— Такая погода дает человеку почувствовать, что в самом деле можно выжать из его машины.
Бармен, не отвечая, перевернул страницу.
— Но я еще пока только укрощаю свою и не должен превышать пятидесяти.
— Полагаю, так и надо.
— Соблазн велик, если знаешь, что она точно делает сто тридцать.
Бармен раздраженно опустил газету.
— О чем это вы?
— О моей новой машине, моей «Мариттима-фраскати».
Девушка заинтересованно подняла голову.
— Ваше что? — сказал бармен.
— Моя «Мариттима-фраскати». Это итальянская машина.
— Название точно не американское. Вы у кого шофером?
— У кого я шофером?
— Ага. Кто ее хозяин?
— Как вы думаете, кто ее хозяин? Я ее хозяин.
Бармен снова поднял газету.
— ОН ее хозяин. Он ее хозяин, и она делает сто тридцать. Счастливый паренек.
В ответ Кайе повернулся к нему спиной.
— Хелло, — сказал он девушке и подумал, что сказал это слишком уверенно. — Как Кад обходится с вами?
Девушка засмеялась.
— Мой автомобиль, мой жених или мой отец?
— Ваш автомобиль, — сказал Кайе, почувствовав себя дураком, который не смог найти ответа поостроумней.
— Кады всегда хорошо со мной обходятся. Я теперь вас вспомнила. Это вы были в той миленькой голубой штучке с желтыми сиденьями. Я как-то не связала вас с той машиной. Вы с ней так не похожи. Как вы ее называли?
— «Мариттима-фраскати».
— М-м. Никогда не смогу это произнести.
— В Европе эта машина очень известна, — сказал Кайе. Все шло как по маслу. — Знаете, она дважды выигрывала гонки в Авиньоне.
Она улыбнулась чарующей улыбкой.
— Нет! Я этого не знала.
— Ручаюсь, что идет со скоростью сто тридцать.
— Господи! Я и не думала, что машина может развивать такую скорость.
— Таких в стране только двенадцать.
— Всего-то? Позволено ли мне спросить, сколько стоит эта великолепная машина?
Кайе вытянулся у стойки.
— Готов ответить. Кажется, что-то между пятью и шестью.
— О, вот как? Точно между тем и этим...
— О, я думаю, она того стоит. У меня нет ощущения, что я выбросил деньги на ветер.
— Это существенно.
Кайе радостно кивнул и уставился в изумительные глаза, в которых он видел бездну восторга. Он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь еще, чтобы продолжать и продолжать восхитительную игру, как вдруг обнаружил, что ему нечего сказать.
— Славная погодка.
В ее взгляде промелькнула скука.
— Не скажете ли, который час? — спросила она у бармена.
— Да, мэм. Семь минут пятого.
— Что вы сказали? — спросил Кайе.
— Четыре, сынок.
Прокатиться, подумал Кайе, может быть, она хочет прокатиться.
Распахнулась дверь. Бодрый, уверенный в себе, привлекательный молодой человек в теннисных шортах, прищуриваясь, с улыбкой оглядел комнату.
— Марион! — воскликнул он. — Слава богу, ты еще здесь. Ты просто ангел, что дождалась меня!
Ее лицо излучало обожание.
— Ты не так уж сильно опоздал, Пол. Я тебя прощаю.