Андрей оглядывал каморку с особой тщательностью. Ему всегда казалось, что подобные комнаты должны быть больше, древние короли любили помпезность и простор. Но нет, иначе как каморкой эту комнату нельзя было назвать. Отец не мешал ему, также разглядывая убранство комнаты. В дальнем углу стоял шкаф, где за стеклянной дверью висела алая мантия. Она отличалась от той, что была надета на Энифе. Размер был детский, а может, просто женский. Алая мантия с золотой конвой на капюшоне, по краю подола, на манжетах, по линии борта, золотые завязки на воротнике с кисточками. Андрей проследил взгляд отца и подошёл к шкафу. Открыв дверцу, он снял с вешалки мантию и стал разглядывать. Она точно не принадлежала Энифу. Перекинув её через руку, Андрей вернулся к конвертерам, аккуратно поднял один и передал его Павлу. Тот молча принял конвертер и вынес его в тронную залу. Андрей рассматривал оставшиеся конвертеры и решал. Уничтожать их сейчас было бы верхом безрассудства. Освободить души можно и другим способом, например, умертвить мертвецов дыханием Дракона, ловить души больше некому, а значит, они будут свободны, их энергия присоединится… А к чему она присоединится? Куда они уходят? Если есть мир живых, значит, есть и мир душ? И есть ещё мама, если захочется избежать насилия. Пока в их теле заключена энергия душ, сами они точно не умрут, а будут влачить бесцельное существование. А если использовать конвертер, то как они умрут? Стоит это проверить. Андрей вышел из каморки, прихватив ещё один конвертер.
– Вести с тобой беседы и допрашивать никто не будет, – заявил он.
Эниф поднял на него пустые глазницы, сияющие голубыми огоньками. Сапфиры? Он ими видит?
– О, ты меня понимаешь, – усмехнулся Андрей. – Прекрасно. Можешь не утруждать себя оправданиями. Мне неинтересны твои мотивы, твои планы и желания. Тому, что ты сделал, нет оправдания.
Эниф не смотрел на Андрея, его взгляд был прикован к мантии. Гохус оторвал взгляд от посоха, который изучал с нетерпением ребёнка, которому подарили новую игрушку, и выронил его. Тот с грохотом упал на каменный обледенелый пол и покатился к трону…
У Гохуса были чувства. Андрей на автомате потянулся к его сознанию, хотя этого можно было и не делать, ведь на глазах старика выступили крупные слёзы. Секундное замешательство и Гохус буквально подбежал к Андрею, трясущимися руками забрал у него мантию и трепетно прижал плотную ткань к сердцу. Его память всколыхнулась, а сердце защемило. Это было похоже на круги на воде, словно в тихий омут бросили камень, и до этого ровная гладь пошла рябью. И имя этой ряби – горе, всеобъемлющее, невыразимое, заставляющее выть. Его горе поглощало всё, оставляя тьму и пустоту, лишало эмоций, оставляя только мысли и планы. Это была не защита, а горе, сломавшее старика тысячи лет назад, и он проживал его снова и снова, не давая себе поблажки и прощения. Ядовитое, отравляющее всё его существование, настолько живое, настолько свежее, что Андрей мог поклясться, что оно обрушилось на него сейчас, сию секунду, но ведь ничего не случилось, он всего лишь вынес мантию. В сознании Гохуса возник образ девочки лет тринадцати, на вид не старше Рогнеды, с по-детски пухлыми щёчками, курносая, с пухлыми губами, с россыпью веснушек, светлыми волосами и серо-голубыми глазами-льдинками. Молодой Гохус, на вид не старше двадцати, с чёрными, как воронье крыло, волосами ниже плеч и тёплым живым взглядом укутывал девочку в эту мантию. Она смеялась и что-то щебетала звонко, как птичка. Кто она? Ни на сестру, ни на дочь она не была похожа. Она много значила для старика. Его горе и сожаление стали трясиной, из которой Андрей с трудом вырвался, чтобы услышать, как старик произносит:
– Sham…*
Эниф бросился на Гохуса, протягивая костлявые руки к мантии. Маша резким движением остановила мертвеца, ударив в живот, тот упал на колени, но, обретя опору, снова потянулся к мантии.
– Ну что ж, у всех нас есть свои тайны, – пробормотал Андрей.
Гохус смахнул слёзы и уставился на него пустым взглядом. Андрей молча протянул конвертер Гохусу, и тот машинально покрутил небольшую пружину сбоку, вряд ли он сейчас осознает, что делает. Андрей поднёс конвертер к Энифу. Первый оборот колец вокруг сферы заставил того изогнуться, второй – окутал слабым голубым сиянием. Третий виток вынудил выйти из его тела несколько голубых сгустков энергии, заполняя сферический механизм внутри. Четвёртый виток превратил сгустки энергии в поток, тянущийся и заполняющий конвертер. Механизм постепенно заполнялся и закрывался, превращаясь в сферу. Последним из Энифа вышел тёмно-синий сгусток энергии, его тело упало безжизненной куклой, но даже теперь казалось, что он словно тянется к мантии. Конвертер захлопнулся. Кто-то в толпе Видящих всхлипнул, кто-то облегчённо выдохнул, а кто-то выругался. Их всех предстоит проверить на предмет преданности Энифу, и те, кто слишком предан, будут и заключены под стражу…
– И всё?
