Солнце поднималось над Винтерфеллом, вселяя в черные стены замка жизнь. Ей всегда нравились рассветы. Окна ее покоев выходили на восток, и Санса могла каждое утро любоваться восходом солнца. Когда теплые лучи касались ее кожи, девочке хотелось петь — и она пела. Уже несколько лун каждое утро в замке можно было услышать ее пение. Люди, которых она видела из окна, улыбались и кланялись. Ей нравилось то, что она нравится этим людям.
Септа Мордейн, ведя ее на утреннюю молитву, всегда хвалила ее голос. "Он чист, как слеза Девы", — вот как она говорила. Сир Родрик тоже восхищался им — старому рыцарю нравилось женское пение, а Сансе нравились его похвалы. Сир Родрик был настоящим рыцарем. Нет, конечно, не тем рыцарем, хотя, может, он был им в молодости, когда только женился. Сейчас сир Родрик был настоящим старым мудрым рыцарем из сказок. Он был высоким, сильным и благородным, а его глубокий рокочущий голос навевал мысли о битвах и ратных подвигах, могучем короле Роберте, начавшем войну ради возлюбленной и отважном Барристане Селми, рыцаре столь умелом, что песни о нем знали даже на Севере, о коварном принце Рейгаре, сраженным Демоном Трезубца, и безумном короле Эйрисе, который был убит собственным гвардейцем. Мастер над оружием каждое утро благодарил ее за пение, а его взгляд при этом был теплым и печальным.
Санса иногда видела, как сир Родрик тренировал ее брата и Джона Сноу. Старый рыцарь никогда не сквернословил, не насмехался и всегда был вежлив. Единственное, что ей казалось неправильным: тот всегда выделял ее сводного брата перед остальными, даже перед Роббом. Это было нечестно, ведь Робб был хорошим, и его все любили, а Джон — вечно угрюмый и грубый, и маме плохо из-за него.
Конечно, Санса этого не говорила, но видела — улыбка ее матери исчезала, как только появлялся Джон или звучало его имя. А еще из-за него отец потерял честь. "Джон Сноу — единственный грех твоего благородного, великого отца", — когда-то сказала мама, и Санса хорошо запомнила, пусть и не сразу поняла, а сказано это было для Робба. А вот Робб забыл.
Её старший брат души не чаял в бастарде и почти все время играл с ним. Они бегали по замку, лазали по стенам и плавали во рву, заставляя служанок хвататься за сердце, а маму и септу Мордейн вновь и вновь молиться за здоровье Робба. А Арья тоже, подражая старшему брату, хвостом бегала за Джоном Сноу. Глупым, грубым и злым Джоном Сноу!
Сначала Санса думала что Арья, как и она, держится рядом с Роббом, но потом услышала историю о том, как ее сестра сказала первое слово — едва ли сама Арья, Джон или даже Робб это помнят, но септа помнила, как и мама. Мама так хотела, чтобы Арья любила ее так же, как Санса, но ее сестра предпочла своей матери сводного брата. Они с септой говорили об этом, когда думали, что она уснула. Тогда Санса решила, что будет любить свою маму и за себя, и за сестру.
Каждое утро, сколько она себя помнила, мать расчесывала ее волосы. Она усаживала Сансу на скамью, становилась сзади и кедровым гребнем расчесывала каждую прядь, после заплетая волосы в северную косу. Душа Сансы трепетала каждый раз, когда нежные пальцы матери касались ее. И каждый раз, когда она молилась в септе, девочка просила, чтобы завтра мама снова расчесала ее волосы. Санса могла бы пересчитать все дни, когда мама этого не делала — а считать она умела лишь до двадцати.
Сегодня был такой день.
Вчера утром прилетел ворон с побережья. Войска Севера достигли Гибельной крепости, объединились с войском короны, и отец отправился на острова вместе с королем.
И сегодня мама не пришла, и Санса расчесала волосы сама. Санса долго ждала, но септа Мордейн тоже не пришла, чтобы отвести ее на утреннюю молитву.
К счастью, пришел Робб. Он держал за руку Арью и улыбался так, будто все в порядке, и сердце Сансы, уже успевшее пуститься вскачь, успокоилось.
— Пойдем, — сказал ей брат, — мы нужны нашей матери.
Сансе хотелось вскочить и побежать, как Арья бегала за братьями, но она заставила себя спокойно подняться и вложила ладошку в руку Робба. Мама была бы довольна.
Робб привел их в септу. Санса не помнила, чтобы хоть кто-то из ее братьев бывал в септе, все они разделяли веру отца и были в ней даже усерднее его самого — она точно помнила, что отец сомневался в существовании богов.
Братья. Санса поймала себя на том, что снова объединила Робба и Джона. Надо следить за своими мыслями.
Мама была в септе. Она стояла на коленях перед ликом Воина — покровителя солдат и бойцов. Она выглядела так, будто провела здесь всю ночь.
— Мама! — Арья хотела сказать что-то еще, но Санса ее одернула. Здесь следовало говорить с богами и уж точно не кричать.
Плечи леди Винтерфелла вздрогнули, и она повернулась к своим детям с потерянным выражением на лице. Теперь заговорил Робб, и его Санса одергивать не стала.
— Мы можем помолиться вместе?
Губы мамы тронула теплая улыбка, и она кивнула. Еще никогда Санса так не любила Робба.
Дева раскинула руки, словно пыталась обнять небо, улыбающийся лик Матери был похож, невероятно похож на их маму — а вот суровое лицо Отца совсем не походило на Эддарда Старка, каким Санса его помнила.
Робб стоял рядом с матерью перед лицом Воина, Санса встала на колени перед Матерью, а Арья… Арья, как и всегда, все испортила. Ее сестра постоянно перебегала от одной статуи к другой, задерживаясь лишь на пару мгновений и строила рожицы.
Она стояла перед страшной маской Неведомого и грозила ему кулаком, когда вошла септа Мордейн. Санса пыталась не слушать, как та шепотом отчитывала ее сестру, но невольно обернулась, когда Арья, топая, направилась к выходу.
— Куда это вы собрались, юная леди? — сурово спросила Мордейн, — Вам следует молиться рядом с вашей матерью.
— Это все глупость, — ответила Арья, улыбаясь, словно говорила что-то невероятно умное, — здесь есть Отец и Матерь, но ведь Брата нет. Я уже помолилась за отца, кому здесь мне молиться о Джоне?
Арья не заметила этого, но Санса — Санса всегда смотрела на мать и увидела, как та бросила взгляд на статую Неведомого.
— Здесь нет богов, которые вступились бы за это порочное дитя, — ответила септа Мордейн.
Сначала Сансе показалось, что Арья готова заплакать, но ее сестра вместо этого зарычала.
— Джон хороший! — выкрикнула Арья.
После ее слов в септе повисла злая тишина. Арья озиралась вокруг, то ли ища того, кто с ней поспорит, то ли пытаясь понять, уйти ей или остаться.
— Джон Сноу — бастард, греховное порождение похоти, — сухо заговорила септа. — Санса, будь любезна, напомни, что говорится о бастардах в "Семиконечной звезде".
