Гаронд внимательно выслушал этого суетливого паладина. Харви не интересовался подробностями — он прикрыл глаза и привалился к какому-то мешку то ли с провизией, то ли с соломой. Он устал. Он почти весь день занимался разведкой неподалеку от бывшей фермы Акила, но ближе к вечеру заставу орков на мосту уничтожили другие орки и сразу же, без промедлений двинулись дальше на город. При этом достаточно много их шаманов прошло совсем рядом с пещерой, где скрывалось большинство боеспособных сторонников короля.
— Мэт, значит, — лорд прикрыл глаза. — Светловолосый такой парень, да?
— Вы его знаете? — настороженно спросил Гжегож.
— Да, он служил под моим началом в Долине Рудников, — Гаронд усмехнулся. — А теперь он наш главный враг. Куда только нелегкая заносит…
Харви обхватил колени руками и пытался уснуть. Черт побери, как же он устал. За последние несколько дней он практически не сидел на одном месте. Постоянное передвижение, постоянный страх перед животными, орками, холодом, в конце концов. Когда же все это кончится?
— Хорошо, думаю, орки сегодня-завтра будут штурмовать город. И как раз в этот момент лучше всего проникнуть в город. — Гаронд призадумался. — Гжегож, как лучше найти твоего Ганса?
— Во время штурма рабов, скорее всего, запрут в здании портового склада. Туда можно проникнуть незамеченным, но это зависит от охраны, которую не будут задействовать в обороне города.
— Орки могут захватить Хоринис?
— Сомневаюсь, — Гжегож стоял навытяжку. Ему будто нравилось подчиняться и во всем следовать формальностям — он даже Гаронда не называл иначе как «лорд». Как он успел рассказать Харви, у наемников так не было заведено. — Орки под командованием военачальника Мубрака хорошо укрепили городскую стену: заделали некоторые дыры, вырыли почти на всем ее протяжении ров с кольями, к тому же все бойцы, как мне удалось узнать, закалены в боях.
— Черт побери.
Гаронд облокотился о какой-то ящик, неизвестно как оказавшийся в пещере. Судя по всему, она была когда-то заселена. Но сейчас об этом можно только догадываться. И пока лорд хмурился, Харви, раз уж все равно не удается уснуть, принялся грызть черствый хлеб из запасов Саггиты. Благо, лесная знахарка, едва увидела доставленное солнечное алоэ, разом подобрела и поделилась не только лечебными травами, но и своей скромной пищей.
Под боком, завернувшись в шкуру мракориса, дрых Алан, его старый друг. За несколько прошедших дней он сделал еще две насечки на ложе арбалета. Где — он не говорил. Харви подозревал, что возможны два варианта: либо Алан сделал их авансом, даже не увидев орка, либо он без спроса ходил на вольную охоту и подстрелил их там. Причём скорее второе. Алан, хоть и хвастун, не стал бы врать самому себе. Не такой у него характер.
Гаронд с Гжегожем закончили свое обсуждение, подозвали Саландрила. А он-то им зачем? Странно.
— Решено, — Гаронд легонько стукнул кулаком по своему колену. — Мы займем позиции неподалеку от города. Будем ждать столько, сколько понадобится. А пока возьми с собой какого-нибудь местного ополченца и отправляйтесь.
Гжегож кивнул и, посмотрев, по сторонам, направился в сторону Харви.
Тот тяжело вздохнул. Ну почему опять он?
***
Саландрил сделал первый осторожный шаг на причал. Море бесновалось, и лишь один Иннос ведает, как они сумели проплыть на этой дырявой лодке к Хоринису незамеченными.
Издалека долетали до слуха алхимика звуки битвы. Крики, приказы, вопли умирающих. Надо поспешить. Харви с Гжегожем вытащили лодку на причал. Лишь бы никакого любопытного наемника не принесло сюда, на берег моря в эту неспокойную ночь. Хотя это и маловероятно.
Сал аккуратно выглянул из-за лежащего на набережной мотка каната. Вроде все спокойно. Двое наемников стоят возле портового склада и болтают о чем-то своем. Больше никого не видно.
Саландрил махнул рукой и одним рывком добежал до уложенных в два ряда пустых бочек. Гжегож и Харви последовали его примеру.
— Рабов охраняют.
— Да ты что! — язвительно отметил Харви в ответ на замечание Гжегожа. — А я думал, они тут в кабаке пиво пьют.
— Закрой свой рот, солдат.
— Тише, — прошипел Саландрил. — Ты говорил, там есть какая-то дыра.
— Да, там с задней стороны, где граница с…
— Я понял.
