Бой у гаражей
Мишка заскочил домой. Ключ от гаража висел на крючке в старом шкафу, где его отец держал болты, краску и по полрулона старых обоев с каждой комнаты. Все это следовало бы давно выбросить, да рука не подымалась. После школы прошло лет десять, а здесь ничего не менялось, время застыло. Даже запахи из детства.
До вечера было еще долго, и Мишка никуда не спешил. Он извлек из шкафа самые свои любимые широкие джинсы, потертую джинсовую куртку и футболку с “Iron Maiden”, в которой еще в начале нулевых ездил с родителями на картошку. Ноги обулись в замшевые кроссовки с залысинами, а на путающиеся густые темные волосы упала бейсболка.
— Мишка бомцать во дворе готов! — отрапортовал он своему кареглазому отражению. Сунув в карман пару тысячных купюр, он захлопнул дверь.
Улица встретила Мишку пригоже. Осеннее солнце пыталось напоминать о своих летних замашках, но воздух упорно отказывался напитываться теплом, ему хотелось пахнуть листьями и мокрой землей. Даже меж бетонных городских строений витала новость о том, что где-то за городом в лугах, полях и лесах очень красиво, но туда сейчас нельзя: уборка — важное и ответственное дело!
— Миша, здравствуй! — его остановила Дашка. — Куда это ты в таком прикиде, неужто на школьную дискотеку? — она хихикнула с издевкой.
— Нет уж. Меня там одна красапета отшила как-то. — и он показал большие белые зубы, сощурась на оду сторону. — Привет, давно! Какими судьбами? Ты же тут больше не живешь?
— А я к маме на побывку, — она показала на пакет с овощами, — вот, отправили на борщ скупиться. А ты чего так нарядился? У вас тут субботник намечается? — и она недоверчиво оглядела запустелый грустный двор с лужами и врытыми скатами от грузовиков, окрашенными в самые идиотские цвета.
— Иду в гараж убираться, — ответственно и по-деловому заявил он, пряча левую руку в кулак, а большой палец в карман, по типу плаката с Высоцким из батиной лоджии.
Мишка был крутой. Ему часто казалось, что он все еще тот неопрятный троечник, но сейчас он был широк в плечах, коренаст и с подчеркнутым джинсой старого кроя задом, на который засматривались девушки и дамы постарше. Сейчас на смуглом лице с выразительными губами играла непосредственная детская улыбка, ведь, Дашка — та самая одноклассница, которую он сначала дергал за косу, а потом краснея носил ей портфель. Пока ее у него не забрали родители, и было это уже в десятом классе. Доучивалась она в модной гимназии, а потом поступила к черту на кулички.
О ней он вспоминал, когда доставал старые школьные фотографии и нежно их нюхал. Там он стоял в заднем ряду с торчащими во все стороны волосами в то время, как данная мамой расческа забилась в рюкзаке под внутренний шов. А Даша стояла в первом ряду справа, неопытно и по-деловому отставив еще детскую ножку.
— Хочешь, я с тобой? — неожиданно для него прозвучало ее предложение. — мама мне второй день уши прожужжала. А потом приглашу тебя на борщ. — она ткнула его в заметно подтянутый и напряженный живот, — Бобер! Выдыхай! — и побежала в подъезд, — Жди, я мигом!
Мишка сел на лавочку. Боже мой, сколько лет он не сидел на этой самой лавке? В ней уже не хватает досок, ее перекрашивали множество раз. Но это все та же лавка, на которой они бывало засиживались допоздна, карауля входящих и выходящих подруг, хвастая или обновками, или просто собою.
— Слы, ты! Есть закурить? — из воспоминаний его выдернули какие-то молодые люди в странной мешковатой одежде на десять размеров больше. Обращавшийся крутил на пальце вязку ключей, имел вид злой и четкий.
Мишка без задней мысли полез в карман за пачкой. Деньги и сигареты лежали в одном кармане. Боясь, что деньги упадут на пол, Мишка сначала достал купюры и зажал между пальцев, второй рукой он предложил ребятам сигареты, открыв пачку. Все четверо взяли по одной, а стоявший с ключами спросил: — А что это у тебя такое? — и указал на деньги.
— Это, что ли? — спросил простодушно Мишка и разровнял купюры, — Это деньги, ребята. Вы че, никогда денег не видели?
Четверка переглянулась, у одного в руках была колонка с “MP3”, из нее доносилось модное гавканье на западный манер, что сразу и не разберешь, на каком языке и что тебе пытаются не то спеть, не то сказать.
— Ты сейчас назвал нас тупыми? — начал один из стоящих позади. Он деловито скрестил руки на груди, и посматривал на дружков.
Миша медленно и демонстративно спрятал деньги. Затем он обратился к бряцающему ключами: — Можешь взять деньги, если они тебе так нужны, — и сплюнул прямо тому на штанину.
Ребята начли переминаться с ноги на ногу, слегка зашумели, “задатычёкали”.
Первым нанес удар самый крупный, с прыщами по окружности лица и пушком над губой. Удар пришелся прямо Мишке в челюсть. Мишка открыл рот и пошевелил скулами.
— У тя прыщи от папки, а усы от мамки? — поинтересовался Мишка у ждавшего ответного удара дылды.
Поняв, что персонажа можно проучить за дерзость совершенно безнаказанно, герой с ключами осмелел. Он сложил ключи в ладонь и зарядил Мишке с другой стороны.
Мишка легко поймал правой рукой кулак у самой челюсти. Пока никто ничего не понимал, он негромко сказал парню с музыкой: — Что там у тебя такое?
— Размечтался! — уверенно ответил “диджей”.
— Ты ща тут ляжешь, пацанчик! — подал голос четвертый и уже подходил к Мишке.
— Отдай ему. — сказал “ключник” с кулаком в Мишкиной руке.
— Генка, да ты че, это ж сопляк, ща мы его размажем красиво! — отозвался здоровяк, которому Мишка дал себя ударить.
— Отдай! — неистово тот крикнул снова!
Троица переглянулась, колонка продолжила ритмично гавкать про цыпочек, баксы и уважуху.
Никто не двигался. Послышался яркий хруст в Мишкиной руке. Еще один. Затем третий, самый громкий.
Ключник закричал.
Троица поспешила на помощь другу. Здоровяк вцепился в Мишкину руку и пытался освободить друга с ключами и уже ярко-красным от боли лицом.
Остальные подбежали слева и толкались, кто первым ударит Мишку, который флегматично повернул к ним свое лицо. Мишке показалось, что он оскалился и слегка зарычал, а в глазах стало теплее, чем обычно.
— Н-на, д-держи, — сказал “диджей” и поставил на пол свою музыку. Эти двое уже скрылись за углом, когда Мишка обратил внимание, что он держит чей-то мягкий кровавый кулак. А его руку тщетно пытался уже разгрызть Генкин прыщавый друг.
Мишке показалось, что он зарычал немного погромче, лавочка под ним задрожала. Странно, подумал Мишка. Прыщавый разжал зубы и посмотрел Мишке в глаза. Он глухо закричал и задергал ногами, падая задом в мокрый асфальт, быстро перевернувшись на четвереньки, прыщавый ускакал за своими друзьями, явно сдирая руки в кровь.
— У тебя зажигалка есть? — вежливо спросил Мишка “ключника”. И снова странно задрожала лавка под задницей.
Генка-ключник повернул к Мишке свое лицо с закрытыми глазами, соплями, слюной и слезами. Он медленно открыл глаза. Гримаса смертельного ужаса перекривила его алую физиономию. Он притих и перестал хныкать. Заикающимся ртом он ответил: — Е-е-есть. — и попытался выдавить из себя улыбку, но было больше похоже на запор.
— Тогда закуривай. — так же спокойно сказал Мишка и улыбнулся. Мишке было приятно улыбаться такому учтивому и вежливому молодому человеку.
Пока Мишка с наслаждением ловил как лавочка дрожью отзывается на его слова, Генка свободной рукой доставал стрельнутую у Мишки сигарету, вкладывал себе в зубы, вытаскивал “Крикет”, чиркал зажигалкой и медленно гадил в четкие модно приспущенные штаны.
Убедившись, что у его нового друга Генки все в порядке, дым идет, а живот не крутит, Мишка резко отпустил размягченные кости руки.
— Дрочи левой! — пошутил Мишка и подмигнул Генке.
Крича от внезапно нахлынувшей боли, Генка бежал за угол с дымящей сигаретой в зубах, боясь ее выплюнуть, чтобы Мишка, расщедрившийся минуту назад, не расстроился. Левой рукой он пытался отделить ключи от фарша.
Мишка чистой рукой остановил звуки из колонки и уже искал “Ретро ФМ” — других станций он боялся.
Затем под приятный мотив он спустился с лавки и вытер об какие-то лопухи правую руку.
— Запустили цветник, — сказал он весело выбежавшей из подъезда Дашке, — лобода, лопухи и подорожник — трава невзрачная, но крайне полезная. — сказал Мишка и подумал о Генкиной руке.
— Ну что, пошли! — игриво сказала Даша и вприпрыжку, как в детстве побежала вдоль дороги. А сзади, сомневаясь в себе плелся Мишка, буравя взглядом землю и украдкой бросая взгляды на Дашку повыше колен. Не дай бог кто-то заметит — это же неприлично!
Они шли той же дорогой, что и все девять классов ходили в школу.
