Умиротворение.
Ровная как стол равнина с низкой травой тянулась до самого горизонта, буханка приятно шуршала гусеницами по плотной почве, а Второй балдел на мягком диване в топике и коротких шортах, беззаботно курил под чашечку кофе и поглядывал в окна.
Я расслабленно сидел в кресле пилота сложив ноги на панель приборов и просматривал новостную ленту Афедрона на подпространственном коммуникаторе, лишь изредка бросая взгляд сквозь лобовое стекло, но пейзаж там не менялся последние две недели, с того самого момента, как мы покинули город-улитку и наконец вырвались за границы России и человеческих законов.
Первое время над нами ещё пролетали самолёты разведчики, но через три дня беспрерывного движения, с поочерёдным управлением, мы оказались уже так далеко, что сюда не сунется ни один пилотируемый аппарат без дозаправщика.
Конечно, можно было купить нечто прогрессивное в Афедроне, но улит пересмотрел ценовую политику после нашего визита и теперь самый простенький летающий транспорт, с большой дальностью полёта без дозаправки, стоил под миллион кубитов. Но, даже так, на них выстроилась такая очередь из государств, что городу банально не хватало ресурсов для их постройки.
Хоть мы поначалу и удивились скорости, с которой Клчк начал вести дела с людьми, но всё оказалось до смешного просто — улит был слишком честным и прямым. Да-да, нет-нет, вот и весь разговор с юлящими человеческими торгашами. А когда он просто послал нахрен главу внешней торговли одной из стран, когда тот пытался выцыганить какие-то безумные условия, и ему пригрозили силой, тогда он послал их нахрен во второй раз и проехался Афедроном по их столице, заодно начиная свой путь в бесконечность за южной границей человеческой территории и показывая остальным, что так делать не стоит, человеки поняли и приняли.
Было просто невероятно, с какой скоростью многие люди адаптировались к новым условиям. Появившаяся в сети неделю назад частная база знаний по предметам из кубов всё ширилась и теперь там можно было найти описание множества предметов и даже деформатор там присутствовал. Все приспосабливались как могли.
— Справа по борту огромный куб, ломаем? — зевнул Второй и потянулся почёсывая огромные груди с торчащими сосками, которые его настолько замучили, что он всерьёз подумывал избавиться от них хирургическим путём.
— Хер, знает, лениво что-то… — ответил я и взглянул на впечатляющую громаду с десятиэтажный дом
— Мы две недели пилим, останавливаясь только на поссать да пожрать, надоело!
— В нас пропал дух авантюризма? — усмехнулся я, берясь за управление и сворачивая к большому омнису.
— Неа, у нас просто полно всего и нет рациональной причины испытывать удачу.
— А нахрена мы тогда его будем ломать? — я припарковал гусеничный буханко-поезд в паре метров от куба и перешёл в салон, беря в руки винтовку.
— Потому что можем? — усмехнулся Второй подхватывая секиру и выпрыгивая на траву.
Я последовал за ним и тут же заметил сверкающую россыпь в траве. Присел и сгрёб в руку квадратную мелочь.
— Хех, — крякнул я вставая с корточек, держа горсть мелких кубиков и перевернув носком ботинка ещё один, побольше. — Кажись гнездо!
— Фига себе сколько мелочи! — поразился Второй, садясь на корточки рядом и тоже загребая пригоршню мелких блестящих кубиков, у которых энергетическая сердцевина едва просматривалась сквозь тонкие зазоры между полосами кубиниума.
— Неужели ты хочешь убить даже детёнышей? — я изобразил на лице сострадание вкупе с мольбой, протягивая полную ладонь мелочи.
— Без жалости! — хищно оскалился Второй.
— Бездушный убийца! — картинно воскликнул я и бросил мелкие омнисы в огромный, со словами: — Бегите к мамке, спасайтесь! Я его задержу!
Мы посмеялись под звон кубиков, но, внезапно, напарник крепко схватил меня за руку и с напряжённым выражением лица кивнул на большой куб, показывая пальцем:
— Смотри, прилип!
Я пригляделся и понял, что имел в виду напарник — один из мелких кубов остался висеть на вертикальной стенке. Это было что-то новенькое и оттого очень любопытное. Мы подошли ближе и попробовали отделить малыша, но тот будто стал частью большого и не поддавался, даже после того, как мы надолго задержали дыхание для увеличения силы.