Саландрил подумал, как лучше всего до туда добраться. Сначала — добраться до кабака. А потом? Потом обойти с тыльной стороны… Да, так лучше всего.
— Там наемники!
Харви указывал пальцем на крышу «Красного Фонаря». Защищаясь огромным тулупом от ветра с моря, там действительно сидел наемник с арбалетом и напряженно вглядывался в темноту где-то на юге. Кажется, оттуда идут орки.
Саландрил выругался. Если бы не бой под городскими стенами, то наемник давно бы их засек. Черт, еще один идет, спускается по улице от квартала ремесленников.
— Норрингтон, черт бы его побрал, — прошептал Гжегож. — Кажется, его поставили за начальника.
Саландрила как из ведра ледяной водой окатили. Норрингтон? Черт… Он слишком хорошо знал этого человека. Бывший член гильдии воров Хориниса, только сменивший имя с Нагура на Норрингтона. Старый приятель. Как говорится, не знаешь, где найдешь где потеряешь.
— Его я беру на себя, — у Сала в голове созрел совершенно безумный план. — Вы идите через дом картографа Ибрагима. Там на крышу заберитесь тихонько. Харви, понял меня?
— Да, — у ополченца был удивленный вид.
— Какого черта, Саландрил? Мы говорили о скрытных действиях!
— Я знаю, что делаю, — Сал злобно сверкнул глазами. — Как я подойду к нему, так и начинайте.
И, не давая паладину с солдатом времени на размышление, встал и, озираясь, направился к Норригтону (или Нагуру?), сейчас запалившего самокрутку у стены портового трактира.
Саландрила он заметил сразу. Еще толком ничего не понимая, достал меч и приготовился к бою.
Сал улыбнулся и, подняв руку, негромко произнес:
— Здравствуй, Нагур, давно не виделись.
Алхимик с удовольствием отметил, что наемника передернуло. Он с ошарашенным видом вглядывался в лицо неведомо откуда появившегося старого друга.
Сал без боязни подошел к Нагуру на расстояние вытянутой руки. Тот так и не убрал меча, но по его виду нельзя было точно сказать, что он собрался делать: поднимать тревогу или же поприветствовать Саландрила.
— Сал, какого дьявола?
— Нагур, я просто решил попроведать старого друга. Или я не могу так сделать?
Лицо у Нагура исказилось, он подошел к Салу, схватил того за руку и потащил в портовый трактир, в котором было достаточно тепло, хотя и не горел свет.
— Ты с ума сошел? Ты знаешь, что творится в городе? Ты знаешь, что я должен с тобой сделать?
— Прекрасно понимаю, — холодно ответил Саландрил. Он искренне надеялся, что Гжегож и Харви уже сумели проскользнуть. — Но почему бы нам не зажечь свет и не поговорить о старых временах?
— Ты идиот…
Нагур вогнал меч в ножны и схватился за лоб.
— Ты вообще где был все это время? В монастыре? Так его разрушили к чертовой матери! Где, черт тебя побери?!
— Я скитался по лесам. Ну и… Решил заглянуть в мой старый дом.
Нагур истерически рассмеялся. Он задрожал всем телом, но не издал ни звука.
— Болван… Люди в городе — либо слуги у орков, либо рабы. И да, — наемник осекся. — Мне кажется, что ты здесь не один…
Саландрил и бровью не повел. Но внутренне содрогнулся — слишком близко пролетела стрела. Нужно как-то выпутываться.
— Рабы или слуги, говоришь? А к кому ты причисляешь себя.
— Я, скажем так, вольнонаемный рабочий, — неожиданно безмятежно ответил Нагур, но Сал понимал, что подозрения у него остались. — И отпустить из города я тебя не могу. Придется вести тебя к Мэту.
— Мэту? Кто это такой?
— Наш командир, первый лебезятник у орков. Он сейчас либо на стене, либо со своей девахой развлекается.
— У вас еще и девахи есть? — с неподдельным любопытством спросил Сал. Уж кого-кого, а представительниц прекрасного пола он здесь увидеть никак не ожидал.
— Конечно, несколько. Большинство — рабыни, но Мэт выкупил одну и теперь живет с ней. При орках, мать его! Но это к делу не относится, — неожиданно деловито сказал Нагур. — Главное, что у него есть какое-никакое влияние. А я могу повлиять на него. Но…
— Я буду тебе должен? — Сал слишком хорошо знал Нагура, чтобы это не сказать.
Тот усмехнулся. Но уже спустя мгновение ухмылка пропала с его лица.
— Черт, сюда кто-то идет.
Саландрил с пониманием кивнул и двумя бесшумными шагами скрылся в самую глубокую тень. Раздался скрип снега. Один из наемников, а кто же еще, остановился перед дверью трактира, неожиданно распахнутой во время штурма.
