Макс по праву считал себя закоренелой совой и нечасто страдал спонтанными ранними пробуждениями, но, похоже, свежий деревенский воздух и интенсивная трудотерапия сделали-таки своё чёрное дело. Некрасов проснулся как-то вдруг и окончательно, будто из воды вынырнул. Телефон показывал без пятнадцати восемь утра. Вот так всегда: когда надо ни свет ни заря куда-нибудь тащиться, голову от подушки не оторвёшь, а тут никаких распоряжений не поступало, спи себе да радуйся, так ведь нет! Макс потянулся всласть и решительно отбросил одеяло. Ладно уж, если сон не идёт, можно заняться чем-нибудь душеспасительным. Например, отомстить коллеге за ранние подъёмы.
Планы мести, впрочем, пошли прахом: койка Зарецкого стояла пустой. Судя по оставленному на комоде телефону, старший ошивался где-то поблизости; Макс, поразмыслив, решил его не искать, чтобы не найти заодно каких-нибудь поручений на свою голову. Наскоро одевшись и перехватив бутерброд в пустующей кухне, Некрасов высунул нос во двор. На завалинке, разумеется, обнаружился хронически страдающий бессонницей Щукин; подслеповато щурясь, он что-то строгал коротким острым ножичком.
— Доброе утро! — гаркнул Макс, сбегая вниз по скрипучим ступенькам. Объявленная сорнякам тотальная война принесла ощутимые результаты: теперь никакие репьи при прогулке через двор за штаны не цеплялись. — Вы начальство моё не видели?
— Ась? — глуховатый Щукин обеспокоенно встрепенулся и с полминуты соображал, чего Максу от него надо. — Не, не видал сегодня.
— Вот и ладушки, — пробормотал Некрасов себе под нос и снова повысил голос: — Вам чего-нибудь надо? Воды там натаскать, котов покормить…
— А! Да они сами жрут, — отмахнулся Семён Васильевич. Бродячие коты у него гостевали в изобилии, хотя он то и дело ворчал, что терпеть не может хвостатых прихлебателей. Миски с объедками вдоль забора дед, тем не менее, исправно оставлял. — Спасибо, парень, ничего не надо.
С чувством выполненного долга Макс откланялся и выскочил на улицу. Родившаяся шальная мысль стремительно крепла, потихоньку становясь решением. Оля как-то обмолвилась, что они с Ирой тоже рано встают; почему бы не попытать счастья? Авось и покормят чем-нибудь оголодавшего младшего офицера… Некрасов на правах новоявленного друга семьи сам отпер калитку, подошёл поближе к дому и прислушался. Сквозь приоткрытую форточку доносились негромкие голоса; значит, не спят, можно и набиться ненавязчиво в гости. Макс взбежал по крыльцу и нажал на кнопку звонка.
Что-то было не так. Открывшая ему Оля впервые за всё время их знакомства не улыбалась; глаза у неё покраснели, пухлые губы казались бледными и едва заметно дрожали.
— Что случилось? — вместо приветствия выпалил Некрасов, поспешно меняя улыбку на серьёзную мину.
— Максим, — выдохнула Оля, кажется, с облегчением и посторонилась в дверях: — Заходи.
Озадаченный Некрасов разулся в тёмном коридоре и проследовал за провожатой в комнату. Сидевшая у стола Антонина Михайловна встревоженно обернулась; перед ней на цветастой скатерти стояла эмалированная миска с водой, а чуть поодаль лежал ноздреватый ломоть белого хлеба и ржавый до середины лезвия кухонный ножик.
— Здрасьте, — сказал Макс, рассудив, что «доброе утро» можно засунуть куда подальше. — Что стряслось? Помощь нужна?
— Здравствуйте, Максим, — Антонина Михайловна попыталась изобразить улыбку. — Если можете, то помогите, пожалуйста.
— Ирка пропала, — вздохнула Оля, усаживаясь за стол.
— В смысле? — Некрасов без приглашения плюхнулся на натужно скрипнувший пружинами диван. — Как — пропала?
— В лесу, — Оля нервно облизнула губы. — Мы вчера пошли по ягоды. Я её всего на минутку из виду упустила, и всё… До ночи аукала — без толку…
— Вот чёрт, — вырвалось у Макса. Он ведь слышал вчера в лесу эти оклики, только собственная гудящая башка занимала его куда как больше! — А вы спасателям позвонили уже?