Ей вдруг показалось, что язык прилип к нёбу. Она отлично знала, что говорится о них, но Джон… он никогда не был настолько плохим. Он делился ягодами, которые находил в лесу, всегда хвалил ее пение и почти никогда не ругался. Конечно, он не был ровней Роббу и никогда бы не стал рыцарем, что бы ни говорил сир Родрик, но Джон не был плохим.
— Д-дети страсти, дети греха, они сами греховны… Не могут и не хотят они нести в мир добро. — испуганно пролепетала Санса. Слово в слово, как было написано в Книге Отца.
Арья посмотрела на нее, и от этого взгляда захотелось плакать.
— Ваши боги плохие! А Джон — хороший! И он мой брат! И так отец говорит! И…
— Единокровный, — ледяным голосом перебила леди Кейтлин.
Арья выбежала из септы, вытирая слезы. Санса прижалась к матери.
Сколько Санса помнила, Джон был единственной причиной ссор в семье. Мама злилась, когда он играл с Роббом, Арья злилась на маму за то, что та злилась на Джона, Санса злилась на Арью. Ели бы Джона не было…
Санса оборвала эту мысль. В септе, под взором богов, так думать нельзя.
После завтрака должен был начаться урок шитья, но Робб забрал ее. Ведь сейчас именно он, девятилетний мальчик — Старк из Винтерфелла.
Брат привел ее в библиотечную башню. "Здесь точно нет Арьи", — так он сказал, и Сансу это заставило улыбнуться. Ей было жалко Арью вчера, но та уже через десять минут начала бегать за собакой по двору, а мама после ее выходки была бледнее, чем кора сердце-древа.
— Почему тебе не нравиться Джон? — резко спросил ее Робб. Она не помнила, чтобы брат хоть когда-то был резок с ней.
— Он плохой, — неуверенно начала она. Робб сурово поджал губы, приобретя мимолетное сходство с отцом. И с Джоном — это и заставило Сансу осмелеть, — Из-за него у папы нет чести и мама расстраивается. Из-за него мы ссоримся! Из-за него ты на меня злишься!
Робб выглядел так, будто собирался ее ударить, но мгновенье спустя его лицо расслабилось, а взгляд стал грустным.
— Ты просто не знаешь, Санса, — тихо заговорил он, — Отец говорил ставить себя на место других людей, если судишь их. Представь, если бы у нас не было матери, — Робб поднял руку, не дав ей ответить, — у Джона матери нет. Он бастард, ему плохо от этого, нам плохо от этого, но он ведь наш брат.
Никогда не называй меня братом! Никогда! Я не твой брат!
— То есть он просто завидует? Поэтому он злой?
— Я не знаю, Санса, — пожал Робб плечами, — И он не злой. Он же всегда всем делится с нами, помнишь?
Санса помнила. Незадолго до отъезда отца недовольная Арья пришла в ее комнату с голубикой. "Вот, — угрюмо протянула она кулек, — Джон сказал с тобой поделиться". Голубика была вкусной.
Санса помнила, как играла с ним раньше. Он и Робб катали ее в богороще, бегая на четвереньках, изображая то ли лошадей, то ли лютоволков, а потом Джон угощал их пирожными, которые стянул с кухни, и они вместе смеялись над чем-то ужасно глупым. А потом Джон убежал к Арье.
Джон всегда пытался как-нибудь им угодить и всегда ставил Арью на первое место. Он носил Арье ягоды, цветы и резные фигурки, рассказывал сказки и трепал волосы, играл в рыцаря и носил на плечах. Сансе тоже доставалось, но намного реже. Он будто говорил этим, что Арья лучше нее. Но Джон бы хорошим старшим братом. Не веселым, как Робб, а старшим-старшим, умным, серьезным и заботливым.
А потом мама рассказала, что Джон не ее брат и что из-за него отец потерял честь.
И стоило маме это сказать, как Джон действительно перестал быть ее братом.
* * *
Дейси окинула взглядом остров. Замок на нем впечатлял — он казался никак не меньше Винтерфелла. И намного уродливей. На башнях, которые, из-за скал, были вдвое выше Винтерфелльских, развевались черные знамена с золотым кракеном. Замок состоял из трех соединенных мостами частей, одна из которых вовсе была на скале в море. Как вообще его можно взять штурмом?
К счастью, ей не нужно отвечать на этот вопрос. Сотни лодок и плотов одновременно спускались на воду. Нужно высадиться на остров.
Рана под повязкой снова зачесалась, и Дейси едва не взвыла от раздражения. Как и говорил лекарь, она меняла повязки каждые восемь часов, промывала рану — морской водой, ведь пресной было и так мало — и мазала неприятной желтой смесью. Квентин остался на Орлином мысе, поэтому за ней должен был ухаживать Джон Сноу, но — боги! — Дейси даже смотреть на этого мальчика не могла без желания утопиться в бочке и следила за раной сама.
Неудачно.
С каждым днем рана чесалась все сильнее. Дейси даже начала чувствовать противный сладковатый запах, когда снимала повязку.
Проклятое вино. Проклятый кислолист. Проклятый Пайк.
Когда два дня назад они прибыли на Харлоу, остров был почти целиком захвачен. Каково же было ее разочарование, когда Дейси поняла, что на Харлоу нет ни короля, ни лорда Старка, ни Джораха — все они были на Старом Вике, который защищали даже более рьяно, чем Пайк. Людьми на Харлоу командовал принц Станнис, пленивший Виктариона Грейджоя у Светлого острова.
Дейси сразу не понравился этот мужчина. Станнис был очень высок, но худ, а обветренное лицо со впалыми щеками походило на деревянную маску. Его скулы были всегда напряжены, отчего казалось, что он все время терпит боль, жесткий взгляд голубых глаз даже Дейси заставлял неловко ежиться, и говорил принц так, будто каждый день грыз камни.
Давос описывал своего сюзерена совсем по-другому.
Этот моряк с обрубленными пальцами ей нравился куда больше.
Словно услышав ее мысли, Давос оказался рядом и задумчиво оглядел остров. Дейси изображала угрюмость до последнего, но все же заговорила первой.
— Вы бывали здесь раньше, сир?
Он пожал плечами.
— Здешние жители никогда не нуждались в контрабандистах.
— Будет сложно высадиться?
— Откуда мне знать, миледи? — пожал плечами Давос, — Я не воин.
Дейси постаралась скрыть улыбку. Мало кто из взрослых мужчин мог бы признать свое невежество перед девушкой.
— И у вас не найдется совета? — в ее голос все же пробралось самодовольство.
— Для вас? — улыбнулся Давос, — Для вас найдется. Не бейтесь. По моему опыту, нет ничего хуже, чем морская вода в открытой ране.
Благодушие Дейси исчезло в мгновение ока. И он туда же. Она развернулась на пятках и широкими шагами направилась в каюту.
В ней кипел гнев. У Дейси были раны и похуже этой! Год назад топор какого-то одичалого едва не переломил ей хребет, лишь чудом просто вспоров спину. Это остановило ее? Нет! Они гнали тех ублюдков еще два дня, пока они не сбежали в горы, и рана болела все то время! Огромный шрам у нее на спине — доказательство.