Сдаваться было не в моих правилах и вскоре на земле лежала пара сломанных ножей, затупленное зубило и кувалда с треснувшей ручкой. Секирой рубить побоялись, поскольку можно было ненароком зацепить энергоядро и активировать куб.
Почесав короткостриженные затылки, мы решили зайти с другой стороны и попробовать повторить эффект прилипания, что нам и удалось буквально сразу и, после ряда дополнительных экспериментов, мы вывели две закономерности:
— С этим сложнее, тут вариантов больше… — я держал в руках пятисантиметровый кубик и медленно двигался вдоль большого омниса, ища совпадения узоров, но это было чертовски сложно.
— А мелкие вообще не стыкуются, если части ядра не соприкасаются! — Второй подбросил на ладони крошечный блестящий омнис, без единой щели в сплошном металле, который он пытался приладить хоть куда-нибудь.
Сделав полный круг, я так и не смог найти совпадения по узорам в зоне досягаемости и вернулся на исходную позицию.
— Слушай, а вот интересно — они сейчас считаются за один или это будет одновременная активация нескольких? — задумчиво произнёс Второй, глядя на приклеенные мелкие кубики, напоминающие множественные бородавки на теле большого.
— Проверишь?! — ехидно улыбнулся я, беря из рук напарника секиру.
— Чёт сыкотно, у меня же нет способности закрыть глаза при активации и получить бесполезную, но безопасную херню… — он изобразил гипертрофированный испуг и сделал несколько шагов назад.
— Ссыкло в бесконечном пространстве — это бесконечное ссыкло! — изрёк я свежую мудрость нового мира, прикрыл глаза, и с силой ударил острым обухом секиры по ядру омниса, слушая треск мгновенно расползающихся трещин и голос Кубовича.
— Получена временная дестабилизация связей матрицы сознания до подтверждения новой структуры привязки.
Внезапно я почувствовал как тело стало реагировать с задержкой и ощущалось вымокшим, тяжёлым и неудобным бушлатом, который хотелось поскорее снять.
Сознание плохо воспринимало внешнее окружение через органы чувств, но мысли порхали удивительно легко — это как если бы с двигателя внезапно сняли нагрузку и он начал работать без внешнего сопротивления.
— Что за херня?! Ты как? — Второй подскочил ко мне протягивая руку, но я как мог шарахнулся в сторону и упал как пьяный, бессмысленно мотая головой.
— Сстоой! — язык еле слушался и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы говорить членораздельно. — Нхватал щё водномм тле ккзаца! Жждём!
Напарник напряжённо, но с пониманием кивнул — если принять во внимание слова Кубовича и моё поведение, то становится ясно, что сознание готово сменить место обитания и пока эффект не закончится нужно оградить меня от контактов с любым живым организмом!
К счастью, на этой равнине не было даже червей, но Второй всё равно ещё раз внимательно огляделся из под круглых очков-аквариумов, в которых жили два совершенно прозрачных слизня, спасающих его от вывиха мозга из-за способности видеть всё живое сквозь любое препятствие. Это была самодельная экспериментальная модель, но работала на удивление здорово.
Мы ждали.
Через полчаса ничего не изменилось, только я чувствовал себя всё хуже, понимая, что медленно растворяюсь в небытие. Я безостановочно кричал, что выбираю своё тело в качестве носителя, пытался медитировать и вернуть связь с конечностями, но всё было тщетно!
В отчаянии я куда-то полз и слышал панический крик напарника, но не мог разобрать слов… Я медленно расширялся как вселенная, становясь всё менее плотным и цельным, в какой-то момент потеряв память и способность идентифицировать себя, а потом я схлопнулся в сингулярность и меня сдавила твёрдая ткань небытия, навсегда заточив мой разум, не способный больше отличить миг от бесконечности…
***
— Митяй! Митяй! Живи, сука! — яростно кричала сквозь слёзы женская копия, тряся безжизненное тело тело оригинала.
Он умер на пороге машины, до последнего что-то безумно крича. Незадолго до последних минут жизни Первого, Второй связался с Афедроном, но Клчк не смог посоветовать ничего дельного, а создать и переслать искусственно выращенное тело он не успевал при любом раскладе.
Второй был готов подселить сознание первого к себе, но, как бы он не прижимался к напарнику, ничего не происходило и он просто шёл рядом, поддерживая и помогая тому ползти неведомо куда…
А теперь его нет!
