— Вы что, правда, не хотите его брать? Он же вкусный.
— Да не буду я с ним возиться, я не знаю, как его готовить. А в общежитии я не один — каждому только на один зуб достанется.
Афанасий поблагодарил своего начальника, аккуратно срезал гриб и положил его сверху других. На этой счастливой для Афанасия находке было решено и закончить грибную охоту. Они насобирали грибов предостаточно. Позже Андрей по литературе выяснил, что это за гриб такой. Оказалось, что он, действительно, вполне съедобный и употребляется в разных видах. Он относится к виду Трутовиков листоватых, его ещё называют Грифола курчавая или Спарассис кудрявый, а японцы называют Майтаке. Эти грибы, как и вешенки, растут на отмёрших корнях, пнях или у основания сухостойных деревьев хвойных пород. Да и по вкусу он, вроде бы, тоже напоминает вешенки. Вешенки Андрей пробовал, и они ему не очень то понравились — они были какими-то резиноподобными. Или же Андрей с женой не умели их готовить. На другой день Афанасий приглашал начальника зайти к нему и отведать блюдо, приготовленное из гриба-барана, но Андрей вежливо отказался. Он понимал, что дегустацией только этого блюда там не обойдётся.
И вновь после выходных начались трудовые будни. И неожиданно, но как подумал Андрей, прогнозировано возникла новая небольшая проблема. Андрей на другой день после начала отопительного сезона показал Лукшину отремонтированную мастерскую, которая тому понравилась, и он даже похвалил начальника теплохозяйства. Лукшин был мужиком справедливым, незлопамятным и добрым — если он ругал кого-нибудь, то от всей души, но если хвалил — то тоже искренне, от всего сердца. Мужик он был хороший, и работать с ним было приятно. Ещё ранее видел мастерскую и Грицюк, который наведывался туда ещё во время ремонтных работ. Но когда мастерская была завершена, он тоже отдал ей должное и тихо заявил Андрею, что это теперь станет прекрасным местом, где они (он имел в виду начальников служб, а возможно, и Лукшина), теперь смогут проводить какие-нибудь праздничные сабантуи. Место, как он сказал, очень уютное и прямо таки располагает к этому. Именно вот эти уют и расположение и стали той обратной стороной медали в обустройстве мастерских. Заметил это Андрей не сразу. Он как-то в один из дней, ближе к концу месяца, сразу после обеда поехал на один из объектов, где должны были работать слесари. Но к своему удивлению никого там не застал. Он подождал пару минут, а потом направился к мастерской, уверенный, что сейчас встретится со слесарями, которые почему-то опаздывали. Но он по дороге так ни с кем и не встретился. Он спустился в мастерскую и ещё из тамбура услышал гул голосов. Он всё понял. Нет, до застолья с выпивкой дело не дошло и, надо отдать должное и впредь не доходило, если только не отмечался после работы чей-либо день рождения. Как он услышал, к гулу голосов добавлялся стук. А понял Андрей то, что слесари, а может быть, и не только они, рубятся в "козла". У них и раньше домино было самым популярным видом игр, но до того, чтобы из-за него опаздывать на работу дело пока что не доходило. А сейчас в тепле и уюте им совсем не хотелось выходить на улицу. А что же будет зимой? Андрей открыл дверь в основную комнату и, наверное, с минуту наблюдал за азартной игрой. В этом помещении стоял довольно большой хороший стол (он был и ранее), за который могло сесть сразу человек восемь. Сейчас их где-то столько и было — четверо стучали костяшками, другие же комментировали игру, очевидно, дожидаясь своей очереди. Под стенкой стоял старенький, кем-то ранее выброшенный диван. Кроме того, Андрей распорядился изготовить и поставить под другие стенки две большие лавки — он планировал проводить изредка общие собрания. Лавки стояли пустыми, а вот диван переполнен, там сидели и свободные от смены кочегары. Сами игроки так увлеклись игрой, что заметили начальника далеко не сразу, да ещё в тамбуре свет был притенённый. Когда он вошёл в помещение, игра прекратилась и голоса смолкли.
— А что уже пора на работу? — виновато спросил Кравченко, который сидел за столом. Он не играл, но был самым азартным болельщиком, и видно ему самому не терпелось поиграть.
— Давно пора, так же как и мне, пора поставить кое-кому в конце месяце в табеле прогулы, — ответил Морозевич.
