Кейтлин проснулась резко. Вот она еще спит, и ей сняться объятья мужа, а вот — она лежит на кровати одна, а за окном воет какой-то пес и ржут лошади.
Обычно она просыпалась полсотни вдохов, но сейчас, почему-то, рывком поднялась. Открыв ставни, она поежилась от ледяного ветра.
Арья сидела верхом на лошади. Спросонья глаза Кейтлин еще плохо видели, и она не могла понять выражения лица дочери. Она правила поводья правой рукой, а в левой сжимала деревянный меч. Откуда он у Арьи? Кэт только помнила, что сказала септе забрать меч, который девочка прятала в кровати.
Арья была сущим наказанием. Раньше Кэт считала свою сестру верхом озорства, но в сравнении с Арьей Лиза была Девой во плоти. Наверное, все бесы, какие только существуют, вселились в ее дочь, потому что то, что делала она, не могло прийти никому в голову. Она подбила дочку повара, Репку, оседлать собак с псарни. Бедная девочка украла у отца овощи, и они пытались повторить тренировку Робба — с собаками заместо лошадей и тыквой вместо соломенного чучела. Она убежала в лес и вернулась оттуда с медвежонком, пять дней прятала его в своих покоях. Наверное, окажись она рядом с пчелиным ульем, непременно засунула бы голову внутрь.
Вот и сейчас, она, верхом, наскакивала на какого-то мальчишку, пытаясь достать его мечом — казалось, ей и в голову не может прийти, что лошадь может его просто затоптать. Парня Кэт не видела, лишь темные, собранные в хвост волосы — он стоял спиной — однако она увидела, что лишь на одной руке он носит перчатку.
Нед пообещал ей, что отдаст бастарда воспитанником, как только они закончат свое странствие. Ее муж был мудр. Он решил объехать владения с Роббом, а не созывать всех северных лордов в Винтерфелл. После сотни попыток излечения бастарда, они не смогли бы принять их, не разорившись. И Роббу, действительно, стоит знать земли, которыми предстоит править. Нед сказал, что возьмет и Сноу, чтобы найти подходящее место для его воспитания, но бастард будто знал об этом — и отказался. К тому же, вывернул все так, будто остается, чтобы не бросать тень на Робба.
Каков лжец! Когда Кейтлин заглянула ему в глаза, она увидела гнев, боль и страх, но только не смирение. Стоило отдать ему должное, мальчишка был умен не по годам — хитер уж точно. Но Кэт видела, с какой злобой и завистью ублюдок смотрел на ее первенца — не всегда, он хорошо скрывал это, но иногда маска давала трещину. Из всех детей Кэт лишь Арья не была похожа на мать, и лишь Арью Сноу не ненавидел. Быть может, его злость на законнорожденных Старков из-за нее, но это ничего не меняло. Гнев на нее Кейтлин могла бы ему простить, но Джон Сноу был угрозой для ее детей.
— Все, Арья, хватит, — раздался ненавистный голос, — умойся и переоденься, если будешь вонять лошадью, наш секрет быстро раскроют.
Арья выпрыгнула из седла так, что сердце Кэт замерло.
— Хорошо, — покладисто ответила она, протянув меч бастарду. Тот, вместо того чтобы забрать клинок, растрепал Арьины волосы.
— И главное — не говори…
— Сансе! — Восторженно закончила за него Арья.
Кэт никогда не видела за младшей дочерью такого послушания, которое та выказывала бастарду.
Уже четыре месяца прошло с тех пор, как ее муж и сын покинули замок. Грейджоя, как своего стюарда, Нед взял с собой. Как и сира Родрика, мастера над оружием. И половину гвардии Старков, сорок суровых воинов, закованных в сталь и кожу. Однако Нед не взял ни одного слуги, ни повара, ни охотников — он собирался в пути дать Роббу еще один урок.
Он выехал через Северные ворота. Первыми они посетят кланы Северных гор, бедные и гордые, после направятся на восток, вдоль Нового Дара, в Последний Очаг, а после на юго-восток, в Кархолд, вотчину Карстарков. Дредфорт, Хорнвуд, Белая Гавань, Сероводье — это лишь те замки, которые она запомнила. Кэт не увидит мужа еще месяц, не меньше — зато на бастарда ей приходится смотреть каждый день.
