Мы едва зашли в поместье, как бледный, словно сам мертвец Гвиний, напугано и тяжело дыша, стал чуть ли не молиться за моей спиной. Старик был напуган, и лишь осушив пол кувшина воды, наконец-то пояснил, что было тому виной.
Когда он просил меня общаться с Августой как с Магнусом, он не имел в виду командовать, он ждал уважительного тона, общения хотя бы как с равным. Но даже он не ожидал что я начну тыкать и в такой жёсткой форме осаживать женщину, что в пищевой цепи нашего семейства находилась как минимум на голову выше меня. Именно из-за моих постоянных выходок, что в детстве, что сейчас, принцессе даровали полномочия сдерживать именно мои гневные порывы, способные навредить короне. Её главная цель — я. И только что, показав своё неповиновение, я фактически развязал той руки. Ведь даже в моём мире всех неугодных режиму убирали от греха подальше…
«Пиздец»… — Глядя, как молча и всё также пряча свои глаза за длинной чёлкой, в след за нами тенью брела Августа, мысленно выругался я.
Первым делом отправился в свою личную комнату, ставшую для меня как спальней, так и офисом. Требовалось составить список вещей и тренировок, которыми мы могли бы снабдить нашу сотню. Я не просто хотел оснастить Магнуса и его парней всем необходимым, но и собирался дать им чуточку больше, а именно мои знания и стратегии из прошлой жизни. Сотня Нивграда должна стать этаким отрядом спецназа в средневековом мире. Каждый из моей сотни обязан был уметь плавать, лазить по отвесным скалам, передвигаться скрытно и бесшумно, заметать за собой следы. Из каждого требовалось сделать лучника, копейщика и мечника. Мои бойцы обязаны уметь пользоваться любым оружием вне зависимости от возникшей ситуации!
Я не собирался жалеть на бойцов денег, они моё будущее, ведь, возможно, наступит день и кто-то из вышестоящих братьев отзовёт гвардию, или прикажет той убить меня, и именно в этот момент на мою защиту должна стать сотня лучших из лучших, что даст просраться всему ёбаному шарику!
Раньше я спокойно мог передвигаться по своему особняку в одиночку. Ведь через каждые пять-шесть метров, у каждой двери дежурил верный мне стражник. Подобные прогулки ранее мне нравились, и даже слегка расслабляли. Но сейчас, когда за мной табуном двигалось с полдесятка закованных в сталь погремушек и даже Гвиний, за коим всё так же брела Августа, это начинало нервировать.
Зайдя в комнату оставил за её пределами всю свиту, надеясь наконец-то побыть наедине, но бесцеремонно вошедшая в след за мной сестра вновь разрушила все мои планы. Игнорируя ту, сел за стол, достал бумаги, прихваченные в мэрии, разложил те и словно той и нет, принялся сочинять всевозможные тактики и приспособы, что могут дать моим парням преимущество на линии фронта. Делать это приходилось крайне осторожно, используя лишь слова этого мира, ведь кружащая по моей комнате Августа, встретив неизвестные ей термины могла посчитать меня подменой, и тем самым получить ещё одну возможность свергнуть меня с должности управленца этих земель. Прошло где-то чуть больше часа, прежде чем я стал забывать об занозе в моей задницы, и, видимо устав безуспешно копаться в множественных книгах стоявших на полках, она сама решила напомнить о себе.
— Ну и долго ты ещё будешь строить из себя порядочного трудоголика? Карл, я знаю тебя лучше всех, ты же отброс… — Зная, что мы наедине, едва слышно кинула в меня оскорблением принцесса. По её лицу, которое та старалась держать максимально безэмоциональным я понимал: сука хочет вывести меня из себя. Но так же я и понимал последствия, что ждут меня из-за подобного… «Нет уж, умирать, когда в моих руках появилась власть, что и не снилась моему отцу — я не намерен!»
— Святой инквизитор опустился до столь гнусных оскорблений? Или, быть может, при церкви перестали преподавать уроки этикета… — Когда та, в след за Отбросом, привела мне ещё пятёрку крайне красочных личностей, коими я мог называться, всё же вынудила меня ответить Августа. Проступившая на лице инквизиторши улыбка дала понять: я проиграл эту битву, отозвался и сделал всё так, как она задумывала. Эта сука играла не по правилам!