— Да мы же вроде бы только сели, — так же виновато произнёс Пампушко. — Как же быстро время пролетело. — А вот он то был самым азартным уже из четвёрки играющих.
— Ну что, с понедельника будем возвращать мастерскую в её первоначальное состоянии?
— Нет, не нужно, мы уже идём, — раздались голоса.
Все прекрасно понимали, что это шутка, что никто не будет снова делать мастерскую неприглядной, но им сейчас было не до шуток и отвечали они вполне серьёзно. Через минуту помещение опустело. Но, увы, такое положение дел, хоть и не часто, но периодически всё же повторялось, и бороться с этим явлением было не просто. Андрею не хотелось, конечно, прибегать к жёстким мерам взысканий и он старался находить с подчинёнными понимание. И, за редкими случаями, это ему удавалось. Его только сейчас неприятно поразило то, что одним из главных зачинщиков нарушения трудовой дисциплины оказался Николай Кравченко — тот, кто должен был ему помогать в этом вопросе. Хотя он и понимал (знал на собственном опыте), что игра (любая причём) — это такая азартная штука, что здесь не бывает ни старших, ни младших. Что же касается самой работы, как котельных, так и непосредственно слесарей и газосварщиков, то претензий к ним в плане исполнительности и качества у Андрея пока что не было.
Увидев, что на работе особых проблем у него не предвидится, Андрей решил продолжить своё знакомство с городами ГДР. Он хотел, пока не стало холодно, съездить куда-нибудь подальше от центральной части этой страны. И он себе наметил таким городом Росток, который был самым крупным городом на севере страны, примерно в 250 км от Стендаля. Это почти в пять раз дальше, чем до Магдебурга и Андрей понимал, что ему придётся ехать минимум 2,5–3 часа даже скоростным поездом. И столько же по времени возвращаться обратно. Он в железнодорожном справочнике уточнил все вопросы, связанные с поездкой и туда, и обратно. Светового времени было не так уж много. Он спланировал эту поездку на последнюю субботу месяца. Он запомнил, как хорошо было отдыхать на следующий выходной день после утомительной поездки в Магдебург. А эта поездка будет не менее утомительной. Конечно, желательно было бы поехать в Росток в летнее время, но Андрей был уверен, что к тому времени в Борстель приедет его жена. А тогда уже будет не до таких поездок. Вряд ли жена согласится ехать так далеко, да ещё потратить на поездку за двоих немалую сумму денег. Она, как и большинство жён, в таких вопросах была экономной, бережливой. Поэтому Морозевич решил поехать именно сейчас — пока ещё было не очень холодно, хотя уже чувствовалось дуновение осени. Когда он выяснил все вопросы по поездке, он направился к Александрову с предложением поехать в назначенный день. Он специально подошёл к Андрею уже тогда, когда всё сам для себя выяснил — легче будет отвечать на вопросы Александрова. Однако ему не пришлось отвечать ни на какие вопросы — в Росток ехать Александров отказался. И дорого, мол, да и поздно в такое время ехать, и всё такое прочее. Андрей и не стал убеждать друга, он за это короткое время уже хорошо знал Александрова и понимал, что если тот для себя что-то решил, то убеждать его бесполезно. Но сам он свои планы не собирался менять и решил ехать на свой страх и риск один.
Выехал Андрей рано утром. Поезд, которым он ехал, шёл достаточно быстро, но всё же у него, пожалуй, за все поездки, которые он провёл за такое короткое время своего пребывания в ГДР (всего 5 месяцев), было наибольше времени ознакомиться с территорией этой страны (пусть хоть из окна поезда), с её строгой красотой, природой и рукотворными сооружениями. Он прикинул, во скольких местах он побывал за это время, пусть маленьких, пусть только проездом с остановкой всего на несколько минут: Франкфурт-на-Одере, Йютерборг, Финстервальде, Цербст, Кётен, Борстель, Стендаль, Гарделеген, Магдебург и вот теперь Росток. Он насчитал 10 городов — по 2 города (или городишка) на месяц. Это было многовато даже для СССР — даже там Андрей так много не путешествовал, хотя за свои тридцать лет успел побывать и во многих посёлках Белоруссии, в таких же посёлках и городах средней части Российской федерации, в Москве и Ленинграде (экскурсии ещё со школы), в нескольких городах Украинской ССР, включая и Западную Украину, где начинался его род по бабушкиной линии (по матери), пару раз успел побывать и на Чёрном море. Но там он о тех местах, где будет находиться, хоть немного знал заранее. А здесь о местах своего пребывания он ничего не знал. На сей раз, он решил исправить этот недостаток, и о Ростоке, хоть и короткую, но всё же информацию он получил из соответствующей литературы — в городке какая-никакая, но была библиотека. И теперь он знал, что Ро́сток (Rostock) — это портовый город в Германии, на территории земли Мекленбург-Передняя Померания. Росток является самым крупным портом ГДР и центром восточногерманского судостроения, в котором проживает около 250 тысяч человек (немного даже больше, чем в Магдебурге). Город расположен на Балтийском море, в центре северного побережья Мекленбургской земли, в устье реки Варнов (Warnow).