Стоило Роббу уйти, и больше никто не был бастарду соперником. Мальчишка мог несколько раз к ряду одолеть четырнадцатилетних юношей, при этом насмешливо перекидывая меч из руки в руку, кувыркаясь и ходя по двору колесом. Без сира Родрика во дворе руководил Томард, один из оставшихся гвардейцев, и он благоволил бастарду, и, несмотря на приказы Кейтлин, потакал Арье в ее проказах. Том даже прозвище ей дал, и оно пристало намертво. Арья-надоеда.
Бастард во дворе, будто почуяв что-то, поднял взгляд. В мгновение, когда их глаза встретились, его лицо исказила эмоция, которую Кейтлин не успела понять, а потом оно стало маской, неподвижной и бесчувственной.
Боги, этот мальчишка пугал ее!
Еще два вдоха они смотрели друг на друга, а потом Кэт захлопнула ставни.
Она не хотела, чтобы он был здесь.
Она хотела, чтобы его здесь не было.
И в тот же день ей представился шанс.
В Винтерфелл прибыли гости. Сир Джорах Мормонт, Могучий Медведь, восседал на гнедом скакуне, а рядом с ним, но золотистой кобыле сидела его хрупкая и прекрасная молодая жена. Темно зеленое платье было расшита алым щелком, золотые волосы спадали на спину, оголяя точеные ключицы, две пряди обрамляли лицо. На тонкой шее висел серебряный медальон с огромным сапфиром. Линесса Хайтауэр выглядела несчастной.
Визит был неожиданным, но Кейтлин была хорошей хозяйкой — приветственный обед был таким, словно их ожидали с нетерпением. Нескольких куропаток поймали на силки — Гейдж запек их с яблоками, сделал тыквенную похлебку с лимоном и мясом, пирожки с луком и печенью. Из погреба достали бочонок дорнийского вина, а на сладкое были лимонные пирожные и ягоды в меду — их собрали мальчишки из Винтертауна.
Кэт усадила всех Мормонтов за свой стол — с Джорахом приехала его кузина.
Встретив их во дворе, Кэт приняла ее за мужчину, в кольчуге и стальных поножах, с булавой на поясе и луком в седельной сумке. Однако к обеду Дейси Мормонт надела платье и убрала волосы, преобразившись в настоящую леди, стройную и грациозную. Рядом с ней сидела Арья, засыпая ту вопросами — и почему-то называя Джораха ее отцом. Санса же беседовала с Линессой и казалась самой счастливой девочкой на земле, выслушивая их с Джорахом историю.
— Ваша жена жена прекрасна, сир, — осторожно начала Кэт. Мормонт улыбнулся, но улыбка казалось натянутой, — Как и ваша кузина. Я слышала, есть история, между ней и Джоном Сноу, верно?
Эта тема оказалась для рыцаря куда как приятнее. Кэт слышала от гвардейцев, что Джон очень сблизился с девушкой, что та едва ли не заменила ему мать.
— Мальчик спас ей жизнь, — этого Кэт не ожидала, — Дейси была ранена и больна, и он ухаживал за ней, а когда напали железнорожденные, убил троих, ворвавшихся в ее шатер, — Джорах снова улыбнулся, на этот раз открыто, — одного он мечом, второго топором, а третьего палкой.
Кейтлин замерла с открытым ртом. Нед не говорил ей об этом… она вдруг поняла, что если они и обсуждали бастарда, говорила всегда именно Кэт. Этот мальчик убил трех воинов? В восемь лет? Ради Семерых, палкой?
— Миледи? — в третий раз позвала ее Дейси Мормонт.
— Да, дитя, что ты спрашивала?
Дейси поморщилась, когда ее назвали ребенком, но как ее еще назвать? Ей семнадцать.
— До нас дошли слухи, что Джон заболел оспой. Это правда?
— Он заразился серой хворью, — Кэт видела, как лицо Дейси изменилось от этих слов, — но он излечился.
Несколько вздохов все молчали, а потом Дейси совладала с собой.
— И где же он?
Кэт почувствовала гнев. Всем нужен этот бастард.
— Он плавает! — ответила Арья, — Я знаю где, — она вскочила из-за стола, — пойдем, покажу!
