- Вот-вот... в это самое... Точно ли, мол?..
- Ах, отец Аркадий, или как там вас, отец вы или кто, уж не знаю.. Сколько раз я вам говорил - да! да! вступает!
И именно вступает в кровь! За каким же чертом, спрашивается, я вам его прописывал? Ну, скажите, ради бога, за каким чертом?
Отец дьякон кашлянул.
- Вы, - продолжал доктор, отделяя каждое слово, - вы пили, кровь у вас теперь - не кровь, а сусло... Понимаете?..
Сусло, а не кровь!..
- Позвольте, - перебил дьякон. - Господи помилуй! Да разве я об этом? Конечно, пьешь... Да нешто я об этом? Сусло!
Я и сам знаю, что сусло.
- Ну так что же тут, о чем же тут разговаривать? Принимайте железо - и все!
- И, то есть, уж в самый корень вступит?
- Я не знаю, что это за корень... Вам куда надо-то?
- Да по мне бы в самую настоящую точку...
- Еще куда?.. В корень, в точку, еще куда?
- То есть чтоб в самую, например, в жилу?..
Дьякон ждал ответа.
- Знаете, что я вам скажу, отец дьякон, - довольно строгим тоном заговорил доктор. - Так говорить нельзя... Помилуйте! Да этакого разговора сам черт не разберет... Что это значит - в самую точку? Где самая жила, а где не самая?
Ведь это - просто черт знает что такое! Что такое вы говорите?
Дьякон и сам засмеялся.
- Черт ее знает в самом деле, плетешь языком невесть что!..
- Ей-богу, ведь это невозможно!.. В точку да в жилу...
- Ха-ха-ха!.. - хохотал дьякон.
- Ей-богу, невозможно!..
После незначительного молчания, во время которого доктор, надо думать, смягчился, разговор возобновился вновь.
- Я вам говорю, - начал доктор спокойно и категорически: - железо вступает в кровь! раз!
- Так!
- Поправляет и укрепляет нервы!
- Два! - тоже категорически отчеканивал дьякон. - Далее?
- Да чего ж вам еще?
- А в душу?
- Что в душу?
- Да в душу-то вступает ли?
Этот вопрос снова как будто встревожил доктора.
- Знаете, батюшка, что я вам скажу... Мне кажется, что вы - большой охотник разговаривать! Вы сначала попробуйте - перестаньте пить да полечитесь, а потом и увидите, что будет с душой...
- И возобновляет?
- Нет, отец Аркадий, это невозможно! Это... Это... Так вы хотите, чтоб я вам душу возобновил, что ли? Так? Да?
Доктор, очевидно, озлился.
- Да какой же мне, помилуйте, - тоже, по-видимому, ощетинившись, заговорил дьякон, - какой мне расчет там нервы эти самые, ежели оно не попадает в самую точку?
Доктор бегал по комнате в очевидном гневе и молчал.
- Никакого мне нет расчету его пить, ежели оно только обапола болезни ходит, там, в эти в нервы в разные, а в самую, значит, суть-то - и нет!..
- Нет! Ради бога, оставьте! Я не могу. Я не могу больше разговаривать так... Делайте, что хотите.
Дьякон замолк и кашлянул. Взволнованный приятель мой, большими шагами ходивший по комнате, вдруг повернул в мою и проговорил:
- Как тебе нравится такого рода разговор? Слышал?
- Да, - отвечал я. - Кто это такой?
- Не в том дело, - перебил меня озлобленный друг, - но представь себе, какова пытка каждый божий день слушать объяснения в таком роде: "нельзя ли в самую жилу", "не пущает" и так далее. Извольте их лечить! У одного не пущает, у другого какой-то, изволите видеть, растет в сердце горох...
Что такое? Что за чертовщина? а это - порок сердца... так в Москве сказали, - горох, говорят.
Нечего сказать, любит провинциальный деятель, поймав терпеливого слушателя, порассказать о своем самоотвержении, терпении и о множестве других достоинств, которых не видят и не ценят. Добрые четверть часа слушал я эту похвалу собственным достоинствам моего приятеля, излагаемую им в виде фактов невежества окружающих, - невежества, переносимого им вот уж пятый год и за такое ничтожное жалованье (и об этом была речь). Наконец он как будто устал, потому что остановился.
- Ты спрашивал, кажется, кто это такой? - вспомнив мой вопрос, переспросил он и, принявшись возиться с своими карманными часами, заводить их, прикладывать к уху, продолжал - это какой-то сельский дьякон. Теперь он под судом за что-то. Кажется, за пьянство - хорошенько не знаю. Когда мне с ними пускаться в откровенность? Н-ну, знаю, то есть по крайней мере слышал, что жена ушла от нею и, кажется, где-то учится в родильном доме или что-то в этом роде. Потом отлично знаю, что пьянствует и поминутно лезет с разными нелепыми разговорами, с точками с разными да с жилами.
Надоел он мне ужасно!
Иван Иваныч! а Иван Иваныч! - робко послышался опять голос дьякона.