— У НАС ЕСТЬ традиция: каждый год мы отправляем наших лучших послушниц соревноваться в своих навыках с самыми талантливыми проксимами Академии. У нас четыре класса, так что мы посещаем их четыре раза в год. Следующим будет Святой Класс, через десять дней.
— Это слишком долго. Нам нужно вытащить оттуда Теуса немедленно, — сказала Яз.
Сестра Сова поджала губы. Она сидела на большом сундуке, где хранила сокровища, которыми делилась с послушницами в своем классе. Яз и Куина остались стоять, слишком возбужденные, чтобы сесть на один из слишком маленьких стульев для послушниц.
— Академия примыкает к императорскому дворцу и заполнена обученными марджалами самого различного уровня. Многие из тамошних мастеров смертельно опасны в искусстве стихий; другие специализируются на тень-работе или на более редких навыках. Церковь имеет очень мало власти в Академии, и, конечно же, у нашей настоятельницы ее нет вообще. Если Сеус развратил кого-то из академиков, то это самое опасное место, куда бы вы могли пойти.
— Но мы с Куиной благословлены, — сказала Яз. — Не станут же академики нападать на нас, если мы нанесем законный визит?
— Почему мы вообще должны идти? — спросила Куина. — Теус никогда не делал для нас ничего такого, что не делал бы для себя. И, судя по тому, что ты говоришь, он уже рассказал Сеусу главный секрет Стержень-корня. Сеус теперь знает, как открыть ковчег, и знает, что ты — его лучший шанс для этого.
Яз испытывала искушение согласиться. Возможно, Теус и академики заслуживали друг друга. Ей не нравилась идея, что железный пес Зокс, носитель сущности Теуса, должен быть вознагражден за свою верную службу тем, что его оставят на растерзание магам. Хотя теперь, когда она подумала об этом, была ли какая-либо служба пса действительно верной? Первоначально, когда он развернулся из своего куба по настоянию Весты, городской разум все еще сохранял некоторую озабоченность благополучием Эрриса. Но позже его действия были продиктованы Теусом.
— Ну? — подсказала Куина.
— Теус знает больше, чем один этот секрет. Он делится с Сеусом и другими умами городов знаниями, относящимися к тому времени, когда Пропавшие еще не ушли. Его народ сотворил звезды из… из того, из чего он их сотворил. Он понимает, что такое врата. Он знает вещи, о которых мы даже не подозреваем. Он ценен для нас. Как далеко я продвинулась, собирая глаза Наблюдателя воедино? Дни идут за днями, а мне так и не удалось соединить два в один, не говоря уже о шести из них одновременно. Теус обладает знаниями, которых нет в книгах Сестры Сова. Он старше, чем все библиотеки империи. Если мы позволим академикам сломить его, мы никогда не узнаем, что потеряли и спасет ли это нас.
Куина посмотрела на свои ноги:
— Мне он не нравится.
— Тебе не обязательно идти.
— Конечно, я иду, идиотка.
Яз ухмыльнулась, затем посмотрела на Сестру Сова, которая все еще сидела на крышке сундука, болтая ногами, как будто ей было десять, а не десять раз по десять:
— Мы должны идти прямо сейчас. Мы не можем дожидаться, когда Святой Класс отправится соревноваться.
— Как они пригласят вас войти? — спросила монахиня. — Если вы войдете без приглашения, они могут сделать с вами все, что им заблагорассудится, и назвать это правосудием. Мы понятия не имеем, сколько из них находятся в рабстве у Сеуса. Шпион здесь и шпион там? Или сам Атоан и все преподаватели? Кажется невероятным, что их может быть так много… Но, правда, мы уже несколько лет подозреваем Академию в стремлении оказать нездоровое влияние на императора и его брата.
Яз подумала о юном проксиме, бегущем к ней по камню. Сначала она подумала, что это монахиня. На расстоянии она приняла его мантию за рясу. Вблизи тоже не было большой разницы:
— Как Академия находит своих проксимов?
Сестра Сова позволила себе слегка улыбнуться:
— Детей приводят в большой зал для тестирования. Некоторых приводят родители, некоторые попадают другими способами. А некоторые приходят сами.
Яз посмотрела на свою рясу:
— Мне кажется, что я была послушницей достаточно долго. Я хочу поступить в Академию. Тебе тоже следует это сделать, Куина.
— Мы обе не марджалы. Меня проверяли в Черной Скале.
