– Голова превосходная, – ответил Уилсон. – Всегда так стреляйте, и все будет хорошо.
– Как думаете, найдем мы завтра буйволов?
– По всей вероятности, найдем. Они рано утром выходят пастись, и, если посчастливится, мы застанем их, на поляне.
– Мне хотелось бы как-то загладить эту историю со львом, – сказал Макомбер. – Не очень-то приятно оказаться в таком положении на глазах у собственной жены.
По-моему, это само по себе достаточно неприятно, подумал Уилсон, все равно, видит вас жена или нет, и уж совсем глупо говорить об этом. Но он сказал:
– Бросьте вы об этом думать. Первый лев хоть кого может смутить. Это все кончилось.
Но вечером, после обеда и стакана виски с содовой у костра, когда Фрэнсис Макомбер лежал на своей койке, под сеткой от москитов, и прислушивался к ночным звукам, это не кончилось. Не кончилось и не начиналось. Это стояло у него перед глазами точно так, как произошло, только некоторые подробности выступили особенно ярко, и ему было нестерпимо стыдно. Но сильнее, чем стыд, он ощущал в себе холодный сосущий страх. Страх был в нем, как холодный, скользкий провал в той пустоте, которую иногда заполняла его уверенность, и ему было очень скверно. Страх был в нем и не покидал его.
Началось это предыдущей ночью, когда он проснулся и услышал рычание льва где-то вверх по ручью. Это был низкий рев, и кончился он рычанием и кашлем, отчего казалось, что лев у самой палатки, и когда Фрэнсис Макомбер, проснувшись ночью, услышал его, он испугался. Он слышал ровное дыхание жены, она спала. Некому было рассказать, что ему страшно, некому разделить его страх, он лежал один и не знал сомалийской поговорки, которая гласит, что храбрый человек три раза в жизни пугается льва: когда впервые увидит его след, когда впервые услышит его рычание и когда впервые встретится с ним. Позже, пока они закусывали в обеденной палатке при свете фонаря, еще до восхода солнца, лев опять зарычал, и Фрэнсису почудилось, что он совсем рядом с лагерем.
– Похоже, что старый, – сказал Роберт Уилсон, поднимая голову от кофе и копченой рыбы. – Слышите, как кашляет.
– Он очень близко отсюда?
– Около мили вверх по ручью.
– Мы увидим его?
– Постараемся.
– Разве его всегда так далеко слышно? Как будто он в самом лагере.
– Слышно очень далеко, – сказал Роберт Уилсон. – Даже удивительно. Будем надеяться, что он даст себя застрелить. Туземцы говорили, что тут есть один очень большой.
– Если придется стрелять, куда нужно целиться, чтобы остановить его? – спросил Макомбер.
– В лопатку, – сказал Уилсон. – Если сможете, в шею. Цельте в кость. Старайтесь убить наповал.
– Надеюсь, что я попаду, – сказал Макомбер.
– Вы прекрасно стреляете, – сказал Уилсон. – Не торопитесь. Стреляйте наверняка. Первый выстрел решающий.
– С какого расстояния надо стрелять?
– Трудно сказать. На этот счет у льва может быть свое мнение. Если будет слишком далеко, не стреляйте, надо бить наверняка.
– Ближе чем со ста ярдов? – спросил Макомбер.
Уилсон бросил на него быстрый взгляд.
– Сто, пожалуй, будет как раз. Может быть, чуть-чуть ближе. Если дальше, то лучше и не пробовать. Сто – хорошая дистанция. С нее можно бить куда угодно, на выбор. А вот и мемсаиб.
– С добрым утром, – сказала она. – Ну что, едем?
– Как только вы позавтракаете, – сказал Уилсон. – Чувствуете себя хорошо?
– Превосходно, – сказала она. – Я очень волнуюсь.
– Пойду посмотрю, все ли готово. – Уилсон встал. Когда он уходил, лев зарычал снова. – Вот расшумелся, – сказал Уилсон. – Мы эту музыку прекратим.
– Что с тобой, Фрэнсис? – спросила его жена.
– Ничего, – сказал Макомбер.
– Нет, в самом деле. Чем ты расстроен?
– Ничем.
– Скажи. – Она пристально посмотрела на него. – Ты плохо себя чувствуешь?
– Этот рев, черт бы его побрал, – сказал он. – Ведь он не смолкал всю ночь.
– Что же ты меня не разбудил? Я бы с удовольствием послушала.
– И мне нужно убить эту гадину, – жалобно сказал Макомбер.
– Так ведь ты для этого сюда и приехал?
– Да. Но я что-то нервничаю. Так раздражает это рычание.
– Так убей его и прекрати эту музыку, как говорит Уилсон.
– Хорошо, дорогая, – сказал Фрэнсис Макомбер. – На словах это очень легко, правда?
– Ты уж не боишься ли?
– Конечно, нет. Но я слышал его всю ночь и теперь нервничаю.
– Ты убьешь его, и все будет чудесно, – сказала она. – Я знаю. Мне просто не терпится посмотреть, как это будет.
– Кончай завтракать, и поедем.
– Куда в такую рань, – сказала она, – Еще даже не рассвело. В эту минуту лев опять зарычал – низкий рев неожиданно перешел в гортанный, вибрирующий, нарастающий звук, который словно всколыхнул воздух и окончился вздохом и глухим, низким ворчанием.
– Можно подумать, что он здесь, рядом, – сказала жена Макомбера.
– Черт, – сказал Макомбер, – просто не выношу этого рева.
– Звучит внушительно.
– Внушительно! Просто ужасно.