Плитку он получил легко. И не только потому, что просил Дима. Приближалось что-то страшное и акции самого занюханного студента резко пошли вверх. Грубая физическая сила стала стоить куда больше, чем стройная фигура и красиво изогнутые губы. Володя едва не утонул в мигом возникшем девчоночьем окружении, перетрусившем и перенервничавшем, а потому необычайно любезным. Первые красавицы общежития разговаривали с ним так, словно перед ними был Богатый Джек из Штатов.
Он кое-как вырвался, пообещав заглянуть вечером, заранее зная, что не придет.
Димка его заждался, нервно отбивая дробь пальцами по столу.
— Штаны подтяни, — посоветовал Мишка.
— Ну тебя, — отмахнулся Володя.
Дима, успевший в ожидании друга заглянуть к Кольке, утихомирил их мрачным сообщением.
— Только что передали, на улице Луначарского убито несколько человек.
— Как? — поразился Миша. Он ничего не знал, занятый по хозяйству.
— Как? Обыкновенно — в лепешку.
Володя удивленно посмотрел на обоих. Один знает, другой нет.
— У тебя мобильник? — прямо спросил он у Димы.
— Мобильник, — хмыкнул тот и пояснил: — к Кольке забегал.
— Веселого мало, — сказал помрачневший Миша.
— Куда уж там, — вздохнул Дима. — Давайте варите суп, а я за час управлюсь с топорами.
Насчет часа он погорячился, но через полтора, к двум пополудни, оружие было готово. Дима разогрел пластик на плитке, а затем проложил им трубы и вставил в топорище.
Володя попробовал на прочность свое оружие. Топорище не шевелилось. Это его не убедило. Он со скепсисом посмотрел на увлеченно хлебающего суп Диму. Тот почувствовал его сомнение.
— Ежели кто думает, что сделает лучше, пусть бросит в меня камень, — предупреждая возможную критику, сказал он.
Володю таким образом пронять было трудно.
— Первый раз вижу, чтобы сталь к стали припаивали пластиком. Тебе не кажется — проще сходить и приварить.
— Дрянь, конечно, — согласился с ним Дима, — у тебя много денег в кармане — сходи. Обещанием бутылки не обойдешься.
Володя покачал головой. Нашел о чем спрашивать. Дима и сам понимает, что пластик вынужденная мера.
Друг не стал ерничать по поводу критиканов. Дело серьезное, он понимал сомнения приятеля.
— Варить надо, — с вздохом согласился Миша, — чем раньше, тем лучше. А пока так походим.
Он ловко перехватил древко и неожиданно сделал выпад в сторону Димы. Острие топора прошло в паре сантиметров от носа. От неожиданности тот выплюнул суп, только что заброшенный ложкой в рот, и облил клеенку. Володя и Миша замерли: первый от изумления, второй от ужаса. Дима молча посидел пару секунд, приходя в себя, затем поднялся и выразил свое отношение к внешней политике администрации американского президента, российским демократам и коммунистам, дождливой погоде и лично к Мише Урасинову.
Мишка, сам не ожидавший от себя такой прыти, заполз в отдаленный угол кровати, понимая, что одними пожеланиями его матери и всем предкам по мужской и женской линии, венцом творения которых он стал, не обойтись. Ему-то хотелось всего лишь слегка выбросить вперед топор, а он показал себя величайших каскадером всех веков и народов. Дима за такие шутки пустит кулаки в ход. Он бы тоже пустил.
Дима его не разочаровал. Он медленно закатал рукава рубашки, и, подойдя к Мишке, закатил ему хорошую затрещину, после чего вернулся к супу.
Пострадавший такой милости не ожидал. Хотя в голове звенело, было больно и неприятно, но за рискованное обращение с холодным оружием можно было заработать куда больше.
— Еще раз так пошутишь, отлуплю до посинения, — предупредил его Дима, не объясняя причин милосердного отношения.