Когда он приехал в Росток, то сразу же отправился пешком к центру города. Это было нетрудно сделать, потому что вокзал располагался недалеко от центральной городской улицы Длинной (Lange Straße) — на расстоянии не более 2-х км. Собственно говоря, центральная улица Ростока — это две улицы с односторонним движением, по которой осуществляют движение трамваи и автобусы. Слева, в начале улицы есть остановка трамвая и автобуса "Kröpeliner Tor. Сами же ворота Крёпелинер расположены в одном квартале (~ 150 м) в начале параллельной улицы Kröpeliner Straße. Пешеходная улица Крёпелинер-штрассе начинается от ворот Крёпелинер и заканчивается выходом на Новую рыночную площадь. Посередине этой улицы располагается Университетская площадь. Новая рыночная площадь (Neuer Markt) располагается в окончании Крёпелинер-штрассе, на этой площади находятся ратуша (к удивлению без Роланда) и почтамт. Ратуша была построена в XIV-м веке в стиле кирпичной готики, что определяется башенками, которые высятся над более поздним фасадом XVIII-го века. Сама площадь часто выполняет свои прямые рыночные функции — здесь раскидываются палаточные ряды, в которых можно купить овощи и фрукты, сувениры и одежду. Есть ещё и Старая рыночная площадь (Alter Markt).
На Университетской площади находится Ростокский университет, который был основан ещё в 1419-м году. Главное здание университета построено в стиле барокко. А вот ворота Kröpeliner были построены как самая западная часть укреплений города ещё ранее — примерно около 1270-го года в виде башни в готическом стиле. Даже в те времена башня была достаточно большой, с двумя этажами. Само городское укрепление было достаточно мощным, и насчитывало до 22-х ворот.
Поскольку всё это находилось рядом, в центре города, то Андрей на осмотр этих достопримечательностей не потратил и 3-х часов. Далее он пошёл севернее перпендикулярно центральной улице и вышел на улицу Am Strande, которая левее (если стать лицом к водной глади) плавно переходила в Warnowufer. За этими улицами располагался какой-то морской залив с набережной (Rostocker Stadthafen). Что это залив Андрей понял из того, что там находились несколько старинных судов (вероятно, как музейные экспонаты). Он вспомнил о том, что, как он вычитал, Росток, кроме всего прочего, известен своей традиционной международной парусной Ганзейской регатой "Hanse sail". Но где она проходит, этого Андрей не знал. Долго здесь он не задержался, поскольку с моря дул довольно свежий ветер. И он вновь пошёл к центру города.
Было уже обеденное время, и Андрей зашёл в небольшой ресторанчик. Он ознакомился с меню, которое ему подал услужливый официант, и выбрал себе исконно немецкое блюдо, которое он давно хотел попробовать, но кроме ночного ресторана в Стендале он бывал только в кафе, а там этого блюда не предлагали. Об этом блюде ему рассказывали старожилы городка. Оно называлось Айсбайн — Свиная рулька с капустой по-немецки и стоило всего 3 марки. Другие называли это блюдо schweinekamm и говорили, что в переводе это просто свинина. Но свинина по-немецки schweinefleisch, а schweinekamm скорее можно перевести как свиная гребёнка — похоже, но не совсем точно. Зато вторая часть этого слова подходила очень хорошо: bein — это нога, кость. Так что самым верным было бы назвать это блюдо schweinebein. Однако Андрею совсем не хотелось продолжать разбираться во всех этих лингвистических тонкостях, он просто хотел его для начала увидеть. Андрей не только никогда такого блюда не пробовал, он даже не знал, как оно выглядит. При этом некоторые называли его ещё свиным путовым суставом. Но когда ему принесли это блюдо, то Андрей понял, что это совсем даже не так. Путовый сустав расположен в самом низу голени свиной ножки — это практически та часть, из которой хозяйки готовят холодец, покупая эти самые части в магазине или на рынке (часто также и говяжий путовый сустав). А это была тоже нижняя часть свиной ноги, но не голени, а бедренной части (перед коленным суставом). На голени свиньи мясо практически отсутствует, а здесь же оно было. К его удивлению комбинированного гарнира не было — сама эта, так называемая, рулька и тушёная капуста. Андрей знал, что это блюдо немцы едят, так сказать, на пару с пивом. И он тоже заказал себе пиво и приступил к трапезе.