Гохус коротко кивнул, Рогнеда пнула тело Энифа, после чего зашипела от боли.
– Сжечь его, – приказал Андрей.
– Тиран и деспот, – проворчала Маша.
Она сняла со стены факел и подожгла тело Энифа. Гохус повернул пружину в другую сторону, конвертер снова пришёл в движение, освобождая души, выпуская их потоком куда-то сквозь потолок и пространство. Они были свободны. После того как поток закончился, Андрей с силой бросил конвертер на пол, разбивая. Гохус посмотрел на него безумным взглядом. Ещё более безумным, чем он смотрел на мантию.
Затем он поднял посох и с силой ударил наконечником по полу. Что-то коротнуло. Сваленные посреди зала посохи мёртвых всадников заискрились и задымились. Андрей только хмыкнул. Главный механизм управления был уничтожен. Рогнеда снимет свой морок, мама вылечит одурманенных опиатами Видящих, правление Энифа закончено.
– Изучать его мы не будем, – отрезал Андрей, указывая на посох.
Тело Энифа горело медленно, но ярко, вещества, которыми он пропитал своё тело, сделали его устойчивым к огню, но не неуязвимым. Андрей молча смотрел, как сгорает многотысячелетняя война. Но это был ещё не конец, нужно было проверить другие миры, освободить души, заточённые в телах мертвецов, восстановить жизнь на Арксе и закрыть порталы. Гохус всё ещё прижимал к себе мантию и выглядел так, словно постарел ещё на десяток лет.
– Мам…
– Да, – Кира подошла к сыну и взяла его под руку.
– Надо найти порталы, которые ведут в другой мир, и закрыть их на выход, оставить только на вход.
– Проще сказать, чем сделать.
– Я думаю, что информацию о расположении порталов мы легко найдём в памяти Видящих.
– Ритуал я помню наизусть. Столько времени потратила на то, чтобы его снять, – она покачала головой.
– Если в других мирах кто-то остался, то они вернутся сюда.
– Вряд ли, – возразила Кира, читая сознание сына, куда он великодушно её пустил. – Конвертеры все здесь. Видящие под воздействием наркотика, их могли обмануть.
– Спасибо, – прошептал он.
– За что?
– За то, что с тобой мне не нужно слов…
– Люблю тебя…
– И я, мам.
Комментарий к Глава 38. Исход.
*Арабское «стрела», в данном тексте использовано, как имя собственное «Шам».
========== Глава 39. Золотой. ==========
Возвращение на Аркс было триумфальным. Люди и оставшиеся Драконы выстроились вдоль улиц, освещая путь к собору золотым сиянием лампад. Алиса была первая, кого Андрей увидел у ворот города, которые были распахнуты настежь впервые, а не как обычно чуть приоткрыты. Тонкая фигура в длинном светлом платье и красном душегрее. Драконы приземлялись у ворот, обращались, одевались и шли вдоль улиц. Андрей замыкал шествие, потому что задержался у портала, который нужно было закрыть, преодолеть неведомую силу, что столько лет держала его открытым. Это оказалось просто и непросто одновременно. Идей на этот счёт не было, но он пошёл ва-банк, он ведь Королевский Золотой, ему нужно использовать выпавший шанс. Он вдохнул полные лёгкие и выпустил в портал огненный залп. Пламя охватило портал, и он медленно стал уменьшаться. Андрей произвел ещё один залп и ускорил процесс. Конечно, его пламя работало, ведь это магия Драконов, соединённая с магией Видящих. Это было правильно, и это единственно верное решение. Через десять минут портала не стало. Впервые за четыре века в небе Аркса больше не было дыры, ведущей в мир холода и смерти. Это была чистая победа. Да, мир не виноват, что он такой и что именно его Эниф избрал своим домом.
– Sanctus tuus genus,[1] – приветствовали победителей.
– Sanctus tuus genus, – отвечали они.
– Кто рассказал, что мы с победой, – спросил Андрей, обнимая Алису.
– Албин, – прошептала она, зарываясь пальцами в его волосы.
Андрей улыбнулся, зарываясь носом в волосы любимой.
– Теперь всё будет хорошо, – прошептал он.
– Обещаешь?
– Да, если ты мне поможешь.
– Всё не так просто, верно?
– Да, родная, ещё очень много дел, это была лишь одна победа, но она самая главная, осталось совсем немного.
Он оторвался от любимой, взял её за руку, переплёл свои пальцы с её, и они вместе зашагали по улице. Всякий встречный приветствовал его, кто-то даже вручил ему сияющую золотым светом лампаду.
– Hodie Aureus,[2] – услужливо подсказал кто-то из толпы.
Эти слова Андрей знал, он закивал, но не понимал, что ответить, как поздравить. Новый Год на Арксе. Это весьма символично – день победы и Новый Год, день «Золотого». А ещё это означало, что разница во времени между холодным миром и миром Аркса существовала, но была совсем незначительной, всего несколько дней.
В соборе в тронной зале был накрыт щедрый стол, на алтарях горели свечи и лампады. Люди приходили в собор, отдавали дань памяти павшим, чествовали победителей. Гохус подозвал Андрея к себе и тихо прошептал: