Переваливаясь с колеса на колесо и надсадно порыкивая двигателем, тёмно-красный дамский автомобильчик с трудом перебрался через заросший травой пустырь и замер в колее от давным-давно проехавшего здесь трактора. Ксюша вздохнула и с явным облегчением и отпустила руль. Навигатор растерянно сообщил, что они приехали.
— Кошмар, — от души высказалась Тимофеева. — Танк ушатать можно.
— Надо было кроссовер брать, — с видом знатока посоветовал Макс, никогда в жизни не садившийся за руль. — Эта твоя штука в тактильной разметке застрять может.
— Не обижай Вишенку! — огрызнулась Оксанка, правда, без особой злости. — А то домой на электричке поедешь. Тут как раз километров тридцать до станции.
— Дыра, — заключил Макс, отстёгивая ремень безопасности. — Я вообще думал, Домодедово — это аэропорт.
— Домодедово — это город, — фыркнула Ксюша. — А мы от него полчаса назад уехали. Нежить, милый мой, в аэропортах не водится, ей там шумно.
— В метро же водится.
— Только самая отбитая, — выкрутилась Тимофеева и не слишком погрешила против истины. Тоннельные твари и впрямь здравомыслием не отличаются. — Ты так и пойдёшь, что ли?
— Ну а что?
— Действительно, — Ксюша снисходительно оглядела Максовы потёртые джинсы. — Исчезни отсюда, я переоденусь.
Макс покорно вылез на свежий воздух и целомудренно отвернулся от машины. Тёплый предлетний денёк понемногу угасал; одуряюще пахло травами, а в воздухе уже густел обманчивый сумрак. Впереди, за ещё одной тракторной колеёй, вразнобой торчали из земли кривенькие берёзки. Днём они не сошли бы и за рощицу, зато в подступающей темноте казались вполне себе солидным лесочком. Это сюда-то занесло на погибель несчастную туманницу? Удивительно, что её приметила какая-то пожилая ведьма, а не праздно гуляющий по полям минус.
Хлопнула дверь, машинка печально мигнула поворотниками. Ксюша, сунув руки в карманы, обогнула капот, уткнувшийся в засохший грязевой гребень. В камуфляжных штанах и со стянутыми в хвост волосами она растеряла весь свой лоск, а ярко накрашенные губы в сочетании с серой фуфайкой выглядели совсем нелепо.
— Вон там дачный посёлок, — сообщила Тимофеева, кивнув куда-то в сторону заходящего солнца. — Значит, за кустами должен быть овраг, где тётка эту фигню видела. Не потеряешься, Максик?
— Надейся, — хмыкнул Макс, но проверил на всякий случай, что телефон заряжен и ловит сеть.
— Пошли тогда. Я ещё рассчитываю выспаться.
Это она зря. Они и так засиделись в офисе, пережидая пробки и заодно компенсируя Максово опоздание, а обратно до Москвы ещё чесать и чесать по просёлкам, даже если нежить соизволит быстренько обнаружиться и упокоиться. Тащиться пешком по изрытому мышиными норами лугу пришлось прилично; вокруг стремительно темнело, а Макс успел четырежды проклясть и туманницу, и доложившую о ней колдунью, и заодно неудобные новые кроссовки. Шефский катафалк, небось, долетел бы и не заметил — прямиком к злосчастному оврагу. Ну ладно, Верховский слишком важный, чтобы ловить нежить по лесам, но можно же было попросить Мишку или Ярика…
— Шевелись там, — поторопила Ксюша. Она бодро шагала на пару шагов впереди, будто целыми днями только и делала, что бегала по пересечённой местности.
— Иду я.
Овраг обнаружился на должном месте. Неглубокий, слегка тронутый местным туризмом — то тут, то там изредка попадалась какая-нибудь брошенная салфетка или сплюснутая алюминиевая банка. Кто по своей воле попрётся в такие дикие дали, да ещё и с запасами съестного? Разве что тут великолепные ягодники или, скажем, кишащее рыбой озерцо… Туманницы обитают у стоячей воды, значит, должно быть что-то такое.