Джорах ушел вместе с Дейси и Арьей — Кэт, скрипя зубами, отпустила ее. Обед стал ужином. Санса, наговорившись, с леди Линессой до зевоты, ушла вместе с септой, а Кэт предложила гостье разделить подогретой вино в ее покоях.
Несколько часов назад Линесса казалась несчастной, но теперь, после общения с Сансой, расцвета.
— Ваша дочь — истинная леди, — говорила она, — она напоминает мне о доме. Здесь таких нет. Только представьте, миледи, его тетка разве что мою грудь не пощупала!
— Спасибо вам. Я рада, что преуспела в воспитании Сансы.
Линесса притронулась к стене и обомлела.
— Боги, это правда! Джорах говорил, у Винтерфелла теплые стены.
— Он стоит на горячем источнике, — подтвердила Кэт.
Линесса еще раз приложилась к кубку.
— А по усадьбе Мормонтов гуляет ледяной ветер. Клянусь, даже если сжечь весь лес на острове, там нельзя согреться, — Глаза Линессы заблестели, — Север — не место для Хайтауэров из Староместа.
Кэт ощутила волну сочувствия, захлестнувшую ее.
— Талли из Риверрана когда-то думала то же самое, — Кэт взяла ее за руку, пытаясь утешить, — но со временем я нашла здесь многое, что смогла полюбить.
Линесса порывисто обняла ее.
— Ох, Кейтлин, я так рада, что встретила здесь вас.
Они уснули вместе.
А утром Кэт попросила ее об одолжении.
* * *
Сир Родрик не переносил лишь одну вещь в этом мире — корабли. Качка делала из крепкого, здорового рыцаря шатающегося задохлика, и ни вино, ни сон, ни голодание не помогали.
Именно поэтому Родрик возблагодарил богов, когда из Темнолесья они направились в Винтерфелл, а не на Медвежий остров, который они планировали посетить последним.
А вот Теон Грейджой этим фактом был жутко расстроен — мальчик рвался выйти в море.
— Теон! — зычно крикнул Родрик, — подойди сюда, мальчик.
Тот опустил лук и несколько вздохов раздумывал — подчиниться или нет, и лишь потом подошел.
— Сир, — кивнул он, скрывая за уважением насмешку.
— Скажи мне, парень, с чего ты так рвешься на Медвежий остров?
— Мне плевать на него, — Теон поднял подбородок, — Меня влечет море. Когда меня взяли на воспитание, я только научился ходить под парусом. Вот, чего я хотел.
— А понимаешь ли ты, мальчик, как тебя приняли бы на острове? — Родрик указал на золотого кальмара, вышитого на груди у Теона, — Там не любят железнорожденных.
Грейджой расправил плечи и ухмыльнулся.
— Эрик Справедливый приходится мне кровным дядей — дальним, разумеется. На острове меня не тронули бы.
Это было самым мерзким, что Родрик слышал за последние годы. Об этом не было принято говорить, но все знали, что Мейдж Мормонт — бастард Эрика Айронмейкера, который когда-то убил лорда Медвежьего острова и изнасиловал его жену, мать Мейдж. И, даже если Мейдж прилюдно отрицала их связь, боги знали правду, и сама Мейдж знала. Если Эрик — дядя Теона, это делало Грейджоя кузеном Мейдж.
Родрику нечего было сказать ему после такого.
До Винтерфелла они добрались за десять дней.
Бет выбежала встречать его вместе с Арьей и Сансой. Она выросла за те полгода, что его не было. Она держалась за руку Сансы и широко улыбалась, и Родрик никогда не чувствовал себя таким счастливым.
— Папа, я щеночка взяла! Он дома!
Он поднял дочь и усадил себе на плечо — она почти ничего не весила — и только потом заметил, что его племянник замер, глядя на высокую, не меньше шести футов, девушку.
"Ах, да, — вспомнил Родрик, — Мормонты же здесь. Должно быть, это Дейси, старшая дочь Мейдж".
Дейси не смотрела на Джори — она смотрела на Теона Грейджоя. Рука сама собой потенулась к бакенбарде. На мгновение Родрику захотелось отойти в сторону и посмотреть, чем закончится их беседа, но Теон был воспитанником его сюзерена, и, что важнее, его учеником.
— Миледи, мой племянник много о вас рассказывал.
