Макс любил центр Москвы, как только может его любить перебравшийся в столицу провинциал. Пёстрое, многолюдное, причудливое в своей хаотичности сердце города билось и днём, и ночью, не замирая ни на мгновение. Вытянувшиеся в бесконечную линию желтоватые огни фонарей пятнали тёплым светом поблёскивающие, как слюда, речные воды; по широкому тротуару праздно слонялись припозднившиеся зеваки, мимо проносились машины, свободные от душного плена вечерних пробок. Макс не помнил наверняка имён улиц, мостов и набережных, но примерно представлял, куда можно попасть, если свернуть здесь или там, и втихомолку гордился этим знанием. Курсе на первом-втором он всё тут исходил в компании вновь обретённых приятелей, и незнакомая когда-то паутина переулков осела в памяти не хуже, чем незамысловатая карта родного подмосковного городка.
— На остановке вас высажу? — осведомился для порядка таксист, сбрасывая скорость. — Вон, за мостом сразу.
— Ага, давайте, — покладисто согласился Макс и полез за телефоном.
Ажурный пролёт моста проплыл над головой, приглушив на миг свет городских огней. Машина, добросовестно моргнув поворотником, причалила к прозрачному павильончику остановки. Макс без сожаления расстался с парой сотен и вылез в ночную прохладу. Остановку оккупировала пьяненькая студенческая компания, ошалевшая от почти летнего тепла, собственной свободы и наверняка какого-нибудь благополучно сданного зачёта; Макс снисходительно им позавидовал и взял правее, к закованному в гранит берегу. Вечернее умиротворение стремительно рассеивалось; пора настраиваться на серьёзный лад. Вопросов за минувшие сутки поднакопилось прилично, а ещё надо ухитриться не ударить лицом в тоннельную грязь.
Не имевший привычки опаздывать Ярик сидел на парапете, созерцая одетое цветными огнями здание театра эстрады. Услышав торопливые Максовы шаги, он спрыгнул на набережную и поправил лямку полупустого рюкзака. Некрасов, однажды пропыхтевший сдуру десяток километров по лесу с грузом всякой дребедени и заслуженно высмеянный за это Мишкой, тоже взял только нужное: документы, телефон, воду и экстренную аптечку. Не сказать, что он свеж и полон сил, но на пару часиков его точно хватит.
— Ты пешком, что ли? — поинтересовался Макс вместо приветствия.
— Машину на Воробьёвых бросил, — любезно сообщил Ярик. — Доживёшь — подвезу.
— Ой, да что там доживать-то! Километров пять по прямой, — блеснул осведомлённостью Макс. — От «Кропотки» ведь?
— Ага. Удостоверение не забыл?
— Забыл! — Макс сделал страшные глаза, но, увидев, что никакого впечатления не производит, прекратил паясничать. — Пошли уже.
Призрачная громада храма, выхваченная подсветкой из синеватой тьмы, строго нависла над головой и не оставляла почти до самой Волхонки. Культовые сооружения никогда не вызывали у Макса должного пиетета, но, проторчав полдня в обществе сектантов, он волей-неволей задумался: раз уж есть такая сила, которая способна заставить кучу людей собраться вместе и, например, построить эдакую махину, почему бы не назвать её для удобства богом? Надо задвинуть Олегу эту мысль, будет о чём поболтать в курилке.
— Слушай, — покопавшись в роившихся в голове вопросах, Макс решил начать с самого безобидного, — ты не знаешь, что такое «саборан»?
— Это ты где такое слышал? — лениво спросил Ярик. Не похоже, что странное словечко его заинтересовало.
— Да в «Восходе» этом. Я сегодня кое-куда пролез, — старательно не пуская в голос гордость, сообщил Макс. — Послушал немножко, про что тамошние важные шишки болтают. Ну и вот, один сказал что-то в духе «саборан уже никому не нужен». Это что, какой-то артефакт?