А сейчас какой-то удачливый лучник попал ей в бедро, а она слишком криво вынула стрелу. Разве рана заставляла ее дергаться при каждом движении? Разве, охромев, она стала сражаться хуже обычного ополченца? Нет и нет. Тогда почему каждый, даже стальной Станнис, пытался оставить ее на Харлоу?
В дверь постучали.
— Кто еще там?! — рявкнула она, едва не запустив в дверь булавой.
Здесь даже сломать ничего нельзя — ведь все вокруг принадлежало Давосу, вечно спокойному и доброму контрабандисту.
— Джон Сноу, миледи, — детский голос был холоден, и Дейси еще сильнее разозлилась, но теперь уже на себя. Она сделала несколько вдохов и насколько могла спокойным голосом ответила:
— Заходи, — она ожидала обвинительного взгляда, но зашедший внутрь мальчик лишь смущенно на нее посмотрел и уставился в пол. Видимо, эта холодность в голосе — попытка успокоиться. Наверняка перенял этот способ у отца, — и хватит называть меня миледи. Я — Дейси, забыл?
Мальчик покраснел еще сильнее и, казалось, был готов убежать. Почему-то это вызвало у нее улыбку.
— Мил… Э-э-э… Дейси. Можно вопрос?
— Я была пьяна, — быстро ответила Мормонт. О, конечно, она знала, что это был за вопрос, — пьяна, устала и этот треклятый кислолист… Извини. Но ты все равно молодец. Вот. Спасибо.
Закончив, она поняла, что ее лицо снова горит от стыда, будто она только что проснулась в шатре и вспомнила, как приставала к ребенку.
Джон тоже покраснел, но теперь смотрел прямо на нее.
— Я не о том. Мастер Квентин мне все объяснил про кислолист и вино, и… неважно, — он встряхнул головой. — Вам… тебе нельзя участвовать в высадке.
Дейси схватила булаву, уперла ее в грудь мальчика и процедила сквозь зубы:
— Пошел вон.
Джон побледнел, но не отвел от нее взгляда.
— В воде ты занесешь заразу…
— Как вы меня достали, — рыкнула Дейси, не давая мальчику закончить. — Убирайся!
Она схватила Джона за рубаху одной рукой и, легко оторвав от пола, вышвырнула из каюты. Мальчик вскрикнул, ударившись спиной о стену, но каким-то образом успел подставить под себя ногу, чтобы не упасть. Дейси захлопнула дверь.
Шагов она расслышать не смогла.
Уже через минуту она пожалела о сделанном. Джон думал, что поступает правильно. Дейси на его месте поступила бы так же.
И ладно. Пайк скоро падет, а с Джоном Сноу она едва ли еще увидится. Но она будет сражаться. Дейси Мормонт не трусиха.
Через час она уже сидела в лодке рядом с десятком воинов — командовать она будет лишь ими.
Железнорожденные, конечно же, ждали их. Островитяне дали лодкам подойти поближе, почти на половину полета стрелы, а потом осыпали их смертельным дождем.
— Щиты! — рявкнула почти сотня глоток.
Несколько криков захлебнулись, когда волна стрел их достигла. Дейси успела прикрыться, а вот парню рядом не повезло — стрела воткнулась ему в шею, и на лицо Мормонт брызнула кровь.
Дейси выхватила из мертвых рук весло и, прижавшись к воину спереди, начала грести. Волна стрел закончилась через несколько мгновений. Лишь изредка меткие выстрелы разили опустивших щит или высунувшихся солдат.
Берегут стрелы. Умные.
Когда до берега оставалось меньше двадцати ярдов Дейси почувствовала, как лодку начинает сильно раскачивать. Что происходит? Она не успела вскрикнуть, когда мир наклонился, лодка перевернулась, и девушка, ругнувшись, рухнула в воду.
Давос был прав. Рана на ноге взорвалась болью, едва вода ее коснулась. Дейси неловко дернулась и задела рукой каменистое дно. Хорошо. Не придется скидывать броню и бросать оружие. Выхватив из-за пояса кинжал, Дейси уперлась ногами в дно и выпрямилась в холодной воде.
Оказалось неглубоко, лишь по грудь. Перед собой она увидела незнакомца и попыталась ударить кинжалом. Прежде чем тот, замедленный водой, достиг цели, Дейси получила удар по лицу, от которого перед глазами заплясали звезды. Ублюдок!
Нож вошел по рукоять. Мормонт взглянула на берег — оттуда на нее смотрел наконечник стрелы. Пришлось нырять. Вынырнула она уже с булавой в руке, прямо перед островитянином, стоящим по пояс в воде. Он что-то прокричал, но не успел даже замахнуться топором, когда булава размозжила ему голову. Сбросив со спины щит, она закрылась от стрел и огляделась. Вокруг шло сражение, люди кричали, стонали и задыхались, серая вода подкрасилась кровью.
— То, что мертво — умереть не может! — рычали сотни глоток. Взревел боевой рог.
Теперь и на берегу шел бой. Перед Дейси возник низкорослый мечник. Она бросилась вперед, приняла первый удар на щит, заметила движение сбоку и отмахнулась булавой от топора, сбила мечника в воду, снова прикрылась щитом от топора.
Раненая нога загорелась новой болью и подогнулась, а мечник поднялся из воды, сжимая в левой руке кинжал. Нога болела так, будто ее проткнули насквозь. Дейси, сжав зубы, прикрылась от мечника щитом и ткнула булавой тому в пах. Он заскулил и согнулся, сразу получив могучий удар в ухо. Обернувшись, она поняла, что второй враг уже мертв. Дейси попыталась встать, но нога не слушалась.
Боль мешала думать, перед глазами запрыгали черные точки, а уши заложило. Ей нужен отдых. Пять вдохов.
Вдох. Булава опускается на дно. Дейси пытается ощупать новую рану на ноге. Как же больно! Выдох.
Вдох. Кто-то хватает ее за плечо. Что-то кричит. Дейси с трудом кивает. Короткий свист. Рядом падает тело. Выдох.
Вдох. Волосы мешают дышать. Глаза закрываются. Вы ведь впервые будете сражаться на войне? Пальцы дрожат. Язык облизывает окровавленные губы. Соленые. Выдох.
Мир на секунду потемнел, и она рухнула в воду.
Вдох. Проклятье! Дейси вынырнула, кашляя и борясь с головокружением. Почему вокруг темно?
— Медвежья сука! — взревел кто-то. Он стоял рядом, но казалось, что мужчина кричит с другого конца острова. Какой мерзкий голос.
Она прикрылась щитом. Удар, должно быть, сломал ей руку, но боль не пришла.
Надо было слушать Джона.
Дейси наконец провалилась в темноту.
* * *
Нед провернул меч в руке, проверил, хорошо ли держится щит, и покосился на стоящего слева Роберта. Когда они расстались после коронации, тот выглядел уставшим, разбитым и несчастным, но сейчас король, казалось, помолодел на полтора десятка лет. Черные волосы развевались, в густой бороде пряталась улыбка, голубые глаза горели предвкушением. Нед был готов поклясться: король вырастал еще на полфута, надевая доспех. Шлем, украшенный оленьими рогами, держал оруженосец, но оружие… Этот парень надорвался бы, попытайся он поднять молот Демона Трезубца.
