Глава 31.
Андрей с нетерпением и некоторым волнением ждал встречи с Василевсом ромеев. Никогда раньше скромный учитель истории не мог позволить себе даже мечтать о возможности встречи наяву с реальными историческими персонажами, жившими более тысячи лет назад. А уж, тем более — с Императором Византийской империи. Строго говоря с одним императором, правда будущим, он уже был хорошо знаком и даже спас ему жизнь. Интересно — нарушил ли он этим ход истории? Скорее всего — нет. Вероятно, Артемий и так не погиб бы в той ночной стычке у постоялого двора, а был бы лишь ранен и ограблен. Но теперь этого уже не узнать. Главное — он считает себя должником Андрея. Тем лучше!
Ждать в роскошной императорской приёмной пришлось очень долго. Андрей уже весь взапрел в своих многослойных торжественно-церемониальных одеяниях, выделенных ему по такому случаю Аврелием из своей обширной гардеробной. Но ведь это вам не приём у врача с талоном на запись в определённое время. Что тут и говорить! Если уж врачи, несмотря на все записи и талоны, принимают, когда хотят, то что уж говорить о Повелителе Византийской Империи. Он делает, что хочет и на него не пожалуешься. Вот все и ждали, когда Божественный соизволит выйти в зал для приёмов.
Наконец, время пришло. Торжественно звучали фанфары, распахнулись отделанные золотом высокие двери и герольд хорошо поставленным голосом возвестил о появлении владыки ромеев, перечислив попутно его многочисленные титулы и регалии. Все присутствующие, как по команде, дружно пали ниц.
У Андрея это получилось не так ловко, как у остальных, хоть он вчера и «тренировался» целый вечер, под руководством самого Магистра Оффиций. Неуклюже плюхнувшись на жесткий мраморный пол животом вниз, он больно стукнулся подбородком и чуть не отбил себе что-то внутри. Но всё обошлось. Василевс с короной на голове, облачённый в яркие багряно-золотистые одежды, величественно занял своё место, и герольд подал сигнал, после чего все поднялись и застыли в почтительных позах.
Время, отведённое на приёмы, началось. Но тут случилось непредвиденное. Из группы приглашённых, столпившейся у подножия императорского трона, вдруг выскочил человек с перекошенным яростью лицом и, выхватив из-под одежд кинжал, кинулся на Василевса:
— Умри, тиран! — истошно заорал он, замахиваясь кинжалом.
Филиппик от неожиданности откинулся вглубь своего кресла и рефлекторно вскинул руки для защиты. От слишком резкого движения его корона слетела с головы и покатилась по полу. Однако, императорская стража в золочёных доспехах оказалась отнюдь не бутафорской. Гвардейцы быстро перехватили убийцу и обезоружили его. Император не пострадал, отделавшись лишь лёгким испугом. Всё произошло в считанные секунды. Стражники поволокли брыкавшегося и сопротивлявшегося пленника вон из зала приёмов. Тот продолжал истерично вопить:
— Ты погубишь всех нас, иуда! Будь ты проклят!
— Это религиозные фанатики. Недовольные мудрой церковной политикой нашего божественного Василевса! — торжественно объявил перепуганным посетителям сам Магистр Оффиций, — Они — безумцы! Лишь милосердный Господь им судья. Не обращайте внимание. Наш приём продолжается!
И действительно — приём продолжился. Только стражи в зале значительно прибавилось. Слуги подобрали корону и водрузили её на голову императора. Филиппик уже пришёл в себя от этого неожиданного потрясения и снова занял своё тронное место, приняв величественную позу. Магистр дал знак Андрею приблизиться к подножию трона. В списке посетителей он сегодня значился первым.
Бывший учитель во все глаза рассматривал Повелителя ромеев, словно ожившую иллюстрацию из учебника по истории. Император Филиппик произвёл на Андрея весьма отрицательное впечатление. Это был уже не молодой, довольно грузный человек, с явно восточным типом лица. Его ближайшие предки, скорее всего имели персидское или кавказское корни. Чёрные волосы и борода были уже подёрнуты изрядной сединой. По мутному взгляду, мешкам под глазами и опухшему лицу было видно, что Император накануне провёл довольно бурную ночь, а может и не одну, да и вообще, очевидно, вёл не самый здоровый образ жизни.
По всей вероятности, Император был, как у нас любят выражаться, любителем «закладывать за воротник». Благо хорошего вина, да ещё и «на халяву», у него было — хоть залейся! Интересная штука получается — ни в одном учебнике по истории такого не прочесть. Вероятно, подобный «рабочий день» у него явно был не нормированный и потому выглядел Василевс весьма утомлённым.