— Темнеет, — запоздало заметила Оксана. Лесок вокруг становился гуще, меж мертвенно-белёсых берёзовых стволов сквозила прохлада. — Смотри под ноги.
— Давай свет зажгу?
— Ага, и всё неживое тут распугаешь. Заткнись и спускайся.
Макс послушно пополз. Земля оказалась влажной, будто после дождя, и предательски скользила под рифлёными подошвами; приходилось цепляться за всё подряд, чтобы не скатиться кубарем с крутого склона. Тимофеева перебиралась по выступающим из сероватой почвы камням, как горная коза. А ведь потом лезть обратно! Вот была бы у Ксюхи четвёртая категория, могла бы прикинуть на глаз да прыгнуть через пространство, расстояние-то — тьфу…
— Там что-то типа ручья, — сообщила Оксанка, щурясь в темноту. — Странно, блин…
— Может, тут нет никого? — мигом предположил Макс. Ладони вспотели и перепачкались в какой-то лесной грязи, а о джинсы вытирать жалко.
— По ту сторону может быть, — предположила Ксюша. В сумраке её серо-зелёный наряд терялся в тенях, только и видно было, что блестящие глаза и яркие губы на бледном лице. — Понятно хоть, чего тут минусы толпами бродят и ничего не замечают.
— А бабку эту как сюда занесло? — проворчал Макс. — Я прям так и вижу, как она вниз лезет и потом через ручей скачет. Обхохочешься.
— Заткнись и дай подумать!
Подумать — это правильно. Надо было этим заняться ещё у машины, а лучше — в офисе. Хоть ведьму ту разыскать и с собой взять, пусть бы показала дорогу, раз такая активная. Ксюша покрутила головой, словно рассчитывала, что туманница выскочит на неё из-за ближайшего дерева, и вдруг решительно почесала вниз. Макс, выругавшись, полез следом.
— Ксюх!
— Руками не маши, тут крапива.
— Ты хоть дорогу запоминаешь?
— Некрасов, мы в Подмосковье! Даже если у тебя дар атрофируется, найдут за пару часов.
Да как же, найдут! А если они вляпались в какой-нибудь морок и на деле вот-вот угодят в болото? Есть тут болота? Туманницам самое то… Здоровенный, размером с ладонь, лист крапивы приласкал Макса по голому предплечью; пришлось яростно чесаться. Ксюша бросила на спутника уничтожающий взгляд.
— Вот ты горе, а…
— Сама такая. Вот это, что ли, ручей твой?
— По ходу, да.
Тоненькая струйка вяло журчала по дну оврага, почти полностью утопленная в мощной растительности, живой и мёртвой. Макс без восторга покосился на увенчанные зонтиками сухие стволы выше человеческого роста. Серьёзно, как шестидесятилетняя тётка сюда пролезла? Или она и не пролезала, а просто подошла с другой стороны?..
— На этом берегу точно ловить нечего, — решительно заявила Оксанка. — Надо как-то на тот перебраться.
— Может, сожжём тут всё к чертям, и дело с концом? — тоскливо предложил Макс, отчаянно жалея, что так не выйдет.
— Силёнок не хватит, — хмыкнула Ксюша, натягивая рукава на ладони. — Пошли уже, а то до утра провозимся.
И почему в лесу постоянно кажется, будто по коже что-то ползёт?.. Мстительно топча молодые крапивные стебли и пробуя перед каждым шагом нетвёрдую почву, Макс кое-как сполз к воде, и даже не на четвереньках. В кроссовках моментально стало мокро. Насколько проще и удобнее было управиться с паразитом на городских улицах! А Ксюхе хоть бы хны. Или, может, притворяется?
— Всё, Макс, перешли, — глухо сказала Оксанка. — Осторожно теперь.
