Очнулся Эб от жуткого холода, сковывающего ноги, торчавшие из-под плотного плаща, которым он был накрыт. Каждая кочка, каждая ямка в снегу отдавалась сильнейшим ударом в спину. Судя по всему, его куда-то везли на грубо сколоченных санях.
— Может, надо было башку отрезать, и приколотить к дереву, как у того? — услышал наемник хриплый усталый голос.
— Да нет — у Роланда на этого ублюдка свои планы, — ответил ему другой голос, куда более звонкий.
— Хочет заменить ту сучку, Кристин, что померла? — мрачно пошутил «хриплый».
— Нет, разумеется. Думаю, будет пытать. Или показательно водой на улице обливать. У командира хорошая фантазия.
Услышав о совсем не радужных перспективах, Эб попытался было пошевелиться, но не смог — его связали по рукам и ногам.
— Сиди спокойно, волчара, — приструнил наемника «звонкий». — А то я скажу, что ты случайно с обрыва упал.
— Ха-ха-ха, — засмеялся «хриплый». Смех у него был еще отвратительнее чувства юмора. — А может, так сбросим, чтоб впредь молчал и не дергался. Пожует снега… А заодно еще и язычок подрезать. Вряд ли он ему пригодится.
Повстанцы захохотали. Эб сцепил зубы, поджал под себя ноги, чтобы совсем уж их не отморозить. Интересно, сколько он провалялся в отключке? Главное, чтобы пальцы не отморожены были… Черт! Эб пошевил пальцами — вроде все были целы.
Плащ с его лица сняли только спустя час. Хватая ртом воздух, Эб быстро выкатился из саней в натоптанный снег, за что, впрочем, тут же получил сапогом под дых.
— Делай что говорят, придурок! — прорычал «хриплый», оказавшийся бугаем с длиннющим двуручным мечом за спиной.
— Хоть бы сказал, чего делать… — выдохнул Эб, за что тут же получил еще один удар, впрочем, на сей раз достаточно беззлобный.
Он оказался в какой-то выработанной шахте, в одном из углов которой неторопливо пыхтела кузница. Интересно, насколько же далеко повстанцы забрались в лес, что никто из орков-разведчиков не услышал звона молота об наковальню?
— Зови Роланда! Поставь волчару на колени — пусть командир посмотрит на добычу во всей красе.
Пока один из повстанцев (паренек лет четырнадцати в амуниции на несколько размеров больше) бегал за паладином, Эб рассматривал окружение. Жили повстанцы совсем небогато — в основном они обитали в сколоченных на скорую руку дощатых хибарах, наподобие тех, в которых жили рабы, едва отапливаемых плохо сложенными печками-каменками. При попытке оглянуться, дабы осмотреть вход, Эб получил неслабый подзатыльник от «хриплого». Первый кандидат на смерть.
Паладин был самым типичным представителем Ордена, а повидал их Эб за свою жизнь более чем достаточно. Лысоватый, в теплой одежде без доспехов, но его выдавала осанка и манера держаться. Несмотря на то, что жил он как крыса в пещере, данного ему природой надменного взгляда Роланд не утратил. Ровно как и манеры речи.
— Орочья крыса… Давно я вас не видел живых… Вы такие жалкие.
Эб оставил выпад паладина без ответа. Он прекрасно знал, что чуть дернешься — и тут же хриплый бугай накинет веревку на шею. Ну его…
— Что можешь сказать в свою защиту, смерд?
Эб промолчал. Роланд усмехнулся и кивком приказал «хриплому» ударить бывшего бандита. Закашлявшись, Эб уткнулся лбом в землю. Вот же бараны… Кто так пытает? Вот поднесли бы раскаленный нож к глазу, или начали бы душить, тогда бы… Впрочем, дожидаться, когда азы науки пытать дойдут до умов повстанцев, Эб не стал.
— Мне предложили либо смерть, либо работу на орков. Я выбрал второе…
— Ложь! — взвизгнул откуда-то из-за спин низкорослый повстанец. — Никому они не предлагают! Либо смерть, либо рабство. В наемники идут добровольно.
Роланд присел на принесенный ему чурбан, прищурился и спросил:
— И что скажешь на это?
— Если ты щенок по жизни, то проще сразу в прорубь нырнуть. А таким как я предлагают работу.
— Ты кем был-то, «не-щенок»? Чистил отхожие места в солдатских казармах?