Володя не стал комментировать эту историю из курса молодого бойца средневековой армии. Он лишь, повернувшись к Мише, покрутил пальцем у виска. А если несколькими сантиметрами далее?
Миша виновато потупился и примолк, глядя в окно на унылые, просеченные дождем деревья.
— Все! — отодвинул Дима тарелку от себя, — набузгался так, что живот как барабан, — он потрогал вышеозначенную часть и поморщился, — совсем толстый стал.
Он оглядел свое примолкнувшее войско.
— Что приуныли? Мишка, тебе попало за дело, так что не дуйся.
— Да я не дуюсь, — примирительно сказал виновник недавнего торжества.
— Вот и ладненько. Собирайтесь, забыли, на пять часов назначена встреча дружины. Я буду за Илью Муромца, — начал он делить посты, — ты, Володя, станешь Добрыней Никитичем. Мгм, Миш, тебе временно присваивается должность Алеши Поповича. Так сказать и.о. Надо заработать.
— Понятно, — уже веселее сказал Миша. Раз Дима начал треп, значит, он решил забыть о прошлом.
Володя, как более разумный человек, продумал их действия на несколько шагов вперед.
— Первое, — начал он, не делая попытки подняться, — все парни на подработке.
— Даю справку, — откликнулся Дима, — все доблестные добровольные помощники милиции будут отпущены к означенному часу. И более того… Так и быть скажу. За дежурства, когда мы, так сказать, на службе, нам заплатят.
— Сколько? — потер руками Миша.
— Не знаю, — разочаровал его Дима.
— Ну вот! — откинулся назад Миша, сделав кислое лицо.
— Второе, — продолжил Володя, — топоры берем?
— Берем!
— А нас того, не попросят?
Дима лукаво посмотрел на Володю.
— Пару дней назад вызвали бы скорую или полицию. Сегодня нас никто не тронет, наоборот, Володь, за нашу спину прятаться будут.
Володя не возражал. Он, в общем-то, думал так же, лишь перестраховывался. Уж слишком резко менялся привычный образ жизни. На прошлой неделе они бегали с учебниками и монографиями, вчера с резиновыми дубинками и газовыми пистолетами, сегодня — с топорами. Прогресс! С чем они будут ходить завтра — с каменными палицами?
— Есть еще вопрос! — прервал он свои размышления.
Дима, деловито собиравшийся к выходу, повернулся к нему. Хотя надо спешить, но путные идеи никогда на дороге не валяются. Кладезь мудрости, в миру звавшийся Владимиром Александровичем Кудрявцевым, неоднократно удивлял окружение и даже некоторых преподов своими мыслями.
Володя, почувствовав обращенный на него взор, сказал в пространство перед собой, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Оружие мы приобрели, и почти сделали, — Дима дернулся возразить, понимая, в чье сторону сказано «почти», но не стал вопить, решив возмутиться немного позже, — забыли об одном, господа.
— И что же мы такое опустили, господин стратег? — не выдержал Дима, решивший больше не спускать незаслуженной критики в свой адрес.
— Название.
— Кого? — не понял Миша.
— Ты прав, — в раздумье сказал Дима, — я же говорил — ты голова.
— Топоров, что ли? — постепенно созревал Миша.
— Их родных, — подтвердил Володя, с сочувствием глядя на него. Дескать, нельзя же быть таким тупым.
Миша побагровел, но смолчал.
— Что же ты предлагаешь? — подумав, спросил Дима.
— Не знаю пока, — сказал Володя, — но не топор точно. Топором дрова рубят.
Дима, бросив на кровать куртку, попытался вспомнить.
— Бог знает что, — не выдержал он, — целое средневековье было с кучей оружия, а в голову ничего не лезет. Историки мы али нет?
Миша в поиске названия оказался полезнее всех.
— У меня же есть комплект открыток «Русское оружие», — припомнил он.