Бабушка и внучка мрачно переглянулись.
— У нас тут, понимаете, леса особые, — пояснила Антонина Михайловна. — Пока Управа добро не даст, не пускают туда никого на поиски.
— А ответа нету от них, — подхватила Оля. Она схватилась за телефон, торопливо пролистала несколько длинных сообщений и разочарованно отложила аппарат; видимо, знакомая с капризами местных аномалий владимирская Управа не спешила давать санкцию на поисковые работы. Макс прекрасно понимал, почему. Как ни печально, никто не станет разменивать одну жизнь на целый десяток. — Вот, сами пытаемся… Только тоже всё без толку.
Она кивнула на миску с водой; в слегка рябящей поверхности смутно отражалась включённая люстра и клочок белёного потолка. Похоже, Антонина Михайловна пыталась соорудить «водяное зеркало», но не преуспела в этом начинании. Был ли виной тому чудивший разлом или… или «зеркалу» попросту некого показывать?
— Краюха-то свежая, — угадав мысли Макса, сказала Оля. — Ирка жива-здорова. Вот ножик только…
Ножик ржавый. Это, кажется, означает серьёзную опасность. А крута Антонина Михайловна в своей области, такое колдовство — непростая штука…
— Попробуйте вы, пожалуйста, — кротко попросила пожилая ведьма, с надеждой глядя на Некрасова. — По личной вещи… Мы уж кофточку какую-нибудь найдём…
— Я не умею, — сконфуженно признался Макс. — Это ж пространственная, мне до такого ещё расти и расти… Вы погодите, я Ярика вызову. Он точно может.
Некрасов зажмурился для пущего сосредоточения и нащупал тонкую нитку чар, связывающих между собой всех сотрудников магконтроля. Ничего не случилось. Зов канул в пустоту, так и оставшись неотвеченным.
— Во дела, — расстроенно буркнул Макс. Всё-то он забывает, что здесь ни черта не работает как надо! — Не получается. Вы не переживайте, это тут обычное явление, — поспешно заверил он поникшую Антонину Михайловну. — Я до дома метнусь, подождите пару минут. Всё хорошо будет.
В тридцать восьмом доме нашёлся только уныло громыхавший кастрюльками Щукин. Он, как и с утра, никого не видел и ничего не знал. Макс зачем-то заглянул в отведённую им с Яриком комнату — здесь ровным счётом ничего не изменилось — и в растерянности выскочил из дома. Машина на месте, ключи от неё — на комоде рядом с дремлющим телефоном, даже рюкзак с ноутбуком никуда не делся… Не хватало только самого Зарецкого.
— Ну где ты есть, чёрт лохматый? — в сердцах процедил Макс. Он оббежал весь порядком облысевший щукинский садик, заглянул в сарай и даже в душ — всё без толку. Как бы ему самому не пришлось слать слёзные запросы во владимирскую Управу…
В дом Леднёвых он вернулся пришибленным. Кроме как звонить шефу, идей у Некрасова не осталось. Никто его не упрекал; наоборот — Оля и Антонина Михайловна наперебой благодарили за беспокойство и уверяли, что они ничуть не в обиде, но от этого становилось только хуже.
— А что в «зеркале»? — спросил Макс, цепляясь за эту возможность, как утопающий за соломинку.
— Ерунда всякая, — вздохнула Оля. — Ба, покажи.
Пожилая ведьма послушно склонилась над миской и коснулась водной поверхности натруженными пальцами. «Зеркало» зарябило, на миг затянулось молочно-белой дымкой и… сошло с ума. Пёстрые картинки, смутно проявлявшиеся сквозь туманную пелену, возникали и пропадали слишком быстро и неравномерно, чтобы можно было подробно их разглядеть. Макс недовольно цокнул языком, щурясь на смазанные, будто снимки на неверной выдержке, изображения, а через миг звонко хлопнул себя по лбу и полез за телефоном.
— Сейчас посмотрим поближе, — пробормотал он себе под нос, настраивая камеру.