— Не припомню артефактов с таким названием, — задумчиво отозвался Зарецкий. — А ещё контекст можно?
— Да какой контекст, — безнадёжно отмахнулся Макс. — Они там говорили примерно как Верховский, когда хочет при всех сказать что-нибудь секретное. Типа «нельзя точно рассчитать время» и «нужно придумать способ». Затевают что-то, гады.
— С какими целями?
— Вот я и пытаюсь понять, — вздохнул Макс. — Ещё немножко поиграю в приверженца духовных практик — авось позовут на большое сборище, тогда и возьму кого-нибудь за жабры…
— Осторожней там, — серьёзно предупредил Ярик. — Как бы тебя за что-нибудь не взяли.
— Я сама осмотрительность, — Макс добропорядочно дождался, пока светофор над абсолютно пустой улицей загорится зелёным, и первым зашагал по переходу.
— Держи в курсе.
— Только в обмен на информацию, — ухмыльнулся Макс.
Вежливая работница в тёмно-синей униформе сделала попытку не пропустить их в затопленный сумраком вестибюль. На дверной замок, который Макс влёгкую отпер прикосновением, она косилась с недоверием. Некрасов, приветливо улыбнувшись, продемонстрировал цивильную корочку — не менее внушительного вида, чем основная, но без каких-либо упоминаний о магии.
— А-а… Дежурную позову, — буркнула дама в ответ на вежливое приветствие и умчалась куда-то во тьму, чтобы вернуться через пару минут с начальницей.
Дородной дежурной корочка не понадобилась. Едва разглядев незваных гостей, она радушно улыбнулась, как бабушка при виде любимых внуков.
— Здрасьте! — зычно поздоровалась она; гулкое эхо поймало голос в ловушку. — Опять у нас, что ли, куролесят там?
— Здравствуйте, Анна Дмитриевна, — Ярик тоже улыбнулся и убрал удостоверение в карман. — Нет, просто профилактика. Не помешаем?
— Да нет, конечно! — дежурная всплеснула руками. — Делайте, что надо. В журнал запишитесь только…
Ярик с бюрократией управился легко и привычно, а Макс завозился, путая колонки. Анна Дмитриевна терпеливо ждала и от нечего делать болтала с Зарецким, как с давним знакомцем. В уютной каморке никого, кроме них, не было, и добродушная тётка махнула рукой на конспирацию.
— Я, кстати, так и так собиралась на неделе в Управу звонить, — сообщила она между прочим. — Машинист один, он из наших тоже, между «Фрунзенской» и «Спортивной» что-то видел нехорошее. Составы вроде не трогает, но кто его знает, что оно такое…
— Ага, учтём, — пообещал Ярик. — На будущее — звоните сразу. Лучше лишний раз по тоннелю пробежаться, чем ждать проблем.
— Больно у вас там строгие на телефонах сидят, — хохотнула Анна Дмитриевна. — На кривой козе не подъедешь: то, сё, доказательства, обоснования…
— Ну, мне звоните. Или Александру Михайловичу.
Анна Дмитриевна понятливо закивала. Максу стало немного завидно: вроде и не ахти какая величина — дежурная по одной из сотен станций, а хочется так же запросто, как с приятельницей, трепаться за жизнь и вызывать радость своим появлением. Надо почаще напрашиваться со старшими на выезды, тогда, глядишь, и удастся обрасти знакомствами…
В тоннеле, в отличие от залитой светом платформы, царила темнота, едва рассеиваемая колючими звёздами фонарей. Макс на всякий случай отодвинулся подальше от мёртвого сейчас контактного рельса. Как-то раз Мишка уже брал Некрасова с собой в метро; дело было в середине зимы, аккурат после окончания стажировки, и в памяти ошалевшего от свежих впечатлений Макса остались уходящие в бесконечность штрихи шпал, круглый чёрный зев тоннеля, запахи влажного бетона, металла и пыли — что угодно, только не несчастный полтергейст, с которым Старов разделался стремительно и безжалостно. Сейчас поблажек ждать не приходится: и сам Макс уже не совсем желторотик, и Ярика, в отличие от Мишки, в излишнем человеколюбии обвинить трудно.