Хоть их сознания и были идентичны в первые минуты, но Второй всё равно постоянно чувствовал неправильность в своём существовании, хотя и не подавал вида. Когда же его пол изменился, он почувствовал, как исчезает невидимое давление, словно само мироздания перестало смотреть на него с укором и брезгливостью.
А вот сейчас, со смертью оригинала, лопнула последняя сдавливающая струна и он окончательно почувствовал себя настоящим и живым, но радости не было — если цена его существования уход Первого, то нахер бы оно было нужно! Хотя, его мнения никто не спрашивал…
Второй сидел, курил, и бессмысленно перекладывал кубики, строя из них башенки, но всё не решаясь встать, выкопать могилу и навсегда проститься с тем, кто стал причиной его появления.
Но, рано или поздно, ему всё равно придётся принять тот факт, что он остался один, и не имело смысла откладывать это.
Твёрдая земля плохо поддавалась и он потратил целый час на рытьё могилы, постоянно заставляя мозг испытывать недостаток кислорода. Он уложил туда окоченевшее тело Первого и засыпал без всяких речей и ритуалов — мёртвым, в отличии от живых, они не нужны.
В течении следующей половины, пятидесятичасовых Афедронских суток он распилил многосоставной каркас на габаритные куски и сделал из них слитки в деформаторе. Собрал в округе все мелкие омнисы, которые можно использовать как соединитель и помолчав над могилой Первого напоследок, сел в буханку и продолжил двигаться в «никуда».
Как бы то ни было, но жизнь продолжалась и через несколько часов езды он обессилел окончательно и встал на ночлег посреди большого скопления разномастных кубов, покормил слизней в очках и лёг спать.
А утром случилось то, чего он боялся с того самого момента, как стал женщиной — внизу живота появилась тянущая, ноющая боль, а на трусах обнаружилась кровь.
— Не хочу быть девочкой… — проворчал Второй и полез в закрома буханки за припасёнными средствами женской гигиены. Настроение было подавленное и хотелось кого-нибудь убить, но вокруг были только ветер, трава и кубы…
Провозившись десять минут с крылатыми прокладками и убедившись, что на мужские боксеры их не прилепить, он углубился в изучение инструкции к тампонам.
— Гадство! Никогда больше не буду шутить над бабами и их злобным «пэмээсом»!
Всё, вроде, получилось и он рыча покинул машину с топором наперевес, намереваясь снять стресс на ни в чём не повинных кубах.
Бам!
— Получена клавиатура.
Трах!
— Получен стул.
Бах!
— Получена лопатка лопасти турбины.
— Получен граздокут.
— Получено расширение вероятностного спектра.
— Р-а-а-а-а-а! — Второй зарычал и закрутился волчком среди плотно стоящих метровых омнисов, круша их налево и направо, совершенно не вслушиваясь в слившиеся голоса Кубовичей.
— Получен хвост фырха.
— Получен червь Орги.
— Получена расческа.
— Получено расписание рейсовых пыгл на второй терик рухта.
— Получена локальная оптимизация: репликация актива до ограничительной структуры омниса.
— Получена граната.
— Получена овца.
— Получен апельсин.
— Получен грок.
— Получен комплекс наведения варп торпед.
— Получена носовая слизь бегемота.
— Получено условие регулярного взаимодействия активатора с омнисами для поддержания существования.
— Получен кактус.
— Получен замо́к.
— Получена консервированная печень трески.
— Получена локальная оптимизация идентификации активов.
— Оплодотворенные яйца ндата.
— Полный комплект для сборки тумбочки.
— Неисправная система охлаждения ядра эльота.
— Половина заднего мозга диплодока.
— Правая рука человека.
— Изменение пола на противоположный.
— Горючий газ под высоким давлением.
Хрипящего и исходящего пеной изо рта Второго, отшвырнуло прочь волной расширенного газа. Он ударился поясницей о каркас перепуганными овцами, перевернулся в воздухе и рухнул в лужу слизи, приложившись лицом об острый узор, едва не лишившись носа и разодрав губы.
Он беззвучно смеялся сотрясаясь всем телом и сучил ногами, с хлюпаньем разбрызгивая сопли бегемота. Это была самая настоящая истерика — эмоциональная буря в которой смешалось всё и сразу. Второй похлопал ладонями по мужской груди, сложил две фиги и покрутил их, высунув язык и слюняво фыркнул «апууу» — дескать всё, тю-тю!