Побольше кадров в секунду, повыше, сколько возможно, качество… Оля наблюдала за его манипуляциями с нескрываемым восторгом; несмотря на непростое положении вещей, Некрасова пробрала гордость. Ну-с, Александр Михайлович, вы будете довольны! Смекалка порой важнее высокой категории в удостоверении. Другое дело, что смекалка вместе с категорией ещё полезнее… Макс мельком глянул на время в углу экрана: пока суть да дело, перевалило за девять утра.
— Ну вот, достаточно, — рассудил Некрасов, отводя от миски глазок камеры. — Теперь немного технологической магии…
Оля, навалившись ему на плечо, любопытно уставилась в экран. Макс развернул телефон так, чтобы видно было обеим ведьмам. На экране расплывчато, но достаточно различимо виднелась желтоватая бревенчатая стена; на низкой деревянной кровати под пёстрым одеялом спала светловолосая девушка — надо думать, Ира. Некрасов полистал ещё кадры; на них менялось только положение тела спящей.
— Похоже, цела-невредима Иришка, — констатировал он, успокаивающе улыбаясь. — Это что за место такое? Можете опознать?
— Да не видно же ничего, — с сомнением пробормотала Оля, двигая пальцами картинку. — Вроде и правда всё хорошо… А чего нож тогда ржавый?
— Ну, — Макс крепко задумался, ища логичное обоснование. — Может, она переживает, что оказалась в незнакомом месте?
— Снадобье! — тихо ахнула Антонина Михайловна. — С собой-то всего ничего взяла…
Оля встревоженно наморщила лоб.
— Какое ещё снадобье?
— Укрепляющее, Олюшка, — пожилая ведьма близко поднесла к очкам телефон, всматриваясь в кадр. — Как же она без него?
— Продержится, — подбодрил её Макс. — Давайте лучше подумаем, где это может быть.
Бабушка и внучка, как по команде, очень похоже сдвинули брови. Оля отошла к окну, словно рассчитывала обнаружить там загадочную комнатку. Оставшийся не у дел Некрасов поснимал ещё затухающие изображения в «водяном зеркале», пока колдовство совсем не выдохлось; ничего нового не увидел. Действуя на нервы, отчётливо тикали на серванте старые механические часы.
— Кто это там? — вдруг спросила Оля, заглядывая за занавеску. — Ба, мы разве ждём кого? Машина какая-то незнакомая…
Макс оказался у окна быстрее нерасторопной Антонины Михайловны и тоже высунул любопытный нос между занавесок. Блестящий чёрный седан с московскими номерами мягко съехал с дороги рядом с домом Леднёвых; в отличие от Оли, вряд ли часто сталкивавшейся с государственными делами, Некрасов такие автомобили прекрасно знал.
— О, блин, — он озадаченно похлопал себя по карманам в поисках удостоверения. — По наши, что ли, души?
— Кто это, Макс? — Оля резко повернулась к нему. На хорошеньком личике написана была нешуточная тревога.
— Коллеги, не к ночи будь помянуты, — пробормотал Некрасов. — Давайте-ка я с ними сам сначала поговорю.
Он торопливо выскочил из дома, чтобы дать дамам время прибрать с глаз долой колдовские принадлежности. Если вдруг окажется, что заявившиеся сюда безопасники — нормальные ребята, да ещё с соответствующей категорией, можно и привлечь их к поискам. Максу в такое везение почему-то не очень верилось. Сам факт того, что московские коллеги лично сюда приехали, сулит непременные неприятности. Хорошо, что тридцать восьмой дом отсюда не виден, а внедорожник Верховского надёжно загнан во двор и прикрыт от солнца и любопытных взглядов раскидистыми кустами облепихи…
— День добрый, — Макс нахально оперся локтями о калитку, надёжно преграждая безопасникам путь. Их было трое: смутно знакомый капитан и его подручные в непонятных чинах, все — в штатском. — Офицер контроля Некрасов. Могу чем-то помочь?
— Безопасность, капитан Рудько, — без восторга отозвался рослый черноволосый молодчик. Он остановился в паре шагов от ограды; отличное расстояние для дуэли. Макс втихомолку размял пальцы. — Офицер Некрасов, мы не располагаем сведениями о вашем задании в этом регионе. Дайте, пожалуйста, пояснения.