Слитным движением Роберт закинул свой молот на плечо и двинулся вперед, не надевая шлем. Мальчишка-оруженосец побежал за ним. Желтый с черным плащ развевался за плечами короля. Также он въезжал в Королевскую гавань.
Эддард поморщился от воспоминаний. Я вижу не детей, а порождение дракона. Лианне пришлось умереть, чтобы Нед смог взглянуть на Баратеона без гнева.
Остров еще вчера был захвачен, Камнелом был взят Барристаном Селми и Цареубийцей, но замок Драммов пока держался.
Стены этого замка были гладкими настолько, что кошка не нашла бы за что зацепиться, и загибались внутрь дугой, из-за чего этот замок прозвали "Галькой". Но такие стены были неприступны для лестниц или осадных башен, к тому же гарнизон сейчас уступал лишь Пайку. Что хуже всего, в замке оказался Эрик Молотобоец, легендарный пират, который был знаменит еще до рождения Неда. Когда-то этот человек ворвался в усадьбу Мормонтов лишь для того, чтобы изнасиловать леди Медвежьего острова и уйти. Когда-то он поднялся по реке и захватил Торрхенов Удел с полусотней человек. Единственное успешное нападение на Старомест за последнюю сотню лет также совершил он.
Естественно, Роберт захотел поговорить с этим человеком. Нед стоял за правым плечом короля, когда ворота открылись и из них вышел глубокий старик. Сколько ему было? Шестьдесят? Семьдесят? Его поддерживали двое мужчин, каждый из которых не уступал в росте Роберту, а сам старик был никак не меньше проклятого Грегора Клигана. "Это твой молот, мальчик? — проскрипел тогда Молотобоец, — маловат для меня. Можешь отдать его моему внуку и убираться в свои зеленые земли. На Железных островах не говорят с врагами — их убивают". Эрик хотел, чтобы король рассвирепел и отправил людей умирать на стены, но Роберт лишь засмеялся и ответил, что отдаст молот тому, кто сможет его забрать.
Ворота крепости оказались не слишком прочными — их хватило лишь на полчаса. Теперь в замок потоком хлынули воины во главе с Грегором Клиганом. Нед не мог спокойно смотреть на этого человека, но следовало признать, Гора действительно был невероятно силен. Одной рукой он держал меч, превосходящий в размерах Лед. Нед ворвался в замок вместе с гвардейцами Старков и Мормонтов. Первым на него набросился какой-то юнец с топором. Старку хватило двух ударов, чтобы отсечь парню руку, и он бросился дальше, врубаясь в неровный строй островитян.
Топор — любимое оружие железнорожденных. Опасное, быстрое, неприхотливое. Им можно сражаться везде — в лесу, в болоте, на корабле в качку и при штурме стен, но Нед отлично помнил, как Бронзовый Джон, учивший его держать меч и копье, смеялся над "морскими лесниками". Неумеха с топором всегда победит неумеху с копьем, мечом или кистенем, но вот умелый мечник побьет любого воина с топором. Просто потому, что нельзя быть мастером в бою на топорах.
Нед Старк был умелым мечником. И у Неда Старка были инстинкты воина — он понимал, когда нужно прикрыться щитом, чтобы не получить стрелу в горло, когда нужно толкнуть противника, чтобы не дать навалиться на себя сразу нескольким бойцам, а когда отступить, чтобы враги запутались в узком коридоре. Эддард Старк умел биться везде — по пояс в воде на Трезубце, в стенах Красного замка, в болотах Перешейка, в горах Долины, в лесу, в поле, на берегу, в песках Дорна — и везде мог обратить окружение в свою пользу. Эддард Старк умел биться с кем угодно — с одичалыми, железнорожденными, горцами, дорнийскими копейщиками, рыцарями Простора и Долины.
— Мы сдаемся!
Когда Нед остановился, доспехи были перепачканы кровью, щит разваливался на части, а меч был покрыт выбоинами. Старк устало стянул шлем.
Замок был взят меньше чем за час.
Спустя еще час они отплыли на Пайк, оставив замок одному из Хайтауэров — у тех были счеты и с Драммами, и с Эриком Айронмейкером.
Удивительно, но им не пришлось даже пересаживаться в лодку — причал успели захватить, и на нем их встречал лично принц Станнис. За семь лет, прошедших с тех пор, как Эддард снял осаду со Штормового Предела, Станнис все же набрал немного веса. Нед помнил его, встречавшего их у ворот, когда Мейс Тирелл преклонил колени и отозвал войска. Тогда принц едва мог стоять, его щеки впали, стулы болезненно выпирали, а руки были тоньше вдвое рук Старка, но Нед видел в на его лице упорство, которого никогда не было у Роберта.
— Ваша милость, лорд Старк, — отчеканил Станнис, — Лордпорт захвачен, но по всему острову до сих пор идут бои с малыми отрядами. Бейлон Грейджой, пусть он и изменник, знает, как защищаться на островах.
— А ты, как я помню, должен знать, как нападать, — пророкотал в ответ король, — Надеюсь, ты не пропустил корабль с его женой, детьми и всем награбленным?
После этих слов наступила тишина, нарушаемая лишь криками чаек. Роберт до сих пор винил младшего брата, что тот упустил Визериса и Дейнерис Таргариен с Драконьего камня. И хотя Станнис был виноват не больше, чем Старки виноваты в наступлении зимы, никто не осмелился сказать об этом королю.
— Ваша милость, — заговорил Нед, — принц Станнис добился куда большего успеха, чем мы на Старом Вике, и куда быстрее.
— Да-да, ты опять прав, Нед, — отмахнулся Роберт, — где Джон? Почему десница короля не встречает, мать его, короля?
— Десница час назад прибыл с Соленого утеса, — Станнис отчетливо скрипнул зубами, — Виктарион Грейджой бежал сегодня утром, и лорд Аррен ошибочно полагал, что сможет его перехватить…
— Пекло! — рявкнул Роберт, перебивая брата. — Как ты его упустил?!
Станнис скрестил руки на груди и холодно продолжил:
— Сейчас они обсуждают с хранителем Запада и лордом Талли дальнейшие действия. Я передал пленника Джону Аррену сразу после высадки. Моей вины в побеге нет.
Роберт громогласно выругался и широким шагом направился к лошадям. Нед, коротко поклонившись Станнису, поспешил за королем.
Лордпорт был мелким даже в сравнении с Винтертауном. Серый, грязный и насквозь промокший — вряд ли железнорожденные сильно за него держались, но вот Пайк, Железная Роща и отделенные рекой западные скалы были сложными целями.
Роберт ускакал вперед, сказав Неду вызнать все у Станниса, а Станнису — вечером отплыть на Оркмонт, где Мейс Тирелл едва не был сброшен в море. Эддард не понимал, почему король не переносит младшего брата — ему Станнис напоминал одновременно Рикарда Старка и Тайвина Ланнистера, и обоих этих людей, несмотря ни на что, Нед уважал.