Эб скривился, быстро перебирая в голове варианты профессий, которыми он мог бы назваться. Сказать, что был бандитом, означало подписать себе смертный приговор. Солдатом? Тогда из какого гарнизона? А если здесь есть воины из этого города? Лучше не стоит… Хм…
— Я был вышибалой в доме Германа Окарского. Сам старик, правда, помер, но меня вот чутка порезали, и предложили стать наемником, ибо таких воинов как я мало найдется даже в ордене паладинов! — решил пойти ва-банк бандит. — В армии так точно.
Роланд рассмеялся.
— Какой наглый наемник! Давно я ничего подобного не видел. Бенкт, — обратился он к «звонкому». — Вы где его нашли? Из приемной Кана что ли стащили? Что ж самого его не кончили?
— Он охранял рабов, которые трупы закапывали.
— М-м-м, в самом деле. Даже у Кана из шатра было бы стащить проще. Хорошо… имя твое?
— Рабы говорили, что его Эбом кличут, — вставил «хриплый».
— Эб, значит… Так звали евнуха в борделе Венгарда. Ты не оттуда случаем?
Эб помотал головой. Происходящее вокруг нравилось ему все меньше и меньше.
— Хорошо… И кто твой начальник?
— Марик, наемник. В Монтере руководит орк Варек. — Утаивать то, что и так известно, смысла не было.
— Уже лучше… Вижу, ты понимаешь правила игры. И сколько наемников в городе?
— Не знаю. Никогда одно количество народу в Монтере не сидит.
— Орков?
Эб пожал плечами. В конце концов, он не заходил в крепость после штурма. Да и Монтера была слишком крупным городом, чтобы один человек мог знать все, о чем он и сообщил паладину.
— И как наемники борются с подпольем?
— Не знаю. Спросите Марика.
— Надо будет, спросим, — сурово сказал паладин. — А пока что в руках у нас ты. И ты либо пешка, грязь под ногами, чуть выше раба, либо что-то скрываешь. И утаиваешь. А я этого не люблю… Бросить «не-щенка» в дальнюю пещеру. Разведите придурку костер и дров подкиньте. Мне не нужно, чтобы он сдох до утра. Бенкт! Скажи Маннигу, чтобы тот встал пораньше и инструменты приготовил… Завтра спрос будет строже, наемник. Я даю тебе ночь, чтобы подумать. Встретимся утром.
Эб судорожно сглотнул, но вида не подал.
***
Лидера взбунтовавшихся беженцев звали Инджрих, и был он родом из Монтеры, откуда и знал семейство Окарских, пускай и понаслышке. Взобравшись на городскую стену, где не пахло дымом от сгоревшей ратуши, они принялись вести долгую беседу. Беженцы хотели получить статус граждан Гердонии и, соответственное, равные с ними права. Удовлетворить эти требования Пауль, разумеется, не мог. За короткое время он успел проштудировать небольшой по размерам свод законов острова. Вкратце его можно было свести (исключив, конечно, различные уголовные преступления) в небольшой список:
1. Гердония указом короля Робара Первого являлась территорией, по большей части независимой от власти Венгарда — правитель Миртаны лишь имел право назначить нового губернатора и разжаловать предыдущего.
2. Венгард претендовал на десятую долю от всех доходов острова (за коими и должен был следить губернатор), также свои десять процентов брала церковь Инноса. Корабли же под миртанийским флагом имели право сколь угодно долго стоять в порту и получать воду и пищу в требуемых количествах.
3. Граждане острова Гердонии могли беспрепятственно перемещаться по всей территории королевства без уплаты торговых пошлин.
4. Гражданами Гердонии могли стать мужчины, рожденные на территории острова и имеющие родственника-гражданина, а также названные таковыми особым указом губернатора, например, при поступлении на службу.
5. Гражданин Гердонии мог запросить убежище в любом городе Миртаны в случае войны или голода.
6. Гердония объявлялась территорией, особо важной для королевства и находящейся под защитой Инноса.
Последний пункт особенно смутил Пауля. Что такого важного было в клочке суши, торчащем из северного моря? Рыба, песок? Бред, да еще какой. У граждан Гердонии, всех граждан (даже рыбаков, фермеров и пьяниц-солдат) прав на территории Миртаны было больше, чем у монтерских торговцев, колесивших по всему материку и приносящих казне десятки тысяч монет в год. Сколько фунтов золота Пауль отдал ради возможности без проблем проехать по городу, даже не торгуя в нем? А тут… «Без пошлин», «беспрепятственно», «попросить убежища». Даже на Хоринисе, богатейшей провинции Миртаны с ее Долиной Рудников не было подобных порядков. По сути своей Хоринис являлся колонией с обычным двадцатипроцентным налогом, губернатором-марионеткой и привилегиями как у свиньи, отправленной на убой. Лишь Миненталь с огромными запасами магической руды носил (по меньшей мере, в прошлом) гордое звание особо важной для королевства территорией. Как и Гердония… Еще одно совпадение. Странно.
Либо один из предшественников Фарзи был дипломатом, поцелованным лично Инносом, либо на острове имелось что-то такое, о чем местные жители или молчали, или не знали в принципе. Наделять такими правами глухую провинцию, где даже своего источника пресной воды не было — вещей более странных Пауль в своей жизни еще не видел. Впрочем, делиться ими тоже ни с кем не стал — беженцам выдать подобные привилегии беженцам он не мог. Окарский мог пообещать Инджриху лишь свободный проход в город для торговли и работы, а также обеспечивать работающих дровами — топлива на острове было донельзя мало, и за ним в скором времени пришлось бы отправлять корабль на север.
Инджрих взял время на раздумья и отправился обратно в лагерь беженцев. Пауль же оперся локтями на ка каменный зубец стены и принялся рассматривать океан вдали. Где-то там, за добрыми сотнями миль холодной морской воды, шла война. Там умирали люди, гремели сутками напролет кузницы, звенела сталь. А что было здесь? Крючкотворчество, нюансы древних законов, пререкания по поводу прохода в город. Бред сивой кобылы. Половина беженцев вполне могла держать в руках оружие, да что там держать, пускать его в дело, что и доказали предыдущей ночью. Но оружие они применяли только против себе подобных, но не против орков. Отвратительно.
— Занят? — раздался из-за спины тихий голос Юстины.
— Не очень. Ты чего-то хотела?
— Просто поговорить, — девушка встала рядом с Паулем.
— О чем?
— О беженцах, Пауль. Ты им отказал?
Окарский вздохнул.
— Да, отказал. Я могу позволить им разве что входить в город. Пока что. Не более этого. Остров не может сделать большего — у него просто нет ресурсов даже на половину тех беженцев, что сейчас живут здесь.
— Что он может сделать? Шалаши поставить, как у орков?
— Пускай так. Пойми же, ресурсы не безграничны, вокруг нас море. Венгард уже почти наверняка превратился в руины. Мы одни — подумай об этом! Есть еще северные острова, но они не Миртана. И новым ртам, уж поверь, они будут не рады. Даже во имя великой цели и во время войны с орками.
— Я понимаю, Пауль, я просто…
— Что?
— Знаешь, как ты за одну ночь поменялся? Я сейчас будто с этим придурков Фарзи разговариваю! Неужели губернаторский трон так быстро меняет людей?
— Не знаю, Юсть, — Пауль замолк. — Не знаю…
— И я не знаю, Пауль, правда. Совсем недавно все было так хорошо… Я работала у отца в трактире. Беды были далеко… Мне солдаты комплименты делали. А потом все изменилось. Я ведь даже ни одного орка не видела, Пауль, и иногда кажется, что их вообще не существует. Ну правда! Орки, орки, война, а ни одного орка не видели…
— Но это же не отменяет того, что они есть.
— Может быть, — Юстина горестно вздохнула. — Честно, я хочу продолжать думать, что их нет. И видеть их точно не хочу. И уж тем более видеть, как умирают люди под топорами. И сама боюсь умереть…
Пауль распрямился и обнял девушку. Он понимал все страхи Юстины, он сам боялся, что война рано или поздно перестанет быть чем-то эфемерным, и что на горизонте появятся орочьи галеры под устрашающим флагом. Воевать… Воевать было нечем. Оружия на острове не было, укреплений тоже. Только людей было в достатке. И те готовились разодрать друг другу глотки за охапку дров и место у котла. И как уж тут быть мягким?
Он еще не знал, что в это время в глубоких фьордах Нордмара орочьи войска готовили корабли, собирали экипажи, у которых был лишь один приказ — прошерстить северные моря на предмет островов, на которых еще остались морра. В списке была и Гердония…