В обязательный приветственный чаёк Макс украдкой бросил таблетку нейтрализатора. В прошлый раз поделие фармацевтического цеха отлично себя зарекомендовало: голова осталась ясной, а изображать из себя благостного дурачка труда не составило. Тут таких хватает; правда, их всё равно меньше, чем всякого сброда, явившегося подкормиться на халяву. Парочка дебильно улыбающихся студентов в дальнем углу не переставая жуёт бутерброды, тощая бабуся в платочке нет-нет да тянется к подносам с пирожными, диковатого вида долговязый детина с отсутствующим видом потягивает чай из большущей кружки. С собой, что ли, принёс такой жбан? Даже вида не делает, будто пытается слушать. И ничего, пускают их всех…
Не забывая безмятежно улыбаться, Макс оглядел небольшой светлый зал. Со своей наблюдательной позиции Некрасов прекрасно видел и публику — человек двадцать разного возраста, пола и достатка, и бесшумных, как домовые, девушек, пополнявших быстро пустеющие подносы, и вдохновенного лектора с дурковатым помощником. С последнего Макс и копировал бессмысленно-радостное выражение лица, прекрасно подходящее здешней атмосфере. Типчик этот Некрасову категорически не нравился, потому что именно он под конец каждого собрания метался по залу, заискивающе заглядывал всем в глаза, совал яркие брошюрки и уговаривал приходить ещё и приводить знакомых. В прошлый раз, правда, Макс счастливо избежал этой процедуры, поскольку занят был подслушиванием кулуарных разговоров.
Зачем они всё-таки кормят всех этих оглоедов? Очевидно же, что смутным идеям вселенской справедливости не захватить занятые заботами о пропитании умы. Организаторам сколько-нибудь масштабного мракобесия подобает окучивать граждан, у которых есть какие-нибудь материальные блага, а с этих полубомжиков что возьмёшь? Да и проповедей о пользе аскезы что-то не слыхать; всё больше про туманные материи вроде божественного предначертания. Занятно, правда, рассказывают, черти, с байками, с шуточками, с обращениями к аудитории…
— Вы замечали, как в каких-то трудных обстоятельствах рано или поздно всё решается в лучшую сторону? — вещал обаяшка-лектор. Загипнотизированные слушатели покладисто закивали. — Потому что никаких других вариантов на самом деле нет. Судьба устроена так, чтобы якобы случайности и наши якобы решения складывались в самый правильный для нас путь…
Ох, Костика бы сюда! Славный вышел бы диспут, весёлый. Увешанная цветными фенечками девушка в первом ряду благоговейно смотрит лектору в рот, две дорого одетые клуши одобрительно кивают, студенты ухмыляются до ушей. Зато долговязый глядит прямо-таки волком, даже про бадью с чаем позабыл. Не понравились, видать, увещевания. Придёт, интересно, в следующий раз?
Макс залпом допил ставший безвредным чаёк. На сегодня, кроме наблюдения за собравшейся публикой, у него намечено ещё одно поползновение. Тихо покинуть зал несложно; слушатели слишком увлечены лектором, лектор — собой, а девушкам-подавальщицам всё равно. Место Макс выбирал специально поближе к выходу; не пришлось ни протискиваться мимо кого-то, ни просить, чтобы его выпустили. Пустую чашку — на поднос, самому — к дверям, только оглядеть напоследок нарядный зал. Сколько из внимающих благообразному брехуну — одарённые? Что им тут нужно, кроме вдохновляющих речей? Да, это правильный вопрос: что им вообще тут нужно?
— Вам не понравилась лекция? — огорчённо спросила девушка за стойкой. Симпатичная, неплохо одетая. Никаких балахонов и платков на голове; «Восход» более чем терпим к мирской суете. Он про другое. Про что?
— Я на такой уже был, — соврал Макс и тут же забросил удочку: — Вообще я надеялся Виталия Андреевича послушать, Мезенцев который.
На милом личике отразилось уместное сожаление.
— Сотрудничество с Виталием Андреевичем мы завершили, — сообщила девушка тоном официантки, которую погнали сообщать склочному клиенту, что на кухне закончились решительно все позиции из его заказа. — А что вы хотели послушать? «Теологию непознанного» или «Физику и метафизику»?
