- А потом уже совсем просто. Меня призвали в Афганистан. Остальное вы уже знаете. С тех пор я очень много думал об отце. Мне кажется, что я люблю его сейчас больше даже, чем мог бы любить в детстве. Мать мне рассказывала, что отец часто любил повторять: "Ты знаешь, Мария, как я хочу еще раз побывать на Фудзи. Вроде, ничего особенного, а что-то очень важное. Если мне когда-нибудь удастся вернуться, я сразу же взойду на Фудзи. Тогда моя жизнь обретет смысл, и я обрету покой. Только бы дожить до этого". Но судьба распорядилась иначе. Мне кажется, что мечта отца стала и моей мечтой. Я никогда не был в Японии и знаю, что уже никогда не буду, но я могу мечтать. Для меня мечтать - это значит жить. Каждую ночь я вижу один и тот же сон - я стою на вершине Фудзи, рядом со мной отец, мы смотрим вниз, и к нам медленно поднимается наша мать. Мне даже становится страшно, что если вдруг моя мечта осуществится, мне незачем будет больше жить.
Рейко плакала. Даже Джейн незаметно утерла глаза. Марина уставилась в одну точку.
- Простите, я не хотел вас так огорчать.
- Вы обязательно, обязательно попадете в Японию и обязательно окажетесь на вершине Фудзи. Мечты должны сбываться. Иначе это не мечты, а иллюзии, - и Рейко со слезами выбежала из дома.
- Рейко, подожди, куда ты, - и девушки бросились за ней.
Япончик грустно смотрел им вслед. Глаза его странно светились.
Марина и Джейн нагнали Рейко у реки. Она рыдала.
- Я стала совсем другой. За эти два дня я так изменилась, что уже никогда не буду прежней. Я люблю этого человека. Я обязательно помогу ему. Я хочу это сделать немедленно. Я не хочу здесь больше оставаться. Я скоро сюда вернусь и заберу его с собой.
- Рейко, милая, успокойся. Давай сначала попрощаемся с Катей, Колей, Авгием Филипповичем...
- Нет, если хотите, оставайтесь, я сама доберусь до города.
- Мы не можем тебя оставить одну. Поехали. Они молча сидели на пароме. Паромщик неторопливо курил трубку.
Деревня медленно исчезала вдали. Рейко плакала безмолвно.
- Как же его все-таки зовут? Ведь мы только прозвище знаем. Япончик, да Япончик.
- Миша его зовут,- паромщик вынул трубку изо рта. - И никакой он не японец, а тувинец.
Девушки замерли. Рейко смертельно побледнела.
- Его контузило в Афганистане в голову. Долго не мог прийти в себя, а когда очнулся, уже ничего не соображал. Полная каша в голове. Решил, что он японец, сочинил какую-то идиотскую историю про отца-японца. А отец его жив-живехонек, сидит в той же деревне. Вон видите вдалеке маленький желтый домик. Тувинец он, а никакой не японец. Водку трескает, будьте нате. Вся деревня делает вид, что все правда, чтобы не расстраивать человека, инвалид все-таки.
Паром причалил к берегу. Рейко, шатаясь, выбралась на берег. Ее подхватили под руки подруги.
- Это неправда, неправда, вы меня обманываете. Я вам не верю.
- Рейко, милая, пойдем, лапушка, холодно, ты простудишься.
Недалеко на пригорке стоял знакомый серый "Мерседес".
- А я за вами. С трудом разыскал. Завтра в 10 утра - открытие конференции, а вы где-то шляетесь. Ну и видок у вас. Садитесь скорее в машину, согреетесь.
Девушки залезли в машину. Все трое молчали. А Никанор Иванович продолжал болтать, как ни в чем не бывало.
- Пока вы пропадали, тут такое случилось. Знаете тут недалеко деревню Задумчивый Мох? История как в кино. Какой-то местный псих решил, что он умеет летать. Взобрался ночью на крышу своего дома и прыгнул. Естественно, головой в землю. Ему хоть бы что, говорят, не впервой. А дыру в земле пробил чуть ли не на полметра. Смотрит, а из-под земли фонтан черный. Вся деревня сбежалась. Нефть оказалась. Сейчас по подсчетам наших специалистов месторождение по своим запасам богаче всех кувейтских и саудовских, вместе взятых. Фантастика. Я уже купил акций на 100 миллионов долларов.