— Ты знаешь, а я как будто и не уезжала, — мечтательно заметила одноклассница.
— Те же улицы, вон, тот же забор вокруг школы, да и той же серебрянкой окрашен, — прокомментировал картину Мишаня.
— А вот та большая лужа, которая не успевает высохнуть до следующего дождя, — запрыгала от радости Дашка.
— Типа, да, — не понял восторга Мишка.
— Перенеси меня! — ехидно брала на понт его Даша.
Черт возьми! Думал он, да она же смыла с себя косметику, одела этот мешковатый спортивный костюм, да я же только что рассматривал ее несмотря на это! А вот сейчас она смотрит на меня, будто не выучила и просит списать. Это тот же взгляд, а сколько уже прошло, лет десять? А может…
И Мишка представил, что ему четырнадцать, они спешат на алгебру, сейчас он будет переносить ее через большую лужу, это увидят идущие в школу одноклассники, учителя, они будут судачит и подкалывать, а ему плевать. Ну и пусть! Пусть завидуют! Красавицы — что они никогда не рискнут, а мальчишки — то их не попросят!
И Мишка залихватски подхватил девчонку, школьницу и одноклассницу, та взвизгнула от удовольствия, как на аттракционе, и прямо в обуви шагнул с приятной ношей в мутные воды океана любви. Где-то на середине лужи ноша перестала смеяться, посмотрела Мишке в глаза, шепотом предложила прогулять первую пару и поцеловала своими школьными губами.
Миша стоял посреди лужи и не дышал. Подъехал старенький “Москвич”. Пожилой мужчина заглушил мотор и взял супругу за руку. Они, сидя в машине смочили свои глаза и дали Мишке те минуты, которых у него никогда не было в школе.
Путь к гаражу сопровождался экспериментальной современной музыкой: радостно щебетала девчонка, звоночком отражался ее голос от понурых стен гаражного кооператива, и речитатив этот ложился на мерное хлюпанье Мишкиных кроссовок, которым пришел уже окончательный аминь. Осталось связать шнурками и забросить на провода.
Он вполуха слушал Дашкино “житие”, а сам видел, как девушка грациозно кружится, как ей стало жарко, и она банально расстегнула молнию, под которой оказалась простая футболка. И все это доставляло такое огромное эстетическое удовольствие Мишке, какое не доставит балет профессору, даже посади того в оркестровую яму.
— Сорок шесть! Пришли… — был вынужден прервать вояж Мишка. Хотя признаться, он подумывал нарезать с ней еще пару кругов по гаражам.
— Ну, сим-сим, откройся! — шутила и улыбалась Даша.
Миша поставил добытую в первом бою музыка на землю и полез за ключами.
Даша постучала его по плечу.
— Миша! Гляди, там кино какое-то показывают, — Дашка слышно нервничала.
Миша посмотрел в ту сторону, куда смотрела она. Из полупрозрачных воздушных волн вышло двое рослых мужчин в балахонах. Они отошли от мерцающей области на шаг. С совершенно другой стороны послышался странно искаженный звук, будто из другой среды: — Сейчас ты умрешь, забойщик!
Даша вцепилась в руку. Было страшно и не без причины. Ты в узком коридоре, а против тебя четверо с настоящими мечами.
— Скажи, где привратник, и ты сможешь уйти с нами живым. — сказал тот, кого Даша увидела первым.
— Дашуля, — смотря в глаза, успокаивал ее Мишка, — а сейчас ты увидишь эпичный махач.
Да, Мишка был шутником. Еще в школе он запросто мог сорвать урок, если его просили друзья. Но не просто сорвать, а сделать так, чтобы учитель сам его сорвал. Особенно если это молодая и прикольная русичка.
— Победителю достается самая красивая из живущих в этом… Нет, во всех вселенных!
Миша начал раздеваться. Враг расположился по двое с каждой стороны, он приближался, ощетинившись мечами и упираясь в землю чуть согнутыми ногами.
— Даша, так хочу тебе сказать… Нет, я всегда хотел. Просто мне было страшно! Понимаешь? Ну сказал бы я, а ты бы поверила? — он уже стягивал штаны, — Отшила бы, да?
Дашка сидела на земле, в руках у нее были вещи Мишки, вот прилетели последние элементы его облачения.
— Я люблю тебя, Даша, еще со школы! — Мишка нагой и дерзкий вышел на середину дороги, — И не переставал ни на день, можешь не верить, но это так! — он смотрел с какой стороны противник ближе, — и я буду последним дураком, если снова потеряю тебя.
Последние два слова заставили дрожать землю, в которую вгрызлись гаражи своими подвалами с картошкой, хламом и старыми тайнами.
Даша прижимала к себе Мишкину одежду, ей казалось, что она как-то защитит ее от опасности. Сомневаться, что волшебство и магия — это реальность не приходилось. Девушка смотрела, как двухметровый огнедышащий демон метнул секиру в полтонны весом, та вздыбила землю перед двумя фигурами и разметала их в стороны.
Рев, огонь и снова дрожит земля. Клыкастая гора мышц в кольчуге уже бежит в другу сторону, перекидывая большой молот из руки в руку.
Удар — грохот, пыль и грязь!
Двое отпрыгнули и заходят с флангов. Они предельно осторожны, готовы отскочить в любую сторону.
Мишка выбирает того, что сейчас ближе к Даше. Он набирает полную грудь воздуха. Жжет внутри. Больше терпеть нельзя.
Резкий выдох.
На том месте оплавленный кратер.
Остался один. Но тот уже знает, что если забойщик вдыхает, то нужно бежать. Мишка их живыми не отпустит. Не нужно, чтобы он бежал. Замах молотом — слишком медленно!
Боль!
В спине точит меч. Те двое уже в деле. Один без меча, жмется позади.
Бросок. Да, медленный замах, но летящие полтонны — это полтонны! Передний с мечом отпрыгивает, задний мешкает. Теперь он слишком плоский, чтобы уйти, но за меч спасибо!
Мишка с мясом вырывает из себя меч. Тотчас же из отверстия вырывается язычок пламени и отверстие зарастает — “Ничосе!” — думает Мишка и рубит со всей нечеловеческой силой по второму. Тот быстро и ловко поставляет меч, от удара оба меча со звоном разлетаются вдребезги. Тогда огромная Мишкина рука хватает за горло тщетно сжимающего огрызок меча и подносит ко рту.
Мишка аккуратно окатил его нежным пламенем. Балахон сгорел. Теперь пузырилась кожа и румянилось мясо. Запахло шашлыком.
Нужно восстановить силы!
Главное — не привыкнуть, подумал Мишка.
Остался последний. Он пятился. Забойщик взревел, наклонился и вытянул руки. По дороге ускоряясь и порождая фонтаны искр неслись его инструменты. Еще через секунду руки Мишки ощутили приятную тяжесть секиры и молота.
“Вон оно че!” — обрадовался Мишка, но смех его заставлял двери гаражей дрожать на петлях.
Он топнул ногой в сторону последнего бесполезно присланного “богатыря”, и тот побежал в появившееся марево. За ним в дымке исчезли и молот, и топор. Не было сомнения, что они настигли цель. Было немного жаль, что Дашка этого не увидит.
Даша! Как она там?
Он повернулся в сторону гаража “сорок шесть”, но девушка с пылью в волосах и гарью на щеке уже была рядом с ним.
— Ты ох**нный, Мишка, — сказала она и прижалась к его демонскому телу. Вместо огня у того изо рта вырвался лишь пар. Забойщик басовито икнул.
— Какая трогательная сцена! — откашлявшись, все таким же странным тембром обозначилась лучница по имени Елена. Она с сестрами опоздала на этот прорыв. А Миша как раз приходил в свой нормальный вид.
— Ой! — он стыдливо прижал руки и согнулся в спине.
— Я мигом, — Даша не стала разбираться в последовательности, а сразу бросила джинсы, — держи!
Мишка отвернулся от делегации и натянул штаны. Даша прицокнула языком: Мишка стал шире и мясистее, чем полчаса назад. Штаны сошлись и наполнились спереди — хоть устраивай фотосессию на островах с песком, пальмами и пулеметом наперевес, а потом боевик в духе 80х с брутальными взрывами пикапов и спасением угнетенных.
— Достойная боевая подруга, не упусти! — со знанием дела пафосно изрекла одна из соратниц Елены, имея в виду Дашку.
Миша ощущал, что опасности от женщин нет никакой, а Дарья косвенно чувствовала спокойствие одноклассника и защитника.
— Наша помощь более не потребуется! — обратилась снова Елена к Мише. — Вы срочно должны последовать в логово стража и находиться там до полного преображения привратника! — наставляла она. Особо волноваться было нечего: весть о том, что страж там, где должен быть, а с ним ведьма с кошкой, притупило остроту необходимости любых экстренных действий, хотя отряды гурий были наготове.
— Что все это значит? — спросил Мишка, и понял, что вопрос совершенно дурацкий. — С этими все понятно, — он кивнул на перерытую дорогу: завтра никто не сможет открыть свой гараж, и он в том числе, — а глобально? Например, татуировка…
— Совсем скоро все станет на свои места, мы и так слишком вмешиваемся, — пролила голосом Елена. — Могу лишь сказать, — она кивнула на поле боя, — это Герметисты, секта с нашего мира. — она взвесила слова, — Вмешались они — пришлось вмешаться нам. — гурия думала, что может сказать еще, не слишком навредив, — Наши миры связаны, мы — близнецы. У вас технологии, — она постучала древком лука по воротам какого-то гаража, — а у нас магия, — она указала на льющийся проход, из которого они появились.