— Точно есть, — подтвердил Дима, — только вот где?
В последний раз они интересовались открытками год назад, когда проходили Куликовскую битву.
— Так, — стал соображать Миша, — я его, по-моему, в старые тетради засунул за ненадобностью.
— Домой не увез? — на всякий случай поинтересовался Володя.
— Не должен, — похолодел Миша, — сейчас пороюсь. Есть! — издал он победный вопль.
Они уселись на его кровати, склонившись над открытками. Кольчуги, шлемы, самострелы, все не то.
— Вот, — сказал Дима, — рубящее оружие.
Заветная открытка была извлечена на белый свет.
— Опять топоры, — раздраженно проворчал Миша, — что там еще есть?
— Подожди, — сказал Дима, — смотрите, топоры делятся на секиры и булавы. А у нас что?
Володя подошел к своему топору.
— Булава, по-моему, другое. А вот секира. По мне, так пойдет. Лезвие такое же широкое.
— Миш?
— Секирами тоже дрова рубят. Помните, венгерский дровосек, который первым убил орка. Хотя… согласен.
— Вот и ладненько. У нас на вооружении секиры, — постановил Дима, не вдаваясь в нюансы. Название оружия его принципиально не затрагивало. Главное, что есть, — раз все решили, выходим.
Как назло по пути попался Колюня, от удивления забывший ознакомить их с последней теленовостью.
— Амбец! — брякнул он, глядя на топоры, — вы чего?
— Идем на защиту Петрограда, — поделился информацией Миша.
Колюня, впрочем, был студент и поэтому скоро пришел в себя.
— Дрова ныне в цене, — знающе сказал он, — будете обмывать первую получку, позовите, я в гости пустой не хожу.
Дима, закрывая дверь, обернулся к нему и ласково улыбнулся. Что уж там увидел Коля в его улыбке, осталось тайной, но он резво скользнул в свою комнату. В двери поспешно провернулся ключ.
— Секирой высадим! — пообещал Миша, пристраиваясь за уходящими друзьями, — не умеешь шутить — не лезь.
Улица встретила их кратковременным прекращением дождя. Солнце, правда, выглядывать не спешило. Спасибо хотя бы за это. Из-за низко нависших туч город казался миром вечных сумерек.
Вахтер в институте наотрез отказался пропускать трех странных студентов с топорами.
— Откуда я знаю, — защищался он, на всякий случай отодвинувшись поодаль, — может это вы и есть преступники. Попробуй потом докажи что-нибудь, когда вы в куски порубаете кучу народа.
Володя ожидал жаркого спора, биения в грудь и, в крайнем случае, апелляции к ректору со стороны их старшего. Однако Дима всего лишь достал из кармана какое-то удостоверение и сунул вахтеру под нос.
— Проходи, — утратил тот интерес к троице.
— Покажи, покажи, что там у тебя, — сразу пристал Мишка, снедаемый любопытством.
— Безматерных удостоверение выдал, — предположил Володя.
Дима кивнул.
— Полицейским стал. На время. Но об этом не треплитесь, — предупредил он их.
— Могила! — клятвенно пообещал Мишка. Володя промолчал, да Дима и не нуждался от него ни в каких заверениях. Володя молчун гранитный. Он знал, когда можно рассказывать, а когда прикинуться вешалкой.
Как они и договаривались, около кабинета ректора собралась вся дружина. Парни тоже не теряли время даром, услышав о пользе холодного оружия, но до топоров никто не додумался. Максимум, чего достиг прогресс, — почти половина вооружилась металлическими палками и теперь старалась, чтобы они выглядели не слишком заметно. Как-то непривычно около ректората стоять с таким металлоломом. О том, что вскоре его придется пускать в ход, тем более, никто не думал. Местное хулиганье опасности не представляло, а не местное было слишком грозным, чтобы обращать внимание на несколько студентов. Они играли в войнушки, как дети.