Девушки улыбались сквозь слезы.
Жизнь продолжалась.
Сергей Курёхин, Сергей Дебижев
Порок и святость.
Литературный сценарий
* Публикуется один из ранних вариантов сценария (из архива С. Курёхина).
(c) Благотворительный Фонд Сергея Курёхина. (c) Сергей Дебижев.
Картина первая
ВЕЛИЧЕСТВЕННАЯ
30 декабря 1899 года. Панорама Швейцарских Альп перед рассветом. Дивные виды с птичьего полета. Между гигантских вершин, по теряющейся в снегу дороге, движется кабриолет. Авто с открытым верхом (образца 1899 года). За рулем молодая женщина в прорезиненном макинтоше, сзади двое девочек. Лица всех троих скрыты очками-масками от ветра и снега. Из предрассветной тьмы фары выхватывают полный опасности путь. Отражения прыгают в стеклах очков. Лакированный капот автомобиля покрыт налетом инея.
Первые лучи солнца врезаются в пики вершин. Огромный горный орел, посверкивая ледяными очами и балансируя крыльями, стремительно опускается к автомобилю. Клара (так зовут женщину за рулем) извлекает из-под сидения арбалет и, не отрывая взгляда от дороги, спускает курок. Пробитая навылет птица падает под колеса автомобиля, - тот подпрыгивает на ее тушке. Дети аплодируют, при этом мы замечаем, что запястья их рук скованы колодками. Светает.
Картина вторая
ИСТОРИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ
После полного дня пути, проходящего вдоль спящих под снегом лугов, авто въезжает в долину. Горный склон усеян каменными башнями, характерными для этих мест. Величественный пастух в папахе и бурке поднимает голову на шум мотора. Обдав облаком снега пастуха и распугав овец, кабриолет растворяется в белизне экрана. Из нижней части кадра ползут печатные буквы в виде панорамы по книжной странице. Сопровождаемый голосом текст повествует об основных событиях последней четверти XIX века: религия, политика, искусство, наука и техника.
Картина третья
ТАИНСТВЕННАЯ
Преодолевая полосу сильного дождя, авто мчится дальше. Клара, всматриваясь в дорогу, протирает лобовое стекло. Дети на заднем сиденье над чем-то смеются, оживленно перешептываясь. Дорога идет серпантином. За одним из поворотов вдруг открывается зеркальная перспектива моря. Озаренное заходящим солнцем, оно несет состояние величия и спокойствия. Спускаясь все ниже, автомобиль въезжает в погружающийся в сумерки южный город. Разом вспыхивают газовые фонари - словно отмечают это событие. Город украшен новогодними гирляндами, окна домов освещены. Праздничное состояние дополняется иллюминацией улиц, которые в силу приближающегося праздника довольно пустынны.
Клара резко тормозит, едва не столкнувшись с роскошным "Рено". Она встречается глазами с пожилым благообразным господином, сидящем позади шофера. Клара вздрагивает. Мы понимаем, что они узнали друг друга. Дети притихли, вжавшись в кожаные сиденья. Экипажи разъезжаются, причем камера следует за "Рено".
Картина четвертая
СВЕТСКАЯ
31 декабря 1899 года. В роскошном палаццо идет пышный прием по случаю празднования Нового года и Нового века.
К парадной лестнице то и дело подкатывают шикарные автомобили и экипажи. Ослепительные дамы в мехах и бриллиантах, в сопровождении безукоризненных господ, поднимаются по лестницам. Горят канделябры, озаряя мраморные балюстрады, дорогую мебель, фамильные полотна в резных золоченых рамках. Огибая огромную новогоднюю елку, лакеи разносят шампанское. Звучит французская, немецкая, русская и непонятная речь. Оркестр играет "Адажио" Сальери. Все ждут приезда известного социалиста Плеханова, с увлечением обсуждая его личность.
- Наконец передо мной словно предстало все устройство мира, несущегося перед моими глазами, как неразрывная бесконечная цепь... (Обрывок разговора между двумя гостями.)
Экзотический посол, наклоняясь к дамам:
- Я хочу построить себе трон на огромной холодной горе, окруженной человеческим страхом, где царит мрачная боль... и веселая шутка.
Дамы смеются.