Он оценил это блюдо — приготовлено оно было очень хорошо. Но лично ему оно не совсем понравилось. Да, на рульке под кожей было мясо, но его было немного — основное всё же были шкура и кость. А вот тушёную свиную шкурку Андрей не любил. Свежую на посоленном сале — это да, на зажаренном тоже, но не проваренную. По виду шкурки на рульке видно было, что она перед тушением обжаривалась, но затем рульку тушили, и шкурка размякла и стала как варёная. Некоторым такой компонент пищи нравится. Андрей знал, например, что очень нравилась варёная шкурка маме Валерии, его тёще, которая всегда с удовольствием её съедала в процессе приготовления холодца — а вот её дочь, как и Андрей, не любила, и при разливе холодца они её не использовали. Та же Валерия любила, к примеру, мягкие куриные хрящики, которых терпеть не мог Андрей. Он любил мясо, лучше, когда оно хорошо прожарено, да и всё жареное. Как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Немцы привыкли к своему традиционному блюду, и оно им нравилось, а вот Андрею в этом блюде, кроме небольшой порции мяса, более понравилась тушёная капуста, она к его удивлению, была с кусочками грудинки и подкопченных колбасок. Но в целом это блюдо было приготовлено классно.
После обеда в ресторане Андрей вновь вернулся к осмотру города. Он, к сожалению, кроме центра не знал, где ещё находятся его достопримечательности. А к таковым ещё относились монастырь Святого Креста (Kloster zum Heiligen Kreuz), Церковь Святой Марии, Церковь Святого Николая, Музей судоходства, каменные ворота "Стейнтор" (Steintor) и другие. Поэтому он наугад побродил ещё немного по городу, изучая архитектуру его зданий, планировку улиц и редкую растительность (тем более в конце октября) на его улицах. Затем он сориентировался и, не спеша, направился в сторону вокзала, продолжая знакомится по дороге с этим городом, в котором ему никогда больше не доведётся побывать. Кто-то из ребят в городке говорил, что одной из достопримечательностей в Ростоке являются его пляжи для нудистов, но он ими не интересовался, да и уже был не сезон. Вернулся он в Борстель около десяти часов вечера. Это, как он себе представлял, была его последняя поездка в этом календарном году. Более он не планировал никуда ехать.
ГЛАВА 28
Поездки продолжаются
Следующим утром Андрей сходил в столовую на завтрак, после чего вернулся в общежитие и улёгся отдыхать на застеленную одеялом койку — идти ему что-то никуда не хотелось. Братья Батурины начали расспрашивать его о поездке, и он немного рассказал им о северном городе Германии. Этот свой рассказ ему пришлось повторить и после обеда, когда он встретился с Александровым. Рассказ его происходил в кафе за столиком, куда они зашли попить пивка. Потом они немного прогулялись по городку и разошлись. Погода начала меняться и становилось холодно. Андрей подумал о том, что придётся уже одеваться потеплее и ему, наверное, придётся начинать носить свою новую куртку. Это была хорошая тёплая куртка-бушлат, предназначенная для военнослужащих технического состава полка. Приобрёл её Андрей совсем недавно. Он ещё в начале осени, когда изредка выпадали дни с моросящими дождями, приметил, что большинство ребят всех их служб одеты в подобные куртки — у кого-то они были поновее, а у кого-то совсем заношенные, но всё равно хорошие, целые и тёплые куртки. В такие же куртки были одеты и Кирзонян с Грицюком. Вот именно к Грицюку Андрей и обратился с вопросом о том, где можно получить такую куртку.
— Нигде ты её не получишь. Их служащим не выдают.