— Миры? — обнимая мужественного Мишку, поинтересовалась Дашка.
— Гея, — Елена постучала луком оземь, — Тея, — второй рукой указала на проход.
— А мы можем… — но Дашу перебили.
— Не сейчас. — пресекла все надежды гурия. — Все, что я сейчас могу вам сообщить, что меня зовут Елена, и мы в данный направляем в ваш мир энергию для скорейшего преображения стража. Пока вы не вместе, происходят прорывы, — она провела рукой с луком в воздухе, — по всему городу. — делегация синхронно развернулась и начала исчезать в мареве, — В логово, немедля! — приказала Елена и последней растворилась в мерцании. Проход испарился.
— Логово? — спросили Даша.
— Котькина квартира, — сказал Мишка и многозначительно поднял указательный палец в воздух, делая акцент на важности этого странного факта для Даши, да и для себя. После паузы добавил неуверенно: — Наверное…
— Котя-Орех? — спросила она.
— Он самый, — выдохнул Мишка.
Они наспех собрались и пошли тем же путем, а по дороге Мишка, как мог рассказал про татуировку и про странных визитеров. А у лужи Дашка с разбегу вскочила Мишке на спину и кое-как, дотянувшись, шлепнула того по заднице. Хотелось уже давно, а повод только вот подвернулся. Мишка пах дымком. От осознания его силы, Дашке сделалось кайфово. Совместные борщи на сегодня отменяются. И зря — мама бы очень обрадовалась такому гостю. Особенно после Дашкиного бывшего.
Сон
Котя летел. Под ним облака. Шансов разглядеть, что ниже — нет.
Тянет нырнуть, обнять, закутаться в них, ощутить их влагу, тепло и запахи.
Руки в стороны — нырок!
Не видно ничего, кроме белого тумана.
Ниже!
Пробивается что-то!
Ух! Как высоко! Дух захватило — страшно!
Пейзаж!
Это что, мир-заповедник? А где же селения? Налево — леса, направо — луга, позади — озера, а впереди — холмы. Кругом синева и зелень!
Ниже. Еще! Быстрее и еще быстрее.
Теплый воздух несет тело, непривычные и приятные запахи бодрят и волнуют. Горизонт отступает, а за ним новая изумрудная зелень, новые цветы, зеркала озер и поля. От запахов наступает эйфория.
Но кто это? Неужели люди? Это что у них, крылья? Нужно лететь ниже.
Ему машут… ангелы? Они расправляют свои крылья… вот это размах. Неужто метра по три? Серьезный подход!
Взлетают.
Вот они рядом, уже направляют его полет. Сильные, уверенные, грациозные. А эти крылья! Белые с серебром, хрустальный отлив. За одно такое перо — полцарства!
Впереди цепь гор. Выше гор — облака. У подножья гор луга и озера. Оттуда к ним летят еще и еще. И вот уже облакам стыдно за свою примитивную белизну, ведь это не от них все небо в перьях с алмазным блеском.
Нужно миновать вершины гор. Не проблема. Горы ближе и ближе, они увеличиваются, и становится понятно, насколько те величественны и необъятны.
Вот пики гор позади.
Что это в окружении скал? Огромная площадь, она вся в дымке. Запах! Нет, в Эдеме не бывает таких запахов. Только не здесь.
Но его ведут по воздуху дальше. Что-то хотят показать…
Впереди горит нечто. Строение! Памятник? Это от него такой неприятный смрад да темная гарь? Похоже на то. Но зачем им в Раю такая чужеродная гадость?
Ближе. Чаша. Она огромна. Грубо отесанный камень. В чаше лава. Она бурлит, шипит и источает весь этот угар. Брызги лавы сползают по раскаленному и потрескавшемуся камню.
А вот еще одна. Что в ней?
Как банально… немного жидкости. Это что, похоже на воду? Какой в этом смысл?
Памятник противоположностям? Зачем мы здесь?
Нет это не памятник. Вот подобие коромысла… Да это же гигантские весы! А горы охраняют их мир от их дыма и мерзкого образа. Даже облака обходят стороной это место — он взглянул вверх и тут же все полетели в ту сторону.
Куда мы теперь? Вверх? Ну, ладно, лишь бы подальше отсюда. Ведите!
Вверху что-то яркое. Алое и красное. Похоже, что это такое солнце на полнеба.
Вот полет уже над дырой в облаках, а в центре эти чадящие весы, но нужно выше, туда, где все небо пылает.
Похоже, что Котя снова сам. Внизу, над прорехой, бриллиантовой пылью рассыпались ангелы. Они ждут. Смотрят, как страж врат падает вверх, в пылающую бездну.
А здесь уже повсюду прекрасный алый закат. Ни капли белых облаков. Все в цвете. Здесь радость другая на вкус. Вон там — фиолетовое небо встречается с лиловым горизонтом, а там — вечно садится солнце? Да нет же, это такое небо, оно горит и манит оранжевым, желтым и пурпурным.
Нырок в это буйство красок. Ниже, ниже и ниже. И вот на этой высоте уже можно что-то рассмотреть.
Скалы одиноки и печальны, мхи синеют вечностью, снега сереют от туманов. Одинокие черные клюки деревьев. Бурлящие и манящие бескрайные болота.
Котю тянет в огромную ложбину. Так и быть — туда!
А вот и встречающие. Фигуры их темны, а крылья серы и черны. Сильные и мощные взмахи подымают их из расселин и пропастей. Они повсюду. На фоне радужного неба, как черные бриллианты горят ваксой и углем их крылья. Три царства за перо! В черном свете их перьев пылают отблески неба, преломляясь и бликуя, слепят своей красотой.
Туда! Вниз! В дым и туман потухшего кратера. А это что? Тысячи тонн красоты! Высокая фигура ангела из белого мрамора. Расправлены крылья. Ангел держит золотые весы с хрустальными чашами. Одна чаша насквозь горит огнем. Что во второй? Та же вода? Похоже на то. Зачем ему показали эти символы? Единство Рая и Ада?
Что это за звук, откуда он? Не надо! От него тело рассыпается на атомы. Изумительное небо, ты куда? Не пропадай, изысканное изваяние.
Звук. С каждой секундой все наглее и громче. Он затягивает и уничтожает всё вокруг.
В дверь долго и настойчиво звонили.
Общий сбор
— Иду, иду! — совсем после сна, изменившийся внешне Котя, выпутался из сплетения тел, простыней и пододеяльника. Среди грязного лохмотья тапочек было не видать. Он зашлепал босиком, зажег в коридоре свет и распахнул входную дверь.
— Орех, ну здорова! — наклонив голову лыбилась Дашка.
— Опа! Сто лет тя не видел, где это, Мишка, ты ее выцепил? — пожимал оторопевшему Мишке руку Котя.
— По ходу гараж всё, — давая понять, что она в курсе дел, как бы в шутку добавила Дашка.
— А ну, заходите и рассказывайте, — загребал их внутрь квартиры Котя своими гостеприимными объятиями.
Щелкнул верхний замок, погашен свет.
— Есть хотите? — спросил Котя.
— Не особо, — похлопывая себя по животу довольно сказал Мишка.
— А у нас сейчас борщ, — мечтательно и задумчиво вспомнила Дашка, — но одна милая дама запретила мне кормить Мишку. — как бы вспомнив что-то, подскочила девушка, — Схожу-ка я домой, скажу маме, что бы не ждала. А заодно и поем, пока вы тут порядок наводите, — послышался сарказм — это Даша как раз заглянула в зал, где начали приходить в движение две какие-то бесстыдные особы.
— Принеси каких-нибудь тряпок, — уже на выходе шепнул ей Котя, кивая в сторону дивана, — жизнь потрепала. — объяснился он коротко.
— Гляну, что там есть, — сказала Даша, вызывая лифт.
Дождавшись, пока лифт, придя в движение, увез Дашу вниз, Котя вернулся к Мишке. Тот, подпирая спиной кухонную стену, восседал на старом табурете с шелушившейся краской.
— Богадельня, кажется, прикрылась, — хвастался Мишка, — больше эти жуки-меченосцы к нам лезть не должны. — Мишка был полон энтузиазма и намекал на встречу с лучницами.
— Увидел? — с интонацией “а я ж тебе говорил!” спросил Котя, — ну, и как она тебе?
— Огонь!
— Кто огонь? — Машка в простыне пришла попить воды на кухню.
Она не подошла к Мишке, как сутки назад, чему тот был весьма рад. Хорошо, когда не нужно объясняться и оба не ждут дефиниций друг от друга. Честно говоря, Мишка понимал, что всех тянет к Коте, ему и самому сейчас хотелось побыть поближе к другу, предупредить его об опасности, если такая появится и заступиться. Что-то такое в Коте изменилось, помимо внешности.
Нет, Котя все еще был собою. Да, стал немного выше, раздался в плечах, глаза из серых стали голубыми и в них иногда видны пляшущие чертики, а голос его стал убедителен, будто ползунок харизмы персонажа кто-то передвинул на сто пятьсот. Но та же Дашка ничего не заметила, может, потому что она все еще человек.
По дороге сюда Мишка заметил, что Даша уже влилась в их банду, просто не соблюдены некие формальности. Он сердцем чуял, что она скоро вернется, и никуда больше не денется, а их школьная дискотека будет длиться вечность.