— Да, в общем-то, и то и другое, — выкрутился Макс, у которого тематика выступлений странноватого мага вылетела из головы. — Он, знаете, философию у нас читал на третьем курсе, интересно всегда рассказывал…
— Понимаю, — девушка сдержанно улыбнулась. — Вы близко знакомы с… изысканиями Виталия Андреевича?
Макс насторожился, и, кажется, от приветливой администраторши это не укрылось. Чёрт! Ещё учиться и учиться, чтобы не меняться в лице…
— Ну, довольно неплохо, — осторожно сказал Некрасов. Статейки-то он все перелопатил, но полезного в них ничего не нашёл, а интересного — и подавно. — Очень своеобразно пишет.
Девушка пробежалась пальцами по клавиатуре ноутбука. Ни в какую не хочет вслух признавать, что лектор уже неделю как почил. Что, кстати, они тут думают о смерти?..
— Не хотите послушать «Расширение реальности»? — предложила администраторша. — Лекция, правда, уже началась, но прошло всего пятнадцать минут.
— Давайте, — лихо согласился Макс. — Это где?
— Подождите, мне надо распечатать пропуск, — удивила девушка. Пропуск на лекцию, ого! Должно быть, что-то любопытное там рассказывают! — Только уходить до окончания очень нежелательно.
— Не буду, — пообещал Некрасов, забирая у неё тёплый после принтера лист. — Третья аудитория? Это где?
— Дальше по коридору и направо.
Знакомое местечко. Сюда Макс забрался в прошлую субботу, здесь весьма удачно погрел уши под неприметной дверкой в конце безлюдного тупикового коридора. Сегодня у входа в лекторий ошивался скучающий молодчик, которому пришлось отдать бумажку-пропуск. Бдительный страж окинул Макса пристальным взглядом и нехотя нажал на дверную ручку. Чувствуя себя на пороге не то святилища, не то логова бандитов, Некрасов протиснулся в небольшой зальчик, заполненный едва ли на треть. Здесь атмосферы зачарованного оцепенения не наблюдалось; на нарушителя спокойствия недовольно оглядывались, лектор — коренастый мужичок в годах — со значительным видом поправил очки, совсем как Костя, и небрежно кивнул Максу.
— Итак, — каркнул он, удостоверившись, что дверь в аудиторию вновь закрыли, — мы говорили о доступных нам способах воздействия на реальность. Я уже назвал всё то, что все вы знаете; тем не менее, есть и иные пути, требующие, скажем так, определённых врождённых способностей…
Макс едва не сел мимо стула. Вот уж правда, интересная лекция! Мужичок без зазрения совести пересказывал аудитории первые главы учебника по теории магии. К демонстрациям, правда, не прибегал, но и без них тут с лихвой хватало на седьмую статью. Падать и помирать на месте лектор отнюдь не собирался; то ли надрессированный минус, то ли самый настоящий нелегал, вроде того, что недавно упустил Викентьев. Немедленно захотелось поискать информацию об авторах курса, но здесь, в маленьком зале, на виду у всей немногочисленной публики, не то что телефон достать — почесаться страшно. Макс застыл бдительным истуканчиком, вылавливая из складной речи целые знакомые цитаты и пытаясь наблюдать сразу за всеми. Слушатели, будто зачарованные, внимают каждому слову, и ни одному не приходит в голову усомниться. Чайком опоили или лектор выезжает на голом ораторском мастерстве? Мишка на месте Некрасова уже бы не выдержал — вскочил с удостоверением в одной руке и сетью в другой. Но то Мишка; а если, скажем, Ярик? Тот бы наверняка послушал и поразмыслил. Не о личности лектора, нет; о том, зачем рассказывать минусам о магии и… и кому это выгодно.