Станнис говорил со Старком сквозь стиснутые зубы, но ситуацию описывал быстро и подробно. Нед невольно задумался, мог ли он сам добиться подобных успехов в войне на море, мог ли хоть кто-нибудь их добиться. Снабжение, координация, тактические возможности — все это просматривалось в речи, даже когда принц говорил лишь о текущей ситуации, но детали… даже если бы Станнис их озвучил, едва ли Старк смог понять.
— …Лагерь снабжения на Орлином мысе и Крэг регулярно поставляют ресурсы на Харлоу, оттуда будет вестись снабжение наших сил на других островах.
— Принц Станнис, я мало что понимаю в морской войне.
— Роберт не приказывал мне вас учить.
— И не нужно. Оставьте человека, который смог бы понять все, что вы сказали.
Станнис кивнул.
На въезде в город их поприветствовал Давос Сиворт — Нед хорошо запомнил этого человека, чересчур честного для контрабандиста и слишком умного для простолюдина. Станнис тут же отдалился от Старка и ехал рядом со своим вассалом, едва слышно переговариваясь.
Они не скрывали, о чем говорили, но дали Неду возможность обдумать в тишине все, что сейчас сообщил ему принц, и Стар был благодарен за это.
Старый Вик, Харлоу и Соленый Утес были полностью под контролем короны, Черная Волна — самый северный из островов — вскоре будет захвачена Рендилом Тарли, одним из лучших полководцев Простора, но Мейса Тирелла едва не выбили с Оркмонта войска со знаменем вымерших Хоаров, а на Большом Вике до сих пор идут бои с переменным успехом — оттуда несколько часов назад приплыл Тайвин Ланнистер, отдав командование Русе Болтону.
Болтону не хватало провизии, Соленому Утесу — кораблей, чтобы вывезти бесполезные войска, Мейсу Тиреллу — мозгов, а им самим на Пайке очень не хватало людей — приходилось осаждать сразу два замка и одновременно отбивать нападения укрывшихся в западных скалах островитян.
Из мыслей его вырвало знакомое имя.
— …Джон Сноу попросил взять его с собой, — говорил Сиворт, — Мальчик неплохо помогает лекарям, удивительно смел и смышлен для своих лет. От него будет польза.
— Служба не может быть наградой за службу, сир Давос, — хмуро ответил Станнис. — Спроси у него еще раз и вознагради как положено.
— Я знаю, о чем он попросит, мой принц, — на губах Лукового рыцаря заиграла теплая улыбка. — Джон Сноу хочет привести подарок сестре.
Эддард сжал поводья. Едва ли на Орлином мысе нашелся второй мальчик с именем Джон Сноу, желавший привести сестре подарок.
Станнис же залез под плащ и вытащил оттуда маленький сверток.
— Возьми, — протянул он сверток Давосу, — Я купил ее для моей дочери, в Браавосе. Лучшего для сестры бастарда не найти.
— Сир Давос, сколько лет этому мальчику? — спросил Старк, поравнявшись с рыцарем.
— Восемь, милорд, — Сиворт перевел взгляд на Эддарда, но, видимо, увидел в серых глазах что-то, что заставило его дернуть поводья.
Все три лошади — его, Давоса и Станниса — заржали, и две из них отшатнулись от Старка. Давос выругался, Станнис же просто бросил на Старка недовольный взгляд.
— Джон Сноу, — изменившимся голосом заговорил Нед, смотря перед собой, — это тот самый мальчик, которого я привез в Винтерфелл с юга, — он потемневшими глазами взглянул на Сиворта, — мой сын.
Джон оказался в восточной части Лордпорта, самой близкой к морю и самой безопасной. Когда Нед и Давос нашли его, мальчик вправлял плечо солдату с гербом Талли на груди. Выглядел Джон так, будто неделю страдал от морской болезни, однако Сиворт утверждал, что на корабле с ним все было хорошо. Когда Джон отошел от солдата, его руки мелко тряслись. Под глазами мальчика залегли темные круги, а лицо было даже бледнее, чем у Бенджена. Со стороны Джон больше походил на солдата, хоть и был им по пояс — на нем была надета кольчуга, ноги были защищены кожной броней с металлическими вставками, за спиной в специальных ножнах был закреплен меч, а на поясе висел короткий кинжал. Единственное, чего на нем не было — шлем.
Мальчик твердым шагом направлялся к воину Дастинов, зажимавшему куском туники рану на ноге, но Нед заступил ему дорогу. Сперва Джон попытался обойти препятствие, не отрывая глаз от земли, но Старк сдвинулся вслед за ним. Лишь тогда Джон поднял глаза.
Лицо мальчика преобразилось, в покрасневших глазах сиял восторг.
— Отец! Я…
Нед положил ему руку на плечо, обрывая.
— Ты пойдешь со мной и останешься под охраной Джори, — мальчик мгновенно сник, — позже ты отправишься…
— Отец! — Нед удивленно прервался. Джон никогда не позволял себе перебивать старших, особенно отца. — Дейси Мормонт пропала при высадке! — кивком Нед позволил Джону продолжать. — Ее нет ни среди живых, ни среди мертвых.
— Я понял, — коротко ответил Нед. — Пошли, я заставляю ждать короля.
Нед отдал Джона сиру Давосу, приказав незамедлительно начать поиски леди Мормонт, а сам галопом направился к шатру Джона Аррена.
Совет шел до самого вечера, но решение они так и не нашли. Их армия превосходила Железнорожденных в несколько раз, но люди были разбросаны по островам и побережью материка, а кораблей у островитян было больше, и они могли легко ходить в знакомых водах, перебрасывая людей с одного острова на другой, пока войска короны слабели, а ресурсы истощались.
Можно было бы бросить силы на штурм Пайка, но тогда они рисковали получить удар в спину, можно было продолжить перебрасывать войска, но железнорожденные тоже могли так сделать, отвоевав уже захваченное.
Единственную разумную мысль внес Цареубийца — понять, кто именно управляет действиями островитян, и откуда — ведь Бейлон Грейджой в Пайке, и всех воронов оттуда сбивали уже два дня, Виктарион сбежал лишь сегодня, у Эйрона не хватило бы мозгов, а Родрик Грейджой, наследник Пайка, был убит в Сигарде.
Оставался лишь Эурон Грейджой, второй из братьев. И если про остальных можно было хоть что-нибудь сказать, то про этого не было известно ничего. Наконец, когда на небе уже зажглись звезды, у Роберта закончилось терпение.
— Мне срать на эти скалы, где спрятались обоссавшиеся кальмары! — взревел король. — Оставьте их, пусть там сдохнут! У нас не хватил людей для штурма Пайка, но для Железной Рощи-то достаточно! Ты! — Роберт ткнул пальцем в Тайвина Ланнистера. — Хочешь, утопи ее, хочешь — отрави, хочешь — сожги, но через десять дней там не должно остаться этих промокших ублюдков! Ни одного! И какая, в пекло, разница, кто ими командует? Если мы возьмем Пайк, острова падут! А теперь пошли вон, ваш король хочет поссать и лечь спать!