— Кто здесь?! — спросил он глухим голосом.
— Я, — Салу было видно только спину Нагура, вставшего в проход.
— А, Норригтон, ты чего там делаешь?
— Греюсь.
— Ты греешься, мать твою?! Нас сейчас поубивают всех, а ты греешься?!
Саландрил вжался в стену. Лишь бы Нагур спровадил бы этого не в меру любопытного ублюдка куда подальше.
— Успокойся.
— Я так успокойся… Стой, может, ты там жрал?
Раздался неопределенный вздох Нагура. Сал услышал, как наемник обстукивает ноги о порог трактира. Сейчас он зайдет сюда. Сал вытащил из-за пояса кинжал.
— Ты идиот, Константин. На кой черт мне жрать еду рабов, когда у меня своей, хорошей, полно?
— Я идиот? Там орки, а ты…
С этими словами наемник, оказавшийся очень низким толстяком с какой-то кувалдой в чехле за спиной, вошел в трактир. Саландрил выдохнул и сделал бросок, воткнув кинжал толстяку куда-то в область сердца. Нагур не сплоховал — едва Сал ударил, он схватил левой рукой Константина за шею, а правой нащупал на поясе охотничий нож и добил не в меру любопытного наемника.
— Идиот, — Нагур выпустил из рук мертвое тело. — Сучий потрох! Чего стоишь, поднимай его!
Саландрил взял толстяка за ноги, и они вдвоем с Нагуром дотащили его до небольшого прилавка, где когда-то торговали едой. Запихали грузное тело под пустую полку. Нагур сразу же снял с трупа тощий кожаный кошелек и вытащил из кармана серебряное кольцо с каким-то камешком.
— ЧЕРТ! — Нагур сплюнул. — Какого дьявола тебя сюда принесло?!
— Я тебе потом…
— Норригтон! Где он?! — раздался откуда-то низкий голос.
— Бляха! Мэт. В общем, едва все закончится, я за тобой зайду. Сиди тут, не высовывайся!
Саландрил залез под кипы мешков, оставив небольшую дырку, чтобы дышать.
— Оставь троих людей для охраны порта, остальные на юг, пусть возьмут все лестницы, что найдут. Орки могут перелезть через стены! — повторил все тот же голос, достаточно громко, чтобы его было слышно почти во всем порту.
Лодка все еще лежала на том же месте. Значит, парни еще в городе. Лишь бы все хорошо закончилось. Иначе все это зря. Добровольная сдача наемникам, смерть того хоть и глупого, но все же живого парня… Саландрил старался лежать неподвижно, но не засыпать. Иначе можно замерзнуть насмерть. Нет, все что угодно, лишь бы не уснуть. Сал попытался представить, что же там происходит. Ничего не выходило. Ветер почти не доставал алхимика под грудой мешков, но в любом случае было очень холодно.
Шум стихал, и когда на город опустилась практически идеальная тишина, Сал заметил, что по набережной к лодке прошмыгнули три фигуры. Двоих он узнал, это были Харви и Гжегож. Третья фигура принадлежала почти что подростку в каком-то рванье, и Саландрилу стало не по себе. Неужели и таких берут в солдаты?
Но, по крайней мере, вечер прошел не зря. Где этот Нагур, тьфу, то есть Норрингтон?
***
Трупы стащили в дальнюю часть долины, туда, где их сожрут голодные дикие животные. В это время Мубрак построил своих воинов и приготовился выходить в поход. Мэт не знал, какой у него план, его больше беспокоило другое — наемникам велено держать город, защищать его от повстанцев и контролировать рабов.
Мубрак с хмурым выражением лица что-то выговаривал остающемуся в городе Дампеку. Заметив Мэта, он громко произнес:
— Не давай распоясаться морра. Следи за каждым шагом. Все!
Мэт понял, что сейчас орки будут выходить из города. Он приказал наемникам внимательно следить за дорогой, а сам подошел к военачальнику орков.
— Мубрак!
— Морра, я занят. Все, что нужно, спроси у Дампека.
После этих слов Мубрак махнул рукой, и передовой отряд сделал первый шаг за ворота. Они все уходили из города. Все, за исключением раненого шамана Хош-Мора, родственника Мубрака Лармака и Дампека.
Орки шли в три колонны, один за другим, хмурые, усталые, готовые убить любого, кто встанет на их пути. И теперь они идут на своих собратьев, орков Хориниса. Мэт покачал головой. Кто бы еще пару месяцев назад мог подумать, что так случится? Наверное, никто.
— Мэт!
Норригтон. Какого черта?
— Да?
— У меня к тебе одно дело, Мэт. После атаки ко мне вышел… один мой старый приятель, еще из довоенных времен. Саландрил, алхимик, слышал о нем?
— Кажется, да, — Мэт призадумался. Да, он вспомнил алхимика, который жил в Верхнем квартале. — Где он?
— Рядом с городом, у южных ворот. Он хочет работать на орков.
— Кхм… Он хочет стать наемником?
— Он хочет стать алхимиком. Точнее, снова им быть. Он один из лучших алхимиков на острове. А сейчас, возможно, и лучший.
— Возможно. Ладно. Веди его ко мне. А пока, — Мэт глянул на орков. Последний из них только что сошел с подъемного моста. — Поднять мост!
— Поднять мост!
Заскрипели вороты. Слишком редко их использовали. На памяти Мэта всего два раза закрывали ворота: когда рухнул Барьер и когда атаковали орки. Вот сейчас третий. И Мэт всей душой желал, чтобы это был последний раз.
Саландрил, алхимик, абсолютно не впечатлил наемника: не слишком высокий мужик в изрядно потрепанной одежде. Взгляд хмурый, исподлобья, лоб весь покрыт морщинами. Помотала его судьба, это видно. Но, впрочем, про кого сейчас нельзя так сказать?
Мэт принял его, поставил за алхимический стол в портовом квартале, позволил забрать кой-какие вещички из его старого дома, но на всякий случай приставил любопытного Руперта, который после ночной битвы только к полудню продрал глаза.
День прошел на удивление гладко. Рабы были подозрительно спокойны, и Мэта это насторожило. Надо бы на ночь поставить двойной караул. И запереть всех к чертовой матери. Хотя бы на день, но лучше, если до возвращения орков. Почему-то без этих волосатых громил Мэт чувствовал себя незащищенным. Почему-то…
Это чувство мешало Мэту сосредоточиться. Он чувствовал себя одиноко, как тогда, когда скитался в одиночку по лесам и подыхал от голода. Неожиданно для него окружающие люди показали себя с совершенно другой стороны. В отсутствие орков они считали возможным нагрубить своему командиру, послать его по матери, а то и просто лениться.
Мэт с ужасом осознал, что весь его авторитет — фикция, мираж, а все держится на Мубраке. Лармак и Дампек ничего не решали. Они были лишь подручными. А он, Мэт, был даже ниже них. Так, собачонок, щенок, который кажется себе большим и опасным варгом. Но собачонком он от этого быть не перестает.
Мэт еле дождался вечера, когда он наконец матом и давлением поставил наемников на место, выставил караул и отправился домой. От предложенного Дайаной ужина он отказался.
Ему жутко захотелось уснуть, переждать все это поганое время, а проснуться летом, когда тепло, а рядом Дайана, и нет ни одного орка, только бесконечный лес, полный красоты, умиротворенности, счастья.
Мэт улегся на кровать. Подождал свою жену, любимейшее существо на свете. И тут он понял, наверное, в очередной раз, что нет ничего лучше. Он не погиб в бою, как Удар или Энгор, ни посвятил свою жизнь Инносу, как десятки незнакомых ему паладинов, павших на Онаровых полях.
Дайана спрашивала его, как прошел день, что слышно, а он отвечал невпопад и, когда она наконец задула свечу на столике рядом с кроватью, положил голову ей на живот и заговорил о том, о чем долго размышлял:
— Я устал от войны… Вроде много и не участвовал в сражениях… Но как-то…
Мэт замолчал. Потом снова продолжил.
— Я хочу отойти от дел. Орки убили моих друзей, они держали нас в замке больше месяца… А я теперь воюю на их стороне. Это хорошо, что против орков. А завтра нас заставят убивать людей… Знаешь, как мне противно?
Он лежал на животе Дайаны, смотря в потолок. Девушка молчала, только внимательно смотрела на своего мужа и гладила его по голове.
Мэту хотелось прямо сейчас, здесь же закрыть глаза и никогда больше их не открывать. Ему было очень хорошо, так, как никогда прежде. Война подходила к концу, а что дальше? Орки будут убивать наемников? Вряд ли. Но и жизнь с большой вероятностью будет несладкая. Кто для них люди? «Морра», пыль под ногами, рабочая прислуга. А они хозяева, завоеватели.
Мэт повернулся набок, погладил Дайану по груди, по плечам, запустил пальцы в ее длинные волосы. Глубоко вдохнул и уткнулся лицом в ее тело. Как же не хочется уходить.
За окном свистел ветер. А здесь, в небольшой комнатушке дома в ремесленном квартале царило тепло, уют, само добро…