Этот склон более пологий, вот и всё отличие. Такие же заросли, которые к лету грозят превратиться в непролазные джунгли, такие же неказистые берёзки. И бегущая вода за спиной. Отсюда, если что, есть ещё шанс отскочить за ручей; дальше такого не будет…
— Смотри! — Ксюша крепко ухватила Макса за руку. Там, куда она указывала, не было ровным счётом ничего, кроме очередного клочка темноты, прошитого бледными берёзовыми стволами.
— Глючит тебя, — тоже шёпотом сказал Макс, вглядываясь во мрак.
— Что-то было… Идём.
Холодно. Нормальное состояние для майской ночки, которая на деле ближе к апрелю, чем к июню. Вот будет хохма, если они всё тут облазают, продрогнут до костей, но так ничего и не найдут… Не соврала же треклятая тётка? За заведомо ложный сигнал штрафуют, и неслабо… А воды никакой не видно, земля всё суше. Может, и не туманница вовсе, а другая какая тварь? Тень, например. С тенью фиг знает, что делать…
— Вот! Теперь точно было!
Взволнованный Ксюхин шёпот кажется громче вопля. Правда, показывает она совсем в другую сторону, чем раньше, но туманницы шустрые… Пахнет сыростью, сильнее даже, чем молодой листвой. Макс деловито сжал и разжал кулак, разминая пальцы. Ну вот, нашлась, голубушка; дело теперь за малым…
— Наугад не бей, — на грани слышимости предупредила Ксюша.
— Знаю я…
— Попробуй справа зайти. Если станет удирать, то точно не к ручью.
Дельная мысль, чёрт возьми. Ксюша шмыгнула влево, мгновенно растворившись в темноте. Макс потопал направо, держа наготове собранную в горсть ладонь. Теперь белёсый отблеск среди ветвей углядел и он. Как бедолагу сюда занесло? Неуютно в редколесье, вот и мечется, пугает народ…
Сырой воздух холодной плёнкой оседает в лёгких. Надо постараться глубоко не вдыхать. Удушит ещё, стерва такая. Наверняка уже учуяла обоих охотников; на одного бросится, а второму бить. Нехитрая тактика и безотказная. Что ж ты, милая, никак не выберешь? Это ведь люди в темноте слепы…
Клок серой мглы вынырнул из-за бледных стволов и ринулся прямиком на Макса. Пламя с перепугу полыхнуло мощно и высоко; туманница, испугавшись яркого рыжего света, отпрянула и заметалась. Макс шёпотом выругался, потом выругался ещё разок — про себя. Примет ещё за обращение, шельма болотная…
— Ксюх, бей!
Тимофеева бездействовала. Слишком далеко отошла? Макс наудачу взмахнул рукой, но только разозлил нежить ещё больше. Разве не положено ей испугаться?.. От огненных сполохов туманница ловко уворачивалась; поди поймай…
— Ксюха!
— Макс! Их тут две!
Две?! Плохо дело, и Ксюша где-то далеко — не понять в сумерках… Или не в сумерках? Всё вокруг тонет в сероватой мгле; нет ни стволов, ни лысоватых колючих кустов — одна только разлитая в воздухе затхлая сырость. Ещё один белый сгусток вынырнул справа. Третья!.. А если оглянуться… Белым-бело от полупрозрачных тварей! Откуда их столько? Что теперь делать?
— Макс… — Ксюша отчаянно кричит откуда-то из сплошного тумана. — Зови… Мишку зови…
Верно. Верно, чёрт возьми! Макс попятился, отчаянно размахивая быстро гаснущей горсткой пламени, нащупал тонкую нить сигнальных чар, связывавшую его с коллегой. Позвать — несложно, сложно дожить до прихода помощи. Если Мишка прямо сейчас занят паразитом… Если слишком устал, чтобы допрыгнуть сюда аж из Москвы… Если попросту дрыхнет и не услышит… Туманницы — сколько их тут! — шепчут на разные голоса, стараются если не выманить словечко, то хоть заставить открыть рот…
— Макс, блин, твою же дивизию!