Нед, подавив невольную улыбку, вышел из шатра. Ночи на островах совсем не походили на северные — воздух был холодным и свежим, но тяжелым, и не было слышно ни волков, ни медведей, только людей.
Внутри шатра Эддарда ждал Джорах Мормонт. Проклятье! Нед сам велел его позвать, но треклятый совет шел почти шесть часов.
— Лорд Старк, — со свирепой вежливостью поздоровался Мормонт, — надеюсь, я не зря проторчал здесь полдня?
— А я надеюсь, что зря. Вам известно, где ваша кузина?
Джорах отчетливо вздрогнул, его взгляд из раздраженного превратился в тревожный. Он покачал головой.
В этот момент в шатер вломился один из гвардейцев Старков.
— Милорды! Лорд Джорах! Мы нашли её.
* * *
Когда Старк вошел в шатер, он едва удержался от удара сюзерену по лицу. У Джораха были более важные дела, чем ждать Старка посреди ночи, словно южная шлюха, но едва лорд Эддард заговорил, злость Мормонта испарилась. Вам известно, где ваша кузина?
Едва ли Старк спросил бы об этом, будь она на Орлином мысе. Едва ли Старк спросил бы об этом, будь она в порядке. Едва ли… Мы нашли ее.
— Леди Мормонт выбросило на берег, — парень, вломившийся в шатер, еле дышал и смотрел в землю.
— Она жива? — голос Джораха был тихим, но солдат вздрогнул и затравленно взглянул на Старка. Тот нетерпеливо кивнул.
— Жива, милорды, но… — парень замялся, и Джорах схватил его за шею. Мормонту не нравились эти трусливые бегающие глаза.
— Что. Случилось. С моей. Кузиной? — прорычал Мормонт в лицо мальчишки. Тот, казалось, вот-вот обмочится.
— Ее раны з-заражены, — промямлил гвардеец дрожащим голосом, — он-на..
— Где? — спросил Мормонт, отпустив парня.
— У лекарей.
Дейси была очень плоха. Из кошмарной раны на бедре тек гной, левая рука была сломана, а морская вода разъела кожу и выпила из девушки силы. Она стонала, металась на кровати, и лекарям приходилось держать ее, чтобы промыть рану. "Надо было слушать Джона", — бормотала она в бреду.
Этот Джон, восьмилетний сын лорда Эддарда, тоже был среди лекарей — подносил тряпки, кипятил вино и готовил какие-то мази. Джорах помнил Неда Старка восьмилетним, еще до отправки в Орлиное Гнездо — тот выглядел точно так же и был таким же угрюмым.
— Она выживет, — заверил его молодой мейстер, — Ее раны не так плохи, как думали солдаты, главная причина ее тяжелого состояния — морская жажда, — этот худой, безбородый юноша с золотыми волосами, лицом походивший больше на складную женщину, чем на мужчину, не вызывал ни уважения, ни доверия, а его высокомерный взгляд и безразличный говор не оставляли сомнений — отпрыск Ланнистеров. — Но ее нога вызывает опасения. Наименее рискованным решением было бы отнять конечность.
Джорах взял мейстера за грудки и оторвал от земли — тот весил меньше тринадцатилетнего мальчишки.
— Если моя кузина останется без ноги, я отдам ей две твои — в подарок.
Мейстер обещал сохранить ногу.
Следующим утром попытались напасть железнорожденные, скрывавшиеся в скалах. Увы, их отбросили еще до того, как Мормонт обнажил меч — западная часть лагеря была укреплена, а патрули ходили там в десять раз чаще, чем шлюхи. Этим же утром он узнал, что в штурме Железной Рощи северяне участвовать не будут — Тайвин Ланнистер решил доказать, что западники, не выигравшие ни одной битвы, тоже чего-то стоят. Джораху было плевать на интриги хитрозадых южан, но сейчас его заставляли сидеть и беспомощно ждать, что же будет с Дейси.
Несколько лет назад он сидел у постели своей жены Бет, когда она рожала. Она тоже металась в постели, сжимала его руку, кричала его имя. Там было много крови. И много смерти.
"Прости меня", — последнее, что он услышал от жены, держа на руках очередного мертворожденного сына. Бет забылась сном после родов, так и не проснувшись. Джорах никогда не любил свою жену, их брак был волей отцов, и хоть Бет в него и влюбилась, Мормонт не был уверен, что был хорошим мужем.
Но кузину Мормонт любил, любил так, будто она была его собственной дочерью. Он боялся ее навещать, ведь вокруг него слишком часто умирали, и он боялся, когда не видел ее, ведь она могла умереть. Десяток раз он подходил к шатру, слышал шепот лекарей, тихие стоны кузины и уходил. Сражение бы помогло. Гребаный Тайвин Ланнистер.
Спустя два дня ему наконец сообщили, что Дейси стало лучше, а нога останется при ней, лишь тогда он решился ее навестить.
В шатре пахло травами и вином. Дейси лежала спокойно, не шевелясь, дышала ровно и выглядела куда лучше, чем позавчера. Рядом с ней сидел тот самый мальчишка, Джон.
— Лорд Мормонт, — мгновенно вскочил он.
— Сядь, — добродушно бросил Джорах, — и расскажи мне, как она, — Мормонт приставил стул к постели кузины и сел, вглядываясь в ее лицо.
— У леди Мормонт две раны на бедре, я их промываю и обрабатываю каждые три четверти часа, — затараторил он, — Заразу из них мейстер Ландель выжег кипящим вином. Кости на руке стоят правильно, повязка не дает им разойтись, через одну луну она сможет двигать рукой. Воспаление кожи пройдет через несколько дней, благодаря мази, а последствия морской жажды уже прошли.
Он произнес все это на одном дыхании и посмотрел на Джораха взглядом, одновременно гневным и извиняющимся, будто мальчик переживал за его кузину больше, чем он сам.
Хотя Джон Сноу ведь тоже был на Орлином мысе, верно? Эддард Старк не стал бы тащить своего сына в самое сердце войны.
— Тебе известно, что с ней случилось? — Мормонт постарался, чтобы его голос звучал не слишком требовательно, но и не слишком мягко. Он понятия не имел, как говорить с детьми. Вернее, с мальчишками, ведь с четырьмя кузинами он общался хорошо.
— Известно больше, чем другим, — ответил Сноу, и его взгляд стал жестким, как у отца, — Леди Дейси была ранена стрелой в ногу во время нападения на Орлиный мыс. Со слов лекаря, рана, скорее всего, уже воспалилась, когда она участвовала в высадке на Пайк. Видимо, леди Мормонт была ранена в ту же ногу и потеряла сознание.
Договорив, мальчик поднялся и принялся разматывать повязку на бедре Дейси.
— Раненая девчонка принимала участие в бою? — Джорах увидел, как руки Джона дрогнули, и он на несколько вдохов замер.
Мальчишка поднял на Мормонта взгляд, и в серых глазах был ясно виден ответ. Они долго смотрели друг на друга в полном молчании, а потом Сноу вернулся к ране.
— Ей было некому запретить, — безразличное обвинение в детском голосе было похоже на раскаленный клинок.
