В нос ударила едкая нашатырная вонь. Ира недовольно заморгала, вжимаясь затылком в подушку. Хмурое лицо, наполовину скрытое медицинской маской, заслоняло собой весь остальной мир.
— Зрачки расширены, — констатировал медик. — На свет реагируют. Девушка, вы меня слышите, понимаете?
Ну ещё бы. Ира не без труда изобразила кивок. Кто-то — всё тот же настырный медик — бесцеремонно вытащил из-под тёплого одеяла её руку; пальцы в липковатой резиновой перчатке крепко сжали запястье.
— Так… Общая слабость ещё подержится, но опасности для жизни нет, — обрадовал приглушённый маской голос. — Света, принеси номер пятнадцатый. К вечеру бегать будете, — заявил медик, прежде чем оставить Ирину руку в покое.
— Не буду, — проворчала Ира в ответ. Вышло хрипло, как в тяжёлую простуду.
— Дело ваше. Гостей принять как, в настроении?
Гостей? Ох, чёрт, ну кто же додумался сообщить маме? Будет очередной скандал, а она так устала… Впрочем, если отказаться, станет только хуже.
— Давайте, — вздохнула Ира, кое-как приподнимаясь на локтях.
— Тихо-тихо, — медик суетливо подсунул подушку ей под спину. — Пока укрепляющее не выпьете, не активничайте особо. Рекомендую поесть, если сумеете.
Ира украдкой потёрла друг о друга мёрзнущие ладони. Она крепко задолжала Зарецкому, как минимум — благодарность. Лучше бы вместо свидания с мамой поговорить с ним. Контролёр знает что-то важное, что-то, что невесть почему затрагивает никому не нужную слабосильную ведьму… Только ему теперь крепко достанется за выпущенную на волю нежить. Ира досадливо закусила губу. Всё кувырком.
— Если устанете, не стесняйтесь, говорите, — врач взял у санитара планшет с записями, пробежал глазами и удовлетворённо кивнул. — Укрепляющее сейчас принесут, ужин — через полчаса. Поправляйтесь.
— Спасибо, — сказала Ира в обтянутую белым халатом спину.
Медик с помощником вышли, а вместо них в палату, чеканно цокая каблуками, решительно ворвалась Оксана. Следом влетел Макс; последним, беспокойно ероша на ходу и без того взлохмаченные волосы, появился Старов. Ира подтянула одеяло выше к подбородку. К тому, что к ней заявится добрая половина магконтроля, она не была готова.
— Ну, живая? — строго осведомилась Тимофеева. Она уселась на единственный складной стул для посетителей и закинула ногу на ногу. Парни остались стоять.
— Вроде да, — осторожно ответила Ира. — Врач говорит, буду жить.
— Что у вас там случилось-то? — понуро спросил Макс. Он почему-то выглядел виноватым.
«Лучше не распространяться». Ребята, конечно, свои, но мало ли что…
— Я… я не буду, наверное, рассказывать, — вздохнула Ира. — Не хочу… ну… навредить.
— Было сообщение, что из вивария кто-то сбежал, — подал голос Старов.
— Так и есть.
Контролёры переглянулись. В повисшей неуютной тишине тихонько скрипнула дверь — медсестра принесла укрепляющий настой и графин с водой. Ира покорно выпила разбавленное снадобье; от стакана терпко пахло солодкой и шиповником. Этот рецепт она и сама прекрасно знала, но при главной московской магической больнице ведьмы работали куда как более умелые. Настойка мигом пробудила мощную волну тепла, прокатившуюся по всему телу.
— До меня тут слух дошёл, — Ксюша поймала прядку каштановых волос и изящным движением накрутила на палец, — что ты увольняться собралась. Это правда?
Ира, подумав, кивнула. Затея уже не казалась такой удачной. В конце концов, Управа — а вернее, магконтроль — и впрямь самое безопасное место, учитывая, что московская нечисть всерьёз открыла на неё охоту… Это если в подвалы не ходить, конечно.
— И, насколько мне известно, — Оксана нехорошо сощурилась, — руку тут приложил наш Константин. Верно?
Кивать не хотелось, да и не нужно было. Тимофеева и так всё прекрасно знала. Красавица грациозно поднялась на ноги, продефилировала к двери, распахнула её и, повысив голос, велела куда-то в коридор:
— Костик! Хватит делать вид, что страшно занят, иди сюда!
Вот уж кому Ира была рада меньше всего, так это Чернову. Контролёр вошёл нехотя, на ходу пряча в карман телефон. Вид у него был страшно недовольный, но при этом какой-то пришибленный. Очутившись в палате, Чернов остановился в паре шагов от изножья Ириной кровати и нервно поправил очки.