Вид троицы историков с секирами вызвал взрыв восторга.
— Поступаю на истфак! — Объявил физик Костя Черепанов, невысокий, но широкий в плечах, огненно рыжий второкурсник. Его можно было понять. Секира так и просилась в руки.
— Здорово! Теперь все девки наши! Берегись обезьяны! — загудели вокруг.
За шумом они не заметили, как открылась дверь приемной ректората и оттуда выглянула секретарша. Увидев столько железа весьма угрожающего вида, она побледнела:
— Р-ректор просит пройти вас в свой кабинет. Ой, мамочки, — вырвалось у нее, когда к ней, как старший, двинулся Дима. Решительно держащий топор в своих руках, он показался воином из голливудских «Викингов». Секретарша скользнула за свой стол, отгородившись от вошедших. В приемной ректора бывали всякие люди, но топороносцы еще не появлялись.
Ректор имел более крепкие нервы. Поздоровавшись с Димой, он приглашающе махнул рукой остальным. В большом кабинете места хватило всем, хотя помимо студентов сидели два проректора, несколько деканов и заведующих кафедрами. Всех разглядеть Володе не удалось. Они расселись, и ректор сразу перешел к делу.
— Я пригласил вас к себе для того, чтобы посмотреть на институтскую дружину богатырей, — неспешно заговорил он, — у нас два учебных корпуса, три общежития, все они нуждаются в охране. От вахтеров помощь небольшая, полиция вряд ли способна серьезно помочь. Вы не обижайтесь, но и от вас вряд ли будет большой толк.
Дима согласно нагнул головой. Он тоже в этом пока не сомневался. И даже был рад, что от них не требуют подвигов.
— И все же, вы какая — никакая помощь. Мы тут посоветовались и решили платить вам небольшие деньги — тысячи две в месяц. Это копейки, но у института больше нет средств. И конечно, вас будут бесплатно кормить по повышенным нормам. Профсоюз на это имеет указание. Это все, что я могу сделать на сегодняшний момент. Если придут дополнительные ассигнования от МЧС, мы пересмотрим оплату.
Он оглядел студентов и улыбнулся.
— Смотрю на ваше оснащение и не знаю, что сказать. Как меняется наша жизнь!
Эти слова у ректора вырвались помимо его воли, настолько невероятным казалось присутствие в кабинете главы педагогического вуза парней с железными трубами, а троих и с топорами. Черная сотня какая-то, а не студенты. Он постарался скрыть замешательство вежливой улыбкой.
— И все же я рад, что у нас есть такие инициативные студенты, готовые обеспечить и свою безопасность, и безопасность окружающих. Мы вас одних, конечно, не оставим.
Вот оно самое главное! Володя напрягся, посмотрел на Диму, увидев, что тот тоже принял крайне настороженную позу. Их, кажется, собираются стреножить. Пообещали дежурства преподов в общагах, теперь вот дружина.
«А ты ожидал чего-нибудь другого?» — Спросил он себя и мысленно покачал головой. Оказаться без преподов в таком мероприятии невозможно. Никто не разрешит кучке пацанов бряцать железками. Хорошо, если топоры не отберут.
Угадал! Представительный декан физмата с серебряными нитями седины в черных волосах откашлялся и спросил:
— Но… может, дружину составить без топоров? — Он неодобрительно покосился на гордо, прямо-таки вызывающе опершегося на свое оружие Диму. На студентов физико-математического факультета, держащихся более скромно, он старался не смотреть, чтобы не дать воли гневу.
Ректор его не поддержал.
— Что делать, Борис Сергеевич, время жуткое наступило, — он вздохнул, — как бы всем за топоры браться не пришлось.
— Да, да, — подхватил один из деканов, Володя не знал, как его зовут, — пусть берут топоры, надеюсь, — он лукаво сощурился, — против своих преподавателей не повернут.