Яркий язык пламени вспыхнул впереди, всколыхнул душную мглу. Некрасов рванул на свет, крепко сжав губы и стараясь не дышать глубоко. Не разберёшь, где нежить, а где сотворённый ею туман… Старов размахивает руками, как ветряная мельница. Огонь, холод, потом что-то поядрёнее, от чего подвернувшаяся тварь попросту развеялась тёмной дымкой. Хорошо с четвёртой цифрой в удостоверении — сколько сразу возможностей…
— Макс, не спи, убьют!
Вот ещё! Макс отмахнулся от ополоумевшей твари, подхватил с земли толстый сук и с третьего раза поджёг. Как на учениях: беречь силы, держаться вместе, с нежитью ни в коем случае не разговаривать. Мишка, прорвавшись через затхлую пелену тумана, решительно оттеснил Макса за спину — прикрывать тылы. Некрасов тут же воинственно взмахнул импровизированным факелом; серые сгустки прянули прочь, воздух наполнился рассерженным шипением.
— Миш, там Ксюха! — проорал Макс и ткнул быстро прогорающей палкой в бестолково мечущийся клок тумана. — Где-то…
Старов зло выругался. Максу оставалось только виновато промолчать: если б не отвратительная видимость, может, и вспомнил бы, в какой стороне слышал Оксанкин голос. Но до чего наглая нежить — расплодилась сверх всякой меры, на людей кидается! Уж, наверное, не от хорошей… нежизни. Максу как-то больше приходилось иметь дело с живыми, но у всякой сколько-нибудь разумной твари должно ведь срабатывать: если тут убивают — надо бежать, теряя тапки, а не лезть на рожон!
Где-то слева мерзко заверещало. Прямо как пожарная сигналка, почуявшая сигаретный дым. Туманное полотнище колыхнулось, сминаясь и наползая прямиком на замерших спина к спине Макса с Мишкой. Туманницам что-то сильно не нравилось.
— Ксюша! Ты? — проорал, не оборачиваясь, Старов.
— Миша! Мы тут! — тоненько крикнула невидимая Оксанка. — Ребята, пригнитесь! На счёт три…
Макс плюхнулся на колени в грязь за миг до того, как над головой прокатился огненный вал. Рядом чертыхнулся Мишка. Нежити стало не до них: над головой перекатывалось, визжало, тушило призрачные хвосты комковатое марево. Язычки пламени плясали на выступивших из тумана светлых стволах.
— Ну кто ж вот так, со всей дури… — буркнул Старов, скорее для порядка, чем всерьёз. Стиль можно обсудить и потом, в отделе, за чашкой чая.
Полыхнуло ещё раз, слабее. Макс рискнул задрать голову и вдохнуть разогретый, упоительно пахнущий гарью воздух. Вокруг не дымно и не туманно — просто темно. Нарисовались меж берёз коллеги — растрёпанная, перемазанная грязью Ксюша и бледный как смерть Ярик. На одном чувстве долга держится, не иначе. И Тимофеева не лучше: трясётся, как осиновый лист, нервно соскребает с ногтей потрескавшийся от жара лак.
— Охренеть! — с чувством выдал Мишка, поднимаясь и отряхивая колени. — Вы что тут за заповедник раскопали?
— Мы не знали! — Оксанка придавила носком кроссовки горящую ветку. — В обращении про одну было!
— А башкой подумать? А подготовиться? Не русалок же ловить собрались!
— Миш, остынь, — негромко сказал Зарецкий, прислоняясь плечом к ближайшему стволу. — Туманница у самой Москвы — уже весело, а стаями они вообще обычно не собираются.
— Имеет место непонятная хрень, — авторитетно изрёк Макс.
Старов вздохнул и, щёлкнув пальцами, погасил ало тлеющую кору на толстой берёзе.