— Ну, давай, как репетировали, — насмешливо хмыкнула Оксана и вновь уселась на стул. Как режиссёр перед не слишком талантливым актёром.
Чернов испепелил её взглядом. Кто устроил ему нахлобучку — коллеги или начальник? Верховскому вроде и незачем, но кто, кроме него, может заставить нравного контролёра сделать что-то против воли?
— Я повёл себя недопустимо, — через силу выдавил Чернов, сердито дёргая воротник рубашки. Зрелище выходило жалкое. — Приношу свои извинения. Больше это не повторится.
— Перед Анохиной ты выступал убедительнее, — заметила Ксюша. — По-моему, тебе не хватает экспрессии.
— Всё в порядке, — быстро сказала Ира. Продолжать мучить себя и Чернова совсем не хотелось. — С-спасибо, ребята.
Да уж, спасибо так спасибо. Что он наговорил Наталье Петровне? Не потащат ли теперь прямиком с больничной койки на ковёр к начальнице?
— Костя хотел ещё сказать, — прокурорским тоном продолжила Оксана, — что не желает оставить отдел без секретаря, безумно огорчён твоим решением и от лица всего магконтроля нижайше просит забрать заявление. Правда, Костик?
Чернов пасмурно на неё зыркнул и кивнул. А ведь он в самом деле чувствует себя виноватым! Даром что сидел всё утро, как на иголках. Что ж ему такого сказали?
— А если он вдруг забудет о своём обещании не вести себя как задница, — Оксана чуть повысила голос, — ты обязательно нам скажешь, и мы примем все необходимые меры. Согласна?
— Ну…
Иру в самую последнюю очередь волновал Чернов с его неуклюжим раскаянием. Оксана сидела, очевидно гордая собой, Макс смущённо прятал взгляд, Миша ободряюще улыбался. Ещё неделю тому назад Ира бы радовалась, что отношения с коллегами перестали запутываться в безнадёжный гордиев узел. Сейчас не выходило, будто тень вместе с жизненной силой выпила из неё все чувства. Память о сковывающем тело могильном холоде заставила зябко поёжиться.
— А… а где Ярослав? — невпопад спросила Ира. Хоть бы всё обошлось, и Зарецкий просто остался на дежурстве! Он ведь обещал поговорить…
Оксана сумрачно переглянулась со Старовым.
— Что, Ярик тебя тоже чем-то обидел?
— Нет, — Ира мотнула головой и тут же об этом пожалела: выкрашенные в бежевый стены палаты опасно покачнулись, вызывая тошноту. Вообще говоря, обидел, но это было давно… В прошлой жизни. — Просто… беспокоюсь.
На несколько мгновений повисло недоброе молчание. Они могли уже и не отвечать; и без того понятно, что всё не так радужно, как хотелось бы.
— Мы не особо в курсе, — осторожно сказал Миша. — Там шеф разбирается. Я так думаю, пару бумажек напишут и всё успокоится.
В этом есть смысл. Когда за дело берётся Верховский, в хорошем исходе сомневаться не приходится. Но сам факт, что Верховскому пришлось вмешаться…
— Так что в итоге? — громче, чем требовалось, спросила Ксюша. — Останешься с нами?
Чернов сдёрнул с носа очки и принялся яростно протирать их полой рубашки. И вот этот вот тип ещё с утра был самой большой Ириной проблемой? Смешно…
— Оставайся, Ирин, — просто попросил Старов. — Ты хорошо справляешься.
— Ну, я говорил уже: выбирай, как тебе лучше, — сказал Макс под строгим Оксаниным взглядом. — Но я буду очень рад, если ты останешься.
Они это всё искренне или просто боятся скандала? Или… или они все знают что-то страшное, из-за чего её любой ценой нужно не отпустить из магконтроля? Нет, вряд ли. Тимофеева ещё могла разыграть всё это представление, но никак не Старов и тем более Чернов. Значит, скорее всего, указания начальства. А Верховский? Он знает?.. К горлу вновь подступила дурнота. Медик просил не активничать; видимо, попытки думать под это определение тоже подходили.
— Хорошо, — Ира вздохнула и прикрыла на миг уставшие глаза. Хотелось отдохнуть. Да, именно что отдохнуть от треволнений последних дней, где-нибудь подальше от всей этой неразберихи. Ярослав советовал уехать из Москвы; почему бы, собственно, и нет? — Только я всё равно возьму пару недель. За свой счёт. Прийти в себя.
— Супер! — Макс просиял и тут же озадаченно поскрёб в затылке. — То есть супер, что ты остаёшься. Ксюш, а Анохина согласится?..