— Не могу, — натурально изобразив сожаление, пожал плечами Макс. Про командировку они точно знают, потому что шеф её оформил-таки задним числом, но вот цели, задачи и место назначения, разумеется, скрыты от надоедливых коллег. Вот в это и можно ткнуть их любопытными носами. — Информация для служебного пользования. Обращайтесь, пожалуйста, к моему руководству.
Капитан кивнул одному из подручных, плосколицему и лысоватому; тот сделал пометку в телефоне. Макс отнёсся к этому равнодушно. Добиваться объяснений от Верховского они могут хоть до посинения, получат только стерильно-вежливые отписки.
— А о вашем задании в этом регионе я могу поинтересоваться? — светским тоном спросил Некрасов, демонстративно поигрывая щеколдой на калитке.
— Оно не касается вашего подразделения, — нагло ответил Рудько. — Что вы делаете по этому адресу?
— Квартирую, — соврал Макс. — Видите ли, гостиниц здесь нет. А вы?
— Я должен поговорить с хозяевами, — сухо бросил капитан, смерив Макса равнодушным взглядом. — Конфиденциально.
— Нет, коллеги, так не пойдёт, — притворно вздохнул Некрасов. — При допросе должен присутствовать независимый свидетель. Дабы не нарушать седьмую статью, вам придётся подключить к делу меня.
Получи, фашист, гранату! Заодно и выяснится, знают ли безопасники о Щукине или слишком спешили, чтобы глубоко прощупывать почву. Рудько раздражённо пожевал губами и нехотя кивнул.
— Хорошо. Вы подпишете протокол. Пропустите нас в дом, пожалуйста.
Макс неохотно отступил от калитки и первым зашагал к крыльцу. Что этим чертям тут нужно? Может, лучше Антонину Михайловну куда-нибудь увести, пока суть да дело? Вдруг московские гости явились из-за Иры — и привезли плохие новости? Макс промешкал, прикидывая варианты, и совсем забыл подумать, как бы незаметно предупредить Леднёвых не слишком распространяться до поры до времени о случившемся. Миска, хлеб и ножик со стола исчезнуть успели, тревога с лиц бабушки и внучки — нет.
Рудько по-хозяйски расселся у стола, вытащил из сумки планшет с чистыми листами и застрекотал, как пулемёт, протокольными фразами. Примостившаяся на диване Антонина Михайловна то и дело беспокойно разглаживала на коленях передник, Оля, нахмурив брови, внимательно слушала. Один из подручных капитана записывал беседу на диктофон.
— Могу я увидеть Ирину Викторовну Шаповалову? — поинтересовался Рудько.
Макс едва сдержал вздох облегчения и тут же снова напрягся. Отсутствие новостей, конечно, может быть и хорошей новостью, но тогда какого лешего этим типам нужно от Иры?
— Нет, — промолвила побледневшая Антонина Михайловна. — Иринушка… Ирина вчера пропала.
Такой поворот явно стал для капитана сюрпризом, хоть он и пытался изо всех сил это скрыть. Рудько неуютно заёрзал на месте и оглянулся на застывших за его спиной коллег; на этот случай вопросов он, похоже, не припас.
— Поясните, пожалуйста, — буркнул он наконец.
Пояснять взялась Оля — от всего сердца, многословно и бестолково. Черника мешалась в её рассказе с детскими Ириными страхами, путаные объяснения маршрута — с описанием локального землетрясения, устроенного вчера беглецом-нелегалом. Макс изо всех сил сохранял бесстрастную мину. Он ничего не знает, а что знает — то засекречено. Хорошо будет или плохо, если безопасники Иру таки найдут?
— Орлов, отпиши в Управу, чтобы выделили поисковика, — мрачно велел Рудько. Ага, значит, с собой никого сильного они не приволокли… — Когда Ирина Викторовна сюда прибыла?
— В субботу, — выпалила Оля, горящая желанием сотрудничать с госорганами. Кто б ей объяснил, что они бывают разные!
— Странностей в её поведении вы не замечали?
Ведьмы переглянулись: внучка — недоумённо, бабушка — обеспокоенно.
— Вроде нет, — с сомнением буркнула Оля.
— Нет, не замечали, — твёрдо сказала Антонина Михайловна.