Через несколько минут его отпустило и он шмыгнул носом, утирая с лица кровь, сопли и слёзы. Спина болела, но не более того, и Второй неуклюже поднялся на ноги, придерживаясь за пустой каркас.
В трусах что-то мешалось и он с облегчением вытряхнул оттуда тампон, радуясь, что его не придётся вырезать в полевых условиях и без анестезии. Закурил, глубоко затягиваясь и оглядывая каркасы с добычей, но в голове стучала назойливая мысль, что всё это херня и бессмысленность, но альтернативой было либо совершить самоубийство, либо вернуться в человеческое общество и попытаться приспособиться.
Накладывать на себя руки он считал полным идиотизмом, а возврат к обычной жизни был невозможен в принципе, поскольку и без того дебильные законы и тупизм соплеменников вымораживали Митрофана, генерируя острое желание поубивать всех к чёртовой матери!
Как ни странно, но злость на человечество помогла ему прийти в норму окончательно и вспомнить ради чего он вообще затеял весь этот поход.
Он затеял…
Снова немного накатила грусть, но Второй одёрнул себя, напоминая, что даже смерть близкого человека событие рядовое и неизбежное. Он уже почтил память первого и теперь пора отбросить этот хвост и двигаться дальше, пока он не погряз в бесконечной рефлексии.
Добыча!
Обойдя каркас, плотно набитый отрезанными человеческими руками, Второй подошёл к отчаянно блеющим овцам, запертым в ажурной клетке. Они бесновались в полутораметровом пространстве давя друг друга копытами, стоя и лежа друг на друге с максимальной плотностью. Он понимал, что что-то изменилось, но в упор не помнил что именно получил из куба, хотя и так было понятно, что теперь будет куча однообразной хрени, заполняющей весь каркас под завязку.
Эту догадку подтверждали плотно уложенные чёрные шары с жёлтой полосой и полный метровый каркас оранжевых апельсинов, да такая же куча консервных банок, кактусов, какой-то серой желеобразной фигни и два десятка коробок с тумбочками из «Икеи».
Размотав удлинитель и зарядив в болгарку самопальный диск для резки кубиниума, Второй первым делом выпустил овечек Доли в степь, отрубив самой последней голову — на шашлык и лагман. Кудрявые убежали недалеко, успокоились, и принялись беззаботно щипать жёсткую траву.
Подходить к каркасу с крупными зелёными шарами, покрытыми слизью, он побрезговал и занялся тем, что единственно выглядело как граната, поскольку мозг, по неведомой причине, отчётливо запомнил только это из всех наименований.
Осторожно выпилив небольшой лючок, Второй вынул увесистый шар со среднее яблоко и внимательно осмотрел. На жёлтой полосе были непонятные символы, а чёрные половинки сферы имели противоскользящие рёбра и две отметки возле полосы.
Чувствуя себя в прямом смысле обезьяной с гранатой, Второй осторожно покрутил полусферы и те с тихим щелчком немного раздвинулись, а из жёлтого кольца выскочило несколько коротких усиков по периметру и символы начали моргать. Понимая, что в любом оружии должна быть защита от дурака, Второй не переживал и не считал, что эта хрень сейчас на боевом взводе, поскольку даже у низкотехнологичных человеческих гранат нужно выполнить как минимум три действия для того, чтобы они сработали.
Осторожно покачав жёлтые усики, он определил, что кольцо двойное и половники движутся в противоположные стороны, что было логично, если считать символы установкой времени задержки детонации. Сместив двумя пальцами усики до полного схождения и добившись того, что все символы перестали моргать и горели постоянно, он сжал шар, сдвигая половинки на место и услышал тихий писк.
Не теряя времени, Второй отбросил гранату подальше от машины и упал на траву, отсчитывая про себя секунды. Любопытные, видимо домашние овцы, гурьбой бросились проверять что там упало и через пять секунд прогремел мощный взрыв, в воздухе пахнуло чем-то странным, а животные превратились в кровавую пыль.
— Херасе игрушки! — Второй встал, с уважением покосился сперва на кучу гранат, а потом на огромную воронку, на дне которой остался странный конус из спрессованной земли и песка.
— Что это? Кто здесь?! — из открытой двери машины раздался скрежещущий голос, заставивший Второго подпрыгнуть от неожиданности и развернуться к буханке, выпучивая глаза от изумления…