— Куда денется? — фыркнула Тимофеева. Она уже выудила из кармана телефон и принялась набирать номер. — Будет упрямиться — шефа напряжём… Алло, Наталья Петровна? Это Оксана, контроль. По поводу нашего с вами разговора…
Получив трубку в своё распоряжение, Ира заверила начальницу, что чувствует себя приемлемо, претензий к коллегам не имеет и увольняться передумала. Просьба об отпуске Анохину не слишком обрадовала, но, судя по тону, глава канцелярии осталась довольна, что легко отделалась. Что за дела! Большие управские начальники хлопочут за одну несчастную секретаршу… И контролёры, кажется, уходили умиротворёнными, словно она им оказала невесть какую услугу. Нет, мысль взять передышку определённо неплоха. Если не удастся разобраться в происходящем, то можно хотя бы отсидеться в стороне от всяких кошмаров, неведомых или хорошо знакомых…
— Ну-с, — завершив осмотр, врач удовлетворённо кивнул. Ира мельком глянула на часы: короткая стрелка вплотную подбиралась к восьмёрке. — Показатели все в норме. Возможны приступы слабости и головокружение, физические нагрузки не рекомендую. Укрепляющее попейте пару недель, по самочувствию. Вам вызвать такси?
— Нет, — Ира осторожно попробовала подняться на ноги. Не упала, чему очень обрадовалась. — Мне надо в офис зайти.
А ещё такси — это дорого, особенно когда состояние вполне позволяет прокатиться на метро. Разминая мышцы, Ира прогулялась взад-вперёд по палате. Телефон вместе с остальными её вещами остался в кабинете, так что последние пару часов, после ухода коллег, она отчаянно скучала. Медсестра помогла ей одеться — хотя на самом деле больше мешала — и вручила закупоренный пузырёк укрепляющего номер пятнадцать, снабдив заодно и инструкцией по применению. Ира покорно взяла. Надо будет как-то объяснить маме, зачем она пьёт лечебные настойки.
Документы ждали её в пустой приёмной, на столе у Волковой. Заявление на увольнение, которое Ира, подумав, порвала и выбросила, и оформленный с понедельника отпуск за свой счёт. Стянув у замначальницы ручку, Ира подписала бумаги и оставила их на клавиатуре дремлющего компьютера. Подумать страшно, что бы ей сказали, вздумай она выкинуть подобный номер парой дней раньше. Сомнительное, конечно, благо… Лучше бы всё было по-прежнему.
Коридоры двенадцатого этажа тоже пустовали. Хорошо, что во всём творившемся кошмаре не потерялась карточка-пропуск, иначе бы не пробраться ей в кабинет. Дверь бесшумно открылась; внутри всё осталось ровно так, как было днём — разве что не хватало одной из коробок. Бумаги в архив так и не сданы… От одной лишь мысли о том, чтобы снова плутать в подвалах в поисках брошенной ноши, стало худо.
— И что ты теперь намереваешься делать?
Ира застыла соляным столбом. Негромкий голос Верховского слышался из-за не до конца прикрытой двери логова. Что начальник тут забыл в такое время? Специально её дожидался, что ли? Ира не без труда сложила в уме более-менее внятное разъяснение своих планов, но озвучить не успела. Вместо неё Верховскому ответил другой голос.
— Что и хотел. Поеду в командировку.
Тугой узел в груди чуть-чуть ослаб. Если Зарецкий здесь и спокойно беседует с начальником, значит, всё не так плохо. Пойти туда к ним? Ну нет, это слишком нагло. Лучше всего забрать сумку и подождать в коридоре.
— К разлому? Умно.
— Я бы сказал, единственно возможно.
— Ты ведь понимаешь, что в аэропорты и на вокзалы тебе нельзя? Если хоть где-то засветится твой паспорт…
— Я в курсе, Александр Михайлович. На машине поеду.
— На машине, — презрительно повторил Верховский. — Я буду крайне удивлён, если она вся не обвешана передатчиками. Тебе и за кольцевую выехать не дадут.
Ира замерла с сумкой в руках. Что-то всё-таки случилось! Из-за выпущенной на свободу тени? Из-за самой Иры?
— Значит, придумаю способ. Вы найдёте применение вот этому?
— Найду. Если меня самого по третьей не закроют. Впечатляет, конечно, масштаб вопроса…
— Здесь всё равно слишком мало. Передайте дело Мише, он справится.
— Разберусь, спасибо, — проворчал Верховский и тут же вздохнул. — Я одного понять не могу. Почему ты молчал до сих пор?
— Я хотел рассказать, — в голосе Ярослава послышалась обречённость. — Сегодня. Понял, что иначе дальше никак.
— Ты тут шесть лет работаешь, на минутку. Что, думал, я тебя безопасникам сдам?
Зарецкий промолчал. Ира осторожно опустилась на краешек кресла: виски снова немилосердно ломило. А всего пару минут назад она чувствовала себя вполне бодро…
— Я помню, чей ты племянник, — веско произнёс Верховский.