— Не нужно быть марджалом, чтобы пройти тестирование — нужно быть марджалом, чтобы быть принятым.
— И ты думаешь, что увидишь Теуса там, где они проверяют свежую кровь? — спросила Куина. — А потом с боем выберешься оттуда?
— Я думаю, что это хорошее начало. И, как только мы переступим порог, может случиться все, что угодно. На самом деле, я намерена сделать так, чтобы случилось.
Сестра Сова осторожно слезла со своего насеста и несколько неуклюже направилась к лестнице:
— Я буду сопровождать вас. Как послушницы, вы должны находиться под присмотром. И если вас не примут в Академию и вы не откажетесь от монастыря, вы останетесь послушницами. Кроме того, у меня есть несколько старых друзей в рядах магов. Самое время встретиться с некоторыми из них — до того, как Предок сочтет нужным меня забрать.
ЯЗ И КУИНА ждали снаружи Башни Пути, пока сестра Сова собирала из своей потайной комнаты вещи, которые, по ее мнению, могли ей понадобиться. Яз предупредила старую монахиню, рассказав ей о встрече с Сеусом между одной и другой сторонами каменной кладки. Сова удивленно расширила глаза и сдвинула брови.
— Я противостояла ему на протяжении десятилетий, хотя только с твоим приходом я узнала его истинную природу. Если бы он мог протянуть руку и взять меня, то, я уверена, он бы уже это сделал. Боюсь, я ошиблась, послав тебя за звездой одну. Твой путь через стену, возможно, был менее безопасным, чем тот, по которому я обычно хожу. — И с этими словами она исчезла среди камней.
— Что ее задерживает? — снова пробормотала Яз. — Я должна вернуться наверх.
— И снова заблудиться в стенах? — Куина вгляделась в далекие колонны, отделявшие монастырь от остальной части плато. — Кстати, о Сеусе: мы должны поговорить о Сеусе.
— Должны? — Яз хмуро посмотрела на подругу.
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что он предлагает всем этим людям, которые на него работают? Я имею в виду, они же не идиоты, верно? Эулар и священницы. Эти маги?
— Эулару он предложил теплую гору, труды кланов и Сломанных. И пообещал зеленые земли. Эулар собирался захватить этот город с армией таких людей, как мы с тобой. Тех, кого он держал в своей власти в Черной Скале, было больше, чем Красных, Серых и Мистических Сестер в этом монастыре, и, вероятно, магов в Академии.
Куина огляделась вокруг:
— Это место не сможет существовать вечно. Сова говорит, что лед смыкается с обеих сторон. Коридор с каждым годом становится все уже. Госпожа Академия научила нас этому. Через два столетия ты, вероятно, сможешь крикнуть с северного льда и тебя услышат на южном. И только в том случае, если луна не упадет с неба. Говорят, что она медленно падает, и, если она действительно упадет, лед сомкнется над этой скалой еще при нашей жизни.
Яз нахмурилась еще сильнее:
— Что ты пытаешься сказать? Мы должны присоединиться к Сеусу? Он хочет заставить луну упасть! И он пытался убить нас с тех пор, как мы попали в Яму.
— И вместо этого мы рискуем всем, чтобы спасти Теуса, Пятно, который уже выдал наш самый большой секрет и который мучил и убивал Сломанных на протяжении поколений. Я не говорю, что один из них лучше другого. Я просто спрашиваю себя, так ли это очевидно, как мы говорим.
— Я пытаюсь помочь бо́льшему количеству людей, а не только нам, — сказала Яз. — Вот в чем разница. Вот почему я собираюсь спасти Теуса и почему я не на стороне Сеуса.
— И где это заканчивается? Твоими друзьями? Твоим кланом? Племенами севера? Этой нацией? Всем Коридором? Ты не можешь спасти весь этот мир…
— Да, — тихо сказала Яз. — Но, может быть, лучше попытаться и потерпеть неудачу, чем преуспеть в спасении только себя.
Куина просто посмотрела вдаль, ничего не отвечая. Яз задумчиво посмотрела на свои руки. Она предположила, что у Куины было гораздо больше времени, чтобы обдумать их варианты. У нее были все те недели, пока Яз лежала парализованная во времени. У Куины всегда был острый ум, она стремилась изучить все возможности.
Куина нарушила молчание:
— Я хочу понять, почему они выбрали Сеуса. Ты-то как думаешь?