— Здоров, котаны! — Наташка совсем бесстыдно поставила чайник, парни присвистнули.
— Привыкайте, — съязвила она, — я не нанялась портить одежду каждый раз!
— А я, значит, нанялась? — Машка оттянула на себе пальцами мятую простынь.
— Угу, — промычал Мишка, — проблема есть, — он показал на комок одежды, замотанной в джинсовую куртку.
— Мы, кошки, — Наташка вдруг дважды демонстративно моргнула огромными зелеными кошачьими зрачками, — любим свободу! — она едко намекнула на принципиальность своего решения. — Во всем! — Потом добавила, — Ладно, халатик дома, а плащ на улице, — и захлопала своими родными глазами с густыми ресницами.
— Предлагаю обдумать этот момент, — сказал Котя, — нужно разместить по городу тайники с одеждой.
— Пока приказано сидеть на месте, — сказал Мишка, до твоего полного… — он прервал себя, — Покажи-ка спину!
Мишку согнали с табурета и усадили на него Котю.
Да, врата были почти открыты, изображение воплощений ребят почти потеряли разборчивость из-за перспективы. За полуоткрытыми вратами обретала очертания скала, к которой чернел темный проход. Видно было, что вся картина еще не окончена, и что до точки невозврата есть еще максимум сутки, судя по динамике предыдущих трех дней.
За окном темнело, в Мишкином доме напротив вспыхивали уютные домашние огни в окнах. Котя всматривался в них и поражался разнообразию. Только в этом доме сотни семей, и каждый выбрал свою занавеску, судьбу, супруга и работу. И угораздило же его, такого же обычного человека попасть тогда в тот автобус. Если бы не музыка, то и он бы жался к передним дверям, помогая сломать лицо тому молодому человеку. Интересно, кого или что винит тот, и как там вообще его нос?
Коте сделалось грустно, и он вставил диск в проигрыватель:
“This may come,
This may come as some surprise,
But I miss you,
I could see through,
All of your lies,
And still, I miss you. “
На кухне собрались самые сильные люди планеты. Все грустили под печальный Котин мотив и думали об их общей судьбе. Как ловко все сошлось.
Машка с Наташкой утонули в Котиных старых футболках. На кухню снесли все свободные стулья из комнат, отодвинули стол, который, казалось, уже врос в стену и от него осталось не выцветшая полоса на стене. Один стул ждал Дашу. В том, что она явится, никто и не заикался. На вратах появилось еще одно изображение. Изображение пустоты в круге. Что это значит — осталось дождаться. А пока молодежь дышала в чашки с кофе. Дамы сидели на стульях с ногами, а ребята широко расставившись.
— Что мы имеем, давайте соберем пазл, — предложила Наташка.
— Судя по всему, либо там туго с людьми, либо заморочки с доставкой — на нас с Дашкой в гаражах вышло четверо с мечами, потом их почти вовремя нагнали лучницы, — он замотал головой изображая недоумение, — Коть, они вообще не проблема, не пойму, зачем им так нарываться… — и Мишка некультурно шумно отпил полчашки кипятка. — Ленка сказала, — невзначай сказал Миша, — что эти с мечами больше не сунутся, и чтобы мы не разделялись. Якобы, по отдельности мы упрощаем задачу с переходом, — он втянул последнюю часть кофе, — повезло, что я уже кое-что могу. — он задумался, — днем раньше, и не было бы Мишки…
— Ленка? — переспросила Машка.
— С луком, — Мишка протянул ей пустую чашку, та посмотрела на нее, провернулась на табуретке и сразу взяла заварник, проверила остатки, побультыхав, и поставила перед Мишкой.
— Надо же. Я ожидал имя в духе “Лучезары” или “Дубодриэли”, удивился Котя.
Мишка подлил себе и заглянул к Коте в чашку — там еще было. Без сигарет кофе не заходил. Никто не курил и даже не вспоминал за курево.
— Нас лучницы узнали, хотя мы были в образе двух дур, — меланхолично напомнила о себе Наташка.
— Они что-то такое говорили, — вспоминал Мишка, — у них там магия! — и он изобразил пальцами вспышку, как при фокусах. — А у нас эта, механика и электроника. Технологическая цивилизация, одним словом. — вторая чашка тоже подходила к концу.
— У тебя протечка? — подколола Маша Мишку, понимая, что сейчас ей снова набирать и включать чайник.
— Не, пожар в душе, — намекая на встроенный “огнемет”, сказал он. Но Машка восприняла на свой счет и уткнулась в напиток.
— Что будем делать еще сутки? — задал вслух вопрос Котя. — Выходить не рекомендовано. Да и надоели эти разборки на мечах, — он совсем запутался в дружбе и женщинах, провести вместе еще сутки — для него было вопросом нарушения душевного равновесия.
— Будем принимать неофита, — предложил Мишка, намекая на Дашу.
— А потом я всем вам покажу фокус, — Котя усмехнулся, а ребята переглянулись.
— Вот, мы с Машкой уже знаем немного друг о друге, — заявила Наташа.
— Она здоровая, — ткнула пальцем в Наташу Маша, — и красивая. Хоть со рта и торчат зубы! — Маша показала пальцами у рта Наташкины клыки.
— А эта сморщенная, в лохмотьях, летает и швыряет молнии. Слышали бы вы ее голос — брррр! — поежилась Наташка.
— Что, уж совсем так и некрасивая? — шутила Маша.
— На любителя. — с подколом ответила подруга и задержала на ней взгляд, пока не поймала ответный.
Девочки хихикали. А Миша с Котей переглядывались. Миша подмигнул, мол, все в порядке, старик, забирай, все равно изначально к тебе на смотрины приводил. Кажется, Котя понимал его без слов. И он поймал какое-то облегчение. Но легче от того не становилось. Ребята вместе перевели взгляд на Наташку. Та тоже почувствовала мужское волнение и с полным ртом кофе довольно прищурилась им. Ребята снова переглянулись. “Женщины…” — Подумалось им обоим. Но обстановка полегчала на десять тонн, можно было расслабиться.
— Вот сейчас Даша поест борща и расскажет вам за вашего Мишку! — возясь с водой, чайником, кофе и заварником, Мишка переводил с себя стрелки. — Я ж со стороны все равно ничего не видел.
И все сели ждать Дашу. За окном уже было темно, а Котя вспомнил о черных крыльях ангелов Тартара, то и дело переключаясь на рассказы друзей.
Тьма перед рассветом
Кучка друзей со сложными личными отношениями напускала свежего воздуха в квартиру московской панельной многоэтажки. Четверо давили телами на крашенные перила, оставив балконные двери открытыми. Котя сходил и приоткрыл входную дверь.
Ребята ждали ту, которая внесет ясность в сложившиеся жизненные противоречия.
— Тепло сегодня, — отвлекался Котя от ожидания неизведанного, — и воздух такой чистый…
— По-настоящему пахнет осенью, — согласился Миша.
— Мужчины, закажите дамам пожрать, — деликатно намекнула Мария, — а то кушать больно хочется.
— Я пасс… — отозвался Миша.
— Аналогично. — присоединилась Наташа.
— У меня с собой ни копейки, — объяснила Маша, — а на хлеб с маслом я уже смотреть не могу. Я даже пробовала его мазать горчицей.
— Сейчас сообразим, — успокоил ее Котя, — я с радостью съем слона — сил что-то нет. — в его голосе была печаль.
Он залез в свой кредитный “Айфон” и заказал массу всего на свой вкус. “Ждите в течение часа ваш заказ!” — гласила надпись.
— Цивилизация технологий… — констатировал Котя на выдохе.
— Дашь посмотреть? — Маша взяла телефон и посмотрела заказ. — Прям последняя трапеза…
— Интересно, они там магию заказывают себе на ужин? — сам у себя спросил Котя, имея в виду Тею.
После посиделок на кухне, когда кофе уже лез из ушей, все ушли в себя. Оказалось, что несмотря не некую ясность, толком ничего не определено, и завтрашний день их пугал, учитывая даже обретенную силу. Скрипя зубами, ребята даже выкурили по одной, в том числе и некурящие. Котя притащил на балкон какой-то крепкий напиток, который они долго цедили по глоточку. Все оказалось не то. Только усилилось ощущение, что после сигарет и виски их общее положение усугубилось. Включили телевизор, и через четверть часа выключили: индексы, беспорядки в мире, новое экспериментальное кино, встречи в высших кругах навевали зевоту и усиливали тревогу.
Поэтому, когда дверь подъезда напротив с тилиньканьем открылась, а оттуда показалась женская фигура в старом спортивном костюме, светлыми волосами в хвосте и большой спортивной сумкой, то четверо сердец застучали быстрее.
Было противоречиво наблюдать за тем, как девушка пересекала двор с лужами, качелей, песочницей и врытыми колесами. Ее внешний вид полностью соответствовал антуражу дворика, и это удручало ребят. Ведь это были самые последние шаги Даши, как человека. Больше никогда та не сможет пройти через свой двор с теми же ощущениями. С таким же успехом можно смотреть, как экскаватор ровняет с землей дом детства.
Но, еще не задумывавшаяся над этим девчонка бодро пересекла мерзкий, честно говоря, двор и уже звонила в домофон. Кто-то — то ли Мишка, то ли Наташка, пустили.
Маша листала список из салатов, лапши, роллов, мяса и десертов.