Джори и Дейси абсолютно одинаково покраснели.
— Надеюсь, не слишком много.
— Лишь хорошее, миледи.
— А говорил ли он вам, что бросил меня рыбачить, а сам уплыл воевать?
— Я выполнял свой долг, миледи, — достойно ответил его племянник.
Родрик оставил их спорить.
Джон Сноу стоял в стороне ото всех. Он выглядел иначе, чем когда Родрик оставил Винтерфелл. Его грудь стала шире, а плечи крепче. Он был одет в черную кожу без меха, будто не чувствовал холода, на руках, поверх длинных перчаток, были стальные наручи, за спиной вновь была рукоять меча, а на поясе — кинжал. Волосы Джон стянул в хвост.
Встретившись с Родриком взглядом, он улыбнулся.
Мальчик научился драться левой.
На следующий день за столом лорд Старк усадил рядом с собой сира Джораха, а Родрик вместе с племянником заняли места чуть ниже.
Видимо, как лорд Эддард не противился, его жена добилась своего — Джон отправлялся на Медвежий остров, и, кажется, был этому рад.
Леди Дейси, наплевав на приличия, уселась рядом с мальчиком и увлеченно с ним беседовала. Неудивительно, если знать, что он для нее сделал.
Родрик уже давно закончил с блюдом, а Джон только тянул ко рту куриную ножку.
Вдруг Дейси, видимо желая пошутить, потянулась, чтобы вырвать ее. Джон подкинул ножку на пару дюймов, рука Дейси прошла мимо, и Джон тут же снова поймал ее — за кость, как и бросал — и, как ни в чем ни бывало, впился в мясо зубами.
Левой рукой.
Джон Сноу был прирожденным бойцом. Вчера он тренировался с Джори, и они дрались почти на равный, а Джори был капитаном гвардии! Робб же вскоре и вовсе не будет Джону соперником, уж точно не на мечах — Сноу разве что не танцевал во дворе, сражаясь с братом. С луком Джон еще плох — стрелять левой он учился не столь усердно, а правая для этого еще недостаточно восстановилась, ведь в стрельбе точность движений куда важнее силы, зато он быстро учился обращаться с копьем, и вполне мог бы через полгода сойтись с Роббом, тренировавшимся последние два года, на равных.
Однако его стиль боя Родрику не нравился.
Джон слишком любил рисковать — и это было странно, потому как, побывав в бою, люди обычно становятся более опасливыми. Джон мог опустить меч, открывая сопернику грудь и голову, чтобы потом поймать его во время удара — но это еще куда ни что, Джон мог даже подкинуть клинок, в чем было еще меньше смысла. Правда, в трех случаях из четырех, Джон после таких финтов выигрывал бой, но это лишь значит, что его убьет четвертый человек, которого Джон встретит в настоящем бою.
Но все это меркло в сравнении с его перемещениями — он кувыркался даже тренируясь в доспехах, а если дрались без них, он изображал из себя акробата.
Родрик не знал, как исправить это — Джон уже выучил все, чему Кассель мог его научить. Но Родрик признавал, сир Джорах Мормонт был куда лучшим бойцом, чем он сам, и он сможет научит Джона куда большему. Ох, если бы у лорда Старка было время учить собственного бастарда фехтованию…
Робб же, в отличии от сводного брата, был хорошим учеником — он выполнял все, что Родрик от него требовал, и чуть больше. Будь у маленького Старка чуть больше усердия и внимания, он стал бы прекрасным бойцом, но и сейчас Робб был хорош для своих лет. Он был талантлив в работе с копьем, и обладал хорошей реакцией, на мечах он сражался не хуже, чем сам Родрик в том же возрасте, быть может, даже лучше. И, с появлением Теона, стал намного лучше обращаться с луком.
Теон… этот парень был ехиден, остер на язык и зол на весь мир — Родрик видел это за его улыбкой. И Теон был Грейджоем. Родрик ни за что бы не взялся его учить, если бы не лорд Эддард.
— Он мой воспитанник, сир, каким я был у Джона Аррена в Орлином Гнезде. Я намереваюсь дать Теону не меньше, чем Джон дал мне, и полагаюсь на вашу помощь.