— Пожара только не хватает… А правда, откуда их так много наползло? Я столько в тундре на болотах не видел, — он смахнул со лба потемневшие от пота пряди, оставив на коже грязный след.
— И приставучие какие, — прибавил Макс. — Как-то им не рассказали, что огня положено бояться.
— А мне показалось, им деваться некуда, что ли, — задумчиво произнесла Оксана. Она первая начала мёрзнуть, хотя единственная была одета по погоде, и нет-нет да зябко передёргивала плечами.
— Скажешь тоже, — Макс хохотнул. — Летучим тварям деваться некуда?
— Нет, в этом есть смысл, — неожиданно поддержал Ксюшу Ярик. Тимофеева благодарно хлопнула ресницами. — Если здесь бегущая вода…
— Есть вода, — поспешно закивала Оксанка. — Мы переходили ручей.
— Видимо, он не единственный, — Зарецкий обвёл взглядом тонущую в темноте округу. — Осмотреть бы тут всё…
— Хочешь сказать, в естественной ловушке откуда ни возьмись образовалась целая стая туманниц? — Мишка скептически хмыкнул, но тут же посерьёзнел: — Разве что здесь где-то…
— Нет, — быстро сказал Ярик. — Мы бы знали.
— Что знали? — встрял Макс, однако оба старших, как по команде, сделали морды кирпичом и замолкли. Ксюха из стадного чувства к ним присоединилась, хотя наверняка и сама ни черта не поняла.
Старов для порядка обошёл место схватки, прогулялся на десяток шагов в ту сторону, откуда появились Ксюша с Яриком, и вернулся ничуть не менее озадаченный, чем был. Максу страшно неохота было грузиться неподъёмными размышлениями. Ну, собрались за каким-то интересом туманницы, напугали старую ведьму, чуть не угробили двух подающих надежды офицеров контроля — но в итоге ведь благополучно канули в небытие! А раз так, какие проблемы?
— Штук десять было, не меньше, — вслух прикинул Макс. — Солидно выходит за ликвидацию, а?
— Губу закатай, — фыркнула Ксюша. — Всё ребята сделали.
— Наградные поделим поровну, — пресёк спор Старов. — Давайте уже двигать к цивилизации. Всё равно в темноте ни черта не видно.
Лезть назад впотьмах оказалось ещё хуже, хотя впереди и ждал вожделенный отдых. А ведь сегодня только понедельник! Вот и надейся, что лимит приключений на эту неделю благополучно исчерпан. К тому времени, как из-за кромки леса показалась брошенная в поле Оксанина машинка, Макс обстрекал все руки о крапиву, десяток раз споткнулся на ровном месте и вдвое больше — на неровном, порядком замёрз и смертельно устал. Ксюша, похоже, тоже уже была на нуле: не дойдя десятка шагов до машины, она вдруг горестно вздохнула и остановилась.
— Я не поведу, — сообщила Тимофеева упавшим голосом. — Сил никаких нет.
— Мы что, ночевать тут будем? — обречённо спросил Макс. Где-то далеко, за укрытыми темнотой километрами, а может, и вовсе за гранью реальности, ждала его недостижимая уютная квартирка, а в ней — горячий душ, какая-нибудь снедь в холодильнике и упоительно мягкий диван.
— Не будем. Ксюш, давай ключи, — примирительно прогудел Старов, и Оксанка безропотно протянула ему брелок. То ли правда устала вусмерть, то ли просто не рискнула перечить.
Отряхнув с кроссовок налипшую грязь, Тимофеева забралась на заднее сидение. Макс, подумав, последовал её примеру. Не принципиально, где ехать — лишь бы не пешком, а старшие найдут, о чём интересненьком поболтать дорогой. Мишка недовольно поёрзал в водительском кресле, отодвинул его назад до упора: для его габаритов машинка, конечно, тесновата. Макс поспешно подобрал ноги, кое-как устраиваясь в резко сократившемся пространстве. Автомобильчик чихнул двигателем и, шаря жёлтым взглядом фар по тёмным просторам, неторопливо пополз прочь.