— Мне кажется, — сменил тему ректор, — преподаватели, особенно помоложе, тоже должны или войти в состав студенческой дружины, или составить собственный отряд. Дело нешуточное. В новых условиях нам надо заняться самозащитой. А там, глядишь, все уляжется.
Последняя фраза вызвала всеобщее оживление преподавателей. Как им хотелось, чтобы неведомые пришельцы оказались на земле транзитом и их нападение, как страшный сон, было временным, на несколько дней.
— Но об этот позже, — продолжил ректор, сделав приличную паузу, — теперь о контроле. Куратором добровольческой дружины я предлагаю назначить заведующего кафедрой физкультуры.
Володя презрительно сморщился. Он был о ректоре лучшего мнения. Плюгавенький и мстительный Владимир Петрович не пользовался никаким уважением студентов. Какой из него руководитель дружины. Ему бы перед студентками покрасоваться, да перед студентами повыпендриваться при получении зачета перед сессией.
Не только у студентов, у многих присутствующих преподавателей предложение ректора вызвало недовольство.
— Максим Николаевич! — Обратилась к нему декан филфака, вредная в общем-то женщина, невысокая, седая — типичный пережиток советской эпохи. Володя напрягся. Похоже, у них возникают большие проблемы. Он не угадал.
— Мне кажется, что куратор дружины должен быть мужчиной более здоровой комплекции и помоложе, — извиняюще улыбнулась она физкультурнику.
Тот не обиделся на такую низкую оценку его мужских способностей.
— Да-да, конечно.
Володе даже показалось, что он обрадовался. Еще бы! Зная характер любезного Вовы, вряд ли он желает ползать по вечерам, по ночам по улицам, общагам, вылавливая хулиганов, а то и пришельцев-обезьян.
— Ну, — потянул ректор, давая понять, что такая отповедь для него неожиданна, — э-э, Владимир Петрович, а вы что предлагаете?
Зав. кафедрой физкультуры не подвел студентов:
— Максим Николаевич! Если существует крайняя необходимость, я готов быть куратором. Но при возможности просил бы все же освободить. Не в мои годы бегать по улицам за хулиганами.
— Так. Ваше мнение понятно. Причина уважительна. Я не буду настаивать на своем предложении. Сам, в конце концов, в возрасте, понимаю вас. Какие будут предложения?
— Может, студентов спросить, кого бы они хотели видеть своим куратором? — предложил поиграть в демократию кто-то из дальнего угла.
— Да-а, — потянул ректор, вряд ли особо довольный таким предложением, — что ж, послушаем студентов.
Взоры членов дружины, а затем и всех сидящих в кабинете, обратились к Диме, и тот неловко зашевелился, не ожидая такого поворота.
— Я, э-э… — Потянул он ни чуть не хуже ректора. И решился: — Мне кажется, лучшим куратором будет Леонид Владимирович, преподаватель с иняза. Если он согласится, конечно.
Ректор благосклонно кивнул, взгляд его, настороженный и колючий, оттаял. Леонид Владимирович Калинин в прошлом служил во внутренних войсках, потом его сократили по какому-то поводу. Он вспомнил, что неплохо знает английский язык, почти профессионально. И уже несколько лет работал преподавателем, вдалбливая студентам прелести языка бывшего предполагаемого противника. Дима знал Калинина по тренировкам. Оба качали штангу, напрягая мышцы. Вариант был почти оптимальным для обеих сторон.
— Я рад, что мы сошлись во мнении, — мягко сказал ректор, — кандидатура Леонида Владимировича уже рассматривалась в качестве запасного варианта. Поскольку студенты сами выразили желание, я полагаю, других преподавателей и сотрудников мы выбирать не будем.
— Да, конечно, — раздались одобрительные голоса.
— Тогда я его сейчас вызову, и мы поговорим втроем со старшим дружины. Если члены малого совета не возражают, — он оглядел преподавателей и, не увидев недовольных, решительно сказал: — тогда все свободны.