— Дешевле было продуктов заказать, — отреагировала она на цену.
— И кто сейчас в духе, чтобы готовить…
— И то верно, — Маша вернула телефон.
Через открытую дверь лифт хлопнул как будто был в квартире. Истосковавшимися лабрадорами четверка виляла хвостами вернувшейся гостье, если бы хвосты, конечно, у них были.
Дружеские прикосновения. Одобрительные фразы. Теплый прием и удар закрывшейся двери. Даша теперь дома.
— Девчонки налетайте на тряпье, — она поставила сумку, — хоть и не модно, но не совсем и позорно.
Девочки уволокли сумку в спальню и шумно утроили там “Свадьбу в Малиновке.”
Даша начала окунаться в атмосферу тревоги и безысходности, что ей явно не понравилось сходу.
— Вот это вы даете! — отчитывала она Мишку, — Не успела я борща откушать, как вы тут все носы повесили, — она крепко прищемила Мишке нос и поводила его головой из стороны в сторону, говоря при этом грозным хрипящим голосом: — Я больше так не буду, о моя госпожа. — После чего она звонко поцеловала Мишку в прищемлённый нос.
Котя хихикнул, больно смешное у той получилось кривляние. Мишке тоже похорошело. Девчата из спальни уже пищали и откровенно ржали: — А я в вот этом войду в аптеку и попрошу что-нибудь “от головы”! — но что другая отвечала напыщенным голосом: — А вы не видели мой кандибобер, кажется, я оставляла его здесь! — ей подыгрывали: — А разве вы не в дуршлаге к нам пришли?
Вечер озарился хорошим настроением. Машка и Наташка устроили дефиле, им хлопали. Потом позвонил курьер и голодные изволили откушать. Уже ближе к полуночи Даша спросила Котю что там от нее нужно, чтобы влиться в их душевную компанию.
— А ты уже начала вливаться, — сказал ей Мишка, — нужно только завершить.
Стул на кухне больше не пустовал, а для кофе открылось новое дыхание.
— Клянешься ли быть с нами до конца? — задал уже ставший традицией вопрос Котя. На самом деле он не верил, что это обязательно, но на него отвечали все, кто был сейчас рядом, поэтому он и сейчас решил не игнорировать сложившийся ритуал.
Даша посмотрела на Котю и задержала взгляд на Мишке, положила ему руку на ногу.
— Да, клянусь. — ответила она, а Миша положил на ее руку свою.
— Снимай футболку! — сказал он Коте. Тот начал стягивать одежду.
Даша уже знала, что нужно делать, она прикоснулась левой рукой к Котиной татуировке. Врата на ней открылись еще сильнее, скала обретала четкость, а пещера глубину. Теперь проход стал центральной смысловой фигурой изображения. А на фоне прохода вырисовывалась человеческая фигура с пером и книгой в руках. Руки человека с предметами были подняты вверх, а от его изображения исходило сияние.
Даша знала, что у нее на ладони должно что-то произойти, она уже сидела вся во внимании и вглядывалась в свою ладонь, пока остальные зачарованно смотрели на Котины метаморфозы.
— Крутяк, — протянула Машка. Она позволила себе погладить изображение вратаря.
— А что там у тебя? — спрашивала Наташка Дарью. — Пакеж! — и она подвинула Дашку на ее табурете.
Самой малозрелищной оказалась история с Дашкиной тату. Ладонь немного жгло. Чернильное облако вихляло по ладони. Затем приняло образ линии, которая просто выстроилась в окружность. Когда процесс остановился, в окружности вспыхнула клякса, затем она начала терять насыщенность, и в конце концов осталось еле заметное облако.
— Ничего не ясно, — вздохнула Наташка, — но это может означать что угодно, так что не расстраивайся. — она приобняла Дашу за плечи.
— Кстати! — вспомнил Мишка, — Котя, ты нам задолжал фокус! — напомнил он, и все тут же начали скандировать: — Фо-кус, фо-кус…
Было не отвертеться. Котя немного волновался, но деваться уж было некуда, раз пообещал — волен исполнить.
— Станьте тут и смотрите все на меня, — сказал театрально Котя, выставив перед собой зрителей так, чтобы все они не видели происходящего у них за спинами.
Он долго делал ненужные пассы руками, говорил “сим-салябим” и даже пару раз “рахат-лукум”. Народ, конечно, понимал, что все это шутки ради. Но, что у Коти есть, должен быть некий талант, догадывались все. И было весьма любопытно узнать, поэтому и ждали, затаив дыхание.
— Наталья Васильевна! Прошу вас первой торжественно принять ночной заказ на чулки и алый пеньюар! — Котя указал за спину ребят.
Наташка повернулась первой. Куска стены не было. Был проход в какой-то темный офис. По форме проход представлял из себя банальную окружность, на стыке помещений не было ничего. Вот квартира, и сразу же другое помещение. Никакой штукатурки, бетона или кирпича.
— Иван Васильевич, после вас… — сказал совсем уж неуверенно Мишка Коте.
Наташка с поросячьим визгом кинулась в свой офис и принялась там танцевать.
— Тише ты, — сказал Котя, — сейчас охранника разбудишь!
На что Наташка вбежала снова в квартиру и запрыгнула на Котю. Она принялась звонко его целовать.
— А теперь в магазин одежды! — просила она, — Ну, пожалуйста… — приговаривала она.
Тем временем Мишка, Машка и Дашка смешно гуськом на цыпочках вторгались в помещение с офисными перегородками.
— Это че, ваша работа? — спросил Мишка и что-то задел. Это что-то звонко покатилось и шмякнулось на пол с громким звуком бьющегося стекла.
— Да тише ты! — зашыкали на него девочки.
— Вот это дар… — тем временем продолжал восхищаться другом Мишка.
— Кто здесь? — за входной офисной дверью мерцал свет фонарика и слышались приближающиеся шаги.
Ребята пулей влетели в Котину квартиру.
— Закрывай, закрывай! — все по очереди били кулаками по спине и бокам Котю.
За офисной дверью слышался звук вязки ключей— охранник явно намеревался открыть дверь и проверить источник шума.
— Давай уже… — почти переходили на крик все без исключения.
Котя зажмурился и явно пытался провернуть фокус наоборот. Но каменный цветок не выходил.
Народ уже начал выходить из себя. Девочки накинули на себя попавшиеся под руку тряпки. Мишка мотнулся на кухню и зачем-то схватил стул. Он выставил его в проход, держа ножками на противника, явно желая удержать его любой ценой.
Охранник уже нашел правильный ключ и вставлял его в скважину.
Тут Наташка пришла в себя и начала быстро стягивать с себя шмотье. Когда дверь открылась и охранник щелкнул выключателем, перед ним открылась картина: кто-то разобрал кусок стены, за ней квартира с ремонтом из 90х, перед проходом стоит парень в футболке “Iron Maiden”, он скалится, как Мэл Гибсон перед атакой на англичан в “Храбром сердце”, держа в качестве оружия постыдного вида табурет. На полу валяется видимо поверженный им ранее заложник. Слева, выставив руки вперед, стоит явно женщина с кучей трусов и другого белья на голове так, что лица ее не разглядеть. Рядом с ней другая барышня. Той явно не досталось нижнего белья, поэтому она решила довольствоваться шортами морковного цвета, она одним глазом смотрела на него из шириночной щели. Руки с сорочками в них она тоже выставила в проход. А перед всеми, уже почти голая, снимала с себя оставшуюся одежду девушка. Она явно торопилась, поэтому, застряв в узких джинсах и от этого запрыгав на одной ноге, начала падать к ногам открывшего рот охранника. Тот машинально светил на Наташку фонариком, хотя при свете ламп это ничего и не давало.
Молодой человек с табуретом вдруг закричал: — Это вам кажется! — и начал двигаться в сторону охранника. А девушки затрусили на него вещами в руках. Когда тот снова захотел посмотреть на голую барышню, то у его ног уже скалила зубы большая тигрица с одетой на левую заднюю лапу джинсовой штаниной.
От его крика всем заложило уши. Когда охранник скрылся на этаже, то все кинулись к Коте. Тот уже просто сидел и по-идиотски улыбался.
— Вот вам и сюрприз, — расстроенным голосом описал сложившееся положение дел Котя.
Наташка в одной штанине прошла к офисной двери и подперла ее стулом. Затем она выключила свет. Плевать на отпечатки пальцев, она здесь работает все еще.
— Котя, представь проход в свою квартиру! — сказала она ему, и присела рядом. Стена квартиры начала принимать естественный свой вид. А Котя утратил растерянность и униженность.
— Тигрица, серьезно? — растерянно переспросила Наташку Маша.
— Так захотелось… — невзначай ответила та.
Кто-то присвистнул.
Все выпали на пол и начали стягивать с себя тряпки. Только Наташка теперь уже пыталась натянуть джинсы назад.
— Халат! — причитала себе Наташка, — Халат и плащ!
— А где у нас продают халаты и плащи? — задал резонный вопрос Мишка.
— В торговых центрах и на рынке, — ответила Наташка.
— Ну что, вперед, за покупками? — предложила Наташка.
— Давайте уже не сегодня, — отказался Котя, — на сегодня фокусов хватит.
Постепенно смешки перерастали в поток истерического смеха с катанием по полу и бросанием женской одежды в потолок и друг в друга.
— Табурет, почему? — Даша билась головой о Мишкину грудь и показывала рукой на валяющийся на полу табурет.