Быть наставником означало не только научить военному ремеслу, но и привить понимание чести, вложить в сердце воспитанника благородство, и Родрик был твердо намерен преуспеть в этом. Джону и Роббу это почти не требовалось — честь была у них в крови, а пример отца — всегда перед глазами.
Теон тоже, наверное, подрожал своему отцу — пирату и отчаянному хитрецу. Родрик намеревался это исправить.
В прочем на это у него будут годы, а последнее наставление Джону будет шанс дать лишь сегодня.
* * *
Посетить Винтерфелл было лучшим решением. Джорах возвращался с турнира в Ланниспорте и не знал, что лорд Старк сам направлялся к ним, потому предложил жене увидеть величайший из замков Севера.
Его милая Линесса была нежным цветком, хрупким и прекрасным, и Медвежий остров не подходил для нее. Джорах надеялся, что твердыня Севера придется ей по душе, тогда он мог бы стать одним из гвардейцев Неда Старка, или присяжным мечом его сына, и остаться здесь. Островом могла бы управлять Мейдж.
Увы, Винтерфелл был слишком мрачен для его милой Линессы, а Эддард Старк пугал ее. Герольд Хайтауэр, брат ее деда, Белый Бык, был ее героем, и вполне ожидаемо, что она не хотела быть в одном замке с его убийцей.
Джораху нужно было вернуться на остров и взять деньги на новые доспехи — старые он выкупить не смог — и они снова могли бы отправиться в плавание, в Хайгарден, или Арбор, или ее родной Старомест. На следующем турнире ему должно повести больше.
Джон Сноу был именно таким, каким Джорах его запомнил — быть может, чуть повыше. Честный, сообразительный и молчаливый, он нравился Джораху, а Дейси и вовсе души в нем не чаяла. И, что самое важное, он понравился Линессе.
— Он покалечил собственную руку, чтобы уберечь семью от опасности, — восхищенно прошептала она, услышав эту историю от сира Родрика Касселя, — Что за невероятная преданность! Об этом нужно сложить песню.
Ее глаза загорелись интересом и Линесса принялась подбирать нужные слова. Первый раз Джорах видел ее такой увлеченной севернее Перешейка.
А когда она узнала, что Джон Сноу играет на флейте и вовсе пришла в восторг. Конечно же, она попросила мальчика сыграть.
Оказалось, Джон разучил лишь одну мелодию, которую постоянно слышал в Ланниспорте и иногда на Пайке. Эта песня была едва ли не самой известной на юге.
Рейны из Кастамере.
Джон играл на флейте, а его единокровная сестра, Санса Старк, пела.
Джорах никогда не понимал увлечения музыкой, но, когда она звучала он смотрел на жену, и не было ничего прекраснее ее лица. Печаль и восхищение на нем сменяли друг друга, а когда песня закончилась, она со слезами на глазах обняла детей.
Сейчас она молилась вместе с леди Кейтлин — южанка в роли леди Винтерфелла пришлась Линессе по вкусу.
Джорах нашел Джона у ручья в волчьем лесу. Почему-то вышло так, что они до сих пор не говорили. Сноу стоял по пояс в воде и пытался поймать рыб голыми руками
— Ты подрос.
Джон понял голову и сдержанно улыбнулся.
— Сир.
— Что надеешься здесь поймать?
Сноу наклонил голову.
— Хорошо бы форель.
Джорах не мог не засмеяться.
— Ты вскоре отправишься со мной на Медвежий остров, как мой оруженосец.
— Это будет для меня честью.
— Ты знаешь, кто такие оруженосцы?
— Слуги и ученики рыцарей, — ответил Джон не задумываясь.
У Джораха возникло ощущение что он говорил с маленьким Недом Старком. Он намеревался объяснить мальчику, что не собирается утирать ему слезы, но, очевидно, Джон был именно тем человеком, убившем троих железнорожденных над бессознательным телом Дейси. Он был бойцом в теле ребенка.
— Я научу тебя драться по-настоящему, парень, не танцевать и фиглярничать. Как охотится, рыбачить и править лодкой, как биться на турнирах и разделывать зверей.
Джон повернулся к нему целиком.
— Я стану хорошим оруженосцем, сир.
Дейси тоже так считала.