Во всяком случае, большого интереса к государственным делам в это утро Филиппик явно не проявлял. Было заметно насколько тяготят его все эти обязательные церемонии. Выразив коротко свою признательность славянскому кудеснику за его помощь в поимке шайки разбойников и работорговцев, терроризировавших горожан, Божественный одарил Андрея немалой суммой золота и подписал вольную грамоту для его «родственника» Урсуса, заранее подготовленную Магистром Оффиций. Андрей с поклоном рассыпался в благодарностях. Затем последовал стандартный обмен строго регламентированными любезностями, которые Аврелий заставил бывшего учителя выучить наизусть. Затем настал черёд неотъемлемой финальной части всей церемонии — торжественное лобызание императорского перстня. На этом аудиенция была окончена.
На всё-про всё ушло не более десяти минут. Андрей вновь оказался в просторной приёмной, где ожидали своей очереди другие приглашённые, а также многочисленные просители и посетители, прибывшие в робкой надежде быть принятыми Императором и иметь счастье лицезреть «владыку вселенной». Весь этот процесс разруливали, одетые в строгие «рабочие» одеяния императорские грамматики-секретари под руководством личного секретаря Повелителя Артемия.
Завидев Андрея, грамматик Императора подошёл к нему, широко улыбаясь. По всему видно было, что настроение у него хорошее:
— Ну как прошла встреча с Божественным? Я слышал — было покушение какого-то безумца? — спросил он.
— Да, но слава Богу, всё обошлось, — поклонился в ответ Андрей.
— Хвала Господу, что уберёг нашего владыку, — перекрестился грамматик, — А тебе очень повезло. Ты, можно сказать — счастливчик. В последнее время Император редко принимает посетителей. Опасается покушений. И, как видно, не зря!
— Встреча была превосходная. Но я вижу, что Василевс так сильно занят государственными делами, что это уже слишком заметно сказывается на его здоровье, — тихо, но настолько явно двусмысленно сказал Андрей, что не обратить на это внимание грамматик не мог.
Обсуждение проблем здоровья членов императорской фамилии было одной из запретных тем, за которое могли последовать опала или даже более серьёзные последствия. Здесь положено было говорить об этом только в позитивном тоне.
— Что ты имеешь в виду? — Артемий беспокойно огляделся вокруг, — Император, слава Господу, здоров и чувствует себя прекрасно.
— Вот именно о его здоровье я и хотел бы поговорить с тобой как можно скорее и наедине, — проговорил Андрей быстро и в полголоса, убедившись, что их никто не слышит, — Это в твоих интересах, тем более, что я и мои товарищи скоро покинем Константинополь. У меня тоже есть новость, которая тебя заинтересует, — добавил он, выразительно глянув на грамматика.
Тень пробежала по лицу личного секретаря Василевса. Он совершенно по-новому внимательно посмотрел прямо в глаза ведуну, будто увидел его впервые. Такой взгляд Андрей раньше не замечал в его в глазах. Он вдруг стал властным и жёстким. Контраст был разительный! Но спустя миг Артемий уже расплылся в дежурной «дворцовой» улыбке:
— О чём речь, друг мой! — воскликнул он нарочито громко, — Двери моего дома всегда открыты для моего спасителя. Буду счастлив разделить сегодня с тобой свою скромную вечернюю трапезу.
— Значит — до вечера! — Андрей всё понял, он услышал то, что хотел, — Не смею больше отвлекать тебя от важных государственных обязанностей.
Раскланявшись, оба устремились по своим делам. Андрей, вернувшись на виллу Магистра Оффиций, позвал толмача и первым делом вручил Урсусу вольную грамоту Императора:
— Теперь ты — свободный человек! — сказал он, — Ты волен сам распоряжаться своей судьбой, как того пожелаешь и сам выбирать себе дорогу в будущее.
Молодой берендей, не находя нужных слов, просто заключил ведуна в свои могучие объятия. Он был счастлив. Ещё бы! Прожить почти всю свою сознательную жизнь на положении раба и тут вдруг — стать свободным.
— Благодарю тебя, мой Наставник! — Урсус даже немного растрогался, — Можешь не сомневаться, что моё будущее теперь неразрывно связано с твоим. Куда ты — туда и я. Здесь меня ничто не удерживает. У меня тут нет ничего, кроме тяжких воспоминаний несчастного детства, которые я буду только рад позабыть.
— В таком случае, начинай с Вадей учить славянский язык. Скоро мы возвращаемся в мои земли, — ответил Андрей, — Там мы и закончим твоё обучение.
Ближе к вечеру домой вернулся Аврелий. Вид у него был довольно мрачный. Его явно тяготили невесёлые думы. Он сообщил Андрею, что вечером, а, вернее почти ночью, в императорском дворце состоится пир, но котором могут присутствовать те, кого Император удостоил сегодня личной аудиенции.
— И как долго он продлится? — задал неожиданный вопрос Андрей.
— Странно, что ты спрашиваешь об этом. Какая разница? — удивился Аврелий, — Обычно такие пиры длятся долго, пока Божественному не надоест. В последнее время это происходит, как правило уже под утро. А что?