— Ну, не знаю, почему и не табурет? Я в каком-то фильме видел, там изображали тореадора и быка. Так вот вместо быка использовали табурет. — поделился логикой поступка Мишка.
— Кстати, мишка вам не рассказывал? — говорила Даша, — Если бы он принял свой второй образ, то, скорее всего, охранник бы уже никуда не бежал. — все молча слушали, — Это при том, если бы даже Мишка не был бы голоден, — Наташка “угукнула” и погладила себя по животу.
— Да, жрать жуть как хочется, если обращаюсь, — подтвердила Наташка. — так что там с Мишкой, рассказывай!
— Смотри, — продолжила Даша, а все сдвинулись ближе, — такая, знач, красота… метра два, а то и выше.
Народ кивал.
— Вот тут кольчуга, — она провела от головы к плечам, — на голове шлем с рогами, — она согнула указательные пальцы на голове. — На ногах и теле защита, а под ней, — она мечтательно закрыла глаза, — гора мышц, кожи и шерсти! — Даша улыбалась как идиотка, — Секси, одним словом.
— Да уж. — сказала Наташка, и увидела, что на нее смотрит Маша, намекая на свой образ, — Нет! Ни за что! Не дождешься! Ты — уродливая и точка.
Машка скорчила Наташке рожицу.
— И это не самое главное! — перебила их влюбленная Даша, — Он одного расплавил…
— Как? — ребята живо заинтересовались фактом.
— Аж земля в лаву превратилась! — добила всех Даша и ее тут же прижал к себе довольный Мишка.
— Ну да, — сказал Котя, — кошка — не самый плохой выбор для охранника.
— Летающая старуха могла бы ему понравиться, как вы считаете? — не унывала Машка.
— На любителя, я ж те говорила? На лю-би-те-ля. — Шутила Наташа и тоже обняла Машку.
Было довольно поздно. Все вымотались. Некоторые утомились морально. Нужно было начинать уборку и наводить порядки. Завтра ожидался важный день.
Ребят снова покусала меланхолия. Каждый боролся с ней своим способом: кто-то пошел мыть посуду, кто-то собирал вещи. Даша отыскала ведро и тряпку — она принялась мыть полы, которые не видели нормальной уборки уже очень давно.
Котя вышел на балкон. Он немного завидовал Мишке: еще в школе тот неровно дышал на Дашу. Как оказалось, она тоже помнит все хорошее и сейчас их история началась. Свою харизму он знал. До того дня Наташка никак на него не реагировала. Даже Маша, которую привел Миша для знакомства, в тот вечер выражала больший интерес к нему, как к человеку. А на улице, после начала трансформаций, он запросто мог подойти к любой девушке и заполучить желаемое. Казалось бы, об этом мечтает любой мальчишка от десяти и до ста лет. Но вот оно, это умение! А от него ни тепло, ни жарко. С такими возможностями это все равно, что приручать собаку, а через неделю ее выгонять — это же неправильно и не по-человечески.
Он долго стоял там, дышал прохладным и вкусным воздухом, вспоминал своих бывших девушек. Как ему казалось, ни одной по-настоящему у него так и не было. Кого он любил — те воспользовались им. Кто западал на него — те ему были не по нутру. Мишка, дружище, как же я рад за тебя, рассуждал он и продолжал винить себя, что втянул всех их в эти загадочные события.
— Ты там в порядке? — заглянула Наташка, — мы уже спать собираемся, ждем тебя.
— Иду, иду. — обернулся Котя. Наташа была только из душа. На голове его полотенце. — Нужно затариться завтра. Основательно, — сказал Котя.
— Угу, нужно. Заходи! — сказала Наташка и исчезла в квартире. На улице уже знатно похолодало, и торчать на сквозняке она явно не хотела. Кому нужна чихающая кошка?
Когда Котя вошел, то он увидел, что постелили в зале сразу на всех. Мишка снова притащил еще один матрас из спальни.
— Последний раз спим вместе. — объяснил Мишка, — Мало ли что утром или ночью!
— Ты прав, Миша, ты прав. — Котя уже начал зевать. Татуировка немного грела спину — ничего серьезного, спать не будет мешать.
— Спокойной ночи! — сказала Машка и выключила свет.
Баю-бай, хорошие мои
Засыпали каждый по-разному.
Хуже всех было Коте. Он корил себя за двух жавшихся к нему, как к оберегу девчонок. Собственно, из всей его сверхъестественной шайки только эти бедолаги попали под его влияние случайно.
С Мишкой ситуация была более-менее понятной. Это старый верный друг, Котя чувствовал, что если бы Мишка попал в подобные передряги, то и он сам бы старым преданным псом следовал за ним, бросив все на свете. Да, думал Котя, хороша у них дружба. Сколько раз он видел, когда якобы друзья из-за первой дырки слышать друг о друге ничего не хотят, да так и ходят, надувшись до смерти своей. С Мишаней они горы свернут — это он знал и десять, и пятнадцать лет назад, еще когда они после школы ходили на стройку жечь костры с картошкой и играть в войнушку.
Девчатам же он хотел бы предоставить второй шанс, чтобы выбрали они его безо всякой магии и подаренных им способностей. Он уж их точно выбрал бы и во второй раз, и в третий, но честно ли это? Котя засыпал на боку и сегодня уже глядел через Машу на Мишку. Они с Дарьей легли ближе к балкону, теперь их освещала показавшая свое унылое лицо Луна. Котя глядел, как Мишаня крепко вжался в светловолосую и милую простушку Дашу с маленьким чуть вздернутым носиком, а та умиротворенно поглаживала своего любимого демона, смотря в темноту комнаты.
За окном не унимались собаки. Не выдерживая тишины, начинала одна, другие ей вторили своими разными голосами. Наташу тянуло к ним. В сырую лунную ночь. Чтобы эмоции заменили ей речь. Бежать, рычать, прыгать и нюхать ветра, что несут далекие опасные новости. Но не сегодня. Сегодня она должна быть ближе к своему любимому, который дарит ей смысл, что все эти годы от нее ускользал. А взамен она позаботится о его надежной защите, и если ее сил будет мало, то она спокойна, ведь у них есть Маша, а ей можно вверить и свою, и Котину жизнь. Маша любит их так же, как и они ее, это было видно и глазами, и сердцем. Они — одно целое. Наташа неслышно, чтобы не разбудить, прижалась губами к Котиной спине.
Маша спиной осязала лунный свет. Она даже убрала одеяло, чтобы тот напитывал ее магической силой. Что-то приятное и большое зрело внутри ее самой. Величественный белый столб огня. Свои ветви это огненное дерево пустило ей в руки и ноги. Мощь приливала к ее членам. Делясь излишками сил, она обвила своего самого милого и самого важного мужчину и самую близкую женщину, хотя та и была сейчас мыслями далеко за городом. Маша беззвучно пустила слезу счастья и услышала, как огненный столб теплом и могуществом неумолимо прорывался сквозь ее легкие и глотку наружу. Дерево сил распускало свой цветок, а Маша знала, что стоит только ей произнести нужные слова, как мир будет у ее ног.
Мишка тупо кайфовал. Не сказать, что прошлая его жизнь ему не нравилась: эти походы на работу в гипермаркет, сонно следить за посетителями сквозь камеры, а когда смена заканчивалась не слишком поздно, он добивал вечер со старинным другом. Им никто не был нужен, но все же они мальчишки, а мальчишкам, правильно — нужны девчонки. А как делить? Нет, неверно, Котя с Мишкой оставили выбор за дамами. Вот и тогда они познакомились со скучающей кассиршей, а вместо скучного сеанса выманили ее из кабинки смешили и угощали кофе. И вот, поглядите, как все закончилось. Он — с Дашей. Прям через тернии к звездам! Скалой нерушимой и стихией крушащей он стал на аванпосте заботы о новой семье. Никогда он не думал, что в нем будут нуждаться, и что свяжет он судьбу с девушкой, да еще из своего прошлого.
Даша окуналась в прошлое. Пускай двое малознакомых девчонок сойдут за новеньких в классе. Пусть их перевели по семейным обстоятельствам — переехали поближе! У Кости в квартире она в гостях впервые, но, несомненно, здесь все так же, как застал эту обстановку задира Мишка еще в девятом классе. Только телевизор новый, ну и по мелочи. А новенькие-то ничего-так. Веселые и не высокомерные. После школы у всех спесь сбилась. Кто носы задирал, тот поплатился. Вполне может быть, что Машка и Наташка и были такими задиристыми — внешность, конечно, позволяет. Одна смоляная, стройная, жжет взглядом из-под бровей. Вторая мягкая, приятная такая, нежная и тут же опасная, а какие движения… Но посмотрите на них сейчас, поджав хвосты, жмутся к Ореху, и ему бы следовало благодарить судьбу за таких сильных и красивых спутниц и бойцов. Он и ногтя их не стоит… не стоил бы в школе. А сейчас все поменялось. Посмотрите на Мишку. Атлант. Само воплощение доброты и мощи. Ах, как же я его люблю, думала она и смотрела на моргающего Костю. Кажется, она чувствует его настроение. Ой, тошнотно парню. Жмись, Костя, к богиням своим, отогреют душу они, держись только их. Дважды так не везет, Костя! Дашуля успокаивающе поглаживала своего титана и завидовала сама себе. Ну и Мишке, конечно.