— О том, что произошло двадцать первого июня, она вам не рассказывала?
— Нет, — Оля озадаченно покачала головой.
— Нет, — уверенно произнесла Антонина Михайловна.
Максу стало не по себе. Он и сам не знал толком, что там такое случилось в подвалах Управы. Удравшая из вивария нежить — само по себе событие из ряда вон выходящее, а чтобы безопасники — не надзор! — за сотни километров гнались за свидетельницей происшествия, должна была случиться, как минимум, спланированная диверсия. А ведь говорили ребята, что «Цепь» свои лапы в Управу давно запустила…
— Возможно, Ирина давала некоторые характеристики своим… коллегам? — Рудько красноречиво покосился на Макса; Некрасов, чтобы его не разочаровывать, состроил морду кирпичом.
— Характеристики?.. — растерянно переспросила Оля. Она, похоже, вовсе потеряла нить разговора.
— Ничего плохого не говорила, — перебила сообразительная Антонина Михайловна. Ох и старушка! Не только пирожки печь горазда! — Вот и Максим — прекрасный человек…
«Прекрасный человек» довольно приосанился и позволил себе бросить на капитана победный взгляд. Хватит уже рыть под магконтроль, пока по всей Москве паразиты бегают безнаказанными! Рудько сделал в записях крючковатую пометку и обратил взор к Максу.
— Младший офицер Некрасов, — церемонно произнёс он, и Макс прямо-таки почувствовал, как давит на плечи груз должностной ответственности. — Что вам известно о местонахождении Ярослава Владимировича Зарецкого?
Некрасов не изменился в лице только потому, что не сразу сообразил, о чём его спрашивают. Это что ещё за импровизации по ходу пьесы?
— Я не могу раскрывать информацию, касающуюся деятельности подразделения… — завёл было Макс, однако Рудько не пожелал слушать заезженную пластинку.
— Это не касается деятельности вашего подразделения, — зло отрезал капитан и сунул Максу под нос официального вида бланк. — Ознакомьтесь, Некрасов, и отвечайте правдиво. Это приказ!
Макс поперхнулся тирадой и вчитался в машинописные строки. Угроза сообществу, умышленное сокрытие, преступная халатность, нарушение государственной присяги… Санкция на заключение под стражу, подписанная лично Тереховым, и пункт об особых полномочиях для проводящих задержание. Бред какой-то… Что случилось с шефом, если он позволил безопасникам протащить такую вопиюще абсурдную бумагу? Что с мозгами у самих безопасников?
— О местонахождении Зарецкого ничего не знаю, — честно ответил Макс, возвращая капитану зло поблёскивающий печатью бланк. Как удачно, что они со старшим с утра так и не пересеклись… — О его… антиобщественной деятельности ничего не слышал. Вы извините, конечно, но здесь полнейшая ерунда написана. Особенно вот про нарушение присяги…
— Я не спрашивал вашего мнения, — осадил его Рудько. Капитан убрал бумаги в сумку, встал и повернулся к подручным: — Значит, вариантов нет — пишем запрос Верховскому. И Викентьева в копию поставьте на всякий случай.
Чёрный седан уже укатил куда-то на выезд из Ягодного, шурша колёсами по разбитой грунтовке, а Макс всё пытался сложить в голове хоть что-то осмысленное. Оля убежала на кухню ставить чайник, Антонина Михайловна сидела молча. Сквозь приоткрытую форточку доносились повседневные здешние шумы — квохтали соседские куры, перебрехивались собаки, кто-то стриг газон триммером; эта идиллическая деревенская симфония казалась неверно подобранной звуковой подложкой под мрачный видеоряд.
— Ну бред же, — вслух сказал Макс то ли самому себе, то ли пожилой ведьме. — Ярик и мухи не обидит!.. То есть, конечно, обидит, а потом догонит и добавит, но чтобы что-то противозаконное… Я скорее поверю, что в безопасности все с катушек послетали. Чушь ведь!
— Максим, а что же вы теперь станете делать? — тихо спросила Антонина Михайловна.
Некрасов помедлил с ответом, забирая у Оли горячую чашку. Он и сам не знал, что теперь делать и куда бежать. Впервые за всё время работы в магконтроле он остался без указаний к действию.