— Я не знал об этой традиции и договорился сегодня о встрече с грамматиком Артемием.
— А! Так вот почему он отпросился сегодня у Императора и не будет присутствовать на пиру, — задумчиво проговорил хозяин дома, — Интересно, что ему от тебя нужно? Эта маленькая хитрая лисица ничего не делает просто так.
— Думаю, что ничего особенного, просто хочет, наверное, устроить прощальный ужин в знак благодарности за своё спасение, — как можно более непринуждённо отвечал Андрей, — Ведь он в курсе, что мы скоро уезжаем.
— Забудь, — коротко бросил Магистр Оффиций, — Пир у Императора, хоть и не обязателен, но гораздо важнее для твоей карьеры и построения отношений при дворе, чем ужин у его секретаря. Я думаю, ты и сам это понимаешь.
— Мне нет необходимости строить свою карьеру при дворе Филиппика, — отвечал Андрей, — Я здесь ненадолго. Скоро мне предстоит вернутся к своим обязанностям Смотрящего в славянских землях.
— Однако, добрые отношения с Империей никому не помешают? — возразил Магистр.
— Для добрых отношений с Империей у меня есть ты, — улыбнулся Андрей, — Похоже, что ты гораздо больше владеешь ситуацией в стране, чем этот пьяница. Кто из вас двоих в действительности управляет государством?
— Тсс! Тише! Прошу тебя. У стен тоже есть уши, — предостерегающе поднял руку Магистр, — Больше ни слова. За такие слова не долго и с головой расстаться. Не только тебе. Но и мне. Хотя во многом ты прав, — не удержавшись добавил он с досадой в голосе.
Аврелий тяжело опустился на скамью. Видно было, что Андрей задел его за живое.
— Вижу, от тебя ничего не утаилось. Да это и не удивительно — скоро только слепой не сможет увидеть тех изменений, которые произошли с нашим Василевсом, — с грустью продолжал он, — В последний год Филиппика интересуют только пиры, развлечения и женщины. Он стал слишком много пить и мало заниматься государственными делами. А враги, словно чувствуя это, напирают со всех сторон. Но ему и дела нет. Многие в столице им недовольны. Всюду зреют смута и заговоры. Сегодняшний инцидент это только подтверждает.
— Как видишь — мне нет надобности идти сегодня на эту очередную попойку Василевса, — улыбнулся Андрей, — У меня свои планы, как выстраивать будущие отношения с императорским двором.
— Ну, как знаешь, может это и к лучшему, — вздохнул Аврелий, — Ступай. В последнее время наш повелитель стал очень мнителен и подозрителен. И единственный кому он доверяет безгранично — это его секретарь. Наладить с ним дружеский контакт может быть полезно. Но хочу предупредить тебя, что Артемий не так прост. Он сам себе на уме. Будь с ним на чеку.
— Спасибо за предупреждение, — улыбнулся Андрей, — Я учту.
— Ну, а мне, по долгу службы, нужно быть сегодня на пиру. Раньше утра не жди. Я дам тебе паланкин и охрану.
Уже начало темнеть, когда роскошный паланкин Магистра Оффиций, в сопровождении императорских гвардейцев из личной охраны второго человека в Империи остановился у ворот виллы Артемия Анастасия. Ажурные створки распахнулись и весь кортеж заполнил внутренний двор. Андрей вышел из паланкина. Велев сопровождавшим его людям дожидаться, он пошёл навстречу радушному хозяину.
Великолепный стол для вечерней трапезы на двоих был уже накрыт в изысканной столовой. «О господи, опять эти кушетки!» — простонал внутренний голос, завидев обеденные ложа возле стола. Вокруг стола уже выстроились слуги и повара, а в дверях молчаливо застыл вооружённый начальник личной стражи Артемия. Дружеская трапеза началась, но видно было, что обоим было не до неё. Ни еда не лезла в горло, ни светский разговор не клеился. Но оба тянули время. Ни тот, ни другой не хотели первым поднять вопрос, ради которого и встретились.
Вдруг за окном поднялся какой-то страшный переполох. Послышались крики, шум и очень необычные звуки, совершенно чуждые этому миру. Обеспокоенный грамматик вскочил на ноги:
— Что там такое?
Ответа никто не знал. Все подбежали к большим окнам трапезной, расположенной на высоком втором этаже виллы. На улице внезапно замелькали какие-то огни. Они быстро приближались, приближался и сопровождавший их переполох. Интересно. Что бы это было?
И тут всё стало ясно. Шокированы увиденным были не только жители улиц ночного Константинополя, которые стали невольными свидетелями столь необычайного явления, но и сам Андрей. Мелькая ярким светом фар, по опустевшей вечерней улице, мчалась хорошо знакомая и заляпанная грязью «Нива» с дыркой в лобовом стекле, а за ней во весь опор неслась ночная конная стража с факелами.
*************************