Попытки ломать голову, похоже, благотворно сказались на выражении Максова лица, потому что оборачиваться на него перестали. Правда, плодов раздумья не приносили. Мысль ходила по кругу, то и дело сбиваясь из-за вливаемой в уши говорильни. Зачем раскрывать тайну сообщества? Разбудить зависть? Ненависть? Корысть? А это зачем?.. Тьфу, кто ж так объясняет природу паразитов… Паразит, гад такой, как в воду канул, лови его теперь! Кто-то из ребят, кажется, говорил, что это явление того же порядка, что и беспокойная нежить; а сейчас вообще не разберёшь, бесится какой-нибудь лешак сам по себе или из-за неведомой аномалии. Вот вчерашняя тень, она почему? Надзор, небось, замучился объясняться перед местными властями, особенно за напуганную девушку-минуса. Зачем рассказывать минусам о магии?!…
В вечернюю прохладу Некрасов в итоге вышел с больной головой и дюжиной вопросов, которые неплохо было бы кому-нибудь задать. До начала дежурства — часа четыре; в Управу ехать вроде бы рано, но и домой тащиться смысла нет. Вокруг шуршит замирающей офисной жизнью не слишком деловой, но и не совсем спальный район; неплохое местечко «Восход» себе отхватил! Им же уже больше года, как эти черти до сих пор ускользали от внимания Управы? Мутная с ними история. В принципе, диктофонной записи лекции, пусть и неполной, с лихвой хватит, чтобы натравить безопасников на здешнее гнёздышко, только… только есть ли в этом смысл? Ну, разберут они по кирпичику московский офис, выведут на чистую воду пару-тройку нелегалов, а дальше что? Так вряд ли узнаешь, кто всё это устроил и зачем. Жаль, в прошлую субботу Макс никого не рассмотрел, только слышал приглушённые голоса. Те деятели что-то важное знают, не то что девочка-администраторша или детина с большущей кружкой…
На парковке рядом с Управой скучало штук пять машин, две из них — знакомые. Ксюше, стало быть, тоже не сидится дома. Макс поздоровался с клюющим носом охранником, бросил взгляд на непривычно пустую стойку и свернул в тускло освещённый лифтовый холл. Ещё с полчасика, и в коридоры выползут на ежедневную уборку домовые. Они вообще-то милые и безобидные, но сейчас лучше не связываться с любой нежитью. Из полудюжины лифтов включены только два; Макс запомнил, какие именно, на случай, если придётся в спешке мчаться на вызов.
Из-за неплотно прикрытой двери кабинета слышались тихие голоса. Подходя к отделу, Некрасов постарался топать погромче, а на пороге появился с нарочито шумным приветствием. И правильно, потому что Оксанка слишком уж пристально уставилась в монитор покрасневшими глазами. Ярик поздоровался спокойно, как и всегда. Это он Ксюшу до слёз довёл или, напротив, пытался утешить?
— Как день прошёл? — почти ровным голосом поинтересовалась Тимофеева.
— Плодотворно, — отчитался Макс, включая чайник. Не столько ради чая, сколько для того, чтобы чем-то заполнить тишину. — С утра вот на вождение сходил, а сейчас только что из «Восхода»…
— Ты в автошколу записался? — на сей раз Ксюша улыбнулась вполне искренне, хоть и не до конца радостно.
— Ну да, — старательно небрежно бросил Некрасов. Вообще-то новость жгла язык уже пару дней, требуя выхода, но всё было как-то не до того. — С недавних пор боюсь в метро ездить, такие дела.
— Боится он, — усмехнулся Ярик. — А вообще начинание достойное. Ты у нас один без прав.
— Андрюха ещё, — уязвлённо напомнил Макс, разматывая нитку на чайном пакетике.
— У Андрея есть права, — возразила Ксюша. — У него машины нет и желания её покупать — тоже.
— Ну и зря, — Некрасов для порядка отхлебнул чаю и отставил кружку на свой стол. — Как тут дела?
— В норме, — Зарецкий подхватил со стола собственную кружку и прогулочным шагом направился к чайнику. Он и впрямь, кажется, заскучал на дежурстве; по крайней мере, у компьютера страницами вниз лежал жуткого вида труд по физике высоких энергий. Макс поморщился: это же до какой степени должно быть нечем заняться, чтобы по доброй воле захотелось читать такое!
— А вылазок сколько было? — уточнила умудрённая опытом Ксюша.
— Пять, — Ярик преспокойно занялся чаем. — Ничего особенного. Больше в документах копался.
— Это то старое дело, да? — полюбопытствовал Макс. — Которое шефу спать не даёт?
— Нет, — Зарецкий прислонился спиной к шкафу и поднёс к губам исходящую паром кружку. — Вы, ребят, когда-нибудь в «Гекату» заглядывали?