Сон Наташи
Наташе снилось, что она снова маленькая девочка, что снова ее разбудили крики матери, чтобы припершийся средин ночи вдрызг пьяный отец не заходил к ней в комнату, чтобы не лез поздороваться и убрал подальше свои воняющие рвотной массой руки от беззащитного ребенка. Снилось, что отец снова разбил маме голову чем-то попавшимся под руку, и что она опять больше не встанет и не оденет свою малышку Наталочку. А еле держащийся на ногах папочка снова схватил ее больно в охапку и понес на мороз, стучать в двери своих собутыльников, чтобы показать, какая красивая она у него, и что он не такой неудачник, как они думают. Но в этот раз его кореша не вышли, не увидели кровь на его руках и не вызвали кого следует. А будто маленькая Наташа превратилась в склизкую черную пиявку, и в том месте, куда прижал ее отец, впилась тысячью зубов в его вонючее и грязное брюхо и прогрызла ему там огромную дыру, через которую вывалилось все, что только можно. А папочка, обезумев от такого несчастья, хватал свое цветастое хозяйство черными руками и совал назад, чтобы сделать так, как задумано природой. Но то ли руки были слишком малы, то ли ротик у Наташки велик — ничего толком не выходило. Так и бежал безумный пьяный папаша по ночному Иваново вдоль через одного горевших фонарей в сторону роддома, откуда пять лет назад он радостный, чистый, трезвый и любящий, забирал Натку в одеялке, перевязанном розовой ленточкой. А она тем временем стала грызть холодный серый снег, землю и камни в том месте, где упала, пока не зарылась так глубоко, что никто уже не потревожит. И снилось ей, что стала там она лягушкой и уснула крепко там на двадцать лет, пока не пришел голубоглазый принц, и не стал он на колени, и не отрыл ее своими сильными руками. А потом прижал ее к своей жаркой груди, отнес в свой замок и стал там целовать и греть ее маленькие ручки. И поняла тогда она, что все, что было до сих пор — было не с ней, а просто снилось, пока она спала, обняв своего принца.
Сон Марии
Маше снилась бескрайняя ровная дорога вдоль океана. На ярко-красном кабриолете она неслась, считая мух и жуков лобовым стеклом. Над океанским штилем носились нервные чайки, а из воды раз в минуту выпрыгивала стая дельфинов то ли играя, то ли в погоне за косяком рыб. А вдоль дорог торчали под солнцем пальмы, с верхушками, так похожими на короны, что казалось, будто все будет хорошо. Только хорошо не было. Жених привел на свадьбу другую невесту, и под дружный гогот они принесли свои клятвы. И теперь она ехала в другую сторону, прочь от людей и подальше от лицемерия и позора. Снилось, что чудное свадебное платье разъело солеными слезами, и она вся в неприглядных лохмотьях, что волосы ее вороные стали все седыми, а от горя тело ее сморщилось, и ничего впереди ее уже не ждет, ни хорошего, ни плохого. Только эта вечная дорога. И вот, когда солнце уходило в океан, а слезы ее высохли, дрога кончилась завалом. А у завала она разглядела простого паренька. Тот приветливо ей махал и дальше бросал и скатывал огромные валуны в океан. Когда он устал, она пожалела его и вынесла воды. Он испил и прилег ей на колени. Он сказал, что видит в ней прекрасного доброго человека, и что утром они вместе расчистят себе дорогу и продолжат путь дальше. Он уснул, а ей снилось, будто к ней снова возвращается сила и красота, но она измоталась, и уснула, положив свои мягкие руки на грудь своего принца.
Сон Дарьи
Даше снился чужой дом. Что свои прекрасные светлые волосы она скрыла под старомодным зеленым платком, что от усталости у нее мешки под глазами, и что в таком молодом возрасте ей в транспорте говорят “женщина”. Ей снился ее уставший муж, который приходит с работы на шесть часов позже своих коллег. Что он идет на кухню и громко там гремит холодильником, что сердце его такое же холодное, как курица в той морозилке. Снилось, что он подолгу курит на кухне, и ей весь день ее проветривать снова. А мама его, с растрепанными волосами по утру будет водить рукой по задним стенкам и под светом лампы рассматривать пыль на скрюченных пальцах. И что она ничего уже Даше не говорит, только воротит свое осунувшееся желтое лицо, и что халат у его мамы засаленный и с запахом затхлости, а чулки сползли и висят на тощих кривых ногах шарпеями. А по утру мама ласково говорит с ее мужем и замолкает, когда Даша входит на кухню. А потом ей мыть посуду, и снова выбрасывать приготовленную ею еду, которая остается уже который год нетронутой. Снилось ей, что едет она на работу в холодном трамвае одним таким утром, а за окном снег и слякоть, холодный ветер задувает в открытую фрамугу, что люди смотрят на нее жалостливо, а потом идут к водителю. На перекрестке водитель выходит и переводит стрелки. Вдруг трамвай едет не по маршруту, она колотит в водительскую дверь, но тщетно. И вот за окном теплеет. Куда-то девается снег и слякоть. В окно уже не дует промозгло. Вдруг становится тепло, она срывает свой платок, а лицо от хлынувшего солнца наливается румянцем. Пейзаж уж давно сменился. Теперь вместо построек и столбов они в зеленом поле, где летают мотыльки и пчелы. Кабина открывается, а оттуда выходит богатырь с черными волосами и добрым взглядом. И ей захотелось сразу причесать его непокорные волосы и пойти с ним в поле лежать на траве, а когда стемнеет, он внесет ее спящую в свой сруб, что видать на опушке леса. А завтра она встанет пораньше, да испечет блинов в печи, а он съест все и поцелует ее в лоб.
Сон Михаила
Мишке снилась тайга. Зима, хрустящий снег. Он в мехах и угах тащит небольшие сани. На санях припасы, ружье и добыча. Подстреленные лисы, соболя и зайцы. Вечер будет рано, а еще нужно обойти силки и сети, посмотреть ямы и поставить приманки. Снег глубокий, а одежда тяжела. Первые километры шагается бравой поступью. Но чем дальше в гору, тем меньше духа остается в теле. Сани с каждым часом все тяжелее. Лоб под шапкой покрылся испариной. Миша снял, утерся, посмотрел на солнце. Еще есть часа четыре, нужно идти по маршруту. Впереди удобная поляна и много валежника. В пору сделать привал. Нарубил лапника, сложил в кучу, снял с саней одеяло из волчьих шкур, накрыл лапник. Полил спиртом кострище, подвесил котелок, набрал в него снега, бросил ароматных трав и сушеных ягод. Чай закипел. Мишка достал краюху хлеба и отогрел ее на горячих камнях. Чай подстыл. Немного вяленого мяса и отличный обед. Что за звук? Нужно взять ружье. Проверить заряд — порядок. Идти на звук — просто: смотри под ноги и не попадись в чужие ловушки. Так и есть. Капкан на лису. Только угодила в него молодая косуля. Нога разбита. Она давно уж тут. Сил нет. Лежит и плачет. Открыть капкан. Взять на руки. Отнести в сани. Костер еще горит — натопить воды! Вот так, попей! Что с лапой? Выглядит не очень, но заживет. Нужен только покой. Связать и обездвижить. Накрыть — совсем охляла малышка. Планы меняются, можно еще успеть проверить ближайшие силки, а потом назад, промыть рану, найти что уколоть, собрать еды: почек, мягких веточек, отрыть травы. Рывок — сани потяжелели, но ничего, бывало всякое. Небо темнеет. Ветерок переходит во вьюгу. Разворот к зимовью. Можем успеть! Нет. Метель, пурга. Не видать ни зги. Ветер набивает снег за шиворот и отвороты, слепит в глаза. Но вон хорошее место, проходили недавно, с двух сторон ветра не будет. Сани туда, да поскорее. Вот так, сейчас постелю, теперь перенесу подраненную, спи, набирайся сил, это на много часов, Вот тебе хлеба. Мишка прижался к животному и накрылся шкурами. Все будет хорошо, подлечим и побежишь, а не захочешь, то оставайся — никто гнать не будет. Я о тебе позабочусь.