— Находясь в столь незавидном положении, да и при инквизиторе, смеешь осуждать действия и учения церкви? — перебирая и используя лишь те слова, что ей были нужны, подошла к моей сидящей за столом персоне, и стала за спиной Августа. — Любого другого сожгли бы на костре и за меньшую дерзость… — Я чувствовал величественную дрожь в её голосе, сквозь одежду ощущал, как леденящая саму душу рука инквизиторши тянется к моей шее. Сумею ли я выбраться из её пальцев, если те сейчас сомкнуться на моей шее, смогу ли хоть пискнуть перед тем, как умру?!
Нервно сглотнув, пытаясь сохранить самообладание и не обращая внимания на манипуляции происходившие за моей спиной, вновь повис над столом, взяв в свои руки чистый лист бумаги и чернила, коими я не так давно едва-едва смог овладеть. Вовремя раздавшийся в дверь стук, а следом и появившаяся в двери Лили, по видимому, прознавшая от слуг или самого Гвиния кто у меня в гостях, с дрожью в голосе поинтересовалась, желаю ли я, и святой инквизитор чего-либо ещё. Желая успокоить нервы, я собирался заказать чего-то горячего, но вмешавшаяся в дело Августа всё решила за нас.
— Два кувшина лучшего вина и мяса. Ты же, братец, не откажешь любимой сестре после столь долгого расставания? Нам с тобой предстоит ещё многое обсудить в нашем с тобой дальнейшем будущем, — с некой угрозой в голосе проговорила та.
— В нашем будущем? — боясь спросить насколько же та приехала, проговорил я.
— Разумеется, ведь отныне, я, Принцесса Августа, святой инквизитор церкви нашей, являюсь постоянным паладином и защитником города Нивград.
Как гром среди ясного неба прогремели в моей голове слова «инквизитор и вечный». Да я её блять и недели не выдержу, не говоря уже о вечности. Как знал, что не может быть в моей жизни всё настолько хорошо: и деньги, и бабы, и тут на тебе лопатой по хребту! Может поговорить с Магнусом, Гвинием, и избавиться от старушки, спихнув на разбойников, или ещё кого, как раньше делал Тутлюс…
— Вижу ты не очень-то и рад, братец… — Как-то с наигранной тоской в голосе проговорила инквизиторша.
— А кто будет рад ошейнику надетому на горло, ведь ты же не успокоишься, пока меня со свету не сживёшь, верно? — эти слова, словно подтверждая мои догадки, не вызвали на лице девушки и морщинки. — Да и к тому же, с каких пор инквизитору можно пить?
— А разве когда-то было нельзя? — рыкнула на меня Августа, а после, глянув на замершую служанку, прикрикнула: — Почему ты ещё здесь?! — двери за Лили тот час захлопнулись, а инквизиторша, вернувшись мне за спину, всё так же взглядом упёрлась мне в затылок и прошептала:
— Знаешь, Карл, а ведь всех твоих слуг из прислуги замка отбирала именно я. Каждого, лично, запоминая имена, внешность и повадки. — «Твою мать! — взорвалось внутри меня — и что-то этой голубоглазой трактирной шалавы, я в своих списках не припомню. — Кожаные перчатки с металлическими вставками, соскользнув с рук Августы, с мерзким лязгом рухнули на пол. Ледяные и очень длинные пальцы сестры сначала легли мне на плечи, а после, медленно скользя вдоль воротника, приблизились к шее. — Так скажи мне пожалуйста, мой дорогой и любимый братец, почему, из всех тех, кто воспитывался и взращивался при мне и для тебя. Ты, четырнадцатый по счёту принц, наследник великой империи, пошёл к первому же городскому работорговцу, и вместо того, что бы взять себе нормальных, ещё не пользованных аристократок в наложницы, стал поглядывать и присматриваться к тем, в кого даже обычный городской стражник сувать побрезговал бы.
Руки Августы без какого-либо стеснения скользнули под мой воротник, обхватив шею. Такие холодные и пугающие, уверен, сейчас, держа пальцы на моём пульсе, сестра чувствовала моё волнение. Истинный страх, который я испытывал перед женщиной, всё время знавшей об настоящем мне больше, чем я сам. Врать бесполезно, пытаться играть с ней в недосказанность тоже, ибо козырей в её руках уже предостаточно, чтобы отправить меня в строгие комнаты имперского дворца, из коих мне больше никогда не увидеть свободы…
«Кажется… Хотя нет, не кажется, мне точно пиздец!»