— Ой, фу, — Оксанка весьма натурально скривилась. Похоже, окончательно ожила. — Тебе что, ведьмовские штучки нужны? Лучше в «Московский цех» сходи.
— А «Геката» чем плоха? — Макс наморщил лоб, припоминая, что слышал об этих салончиках. — Недорогая вроде.
— Угу, недорогая, — Ксюша презрительно фыркнула. — Ширпотреб в худшем смысле слова. Лучше серебра с хризолитами ничего там нет, и то… Ярик, а тебе что надо-то? Ты вроде цацки не жалуешь.
— Меня хозяйка интересует, — пояснил Зарецкий. — Татьяна Свириденко, слыхали про такую?
Ксюша кивнула.
— Богатенькая. За бугор часто мотается. А по способностям фигня какая-то, ну, сам посмотри, если надо…
— Да, там негусто, — согласился Ярик. Наверняка уже базу перерыл и всё про эту тётку выяснил. — Паршивые, говоришь, поделки продаёт?
— Ну, я бы для себя брать не стала, — твёрдо заявила Ксюша. — Раскрутка у неё что надо, и ещё дешевизной берёт, а так…
— Занятно, — Ярик задумчиво склонил к плечу голову. — «Геката» в гору пошла лет пятнадцать назад, до того про неё никто не знал.
— Всё когда-нибудь начинается, — философски заметил Макс. — Может, тётка грамотного маркетолога нашла, и попёрло…
— А с чего весь сыр-бор? — в лоб спросила Ксюша. — Она натворила что-то по нашей части?
— Не-а, — Зарецкий соизволил наконец вернуться за стол. — Так просто, на всякий случай выясняю. Ксюш, хочешь — поезжай домой, — вдруг предложил он. — Я не устал, могу ещё одну смену взять.
Оксана в ответ вздохнула.
— Да нет, Слав, спасибо. Я в норме, а тебе тоже отдыхать надо. И потом, — она улыбнулась, — Костик расстроится, если мы в первый же день порушим график.
Зарецкий красноречиво промолчал, продемонстрировав всё, что думает о графиках и лично о Костике. Какой-то он добрый сегодня. Или не «сегодня», а «с Ксюшей»? Эти двое всегда неплохо ладили, а если уж Тимофеева примчалась в Управу за три часа до дежурства, чтобы о чём-то поговорить, и реветь при Ярике не постеснялась… Макс остро почувствовал себя третьим лишним и немедленно полез за сигаретами.
— Пойду-ка покурю, — возвестил он. — А потом буду всякие каверзные вопросы спрашивать, так что готовьтесь.
Дверь за собой он старательно прикрыл. В коридорах у исследователей тихо и пусто, а жаль. Не исключено, что где-то в недрах лабораторий засел над экспериментами какой-нибудь младший научный сотрудник, но бегать и проверять Макс не стал. И так все говорят, что контроль везде суёт свой нос. А как не совать, если шестерёнки, которые должны работать слаженно, сбоят и не попадают в пазы, пока лично за всем не проследишь? Правопорядок прохлопал паразита, безопасность — нелегала, надзор — место потенциального разлома… То ли вопиющий непрофессионализм, то ли диверсия. Чья только?
Небо над Москвой успело уже потемнеть. Макс зябко поёжился от прохладного ветра; погода, похоже, портится. Струйка дыма тут же развеялась в разбавленной электрическим светом ночи. Мысли ворочались неохотно, упрямо огибали важные предметы и цеплялись за всякую ерунду. Вот что б стоило делам идти как обычно? Високосный год виноват, не иначе. Костик, услыхав такие суждения, встал бы на дыбы, но что ж поделать, если правда столько всякой ерунды происходит? Хочешь не хочешь, а выводы напрашиваются…
Едва слышное бормотание отвлекло Макса от бестолковых раздумий. Некрасов стряхнул пепел и отодвинул стеклянную плошку. На балконе чисто, на выходных тут некому свинячить, но какой-нибудь домовой обязательно явится сюда со шваброй. И точно, пролез сквозь узенькую щёлочку между дверью и стеной. Как кот: бесшумный, мохнатый, способный повсюду просочиться. Макс посторонился, чтобы не мешать нежити возить тряпкой по кафелю.