Мормонт зарычал.
— Ты хочешь сказать, что это, — Джорах указал опухшую блестящую рану, — моя вина?
— Не больше, чем короля или лорда Старка, — спокойно ответил Джон, не отвлекаясь от перевязки, — Но ведь это не их кузина.
— Твоему отцу стоило научить тебя уважению, сопляк! — Джорах вскочил со стула.
Однако сейчас мальчишка даже не дернулся, медленно покрывая края раны вонючей мазью. Закончив, он вновь перевязал ногу и поднял опустевший взгляд на Мормонта. Желание проучить мелкого наглеца пропало так же быстро, как и появилось.
— Скажи мне, когда она очнется, — бросил Джорах, выходя из шатра.
— Как прикажете, милорд, — донеслось ему в спину.
Полдня Джорах провел, тренируясь и пытаясь понять — был ли Джон Сноу прав.
Не был.
Дейси — воин, как и Джорах, и она сама принимала решения. Иначе бы Мормонт не взял кузину с собой. Однако он ошибся — не тогда, когда оставил ее одну, отправив на Орлиный мыс, а гораздо раньше, на Медвежьем острове. Когда решил, что Дейси готова к такому.
Уснуть ночью он не мог.
Джорах был даже рад, когда горны взвыли о нападении.
Мормонт никогда не был южным рыцарем, которому нужны шесть человек, чтобы облачиться в доспехи — вскочив с кровати, он был готов к бою через несколько минут.
Когда он вышел из шатра, вокруг был хаос. Солдаты кричали, носились по лагерю в одних портках, зато с копьем, кто-то надел кольчугу, поножи и шлем, но забыл натянуть сапоги, какой-то увалень умудрился упасть в костер и ревел, словно раненый медведь. Где-то раз за разом трубил горн — Джорах направился именно туда, по пути подхватывая паникующих солдат и сбивая из них полуголый строй. Что за идиоты?
Шатер Джораха находился в юго-западной части лагеря, ближе всего к Пайку, и эта часть должна была первой подвергнуться нападению, но здесь не было ни одного трупа, а горны почему-то выли на востоке.
Впереди Мормонт увидел свет факелов.
— Туда! Быстро, ослы! — скомандовал он, толкнув одного из солдат.
Среди факелов Джорах ясно разглядел высокий силуэт воина. Он держал меч высоко над головой, призывая солдат, в свете факелов его волосы казались золотыми. Подойдя ближе, Мормон узнал Джейме Ланнистера. Цареубийца оказался куда менее удачливым, чем он сам — из левого плеча Ланнистера торчал арбалетный болт, а голый торс был измазан кровью. Сейчас "Золотой Лев" гораздо больше походил на дикаря, чем северяне.
Мормонт оглядел остальных. Потные лица, окровавленное оружие. Раненые. Эти воины явно только что сражались.
— Ланнистер! — Джорах повернул голову на крик и увидел своего сюзерена, идущего к ним. Эддард Старк, как и он, был полностью одет, но меч, который хранитель Севера сжимал в руке, был испачкан кровью. — Западная чать чиста.
— Откуда эти ублюдки взялись? — прорычал Мормонт, не надеясь на ответ.
Но Цареубийца ответил:
— С моря. Старк, — кивнул он Эддарду.
Тот будто наткнулся на стену, в этот момент Джорах очень ясно увидел их с сыном сходство. Впрочем, растерянным Старк выглядел лишь один вдох.
— С востока? — уточнил Эддард.
— Да, милорд, — насмешливо бросил Цареубийца. — Море, оно на востоке.
Услышав ответ, тот тут же забыл о Ланнистере. Взглянув на Мормонта, Эддард прошептал лишь одно слово:
— Лекари, — и побежал к морю.
Проклятье, там Дейси!
Джорах бросился следом.
* * *
С самого утра Джон был зол.
Уезжая с отцом из Винтерфелла, он и предположить не мог, что здесь будет так мерзко. Нет, промозглый Пайк и продуваемый насквозь шатер его не пугали, но вот лежащая без сознания Дейси Мормонт — пугала до смерти. Как и десятки раненых, прошедших через него.
С закрытыми глазами и спутанными волосами Дейси была слишком похожа на Арью, отчего Джону становилось еще хуже. В этом мокром и гнилом пекле, по ошибке называемом войной, Дейси была единственным человеком здесь, который относился к нему… так. У Джона не было слов, чтобы описать это. Было бы хорошо, если его мать похожа на Дейси.
Но будь его мать похожей на леди Мормонт, Джон не рос бы с отцом. Или не рос бы с леди Кейтлин, зависит от того, насколько похожей оказалась бы мама.
Когда лорд Медвежьего острова вылетел из шатра, Джон хотел последовать за ним. Хотел подойти к отцу и попросить, чтобы его вернули в Винтерфелл — здесь, на этом мокром острове, он чувствовал лишь тоску.
И больше всего на свете он хотел оказаться рядом с Арьей, прижать ее к себе и рассказать историю о храброй медведице.
Но этой храброй медведице через полчаса нужно опять менять повязку. А потом надо будет вынести ночной горшок и позвать кого-нибудь из женщин, чтобы те вымыли Дейси там, где ему не дозволено. И снова сменить повязку. Завтра должен был прийти мейстер, чтобы еще раз ее осмотреть.
"Она поправится, — сказал себе Джон, — она сильная, как медведь". Увы, уверенности это не придало.
Возможно, это бессонная ночь сказывалась на настроении. Но спать нельзя. Нельзя. Дейси нужно обработать рану. Джону казалось, что с каждым часом она худеет и уменьшается, все больше становясь похожей на его маленькую сестрицу.
"Она не Арья. Арья дома, смешит конюхов, гоняется за собаками и учится шить. Она не Арья".
Джон очень хотел вспомнить сейчас, как он носил сестру по богороще на своих плечах или как учил ее выговаривать свое имя. Или как она кидала в него цветами в колыбели. Но едва Джон представлял сестру, память услужливо возвращала его в день прощания. У Арьи в глазах стояли слезы, и она комкала в исколотых пальцах платок, который пыталась для него вышить.
Когда он только сказал ей, что уезжает, сестра его поколотила, а потом заявила, что будет спать с ним до каждую ночь до отъезда. Отказать Джон не смог, хотя очень боялся, что их увидит леди Кейтлин.
Год назад ему показалось, что она застала его спящим у кровати Арьи, но тогда леди Винтерфелла промолчала, и Джон решил, что ему приснилось.
Может, он и сейчас спит? А когда проснется, окажется в своей комнатке в Винтерфелле, а к его груди будет прижиматься сестра, и Дейси окажется дочерью лорда Мормонта, никогда не бывавшей южнее мыса Кракена.
Хорошо бы.
Голова Джона стала вдруг невозможно тяжелой. Он опустил ее на край кровати, рядом с рукой Дейси. Глаза закрылись сами.
Когда Джон проснулся, его охватила паника. Он же не пропустил время смены повязки? Но свеча на столике с лекарствами еще горела, не уменьшившись и на треть. Выходит, не слишком сильно.