— Надо Иру отыскать, — решил он наконец. Здесь, по крайней мере, сомнений никаких нет: надо и всё тут! — Раньше, чем эти деятели подсуетятся. А потом… Не знаю. Если Зарецкий не объявится, шефу буду звонить…
Сказал — и понял, что точно этого не сделает. Телефон Верховского наверняка прослушивают; не хватало ещё им трепаться о всяких скользких делах на потеху греющим уши безопасникам. Строчить простыню в зашифрованный чат? Такое себе… Срочно вызвать сюда кого-нибудь из коллег? Так тут аномалии; прыгнешь неаккуратно — и останутся от старшего офицера одни воспоминания. За раздумьями Макс сжевал несколько бутербродов, прежде чем спохватиться, что так нагло объедать хозяев — нехорошо.
— Давайте будем делать то, что точно принесёт пользу, — постановил Некрасов, отодвигая от себя тарелку. — Вы можете попробовать через «зеркало» посмотреть по сторонам? Ракурс как-то сменить или показать людей, кто там поблизости…
— Нет, Макс, так нельзя, — вздохнула Оля. — «Зеркало» только близких может показывать. Ну, разве что кто-то сам в кадр влезет…
— Вот и давайте понаблюдаем, — настойчиво предложил Некрасов. — Ничего лучше-то мы всё равно пока сделать не можем.
Оля послушно унеслась за миской. Антонина Михайловна вынула из серванта зачарованные хлеб и нож: белый мякиш ничуть не изменился, а вот ржавчины как будто стало меньше. Впрочем, это вполне могло быть самовнушением.
Макс добросовестно заснял череду мелькающих в «водяном зеркале» изображений, но и так было понятно, что дело сдвинулось с мёртвой точки. Изменился цветовой тон: теперь по ту сторону водной глади почему-то стало темно. Там определённо что-то происходило; от кадра к кадру картина стремительно менялась, мелькали, кажется, даже другие люди. Повозившись с отснятым, Некрасов различил лишённые освещения улицы, бревенчатые дома, покосившиеся заборы, а на одном из кадров без труда узнал профиль коллеги. Ну и дела… Не в другой же часовой пояс они забрались?
— Похоже, у нас, по традиции, две новости, — задумчиво резюмировал Макс. — Плохая — у меня вообще идей нет, что это за место такое непонятное. Хорошая — за Ирино благополучие можно не беспокоиться.
— Ты думаешь? — осторожно спросила Оля. Макс без труда понял, что её смущает.
— Оль, ручаюсь, — серьёзно сказал он. — Я без понятия, чего там такое безопасность раскопала, но я Ярика знаю. Он только на словах злобный, и то — исключительно по делу. Шеф кого попало в отделе не держит, точно тебе говорю.
Юная ведьма вздохнула и отложила телефон. Максу хотелось сказать ей что-нибудь жизнеутверждающее, но ничего подходящего на ум не приходило. Самого бы его кто подбодрил! Безопасники подключат своего поисковика, затаскают и так измученную Иру по допросам, вдрызг разругаются с Верховским… Накроется под шумок медным тазом дело «Цепи»… Викентьев себе новую звёздочку на погон обязательно прицепит, а кому лучше-то станет?
— Мне надо с начальником поговорить, — вздохнул Некрасов. Созревавшее в голове решение было даже не наглым — прямо-таки хамским, но ничего лучше он придумать не мог. — С глазу на глаз. Он умный, он что-нибудь придумает…
Оля непонимающе хлопнула ресницами.
— Так он же в Москве.
— Значит, поеду в Москву, — Макс попробовал изобразить удалую ухмылку. — Транспорт есть, ключи Ярик оставил… Огребу, конечно, но хоть какая-то определённость появится. Шеф — он и сам ого-го какой маг, запросто Иришку отыщет…
— Тогда я с тобой, — решительно заявила Оля и вскочила, будто прямо сейчас собралась мчаться в столицу. — Ба, можно?