— Лучше забудьте. Александр Михайлович, что с девочкой?
— С Ириной? Ребята к ней ходили. Говорят, ожила и неплохо себя чувствует. Уже, наверное, на пути домой.
— Ей нужна защита.
— Это связано с?..
— Да. Я не знаю, чего они хотят и что успели понять, но всё это может вылиться в большие неприятности.
— В чём соль?
— В случайном стечении обстоятельств. Александр Михайлович, я окажу вам дурную услугу, если всё расскажу.
— Может, скажешь хотя бы ей самой?
— Тогда она окажется беззащитной уже перед законом. Нет, пусть всё остаётся как есть. Просто… помогите ей. Убедите уехать, наложите следящие…
— Понял тебя. Что будет в моих силах — сделаю.
По логову прокатились тяжёлые размеренные шаги. Начальник, похоже, расхаживал по кабинету; сквозь узкую щель между дверью и стеной Ира на миг увидела его спину. Что было бы, если бы Верховскому вздумалось выйти прямо сейчас?
— Вот, возьми, — что-то глухо стукнуло по деревянной поверхности стола. — Страховка открытая. Выгадаем так немного времени.
— Вы думаете, на вашей жучков нету?
— Есть, конечно. Но если в глушь на выходные поеду я, подозрений это вызовет несколько меньше. А потом, скажем, я оставлю семью на отдыхе и отдам машину супруге, чтобы не связывать её общественным транспортом… Да, сойдёт за легенду.
— Сколько у меня времени?
— Пару недель сиди тихо. Пока выбьют у айтишников записи с камер, пока состряпают бумаги… Судя по тому, что не сработали никакие твои клятвы, по букве закона придраться не к чему, буду отталкиваться от этого, — Верховский замолк на пару мгновений, снова прошёлся по логову. — Кстати говоря, а почему? Присяга ведь должна была выстрелить?
— Нет. Присяга начинается с обозначения рода способностей.
— Хитро. Боюсь только, безопасность сочтёт, что нарушен сам дух клятвы.
— Пусть думает, что хочет. Клятва — условное самопроклятие, а не статья обвинения.
— Статью дорогие коллеги пришьют за милую душу, — Верховский сердито хмыкнул. — Вот что. Возьми-ка с собой… например, Некрасова. Без младшего офицера я как-нибудь обойдусь недельку-другую, а тебе в случае чего пригодится свидетель. Да и ему будет полезно, хотя бы в образовательных целях…
— Спасибо.
— Не за что. Будем считать, что я отдаю старые долги. Действуй, и постарайся не делать глупостей.
— Я этим лет двадцать занят.
Ира вздрогнула, словно очнувшись. Пора выметаться, давно пора… Не дожидаясь, пока кому-нибудь взбредёт в голову выглянуть из логова, она тихо, как только могла, пробралась к двери и выскользнула в коридор. В гигантские окна лифтового холла било клонящееся к горизонту летнее солнце. Ира прижалась лбом к тёплому стеклу. В тишине пустых коридоров учащённый стук собственного сердца казался ей громовыми раскатами. Не хочется даже знать, от чего собрался её защищать Верховский. Уехать… Уехать — отличная мысль, просто прекрасная; начальнику магконтроля не придётся тратить силы на уговоры. Единственного человека, сколько-нибудь понимающего, что здесь творится, не будет в Москве, а значит, и Ире тут делать нечего. Ягодное — достаточно глубокая глушь, а бабушка знает очень много… Может, она догадается, что тут к чему, или хотя бы успокоит непутёвую внучку?
Позади зашуршало; Ира испуганно обернулась, но это всего лишь домовой волок куда-то ведро и швабру. Заходящее солнце высунулось между далёких высоток, пытливо заглянуло в лицо. Далеко внизу из-под пыльных древесных крон выполз глянцевито-чёрный автомобиль, блеснул в закатных лучах полированными боками и, набирая скорость, устремился в сторону проспекта. Вместе с ним растворилась в лабиринтах затихающего города надежда на то, что всё как-нибудь обойдётся.
Стараясь не сбиться на бег, Ира пересекла пустой холл и с силой вдавила в панель осветившуюся алым кнопку. Светлые стены стремительно тонули в подступающем сумраке. На ночной поезд духу не хватит; значит, первый же утренний, а дальше, помнится, электричка, автобус и полчаса пешком от утонувшей в придорожной зелени старенькой остановки… Обнадёживающе далеко от Москвы, от Управы с её подвалами и от страшных тайн.
Стеклянные входные двери тихо закрылись за спиной. Лившийся из вестибюля приглушённый свет иссякал сразу за последней ступенью; дальше царил густеющий вечерний полумрак. Ира переложила телефон из сумки в карман и, стараясь не отпускать страх на волю, зашагала к метро.