Спросонья руки плохо слушались. Джону пришлось несколько раз подпрыгнуть и помахать руками, прежде чем он приступил к перевязке. Едва он закончил, как услышал знакомый голос:
— Джон, я могу войти? — у входа, откинув полог, стоял Луковый рыцарь.
Давос Сиворт был странным человеком. Он носил меч и герб и служил лично принцу, но говорил с людьми так, будто все еще был контрабандистом, выползшим из какой-то дыры в Королевской гавани.
Давос присел по другую сторону от кровати Дейси и улыбнулся.
— Твой отец выглядит так, что мне страшно за свою жизнь.
— Но вы не виноваты, — поспешил ответить Джон, — а мой отец справедлив.
— Вот уж верно, — хмыкнул рыцарь, — не виноват. Контрабандист обдурен ребенком. Неплохая песня получилась бы, а?
Джон неуверенно улыбнулся. С Давосом они говорили долго — Джон успел еще раз сменить повязку на Дейси. Теперь, когда Давос знал, кто он такой, Сиворт будто еще лучше стал его понимать. Они говорили об Арье, о детях Давоса, старший из которых уже стал оруженосцем, о лорде Старке и Станнисе Баратеоне. Уже собираясь уходить, Сиворт протянул ему подарок — игрушечного всадника.
— Мой сюзерен решил наградить тебя, — сказал Давос. — Он купил ее в Браавосе, для дочери. Думаю, твоей сестре понравится.
Деревянный всадник с копьем был вырезан невероятно умело — у него даже шпоры были. Лошадь же была высотой не больше четырех дюймов, но у нее была вырезаны шикарная грива, глаза и морда.
Арье понравится. Она любит лошадей.
Как-то раз она забралась в конюшню и попыталась сесть на жеребенка — причем без седла. Удивительно, но у нее это получилось. Септа тогда чуть не умерла от страха. Да и Джон испугался — он-то на лошадь только в пять лет сел, а Арье и четырех не было.
Джона должны были сменить ночью.
Тогда-то все и началось.
Крики согнали сонливость мгновенно.
Джон с перепугу схватился за меч — и правильно. Едва он подошел к выходу, полог оборвался и внутрь влетел вооруженный топором воин. Джона спас маленький рост — его не сразу заметили, и страх — он ударил прежде, чем понял, кто перед ним.
Размашистый удар справа налево рассек железнорожденному бедро до кости, но ее перерубить не сумел. Джон дернул меч на себя, и островитянин взвыл, завалившись в сторону. Второй удар пришелся в шею. Острие укололо чуть выше ключиц и вошло до позвоночника.
Островитянин сплюнул кровью на лезвие, забулькал и попытался подняться. Джон вытащил меч, и он умер.
— Твою мать, — выругался кто-то над головой.
Топор, опускавшийся на голову, почему-то напомнил раскрытый вороний клюв. Скользящий блок! Кисти обожгло болью, зато удар, который мог бы раскроить его пополам, лишь слегка задел плечо. Но потом нога железнорожденного ударила Джона в грудь. Он пролетел половину шатра, врезавшись в стол. Стол жалко треснул, развалившись — или это ребра треснули? — меч зазвенел, вылетев из рук. Щепка пронзила ладонь.
Вокруг стало темно — должно быть, свечи потухли, упав со стола, но Джону показалось, что он ослеп. Вдох отдался такой болью, что глаза заслезились.
От входа шел дрожащий свет, но его хватило, чтобы увидеть Дейси и подходившего к ним островитянина.
Ты Джон Сноу из Винтерфелла. Сын Эддарда Старка.
Руки шарили по земле, но меча не было. Проклятье, куда он отлетел?! Ему нужен меч! Правая рука что-то нащупала, и Джон тут же запустил этим в железнорожденного. Резной всадник ударил того в лоб.
— Мелкий ублюдок!
Над голову снова опускался топор. Левая рука наткнулась на обломанную ножку стола. Джон бросился в сторону, и топор вошел в землю — а вот щепка волша островитянину в живот на целый фут. Тот раскрыл рот в немом крике и попытался снова поднять топор. Джон надавил на щепку снизу, и он лишился чувств, упав головой к ногам Дейси.
Дрожащими пальцами мальчик снял абордажный топор с пояса мертвеца. Тот застонал и попытался схватить руку, а Джон, испугавшись, отрубил ему пальцы.
Он стащил стонущего мужчину на пол и, примерившись, вбил топорик в лысую голову.
Джон выглянул из шатра и увидел бойню. Половина шатров горела, на земле лежали люди. Десятки людей, но воинов среди них было мало. На них не было доспехов, у большинства не было даже оружия. У некоторых — конечностей. Люди, что сделали это, уже уходили — в центр лагеря. Лишь несколько человек ходили вокруг костров и добивали раненых. Кого-то с криками тащили к морю.
Один из воинов обернулся, и Джон едва успел спрятаться. Его заметили? Нет?
Собственное дыхание казалось ужасно громким. Он на цыпочках вернулся к кровати Дейси — там почему-то казалось безопаснее — и сжал ее руку.
"Ты сын Эддарда Старка, — сказал он себе, — ты не имеешь права бояться".
Ветерок, теперь беспрепятственно врывающийся в шатер, охладил лицо, и Джон понял, что щеки мокрые. Он плакал? Или плачет сейчас?
С каждой минутой вокруг было все меньше звуков. Крики раненых исчезли. Не было слышно и треска пламени. Даже ветер молчал.
Тишину нарушало только его дыхание. Взгляд упал на кровать.
Дейси! Боги, Дейси, ты дышишь? Ты жива?
Дышала. Новых ран не было.
"Пора менять повязку", — подумалось Джону, и он едва не рассмеялся.
Потом звуки стали возвращаться — послышались крики. Они приближались. Где треклятый меч?
Тот оказался на кровати, прямо под рукой.
Джон швырнул топор в вошедшего и схватился за меч. Топор попал прямо в живот, и мужчина упал на колени, пытаясь удержать внутри свои потроха. Сноу уже хотел добить его, когда в шатер ворвались еще люди. Один, два… семь. Джон закрыл собой лежащую Дейси и выставил вперед клинок.
Это вызвало бы хохот, не будь на земле двух мертвецов. Он не позволит им тронуть Дейси!
— Этих живыми, нам нужны заложники!
Джон зарычал.
Вдруг полог распахнулся. Джон не видел, кто вошел, видел лишь, как голова одного из железнорожденных отделилась от тела. Кто-то закричал. Засверкала сталь. Падала вниз голова. Когда она достигла пола, еще двое железнорожденных были мертвы. Когда все, наконец, поняли, что враг сзади, в живых остались лишь двое. И воин, ворвавшийся в шатер, яростным взмахом перерубил топор одного из них, после чего вогнал меч в лицо островитянину по рукоять и повернул.
Последний враг тоже был с мечом и умел им пользоваться, но фехтования не было — спустя пять или шесть вдохов тот выронил меч, такими сильными были удары. Спустя восемь он был уже мертв.
Вошедший снял шлем и отер с лица кровь.
Меч Джона вдруг стал невероятно тяжелым.
— Папа?