Некрасов уверен был, что Антонина Михайловна немедленно откажет, однако пожилая ведьма накрепко задумалась. Рациональное зерно в затее имелось: Верховскому полезно будет расспросить очевидицу. Тем не менее, вовлекать Олю в авантюру совсем не хочется. Хотя они все и так увязли по уши в заварившейся каше…
— Я вечером поеду, — предупредил Макс. — Во-первых, потому что у меня прав ещё нету. Во-вторых, вдруг эти черти у выезда караулят…
Антонина Михайловна, по-прежнему не говоря ни слова, не спеша поднялась, пересекла тесную комнатку и отперла закрытый на ключ ящик серванта. Оля наблюдала за ней с не меньшим любопытством, чем Макс; должно быть, в её понимании бабушке тоже следовало вести себя по-другому.
— Гребешок куда-то делся, — слегка изумлённо пробормотала пожилая ведьма. В руках она бережно держала вафельное кухонное полотенце. — Возьми с собой, Олюшка, авось пригодится.
— Ба, — Оля потрясённо воззрилась на клочок ткани. — Разве так можно?..
— Для хорошего дела всё сгодится, — уверенно сказала Антонина Михайловна. — Максим, вы уж присмотрите за моей баловницей.
— Присмотрю, — серьёзно пообещал Некрасов. — Вы не волнуйтесь, пожалуйста. И Ириных родителей тоже, наверное, пока не стоит беспокоить, — прибавил он. — Во избежание… неприятностей.
— Значит, не будем, — кивнула Антонина Михайловна. — Во сколько ж вы собираетесь? Успею вас накормить на дорожку?
Успела, и ещё с собой дала исходящий аппетитными ароматами кулёк. В десятом часу вечера Макс наскоро собрал своё барахло, заявил Щукину, что ему требуется отлучиться по служебной надобности, и не без волнения забрался на водительское сидение внедорожника, мирно дремлющего в тени облепихи. От учебной машины этот самоходный сарай отличался разительно: уйма малопонятных кнопок на приборной панели, непривычные габариты, чересчур послушный руль. Одна радость — передачи самому переключать не надо… Приноравливаясь к автомобилю, Макс резковато сдал назад, едва не въехав в створку распахнутых ворот. Хорошо, Оля этого позора не видела! К дому Леднёвых Некрасов подрулил вполне прилично, хоть и без уверенности в движениях.
— Пока, ба! — крикнула Оля, забираясь на пассажирское сидение. — Я позвоню!
— Взяла какую-нибудь Ирину вещь? — на всякий случай уточнил Макс и тоже помахал стоявшей у калитки Антонине Михайловне.
— Да, всё на месте, — Оля похлопала по объёмистой сумке, которую зачем-то держала на коленях.
— Давай в багажник закину?
— Нет, пусть будет тут.
Тут так тут, места хватает. Макс осторожно заставил машину встать колёсами в наезженную колею и немного прибавил газу. В стремительно сгущающейся темноте спешить было страшновато.
— Ну и дороги тут у вас, — проворчал Некрасов, отчаянно лавируя между смутно видимыми ямами.
— Какие есть, — весело сказала Оля. Ей, похоже, просто нравилось кататься. — Как думаешь, твой начальник быстрее ребят найдёт, чем эти… которые приезжали?
— Само собой, — Макс снисходительно хмыкнул. — Эти так, копать от забора и до обеда, а у нас — элитное подразделение. Верховский вообще страшно умный, сама увидишь! В два счёта поймёт, что тут к чему…
Он опасливо вырулил на пустое шоссе. Здесь асфальт был поприличнее; свет фар ровно ложился на относительно прямую дорогу, и Некрасов решился разогнать сердито фыркающую машину. Тут проще, чем на городских дорогах: из знаков разве что населённые пункты, никаких светофоров и безбашенных пешеходов. Оля, спросив разрешения, принялась возиться с бортовым компьютером в попытках включить радио. Разговаривать с роботом ей очень понравилось.
— Ой, — она вдруг отвлеклась от автоматической болтовни, всматриваясь в темноту за задним стеклом. — Макс, посмотри…
Некрасов не без труда оторвал взгляд от дороги и мельком оценил картину в зеркале заднего вида. Позади, стремительно сокращая расстояние, мчалась по шоссе чёрная машина с московскими номерами. Макс, выругавшись, прибавил газу; седану, похоже, разгоняться было некуда. В зеркале словно вспыхнуло маленькое солнце: водитель, не церемонясь, включил дальний свет.