Увы, чем старше становилась его кузина, тем больше от него отдалялась — Джон Сноу был едва ли не единственной темой, в которой она с ним соглашалась. Дейси не нравился прекрасный корабль, который Джорах приказал построить, она не одобряла его участие в турнирах, ее раздражали блюда, которые готовил новый повар… даже арфист, которого Джорах нанял в Ланниспорте, ей не подошел — при том, что Дейси всегда любила музыку.
Что хуже всего — Дейси сразу невзлюбила его новую жену. Слава богам, она вняла его просьбе и не пыталась никак задеть Линессу — про ее сварливую матушку и этого нельзя было сказать. Мейдж всегда говорила то что думала, а думать о людях хорошо она не умела.
Джон Сноу был куда лучшим всадником, чем ожидал Джорах. Он влетел в седло одним слитным движением и не разу не пожаловался за восемь дней пути к побережью.
— Надеюсь, кузен, ты помнишь, что обещал моей матери, — сказала ему Дейси, взбираясь на лошадь; До моря оставалось меньше дня пути.
— Помню.
* * *
За все время, что Джон Сноу пробыл в Винтерфелле после войны, они не перемолвились и парой слов, но, отчего-то, ей было ужасно грустно, когда он уезжал.
Арья, как и всегда, не скрывала своих чувств и громко возмущалась, что ее любимого брата опять от нее забирают, а Джон Сноу, как и всегда, успокоил ее парой слов и нехитрой лаской. Робб стиснул его в объятьях, и они обменялись очередной глупой шуткой. Даже трехлетний Бран, подковыляв к Джону Сноу, ткнул его, присевшего на корточки, кулачком в грудь.
Но не Санса. Санса не обращала на бастарда никакого внимания. Даже не смотрела. Почти.
Уже подъехав к воротам, он обернулся, и взглянул прямо на Арью. И поднял руку, а Арья помахала в ответ. На мгновенье Сансе показалось, что Джон Сноу смотрел на нее, и она тоже подняла руку, а поняв, что это не так, сделала вид, что поправляет выбившиеся волосы.
— Что за звуки вы издаете, юная леди?
Санса поняла, что тихонько напевала песню. Подумать только, во время молитвы! А потом Санса вспомнила, что это за песня. Рейны из Кастамере.
Ей слишком понравилось петь с ним. Она попадала словами точно в мелодию, в груди постоянно будто блуждал теплый ветер, а ее голос сливался с музыкой в одно целое. И она ни разу не ошиблась. Она никогда не пела лучше, чем в тот раз. Она хотела бы спеть с Джоном снова.
А ведь до того раза она и понятия не имела, что Джон умеет играть.
— Прошу простить меня, я забылась.
Септа покачала головой и скупо улыбнулась.
Вместе с Джоном уехали отец и Теон Грейджой, но Робб остался. Санса скучала по нему.
За полгода что его не было, он почти не изменился — только волосы стали еще длиннее. Скоро он будет собирать их в хвост, как Джон Сноу.
А вот Джейни Пуль так не считала. Она была на целый год старше Сансы и уверенно заявила, что влюбилась в Робба.
За обеденным столом, впервые за долгое время, не было никого, кроме семьи. Мама казалась Сансе уставшей и довольной, словно у нее вырвали зуб, который шатался и не давал спать, а вырывать самой было страшно. Хотя Санса видела, как Арья вырывала себе шатающиеся зубы ниткой и бегала с ними, как с драгоценностью. Лучше бы шить научилась.
— Почему Джона опять нет? Почему его вечно забирают? — Продолжила свой спор Арья.
— Ну, сестренка, Джон уехал потому что сам так хотел. Быть может он вернется рыцарем.
Это Арью успокоило, но та быстро придумала новый глупый вопрос.
— А он тогда меня сможет посвятить? Я могла бы быть его оруженосцем!
— Девочки не могут быть рыцарями, глупая.
Арья упрямо посмотрела на нее.
— Почему?
Такой глупости Санса не вынесла.
— Потому! Нельзя так и все!
Санса ожидала, что Арья продолжит спорить, но та просто уставилась в тарелку, гоняя по не вилкой кусок ветчины.
— Арья, — вдруг заговорила мама, — Джон Сноу — бастард, и ему нечего наследовать, он должен думать о будущем. Если он выбрал стезю воина, тебе следует поддержать этот выбор.