— Вот те на! Но вы же все в них ходите. Так как же это так?
— А вот так, — улыбнулся Лукич. — Ты у Пинчука консервы когда-нибудь брал?
— Брал, но при чём здесь Пинчук? Он же работает на вещевом, а не на продовольственном складе.
— Вот именно, не на ве-ще-вом, — по слогам произнёс Лукич. — Усёк?
— Кажется, усёк, — улыбнулся уже и Андрей. — Да, ну и дела.
— Да дела то очень простые, в армии много чего не положено, но, тем не менее, делается. А принцип то один — хоть для твоих инструментов, хоть для одежды, обуви и прочего. Есть срок работы инструмента и ношения одежды, прошли эти сроки — хочешь-не хочешь, а получи новое. А кто же не хочет получить новое. А старое то при этом остаётся. Некоторые его оставляют для хозяйственных работ, а кто-то и отдаёт обратно на склад или же за бутылку продаёт (отдаёт фактически даром) таким, как мы.
— Понятно, но есть ведь и совсем новые куртки?
— Есть и такие. Но тут уже нужен индивидуальный подход, как к тому же Пинчуку.
— И это понятно. Хорошо, спасибо Лукич за столь ценную информацию.
— Да за что там спасибо. Ты давай, действуй.
И Андрей начал действовать. Подход к начальнику вещевого склада он нашёл довольно быстро, да и не с руки тому было сориться с начальником теплохозяйства. Слесари и кочегары раздобывали поношенные куртки, но он раздобыл новую, впрочем, так же как и Григорий с Лукичом. Несколько позже в такой же куртке начал щеголять и Горшков. Начальник вещевого склада хорошо знал ранги служащих. Андрей даже завёл было с ним разговор о куртке для лётного состава, та куртка была вообще класс! Но здесь начальник вещевого склада сокрушённо покачал головой:
— Вы знаете, и рад бы, но не могу. Эти куртки все на счету, а когда списываются, то желающих среди офицеров ОБАТО хоть отбавляй, да и в полку с ними лётный состав практически не расстаётся. Кроме того, там ведь есть ещё и техники ТЭЧ и из других служб. Желающих много, эти куртки, действительно, ценные. Я, возможно, и смогу вам помочь в этом вопросе, но только в самом конце вашей работы.
Андрей понял его — тот, конечно же, просто не хотел светиться. Сделать то он это сможет, но перед твоим отъездом уже гораздо меньше шансов, что об этом кто-либо узнает. Но, ничего, пусть даже и перед отъездом — это очень неплохо, в Союзе такая куртка будет шикарной вещью. Однако обещанную лётную куртку Андрей так и не получил, и совсем не вине начальника вещевого склада.
Когда Андрей вернулся в общежитие, братья куда-то собрались.
— Что на прогулку? Одевайтесь потеплее. Что-то холодно становится.
Братья переглянулись между собой, а потом один из них тихо сказал:
— Мы не на прогулку. Мы решили на ужин картошки нажарить, а сейчас к этой картошке хотим у Пинчука раздобыть квашеной капусты. К картошке хорошо будет.
— Да, квашеная капуста — это хорошо, — у Андрея аж слюнки побежали. — Вы и на меня возьмите, или мне с вами сходить? — задумчиво протянул он.
— Да зачем ещё втроём идти, мы и так принесём.
— Вы правы, нечего втроём светиться. Я вот только хотел у Пинчука не просто квашенной капустки попросить, а той — особой. Не знаю, даст ли он вам. Может не захотеть возиться. Ладно, попросите его от моего имени — вам он поверит.
— Хорошо, сделаем, — и братья убежали.