— Да кому ж его надыть? — тоскливо вопросил домовой, ни к кому не обращаясь. — Кому ж, кроме старого Фёдора? И-и-эх, Николенька ругатися станет, ох и станет…
«Николенька» — это он про Николая Андреевича, не последнего надзорского начальника, который ведает служебной управской нежитью. Суровый мужик, мрачноватый и внушающий уважение, даром что пятой категории. Такой, пожалуй, если начнёт «ругатися», может мохнатика и повредить если не телесно, то в рассудке. Чем бедняга провинился, интересно? Разговаривать с управской нежитью вообще-то запрещено, потому что она везде ходит и много чего видит. Макс воровато оглянулся на равнодушные камеры. Аккуратно обходить всякие клятвы, запреты и правила он, как и всякий уважающий себя одарённый, научился ещё в детстве. И вообще, если он выяснит, в чём провинилась служебная нежить, будет только лучше, правда?
— Ох, дырявая головушка! — пожаловался домовой, горестно прядая длинными ушами. — Николенька скажет — остолоп, и ить прав будет! Горюшко-горе… Да и где ж оставил-то? Где ж?
— Потерялось, что ли, чего, — бросил Макс, глядя мимо ушастой башки. Колечко в брови ожидаемо нагрелось, отражая слабенькие чары. Нежить, что с неё взять…
— Пропамши, как есть пропамши! — домовой горестно тряхнул бородой. — Был — и нетути, а как теперь Фёдору комнатки-то убирать? Как убирать-то?
Что он такое посеял? Пылесосы нежити не доверяют, она вообще с техникой плохо совместима. Веник? Фи, такого в Управе не держат. Про ведро или тряпку говорить «он» не станет даже самый косноязычный домовой, а без чего ещё нельзя помыслить уборку? И кому, чёрт возьми, это могло понадобиться?
— Шваброй убирать можно, — предположил Макс.
— Да как убирать-то, ежли не зайтить никуды! — расстроенно вздохнул домовой. Проворно переваливаясь на кривеньких лапах, он принялся возить по полу не слишком чистой тряпкой; халтурил, а халтурит домашняя нежить только от великого потрясения. — Как зайтить-то? Маги, они ить пальцем тырк — и открыто, а Фёдору так нельзя. Вот ежли бы какой добрый человек взял да впустил…
— Так вам же универсальные ключи выдают, — брякнул Макс, позабыв про осторожность, и тут же был наказан короткой жгучей болью. Не дремлют следящие чары…
— Ить пропамши! — возопил домовой, напомнив сразу пожарную сигнализацию и несмазанные петли. — Нету ключика! А новый-то у Николеньки просить надо, э-э-эх… Вот ежли б маг такой добрый был…
— Ага, чтоб мне научники за побитые пробирки потом предъявляли, — проворчал Макс. — К себе только пустить могу, в магконтроль.
— А там ить Нюха убирается, Фёдору не надыть, — с достоинством возразил домовой. — Ох, беда, уж, почитай, четыре дни не прибрано! Что ж скажут-то Фёдору, что скажут?
— Что растяпа, — безжалостно припечатал Макс. Интересные дела! Ладно научники, они в своей вечной запарке могли не заметить, что в лабораториях несколько дней не мыли полы, но неужто этот мохнатый деятель так и бродит тут почти неделю со стенаниями, как обиженный призрак? — Начальник-то почему не знает?
— Так ругатися будет!
— Будет обязательно. Мы ему всё расскажем, — а письмо пусть пишет Ярик, у него допуска хватает на поболтушки с местной нежитью!
— Не надо, — домовой понуро опустил уши. — Фёдор ужо сам… Эхе…
Сам он, как же. Это надо умудриться — посеять ключ и молчать об этом столько времени! Хорошо ещё, если карточка благополучно пылится где-нибудь за шкафами, а вдруг кто-то нашёл? И куда-нибудь влез? Четыре дня назад — это среда, в магконтроль вломились во вторник. Не сходится. Но в Управе, кроме контроля, хватает интересных мест…
Макс вдавил недокуренную сигарету в пепельницу. Надзор, само собой, обо всём узнает, но сначала надо, чтобы узнал магконтроль.