Впервые на памяти Сансы мама говорила о поддержке Джона Сноу. Арью, кажется, это удивило не меньше.
— Я просто хочу, чтобы он еще раз мне сыграл.
— Так ты знала, что он играет?! — возмутилась Санса, — Почему ты не сказала мне?
— А тебе какое дело? — опять огрызнулась Арья, — Ты его не любишь.
Санса уже хотела ответить, как ее прервал Робб.
— Санса, мы все это знали. Ты бы тоже знала, если бы хоть раз говорила с ним.
Она почувствовала, что краснеет.
* * *
Сухой и теплый ветер вновь обдувал его лицо. Солнце нещадно палило — даже воздух дрожал от жара. Броня нагрелась, и он чувствовал себя, как уже пошутил Освелл, запекающейся куропаткой — не хватало лишь яблока во рту.
Всадники появились внезапно, и он поразился их скорости. Впереди скакал, яростно подгоняя лошадь, юноша, даже с такого расстояния похожий на Лианну.
Забрав волосы назад, он поднялся и надел шлем.
— Их семеро? — усмехнулся Уэнт, — На что они рассчитывают?
— Нас тоже было семеро, — возразил лорд-командующий.
— И чем это кончилось?
Позади раздался женский крик.
— Ничего еще не кончилось, — ответил Эртур.
Они втроем встретили семерых северян на единственной тропе, ведущей к башне.
— Лорд Старк, — кивнул ему Эртур со скорбной улыбкой.
— Где моя сестра?
От голоса молодого Эддарда у любого пробежали бы мурашки, но они были королевскими гвардейцами. Они молчали.
— Я искал вас на Трезубце.
А нашел лишь Джона Дарри.
— Нас там не было, — ответил Герольд.
Их не было нигде. Их не было, когда погиб их принц, когда предательски убили короля, когда зарезали детей Рейгара… Они были здесь. Таков был их долг.
— … склонили колено в знак верности.
Дейн поднял голову.
— Наши колени не сгибаются легко.
Эртур изучал Старка. Среди всех, кто стоял перед ним, он был самым опасным. Юнец, лет двадцати, не больше, в легкой броне — она даже не задержит Рассвет — он не выглядел опасным. Но он был. Отчего-то Дейн знал — Старка не одолеть, не убив. И Эртур не хотел ему смерти. Таков был их долг.
— Мы дали обет, — сказал сир Герольд, и северяне ощетинились мечами, но не Старк.
— И сейчас все начнется, — печально сказал Дейн, берясь двумя руками за фамильный меч. Он этого не хотел.
— Нет, — проговорил Старк стальным голосом, обнажая клинок, — сейчас все закончится.
И он бросился вперед.
Эртуру досталось сразу четыре соперника, но его позиция была лучшей — он стоял выше всех. Рассвет пел в его руках привычную песню. Северяне не успевали. Они не были неумехами, но и великими воинами их не назвать, к тому же они устали. Эртуру даже не нужно было поднимать клинок, чтобы защититься — он перемещался быстрее них, и северяне мешали друг другу. Острие Рассвета рассекло одному их них грудь, от плеча до живота, а парень рухнул, вопя от боли. И в тот же миг Эртур услышал стон.
Меч Старка пробил стальную кирасу Герольда, проткнул его тело насквозь и вышел из спины. Старку пришлось ударить его ногой в грудь, чтобы извлечь клинок. Освелл кинулся на него, но два яростных удара остудили пыл Уэнта. Он принял третий удар на дубовый щит, но тот попросту разлетелся в щепки, а затем Старк толкнул Уэнта к Эртуру, и тому в бок вонзился меч — один из соперников Дейна отвлекся.
Из северян на ногах остался лишь Старк, в залитой кровью кольчуге. Эртур рассек ему плечо, но тот этого даже не заметил. Он атаковал с такой яростью, что Дейну, едва ли не впервые в жизни, приходилось отступать. Руки дрожали от силы ударов, но, в отличии от Старка, он не пропустил ни одного.
Но, в конце концов, Старк все же достал его — меч врубился в кирасу прежде, чем Дейн поставил блок. Зажав его там локтем, он ударил Старка в живот стальным кулаком, и тот, наконец, отступил. Теперь Дейн атаковал, и в защите Старк был не так искусен, однако ударов пока не пропускал. Его сгубил случай — его меч был из обычной стали, а меч Эртура был лучшим клинком в Вестеросе. Меч Старка сломался.
