохнув, они продолжили свою охоту за грибами. В лесу им попадались лужайки с пожелтевшей к тому времени травой. Вероятно, это тоже были пастбища для коров, которые, как и на лугу, были ограждены электропроводом с жёлтыми палочками-диэлектриками из стекловолокна. Коров на таких пастбищах уже не было, так же как и не был включён ток. Это Андрей проверил, когда подумал, что при случае ближе к своему отпуску нужно будет вытащить одну их подобных палочек для использования в удилище. Они с Афанасием уже завершали сбор грибов, каждый из них насобирал по полной кошёлке и ещё по большому полиэтиленовому кульку. Когда Андрей стал уже возвращаться к велосипеду, он случайно возле ствола наполовину засохшего дерева увидел группу каких-то желтоватых среднего размера грибов. Он окликнул Афанасия, который через пару минут подошёл к нему.
— Слушай, Афанасий, эти грибы случайно не похожи на твой гриб-баран? — спросил он его и указал на непонятные ему грибы.
Афанасий подошёл поближе и обрадовался:
— Да, это именно он. Вам повезло, а вот мне нет.