— Ты как, в итоге, далеко по этой секте продвинулся? — спросил Зарецкий, вырвав Макса из раздумий.
— А… Думаю, что да, — Некрасов встрепенулся. Надо попробовать выспросить у коллеги ещё кое-что, но заговаривать ох как неловко, хоть и повод более чем достойный. Макс вздохнул, собираясь с мыслями. — Слушай, я тут наткнулся в архивах на одно дельце, ну и подумал, что ты, наверное, в курсе… Это касается Лидии Свешниковой.
— Тётки? — спокойно переспросил Ярик. — Она уже лет восемь как умерла. Дельце, должно быть, старое.
— Ну да, — с облегчением кивнул Макс. Будь на месте Зарецкого Костик, наверняка принялся бы топать ногами и вопить, чтобы всякие младшие офицеры не смели лезть в его жизнь. — Понимаешь, мужик, с которым она судилась, — родственник одного заметного товарища из «Восхода». Я вот думаю, может это быть как-то связано?
— А что за дело?
— Не поделили артефактное колечко. Такое золотое, с чёрным камнем. Тётка твоя у какого-то торгаша его купила за бесценок, а он потом опомнился и подал в суд. Лет двадцать назад это всё было…
— Нет, не знаю про суд ничего, — Ярик с сожалением качнул головой. — Двадцать лет назад меня и в Москве-то не было. А насчёт секты… Очень маловероятно, что тётка в чём-то таком участвовала. Очень.
— А про этого Петракова не в курсе? — уцепился за соломинку Макс. — Может, она про него говорила или типа того?
Зарецкий честно наморщил лоб, роясь в памяти. Обшаривать цепким взглядом стены тоннеля он при этом не забывал.
— Не-а, ничего в голову не приходит. Но кольцо где-то дома валяется. Тебе надо?
— А ты что, просто так отдашь? — недоверчиво спросил Макс. — Оно же, небось, стоит, как полмашины.
— Как две, — Ярик усмехнулся. — Если для дела надо, передам на время.
Макс с трудом подавил искушение соврать и согласиться. Заполучить, хоть и ненадолго, могучий заряд везения — слишком уж явный соблазн; даже если предположить, что Зарецкий не проверяет младшего коллегу на моральную стойкость, всё равно наверняка есть подвох.
— А сам чего не пользуешься? — осторожно спросил Макс. — В нашей-то работе удача лишней не бывает.
Сказал — и понял, в какую лужу с размаху сел. Ярик вздохнул и закатил глаза.
— Некрасов, как вероятностные чары работают?
— Понял, понял, — буркнул Макс. — Сегодня в лотерею выиграешь, завтра кирпич на башку свалится. Но можно же эту штуку надеть и не снимать до самой смерти?
— Интересно мне, сколько ты при таком раскладе протянешь, — хмыкнул Зарецкий. — Лучше уж как-то своими силами. Ну-ка, что думаешь?
Он остановился и скрестил на груди руки, коварно улыбаясь. Макс внимательно осмотрелся; место на первый взгляд ничем не отличалось от остального тоннеля, и, зная Ярика, это вполне могло быть правильным ответом. Низкий плоский потолок, змеящиеся вдоль стен кабели, две колеи, разделённые ярко-жёлтыми линиями контактных рельсов. Едва-едва слышно, как где-то далеко позади тарахтит гружёный мотовоз. Макс присел на корточки и потрогал крупный гравий между шпал.
— Вроде ничего особенного, — осторожно предположил он.
— Ну, в камешках сложно найти что-то уникальное, — едко заметил Зарецкий. — Впереди что?
— Э-э-э… «Парк культуры»?
— Браво, — Ярик досадливо скривился. — Достойно стажёра. Вон, у левой стены, метров через пятьдесят. Видишь?