В гарнизоне на зиму солилось довольно много капусты, и занимался этим, естественно, Пинчук. Для этой цели была сделана довольно большая забетонированная яма (типа маленького бассейна) с утеплённым верхом, дно и стены которой были обработаны чем-то наподобие извести. На зиму яма закрывалась и держалась под замком. И вот в этой яме квасили, наверное, с полвагона капусты. Шинковали капусту солдаты из хозяйственного взвода. Они же потом укладывали её в яму, солили и трамбовали в хорошо промытых резиновых сапогах. В общем, процесс был самым обычным. Но в квашении капусты была своя изюминка — в эту огромную массу шинкованной капусты добавляли и небольшие целые головки капусты. Когда такая капуста просаливалась, отрывать у целой головки её листики и жевать их — это было просто объедение. Вот её то и называли особой. Простой капусты Пинчук не жалел — раздавал налево и направо, всё равно весной прокисшие остатки придётся выбрасывать свиньям. А вот особую выдавал не столь охотно — спрос на неё был большой. К тому же, если простую капусту он (точнее не он сам, а солдат с его склада) набирал, просто склонившись над ямой, то, чтобы отыскать целые головки, тому приходилось перерывать много капусты. Именно поэтому Андрей и подумал, что попроси его братья сами, вряд ли он захочет для них рыться в капусте. А такую капусту Андрей уже один раз в общежитие приносил. Она, правда, ещё тогда не успела достаточно прокваситься, но даже и тогда её вкус был оценён. И братья на сей раз эту капусту таки принесли, уважил всё же Пинчук просьбу начальника теплохозяйства. Так что вечером они пировали за столом с жареной картошкой и квашеной капустой.
Первая декада ноября запомнилась только праздниками в честь Октябрьской социалистической революции, первый день которых выпал на воскресенье, так что памятным был лишь концерт, посвящённый этому событию. Концерт был дан силами военнослужащих и служащих городка и оказался очень хорошим. В нём принимал участие и Андрей Александров, который исполнил пару песен и теперь Морозевич мог восхититься его голосом на уже полностью трезвую голову. После этого концерта Александров стал одной из знаменитостей городка.
Дальше пошли обыкновенные рабочие недели, каждый из дней которых был похож один на другой как две капли воды — ничего нового, ничего экстраординарного. Но это для Морозевича было просто прекрасно, это означало, что в его службе всё идёт нормально, без каких-либо совершенно не нужных происшествий. Но если на работе никаких новостей не было, то средина ноября внесла свои коррективы в проведение выходных дней. Ещё не далее чем две недели назад Морозевич думал о том, что ему в этом году уже не придётся куда-нибудь ездить — поездки в Стендаль на склады КЭЧ в расчёт не принимались, это была работа. Но оказалось, что предоставляется шанс съездить ещё в один из городов Германии, куда Андрей ехать даже и не планировал. Выяснилось, что в воскресенье, 14 ноября в гарнизоне запланирована экскурсия для служащих, и не куда-нибудь, а в Дрезденскую картинную галерею. При этом все немного ознакомятся ещё и с самим городом. Таким предоставленным шансом Андрей просто не мог не воспользоваться, тем более что за поездку нужно было совсем мало платить. Желающих съездить в Дрезден, конечно же, было немало, но в число экскурсантов ему удалось пробиться.
Ехали они в Дрезден комфортабельным автобусом, предоставленным Стендальским бюро экскурсий, так что все не столько устали, сколько засиделись в автобусе, а потому с удовольствием начали экскурсию по городу. И здесь Андрей вновь вспомнил своего товарища-попутчика Костю Фёдорова, которому так не нравились гиды. А сейчас Андрей так радовался немецкой женщине гиду-экскурсоводу, которая на хорошем русском языке рассказывала им о знаменитом городе. Ему уже так надоело самому раздобывать какие-то крохи информации о тех немецких городах, в которых он до того побывал. Сейчас же он расслабился и просто таки с удовольствием слушал экскурсовода. И он подумал, что всё познаётся в сравнении — тот же Костя это тоже понял, когда они без толку бродили по Брестской крепости. А сейчас Андрей приготовился из рассказа гида узнать для себя много полезной информации о городе. Однако оказалось, что они вышли из автобуса именно для того, чтобы размяться и узнать общие сведения о городе, а затем экскурсия будет продолжена снова на автобусе.
Дрезден является административным центром Саксонии, на реке Эльбе, одним из крупнейших центров промышленности, транспорта и культуры Германии с населением примерно 500.000 человек. Он находится всего примерно в двадцати километрах от границы с Чехословакией.
Город делится на округи, которые в свою очередь разделены на районы. Центр города — исторический район Альтштадт (Старый Город), который расположен на левом берегу Эльбы с ближайшими районами Блазевиц, Котта, Плауэн. На правом же берегу расположены такие районы как Лошвиц, Нойштадт, Пишен. Город широко известен своими памятниками архитектуры в стиле барокко, великолепными собраниями живописи и других произведений искусств и получил название Флоренции на Эльбе. Вдоль самой реки Эльбы протянулась терраса Брюля, которую в Дрездене называют "балкон Европы".