— По таким буеракам, да ещё ночью, — вполголоса посетовал Старов, сосредоточенно щурясь на расстилающееся впереди бездорожье.
— Надо было мне ехать, — бросил в ответ Зарецкий. — Ксюшина тележка только по ровному асфальту хорошо катается.
Тимофеева смолчала. Может, из пиетета, а может, потому, что теперь не она решала, кому ехать в тепле и комфорте, а кому догонять последнюю электричку.
— Ну ты устроил, конечно, крематорий, — ворчливо заметил Мишка. — А если б нас задел?
— Не задел, — напомнил Ярик. — Что мне, по одной их было выщёлкивать? До утра бы провозились.
— Может, поймали бы парочку для вивария…
— На пополнение вивария заявка по другой форме.
Макс фыркнул. Ксюша укоризненно на него глянула и прикрыла глаза. Надо же, при такой-то тряске — и пытается дремать. Нет уж, до ровной дороги и думать нечего.
— Ты лучше скажи, что по делу думаешь, — Мишка в очередной раз уверился, что воспитывать Зарецкого — дело гиблое, и сменил тему. — Вот у нас есть странно ведущая себя нежить. Вдали от всяких аномалий, зато прямо под Москвой. Сбилась в кучу и сидит в лесу с какого-то перепугу…
— Значит, кому-то надо было, чтоб она там сидела, — глубокомысленно ответил Ярик. — Вопрос, кому и зачем.
— А вопрос «как» тебя не интересует?
— Какая разница? Только зря гадать будем.
Пустырь наконец кончился, сменившись вполне пристойным просёлком. Мишка сосредоточенно дёргал руль, устраиваясь в продавленных дачными вездеходами колеях. Из любопытства Макс глянул на время: нет ещё и полуночи, а чувство, будто провозились часов пять, не меньше.
— А если нежить просто массово сбрендила? — предположил Старов. — Или на том пятачке её что-то привлекает? Может, вернёмся на неделе, посмотрим?
— Вернёмся обязательно, — заверил Ярик. — Насчёт «привлекает»… Не знаю, вряд ли. Тогда бы туда вся окрестная дрянь сползлась. А там как раз не окрестная…
— Проклятый клад?
— Свеженький?
— Тогда что?
— Хорошо, давай вместе думать, — Зарецкий тронул шторку воздуховода, впуская в салон холодный сквозняк. — Нежить не способна к самоорганизации и терпеть не может себе подобных. Факт?
— Факт, — согласился Мишка. Грунтовка кончилась, влившись сперва в асфальтированный огрызок, а затем и в магистраль, и Старов позволил себе расслабленно откинуться в кресле. — Всё, что страшнее домового, человеку ни в каком виде не подчиняется. Тоже факт?
— Нет.
— Ты знаешь хоть один способ?
— Мало ли, что я знаю, — Ярик раздражённо тряхнул головой. — Если допустить, что способ есть, ты с посылом согласен?
— Леший знает. Всё равно не соображу, зачем.
— Я пока тоже. Завтра подумаю, — решил Зарецкий. — Начинаю понимать шефа с его подозрениями… Мих, зарули в какую-нибудь едальню, хоть по кофе перехватим.
— Дельная мысль, — одобрил Старов и повысил голос: — Молодёжь, есть хотите?
— Сам ты молодёжь, — беззлобно огрызнулся Макс. Мишке и тридцатника нет, можно подумать, невесть какой ветеран госслужбы! — А есть хочу, ага.
— Не откажусь, — прошелестела Ксюша, мигом прекратив делать вид, что спит. Ишь ты, тоже, небось, внимала каждому слову…
— Единогласно, — постановил Мишка и заморгал поворотником. Сетевая забегаловка приветливо светила вывеской, обещая тепло, перекус и гарантированное отсутствие повредившейся умом нежити.