Посрамлённый Макс покорно сощурился. У самого пола вдоль стены, переплетаясь с тенями от кабелей, стелилось бесформенное марево. Оно никуда не торопилось, ни к чему не тянулось — просто бестолково висело в воздухе. Поди угляди во мраке…
— Эту штуку, что ли, тот машинист видел? — недоверчиво спросил Макс. — Она же совсем не опасная.
— Подрастёт — станет, — резонно возразил Ярик. — Ну, действуй.
Макс сдержал вздох, пошевелил пальцами для разминки и тут же поймал на себе насмешливый взгляд. Да-да, когда нападёт какая-нибудь разъярённая голодная тварь, станет не до упражнений… Но этот-то бедолага ещё даже толком не оформился в полноценный полтергейст, к чему тут спешка? Твёрдо решив больше не косячить, Макс старательно соорудил сеть, заботливо, как одеялом, укутал ею обречённую нежить и, без опаски приблизившись, аккуратно поджёг съёжившийся сгусток. Вонючий дымок быстро рассеялся в полном сквозняков тоннеле.
— Как будто упыря ловили, — вздохнул Зарецкий. — Силы-то остались ещё?
— Остались, — сердито буркнул Макс. — Чего ты докопался? Всё как по учебнику.
— Головой думать надо, а не учебником, — отрезал Ярик. — Сейчас зря потратился — через полчаса не хватит. Незачёт.
И ведь прав по всем статьям. Главное, дело-то пустяковое; попадись им кто посерьёзнее, Макс благополучно прохлопал бы всё на свете. Ну всё, теперь он ни одну мелочь не упустит! Взяв пример с коллеги, Некрасов принялся вертеть головой по сторонам и прислушиваться к гулкой тишине тоннеля. Рабочих, занятых шлифовкой рельсов, он заметил заранее; развилку за «Парком» — нет.
— Нас невозможно сбить с пути, — ворчливо прокомментировал Зарецкий. — Может, наверх, отдыхать?
— Да в порядке я! — огрызнулся Макс, скорее на себя, чем на старшего. — Фиг знает, не пил же ничего сегодня…
— А что ты должен был пить? — быстро спросил Ярик, и Макс запоздало прикусил язык. Хотел же молчать!
— Ну, в прошлый раз было дело — затупил чуток, — неохотно признался он. Зарецкий — не Старов, пинка-то выдаст, но языком трепать почём зря не станет. Может, даже что-то дельное присоветует. — Угостили чайком, блин… Я сдуру хлебнул и поехал потом агитировать всех подряд вступать в «Восход». Иринке спасибо, выручила.
— Она-то здесь при чём? — тут же вскинулся Зарецкий.
— А я к ней попёрся с какого-то фига, — Макс осторожно перешагнул торчащую над гравием шпалу. — Наверное, решил, что её проще всех будет уговорить. Но она просекла, что со мной что-то не то, противоядие сварганила. Золото, а не секретарь, — с довольной ухмылкой прибавил он.
— Ага, как же, — фыркнул Ярик. — Ты там поосторожнее с симпатиями.
— Почему?
— Потому что девочка шустрая не в меру, — Зарецкий поморщился то ли от неприязни, то ли от яркого света с платформы. — Сначала мне Викентьев всё совещание намекает, что в курсе относительно Андрюхиной заявки научникам, а потом я возвращаюсь в кабинет — и пожалуйста, роется твоё золото на моём столе! Жаль, спугнул не вовремя, надо было подождать, пока за важные бумаги схватится…
— Да не может быть, — не слишком уверенно вступился за Иру Макс. — Небось путаница какая-то…
— Ага, а про свою заявку Андрей сам всё растрепал, — ядовито подсказал Ярик. — Зачем морочился с особой формой — непонятно, отправил бы сразу без грифа…
— Андрюха свои бумаги вообще из рук не выпускал, — возразил Макс. — Что ты, не знаешь его, что ли? Он после Костикова нагоняя из-за стола не вставал, пока по три раза не перепроверил, а потом сам всё отнёс научникам. Если кто и крысит, так у них, а не у нас.
