Молодая простоволосая казачка, ближе всех стоявшая к Петушкову, недоверчиво покосилась на его мешочек.
- Пудра?
- Лебяжий пух! - ответил Петушков.
- Это что ж? - тихо спросила казачка. - В надсмешку?
- Нет, почему же? - растерялся парикмахер. - Я всей душой...
- Над вдовьим горем нашим надсмеяться пришел? - покачала головой казачка. - Ай-яй-яй-яй, стыдно тебе, пожилой ты человек!
- Нет, ты скажи, для кого нам пудриться? - зло закричала пожилая баба и рванула с головы платок. - И без пудры поседели от горя нашего!
Теперь зашумели все:
- Ты мужиков наших верни, а тогда - пудру...
- Ты нам прежнюю жизнь верни!
- Для кого нам пудриться, для немцев?
Они подступали к нему яростные, беспощадные, как потревоженные осы, он горе их разбередил. Петушков отмахивался от них обеими руками и бормотал:
- В городе нарасхват брали...
- Шлюхи брали! - закричала простоволосая казачка. - А мы закон знаем, бесстыдник ты, срамник.
- Сам пудрись! А у нас - радости нет!
Тарас и бухгалтер подхватили парикмахера и чуть не на руках вынесли его из толпы.
Вслед им полетели комья грязи и глины...
- Так! - приговаривал Тарас, когда комок шлепнулся подле них. Правильно, бабы! Грязью нас, грязью! Мы вам грязь принесли, и вы нас грязью. Так!
Петушков, согнувшись, брел за своей тачкой...
- Ну-с! - как всегда насмешливо, начал Петр Петрович, но, взглянув на Петушкова, только рукой махнул.
Ночевали на большой дороге...
Где-то, словно дальний гром, гремели орудия. Тарас снял шапку, прислушался. По его лицу прошло легкое, счастливое облачко...
- Хоть голос услышал, - сказал он. - Вот и недаром шел.
Какой-то человек, неподалеку от него, негромко говорил людям:
- А вы слухам веры не давайте. Сталинград как стоял, так и стоит, и стоять будет.
- А вам откуда известно? - спросил ехидный голос из темноты.
- А что знаю, то говорю, - спокойно ответил человек, и Тарас стал прислушиваться к его голосу. - У немцев под Сталинградом неустойка вышла. Крепок орешек, не по зубам!
Тарас обернулся к Петру Петровичу и тихо попросил его:
- Тому человеку, что говорит, скажите - пусть ко мне подойдет.
Петр Петрович удивленно взглянул на Тараса.
- Убедительно прошу! - тихо, но взволнованно прибавил Тарас.
Бухгалтер пошел и сейчас же вернулся с тем, кого звал Тарас. В темноте лица его не было видно.
- Кто меня звал? - сказал человек в темноту. - Зачем?
- Я звал, - негромко ответил Тарас. - Здравствуй, Степан.
- А-а! - с секунду длилось молчание. Потом человек сказал тоже негромко: - Здравствуйте, батя!
Это был старший сын Тараса, Степан.
6
Да, это был старший сын Тараса, Степан.
- Ну, здравствуй, отец! - снова удивленно повторил он. - Что же ты тут делаешь... на дороге?
- Ищу землю неразоренную, - усмехнулся Тарас в усы.
- А! И не нашел?
- Нет! Отчаялся.
- Да-да... А неразоренная земля недалеко... За Волгой.
- Недалеко, а ходу туда нет.
Они сели в сторонке от людей - Тарас на пень, Степан прямо так, на траву.
- Про тебя не спрашиваю, - сказал Тарас. - Я землю неразоренную ищу, а ты тут, гляжу, души неразоренные ищешь?
- Да, - засмеялся Степан. - Пожалуй, что так.
- И находишь?
- Много.