— Вот же гады, — процедил Некрасов, смаргивая болезненную слепоту. — А если я в кювет улечу?
Оля его словно бы и не слышала; она сосредоточенно рылась в сумке, бормоча что-то себе под нос. Фары выхватили из темноты «опасный поворот»; хочешь не хочешь, надо сбрасывать скорость. Не будь Некрасов всецело занят дорогой, может, что-нибудь путное и придумалось бы… Руль крутанулся вправо слишком резко, машина опасно вильнула, едва не встретившись с тянувшимся вдоль трассы отбойником. Делать-то что?
В правый висок хлестнуло сквозняком: Оля зачем-то открыла окно. Отстегнула ремень, прямо на ходу высунулась из машины едва ли не по пояс. Макс возмущённо на неё закричал; юная ведьма проворно забралась обратно и подняла стекло. Земля ощутимо дрогнула; колёса на пару мгновений потеряли сцепление с дорогой, и Некрасова пробрал холодный пот.
— Ну вот, — голос у Оли был донельзя довольный. — Пусть теперь догонят!
— Что ты сделала? — рявкнул Макс, не отрывая взгляда от закладывающей поворот дороги.
— Гадость, — хихикнула Оля и ткнула пальцем в зеркало заднего вида. — Посмотри, как круто получилось!
Макс посмотрел и восхищённо цокнул языком. Асфальт между ними и чёрным седаном треснул прямо поперёк шоссе; в свете чужих неподвижных фар искрился и бурлил мощный водный поток. Оля, не торопясь, застёгивала распотрошённую сумку.
— Вообще у бабушки ещё гребень где-то был, — сообщила она. — Только она, как всегда, куда-то дела и забыла. Прячет всё от меня, думает, мне до сих пор пять лет…
— Гребень, который вызывает неконтролируемый рост деревьев? — мрачно спросил Макс.
Оля довольно засмеялась.
— Ой, ну ты скажешь! Типа того, да. Это очень старое колдовство: бросаешь что-нибудь на землю, и оно будит природные силы. У нас тут обычно деревья и вода, а в пустыне, ба говорит, ветер используют, а в горах — сейс-ми-ческую активность…
— Никто вас в последнее время не грабил? — прервал её Некрасов.
Оля удивлённо примолкла, потом энергично помотала головой.
— Вроде нет. А чего нас грабить? У нас особо ничего нету…
Макс промолчал. Надо не забыть и об этом сообщить начальнику. Безопасники, конечно, попытаются кого-нибудь к чему-нибудь привлечь, вот только кого и к чему? Автомобиль принадлежит шефу, бросала полотенце Оля, колдовала над ним Антонина Михайловна, а у Макса вообще водительских прав нет, разве он мог быть за рулём? И вообще, тогда можно будет спросить, что сами сотрудники Викентьева забыли ночью посреди пустынной трассы и зачем намеренно создавали аварийную ситуацию… Вот пусть пишут объяснительные владимирским коллегам, а заодно выкраивают из своего бюджета компенсацию на починку дороги. Так-то, господа хорошие! Нечего контролю палки в колёса ставить!
— Откуда они знали, что мы поедем? — задумчиво спросила Оля.
— Да не знали они ничего, — Макс взял левее, чтобы ненароком не уехать в какой-то мелкий городок. — Машину увидели и погнали… Хотя подожди, ты права. Машина-то Верховского, а мы им, по идее, вообще не нужны!
Не нужны. А шеф свою ласточку никому на Максовой памяти не доверял. Некрасов до сих пор верил, что машина Зарецкого забарахлила в самый ответственный момент, как оно и положено по закону подлости, и Александр Михайлович ради пользы дела оторвал от сердца любимого железного коня. Но, может, с «тойотой» всё в полном порядке? Просто хитрый, как дьявол, Верховский предвидел неприятности с безопасниками и заранее путал карты настырным коллегам. В итоге трюк не удался, как задумано, зато весьма действенно вмешался его величество случай… Ох, полезно иногда бывает подумать!
— Макс, поворот! — взвизгнула Оля, и Некрасов поспешно крутанул руль влево, в последний миг разминувшись с отбойником.
Подумать полезно, но всё-таки лучше не за рулём.