Зарецкий недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Снова начался тоннель, и можно было перестать щуриться. Вроде бы и прошли-то всего пару километров, а ноги уже начинают гудеть. Правда, как-то глупо жаловаться на это человеку, который из упрямства хоть на последнем издыхании полезет чистить рыло какому-нибудь упырю.
— Чего ты паришься-то со своими подозрениями? — примирительно спросил Макс. — Дёрни безопасников, пусть они мучаются.
— Нет, — отрезал Зарецкий. — Разберусь сам.
— И что ты сделаешь? Нажалуешься Верховскому?
— Поймаю с поличным, — зло сказал Ярик.
— А если не поймаешь?
— Значит, не с чем ловить.
Макс вздохнул и заговорил о подземной нежити. Ночь выдалась спокойной до разочарования; позади осталась ещё одна станция, а в тоннелях так и царил образцовый порядок. Ярик лениво отвечал на вопросы, периодически тыкая Макса носом в недостаток знаний; окружающий мир не слишком его волновал, пока на очередной развилке ему не взбрело в голову остановиться. Некрасов напрягся и в ожидании проверки завертел головой.
— Есть мысли? — тихо осведомился Зарецкий.
— Да, — покладисто отозвался Макс и ткнул пальцем в сторону одного из отходящих от развилки путей. — Вон там контактного рельса нет, а обычные — есть.
— Ага. Мы туда не пойдём.
— Потому что нельзя?
— Потому что там есть кому за нежитью следить, — хмыкнул Зарецкий. — На основной тоннель смотри. Вернее, слушай.
Макс послушно навострил уши. Ничего особенного, только подвывает гуляющий по тоннелю сквозняк и где-то близко гудят вентиляторы.
— Вентшахта рядом, — глубокомысленно заметил Некрасов. — Если тут кто и засел, фиг услышишь.
— Точно, шахта. Где?
— Впереди где-то… Или это с улицы уже тянет?
— Нет, не с улицы.
Зарецкий медленно двинулся вдоль стены, почти касаясь её ладонью. Макс, скорее подозревая, чем понимая, порысил следом; шум становился громче, только за каким интересом Ярику понадобилась шахта? Живые в ней редко появляются, жадной до чужих сил нежити там ловить нечего…
— Ага, вот.
Зарецкий остановился у ничем не примечательного куска стены. Сквозняк здесь стоял нехилый; чтобы слышать друг друга, обоим приходилось повышать голос.
— Правила безопасности напоминать надо? — поинтересовался старший.
— Не-а.
— Прекрасно.
Вытянув вперёд руку, Ярик коснулся бетонной стены, кивнул своим мыслям. Ветер сердито трепал ему волосы, отбрасывал выбившиеся пряди назад. Назад?.. Макс тоже попытался потрогать стену, уже догадываясь, чем это кончится. Глаза упрямо видели грязно-серый бетон, пальцы не чувствовали ничего.
— Морок, — поделился соображениями Некрасов.
— Верно.
Макс подобрался, готовый то ли бросаться в драку, то ли организованно удирать. Зарецкий, уподобившись призраку, шагнул сквозь увитую кабелями ненастоящую стену. Ничего не изменилось: выл сквозняк, в лицо дул набравшийся запахов подземки ветер с поверхности. Ночью вентиляторы наверняка работают не в полную силу, иначе этот лёгкий бриз показал бы себя во всей красе. Не дождавшись команды, Макс зачем-то зажмурился и шагнул в скрытый мороком коридор, отчаянно надеясь, что не обнаружит там остывающий труп коллеги.