Сон Константина
Костя Орешкин видел пустоту. Все вокруг было черное и холодное. От этого было тяжело, одиноко, страшно, и Коте не хотелось быть вообще. Если бы он мог, то он бы кричал и звал на помощь. Но кричать было нечем, не в чем и некому. На то она и пустота. Он не понимал: он в пустоте, пустота в нем, или же он и есть эта самая пустота? Затем он понял, что раз он мыслит, то он не есть пустота. А раз он в пустоте, то это уже никакая ни пустота. От такого знания сразу сделалось теплее. Тяжесть ушла и появилась воля к жизни. Котя понял, что он живет. Раз он живет, то должен жить еще кто-то. Но кто? Разве жизнь может ограничиться кем-то одним или двумя? Нет конечно, иначе что бы это была за жизнь? Так почему же он больше никого не видит? Котя понял, что он все время думает о себе. А так нельзя. Если ты будешь думать только о себе, то и остальные будут думать только о себе. А так вы никогда не встретитесь. Ведь, что такое пересечение судеб? Это возможно только тогда, когда каждый начнет думать о ком-то, кроме себя. О ком Котя должен подумать первым? Конечно, о близких! А откуда они возьмутся? Да оттуда и возьмутся — нужно только о них думать. Долго и много раз. Котя выдумывал близких, как он заботится о них, а они о нем. И вот в пустоте помимо себя он осознал наличие еще четверых. Сложное пересечение орбит, но яркие звезды блестели вдали, и они направлялись к нему с разных сторон. Он о них думал, и в ответ они подумали о нем. А когда они приблизятся, то они увидят и друг друга. И вот они рядом, и Котя смотрит в них. Просто пустые белые сферы. Не могут же они быть пустыми. Это только кажется. Ведь, он же не пустой, значит и они полны! Так, нужно думать, что они полны и даже могут быть полнее его самого, а если они этого не знают, то Котя им покажет, насколько они великолепны! Так и есть. Он посмотрел в одну сферу и увидел там боль. Он посмотрел в остальные. Там кроме боли нет ничего. Но так не бывает. Если там нет радости, то кто, кроме него сможет туда ее положить? А что такое радость? Разве радость — это смех? Да, но такая радость быстро заканчивается. Нужен смысл. Котя думал о смысле и роли каждого близкого. И чем больше он об этом думал, тем больше смыслов он видел. И вот уже каждый из близких ощущал свой смысл и смысл других. А когда каждый осознал все смыслы разом, то возник истинный смысл — общий, неделимый и великий. И растворились близкие в нем, в друг друге, и он в них. А когда они посмотрели на то, что вышло, они увидели вокруг себя полноту. И она была противоположностью той пустоты, из которой они начинали. И теперь каждый видел боль каждого, и она уже проходила. У них была одна радость, одна печаль и одна цель. Вокруг их полноты смысла они увидели множество огней. И все они были важны, и все тянулись друг к другу, и у всех была общая цель, но они ее не видели, хотя всей душой стремились. И они впятером, как один знали, что им предстоит заботиться о всех этих звездах, чтобы смысл каждого стал заметнее другим.
Утро туманное
Бывает так, что все самое интересное случается, пока ты спишь. Вот и сегодня наши герои поняли, что проспали все полимеры.
— Нас затопило! Котя! — кричала Натаха.
— Вода! Ванная! Кто кран не закрыл? — вопила Машка.
Котя с бешеным сердцебиением вскочил и вылупил глаза в пол: — Где вода?
Никакой воды не было, он даже встал и топнул ногой: может, воду на полу просто не видно? Только затем он додумался посмотреть на девочек. Те глядели в другую сторону от прохода в коридор, где как известно была ванная.
Картина маслом: проснувшийся от воплей товарищей Мишка лежал на матрасе сам со своею утренней пикантностью, которую следовало бы отнести да облегчить вне очереди. Оказалось, что вчера Дашка не соврала — Мишка однозначно богатырь, точно коренастый, и корень — что надо. Только это сейчас никого не волновало.
Мишкина нижняя часть была полностью в воде. От того, что все на него пялятся, Мишка спешно вытащил свои руки из-за головы и решительно вскинул их вниз, скрестив ладони. От этого поднялся сильный всплеск и брызги.
Остается догадываться, что под утро видел Мишка во сне, только вода эта переливалась, вздымалась и бурлила.
Но этого неловкого мгновения хватило, чтобы вся жидкость заежилась, покрылась стреловидными отростками, потемнела и превратилась в гору песка, скрыв под собою занимательный артефакт.
Мишка вскрикнул, подорвался, выскочил из песка и смылся мухой в коридоре.
Из кучи желто-горячего песка выскочили в стороны две руки и вытянулись две ноги.
Троица отрыла рты. Оказалось, что никакой воды уже и в помине нет. Никто никого не затопил. А у балкона, по всей видимости, под песком образовалось чье-то тело. Котя уж было подумал, что это он во сне перенес что-то с пляжа прямо в квартиру. Но все оказалось, наоборот. Между ног в песке нарисовалась пара крупных накачанных силиконом губ, которые Дашкиным голосом произнесли: — А ну, отвернулись.
Но никто не пошевелился. К таким фокусам их никто не готовил. Тогда руки очень быстро намели немного песка туда, где по логике должна была быть сама голова, и действительно, Дашкина белобрысая башка, не успев открыть глаза, рявкнула: — Быстро, блин!
Хотя на курсы синхронного поворота голов ребята не ходили, но отвернулись комично и в одну сторону, как по команде “напра-во!” Послышалось шуршание песка.
— О! Смотрите-ка, получилось! — удивилась Дашка.
Головы вернулись в исходное положение. Теперь у них открылись рты.
— Ну чего вы? — спросила у них буднично Даша, — Оказалось, я и одежду могу. — Она стояла и гладила руками по шортам вниз, ощупывая фактуру.
— Отменный деним! — со знанием дела заценила Машка.
— И воротничок сидит четко. — продолжила ее мысль Наташа. Они прекрасно дополняли одна другую. Местные Биба и Боба.
— И давно ты поняла? — спросил Котя, обводя пальцем контур ее тела.
Даша пыталась собрать спутанные волосы одновременно ища ногой резиночку, усердно разбрасывая подушки и одеяло по сторонам.
— Да с час назад, — она глянула в их сторону, пропуская хвост в петлю найденной резинки, — а что? Вы же тоже не сразу сообразили.
— Вы даже не представляете, что мне только что снилось… — сказал, входя в зал Мишка, и покраснел в ушах. Он принялся складывать постельные принадлежности. Даша, намекая, что разговор окончен, принялась помогать кавалеру, смущенному странностью и незавершенностью первой брачной ночи.
Теперь и Машка с Наташкой принялись убирать диван. Это была последняя ночевка в стиле дружного общежития.
После утренних процедур, разделенных на кухню и ванную, компания засела за процедуру кофепития.
Даша развлекалась тем, что сидела на руках у Мишки и выделывалась. Она подбирала размер груди, постепенно поджимая Мишкину физиономию, пока тому не пришлось совсем уж отклонить голову назад.
— Даша! — он не выдержал. Но Даша еще не наигралась. Теперь она подбирала подходящее лицо к пятому размеру. Видя, что Мишка не выказывает энтузиазма, она сделала лошадиную морду и дважды прокричала ишаком. Чем разрядила атмосферу до петросяньего смеха всей компании. Она остановилась на втором размере и лице какой-то популярной зарубежной актрисы.
— Да-ша… — Миша явно нервничал, она выдала слишком много информации про их будущую личную жизнь.
— Ну, ладно, — сказала Дашка и стала собой. — Я еще могу воздухом. — сказала она и вызвала всплески рук с одобрительными возгласами, когда продемонстрировала это умение воочию.
Котя встал и начал рыться в кухонной утвари. Он делал это спешно и очень громко. Звенели ложки, кастрюли, хлопали дверцы ящиков и шкафов. Наконец он нашел то, что искал. В его руках была скалка. Последний раз он раскатывал тесто никогда, поэтому и пришлось так изрядно пошуметь.
Все удивились, когда он принялся ее ломать сначала так, а потом об ногу. Он пыхтел, кряхтел и стонал.
— На! — он отдал все еще целую, но уже скользкую от пота скалку Мишке. Тот сжал ее до хруста, оставив на ней вмятины от ладони и пальцев.
— Не мое… — сказал Котя, и полез в ящик с приборами. За стол он сел с ножом и протянул его снова Мишке.
— Давай, — обратился он к нему, — а то я сам не могу. — и Котя протянул Мишке ладонь.
— Дружище, я так тоже не смогу. — сказал тот и отложил нож.
— Ну, ты чуть-чуть, — просил его Котя, — может, я хотя бы заживаю быстро?
Видя, что ему невыносимо интересно и все может закончиться не очень аккуратно, Наташка выпустила один коготь и поцарапала ничего не ожидающему Коте предплечье.
— Ай! — сказал тот и схватился за ранку. — Ну, спасибо, родная.
Кровь шла, как обычно.
Теперь ребята поняли положение дел: нужно хранить Котю, как самое ценное, что есть у них. Они где-то на подсознании чувствовали, что если с ним что-либо случится, то они не просто потеряют свои шикарные способности, и Мишка не просто не познает острых ночных разнообразий, а они вообще исчезнут начисто. Будто и не было их.
— Я этим займусь, Коть, я обещаю! — вцепилась в него с мольбой Машка. — Смотри, я кое-что уже умею, — сказала она и принялась шептать страшные шипящие и рычащие слова. Над столом возникали огни, туман, камни и различные предметы; последним возникла средневековая пищаль. Мишка потянулся и взял ее в руки, пока и та не исчезнет.
— Как настоящая… — сказал он, принюхиваясь, — порох! — подтвердил он.
— Конечно, настоящая! — хмыкнула Машка. — Знания приходят постепенно, но сегодня я прям вся сочусь магией. — и она щелкнула пальцем с каким-то горловым звуком. На стол с грохотом упали средневековые латы, кольчуга, шлем и почему-то катана.
— Все волшебное, насколько я понимаю, — озвучила текущий инцидент Маша, — даже меч тебя всему обучит, — смотря на оттаявшее лицо Коти сказала она. — Но потренироваться придется. И много. — она замолчала.
— Сколько? — с надеждой спросил Котя.
— Как если бы тебя обучали, — сказала она, — или ты попросишь заговорить твои мозги?
— А так можно?
— Наверное… я еще не умею, — расстроила его ведьма. — иначе я наложила бы на тебя заклятье, а не на вот это вот все, — и она взяла в руки нагрудную пластину. Та оказалась почти невесомой на удивление даже самой Машки.
— Нам всем еще предстоит многому научиться, — сказала спокойно Наташа.