Дейн сделал шаг вперед, намереваясь закончить бой и догнать отступающего противника, но Старк не отступил. Он отклонился влево и ударил.
Обрубки пальцев упали на камни рядом с Рассветом.
Старк выхватил из-за пояса кинжал.
Эртур вытянул брызжущий кровью обрубок вперед, и кровь попала Старку в глаза. Наклонившись, он поднял левой рукой Рассвет, и в этот момент его бедро пронзила боль. Кинжал прошел сквозь кость и вышел спереди.
Эртур упал на колени.
Старк стоял перед ним, окровавленный, сжимая в правой руке обломок меча, а в левой — кинжал.
— Где моя сестра?
Куорен открыл глаза.
Впервые прибыв в Ночной Дозор, он остановился в Черном Замке, и теперь тот каждый раз бередил воспоминания. Пальца на правой руке свело судорогой — как и всегда после сна.
Сегодня был теплый день теплого месяца — а значит, было холоднее обычного.
Когда Стена плачет, холоднее, чем когда идет снег, это он выучил еще в первый год службы. Ему рассказал об это лучший из разведчиков Сумеречной Башни, Манс Полудикий. Он же дал ему прозвище, известное теперь каждому черному брату. Эта шутка напомнила ему об Освелле. Наверное, с нее и началась их дружба. Манс знал земли за Стеной лучше любого другого, а Куорен был лучшим бойцом.
И вот, Манс теперь дезертир. Из-за зашитого шелком проклятого плаща!
Куорен сел на кровати. Надо избавляться от привычки лежать, проснувшись — это не подобает воину.
О оделся, привычным движением закинул меч в ножны, и вышел на воздух. Оказалось, утро давно уже наступило. Во дворе тренировались новобранцы, в кузне ковал очередное творение Донал Нойе, с кухни уже несло чем-то горелым.
Первым делом Куорен направился в домик мейстера. По счастью, Клидаса внутри не было — Куорен почувствовал бы себя неловко, выгоняя старика, на двадцать с лишним лет старше него.
Эймон Таргариен сидел у огня.
— Мой принц, — он преклонил колено, хотя тот ничего не видел.
— Принц? — проговорил Таргариен старческим, скрипящим голосом, — Здесь давно нет принцев. Я лишь мейстер, что служит Ночному Дозору.
— Как прикажете.
— Я рад тебя слышать, Куорен, — внезапно имя, которым он звался больше десяти лет, стало раздражать.
— Уж вы-то должны знать, что меня зовут не так.
— Нет-нет, присягу принял юноша по имени Куорен. Другого я не знаю, — Этому юноше тогда было за тридцать, — Ты можешь быть лучшим мечником, но лучший разведчик — Бен Старк, и его уши куда более чуткие, чем у нас.
— Как скажите.
— Зачем ты пришел, Куорен?
"Я искал сына Рейгара, — хотел он сказать, — и я не нашел". Но мейстер Эймон не был Таргариеном.
И, если быть честным, Куорен пришел за другим.
— Манс дезертировал.
— Ах, Манс… Я помню его еще мальчишкой. Он вырос в Ночном Дозоре, ты знал это? Он никогда не знал ничего иного. Лучшие из дозорных приходят к нам по своей воле, худшие — спасаясь от наказаний. И среди тех, и среди других бывают дезертиры. Я помню каждого за последние двадцать лет. Манс никогда не знал, что у него был выбор.
— Вы его оправдываете?
— Я дважды хотел дезертировать, Куорен. И каждый день я жалею, что не сделал этого. Манс не хотел жалеть.
Он отступил на два шага. Некогда Рейгар назвал этого человека умнейшим из людей, и теперь Куорен его понимал. Парой слов мейстер Черного Замка унял бурю в его душе, оставленную предательством друга.
— Это лето длится слишком долго, Куорен, — голос старик вдруг окреп, спина выпрямилась, звенья цепи зазвенели, — Я страшусь того, что придет после него. Все Таргариены были глупы, Куорен. Нам твердили правду раз за разом, но мы каждый раз слышали не то.
— Какую правду?
— Зима близко.
Больше книг на сайте - Knigoed.net