Ярик, однако, прекрасно себя чувствовал. На Макса он оглянулся без удовольствия, и Некрасову запоздало вспомнилось, что по правилам надо было ждать сигнала или просьбы о помощи. Да что ж такое сегодня! Теперь как пить дать в понедельник отправят перечитывать регламенты…
Зарецкий махнул ему, приглашая подойти. Старший стоял у низкой ниши в стене, почти невидимой со стороны тоннеля, зато надёжно укрытой от ветра. На бетонном полу аккуратной кучкой лежали вещи: потрёпанный спальный мешок, зимняя куртка, из которой кое-где наружу торчал синтепон, пузатый термос, книжечка в видавшей виды обложке — нифига себе, Макиавелли… Всё это соответствующим образом благоухало; сквозняк никак не задевал скопившуюся в нише вонь.
— Образованные нынче бомжики, — прокомментировал Макс, кивая на книжку.
— Точно. Приспособились у нежити под боком прятаться, — насмешливо заметил Ярик.
— Так, может, он сюда забрался, а нежить его и того… — предположил Некрасов. Неведомого владельца барахла сразу стало жалко: только сядешь почитать, а тебя раз — и скушали…
— Ну, может быть, — с сомнением протянул Зарецкий.
Избегая прикасаться к вещам, он пошевелил в воздухе пальцами. Спальник покорно развернулся, показав упрятанные в него сокровища: одноразовую бритву, несколько помятых и тщательно разглаженных купюр, пачку таблеток от сердца — Макс сразу их узнал, всю его сознательную жизнь мама глотала такие — и короткую серебряную цепочку грубого плетения с плоской пластинкой вроде солдатского жетона. Последнюю Зарецкий заставил взмыть в воздух, и Макс разглядел выбитые в металле незнакомые остроконечные знаки.
— Дай тряпку какую-нибудь, — попросил Ярик, внимательно разглядывая вещицу.
Макс растерянно хлопнул себя по карманам, полез в рюкзак. Тряпка, тряпка… Мог бы сойти носовой платок, если бы где-нибудь завалялся с недавних простудных времён. Никаких тёплых вещей Макс с собой, понятное дело, не брал, Ярик тоже в одной футболке. Что ж, тогда прямо в рюкзак! Некрасов принялся расстёгивать потайной карман, но справиться с заедающей молнией не успел. Цепочка глухо шмякнулась обратно на спальник.
— Назад, — очень спокойно велел Зарецкий, и от его тона сразу стало не по себе.
— Что… — бестолково начал Макс, послушно пятясь, и увидел то, что опытный старший заметил раньше. Из-под пола сквозь тонкие трещинки сочилось призрачное зеленоватое марево. Некрасов представить себе не мог, что оно такое, но совершенно точно не хотел иметь с этим дела. — К-куда мне?
— Назад, налево и через реку, — коротко приказал Ярик. — Добежишь до станции — скажи, чтоб народ из тоннеля выгнали.
— А ты?..
— Если через двадцать минут не выберусь, зови наших.
Марево стремительно густело. Повиноваться приказу — малодушно, не повиноваться — глупо. В конце концов, кто-то же должен предупредить дежурных, что в тоннеле завелась какая-то дрянь… Макс развернулся и, подгоняемый в спину сквозняком, припустил прочь. Вслед ему нечленораздельно зашипел разъярённый бесплотный голос; существу, чем бы оно ни было, не понравилось присутствие Зарецкого. Перепрыгивая через шпалы, Некрасов широкими шагами понёсся вверх по тоннелю, навстречу виднеющемуся впереди клочку предрассветного неба. Прежде чем выскочить на мост, Макс торопливо обернулся; далеко за спиной вспыхнуло и тут же опало бледное зарево, в подземке показавшееся едва ли не дневным светом. Ярик не дурак, если поймёт, что дело безнадёжное, успеет удрать…
Серый предутренний свет резанул по глазам не хуже электрического. Замелькали мимо прозрачные щиты; сквозь них видно было, как неспешно тащит куда-то мутные воды Москва-река. Макс облегчённо выдохнул, но сбавлять темп себе не позволил: надо сперва добежать до станции… Он даже толком не знал, чем пугать дежурного. Достаточно ли будет махнуть корочкой и сказать, что в тоннеле опасно? Что доложить Мишке и Костику, если придётся их звать? И сколько, чёрт возьми, времени до открытия метро?!
Дежурная на «Воробьёвых», в отличие от Анны Дмитриевны, оказалась минусом и сперва чуть не сдала Макса полиции, а потом потратила несколько драгоценных минут, пытаясь выудить подробности. Только услышав её недовольный голос, объявляющий в микрофон приказ немедленно покинуть перегон «Спортивная» — «Воробьёвы горы», Макс чуть-чуть успокоился. Можно было остаться сидеть в чистенькой комнате дежурной, можно было слоняться по станции в ожидании новостей, однако, если придётся звать подмогу, делать это лучше подальше от посторонних глаз. Некрасов мельком глянул на круглые станционные часы и, собрав в кулак остатки силы воли, потрусил на берег.
Он едва успел отдышаться, привалившись спиной к опоре моста, когда появился Зарецкий. Едва не потеряв равновесие после пространственного прыжка, Ярик оперся ладонью о бетонный столб; старший тяжело дышал, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Макс, мысленно возблагодарив судьбу, поспешно полез в рюкзак за водой.
— Прикончил? — поинтересовался он, откручивая тугую крышку.
Зарецкий молча кивнул и жадно приник к бутылке. Его собственный рюкзак куда-то сгинул; немудрено, Макс тоже в первую очередь избавился бы от балласта.
— Сходи… на станцию, — попросил Ярик, возвращая Некрасову остатки минералки. — Скажи… всё чисто.
— Ага, метнусь. Ты только не помри тут.
Зарецкий в ответ на удивление неизобретательно послал его далеко и надолго. Макс решил простить, сделав скидку на нервное потрясение. Пока Некрасов бегал до вестибюля и обратно, Ярик умудрился привести себя в более-менее цивильный вид, утерев с лица пот и копоть и заново завязав в хвост растрёпанные волосы. Устроившись на земляной террасе у подножия опор, он хмуро смотрел на реку, благостно нежившуюся в лучах восходящего солнца. Макс бодро отчитался о проделанной работе и плюхнулся рядом; ему тоже передышка отнюдь не помешала бы.
— На «Кропотку» передал, что мы ушли? — строго поинтересовался Зарецкий.
— Да передал, передал, — отмахнулся Макс. — Теперь-то куда?
— Ты — домой, — старший тяжело поднялся на ноги и потянулся. — Я — в Управу. Только сначала до машины доползти надо.
— Поехали вместе в Управу, — не согласился Макс. — Я же тоже видел…
— Без надобности, — Ярик сунул руки в карманы и, задрав голову, окинул взглядом крутые склоны. — Я видел несколько больше.
Макс нехотя встал, морщась от боли в натруженных ногах. Карабкаться вверх по извилистым пешеходным дорожкам — именно то, чего сейчас так не хватало.
— Что оно хоть было? — вяло поинтересовался Некрасов, разминая гудящие икры.
— Моровая язва, — будничным тоном отозвался Ярик.
— В Москве?!
— А где мы, по-твоему?
— Офигеть, — потрясённо протянул Макс. — Это ж сотка, не меньше…
Зарецкий равнодушно пожал плечами. Вот уж фанат своего дела… Даже Мишка — и тот кропотливо считает наградные, не говоря уже о зануде Костике. Хотя, наверное, когда тебе в наследство достаются побрякушки ценой в пару миллионов, можно себе позволить не беспокоиться о хлебе насущном. Макс сдержал завистливый вздох. Ну почему одним — всё и сразу, а другим — пахать всю жизнь в надежде добиться хоть малой доли?
— Пошли, Макс, пока на дорогах свободно, — поторопил Ярик, сверившись с телефоном.
Некрасов послушно кивнул и побрёл рядом. По крайней мере, у него есть выходной, чтобы отоспаться и прийти в себя.