— Потому что хотят власти. Потому что боятся оказаться на проигравшей стороне. Потому что, если луна все равно упадет, предпочли бы быть теми, кто ее обрушит, и иметь обещание жизни по ту сторону от нее. Хорошей жизни, — сказала Яз.
— И почему это так плохо? — спросила Куина. — Я изучала их историю, этих зеленоземельцев. Они проводят все свое время, пытаясь убить друг друга. Непрерывная война на обеих границах. Каждый народ — это клан, огромный клан, и когда лед забирает их земли с севера и юга, они пытаются заменить их, расширяя свои границы на восток и запад. Эти монахини — убийцы. Красные Сестры убили тысячи на поле боя, Серые — столько же в тылу. Ты можешь сражаться с холодом и голодом на льду или со всеми здесь и умереть в тепле. Я просто хочу понять, почему мы не должны быть на стороне победителей? Мы остановили Эулара, собиравшегося принести войну в зеленые земли, но мы не знали, что война уже здесь: война — образ жизни этих людей. По сравнению с ними Аксит — миротворцы.
Яз фыркнула. Все это было правдой. Все, кроме того, что они должны рассматривать Сеуса как возможного союзника.
— Я вижу, что ты делаешь, Куина. Ты хочешь, чтобы я дала тебе простой ответ. И ты, и я знаем, что мы поступаем правильно. Но трудно убедить себя встать на трудный путь, когда есть более легкие пути. — Она развела руками. — Я не могу этого сделать. Тебе придется прислушаться к этому раздражающему внутреннему голосу — тому, который заставляет тебя поступать правильно, а не неправильно.
Куина сжала губы и неохотно улыбнулась.
— Полагаю, да. — Она замолчала, потом открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но дверь позади них со скрипом открылась, и появилась Сестра Сова, закутанная — для защиты от стихий, — и с сумкой, которую она сунула Яз, чтобы та несла.
— Вперед! — Монахиня прошаркала между ними. — Нельзя стоять и сплетничать весь день.
ПОМИМО КУР И свиней, которых Яз еще не видела, монастырь владел тремя мулами, которые, как обнаружила Яз, походили на маленьких лошадей. Двое из них были молодыми, крепкими животными, которых использовали, чтобы тащить по Виноградной Лестнице тележку, нагруженную бочками красного вина — полными вниз и пустыми на обратном пути.
Третьим мулом было пожилое существо с белой клочковатой бородой и одним молочным глазом, странно напомнившее Яз правую руку Поума, геранта Бексена. Похоже, у нее был такой же нрав, как и у геранта, потому что она пыталась укусить Яз всякий раз, когда та поворачивалась к ней спиной. Но с Сестрой Сова, которая ехала на ее спине, мулица — известная как Старая Леди и, по-видимому, просто как Леди в молодости — всегда вела себя хорошо.
Сестра Сова ехала верхом на мулице, а Куина и Яз шли позади. Старая монахиня взяла черную рясу Святой Сестры, чтобы надеть ее поверх синей рясы Мистической Сестры, в качестве дополнительной защиты от непогоды для своих старых костей. Она повела их вниз с плато по дороге, которая спускалась с высоты гораздо более полого, чем Дорога Безмятежности. Куина объяснила, что упорядоченные зеленые ряды, протянувшиеся с этой стороны Скалы Веры и защищенные двумя ее выступами, были растением, называемым виноградной лозой; на этом растении росли плоды, из которых сложным способом изготавливалось вино.
— Разве они не могут просто съесть эти ягоды? — озадаченно спросила Яз.
— Ты можешь. Я пробовала одну… восхитительно. — Куина причмокнула губами. — Но то, что они делают… эта кулинария… предполагается, что она делает ягоды еще лучше.
Яз понюхала воздух, стараясь сквозь едкое зловоние мулицы уловить другие перепутавшиеся запахи. Ей не терпелось добраться до подножия плато и впервые с момента своего прибытия по-настоящему оказаться в зеленом мире.
Ветер, который в монастыре был сильным — для Коридора, — остался таким же внизу. Однако, судя по куче плащей и мехов, собранных Сестрой Сова, зеленоземельцы считали его холодным.
Листва растений — Яз не хватало словарного запаса, чтобы назвать их, — бурлила и хлопала на ветру, словно любой более сильный порыв мог начать рвать ее на части.
— Это происходит, когда дует лед-ветер, — объяснила Куина, как будто она регулярно бродила по полям. — Листья сворачиваются. Все прячется само по себе. А когда встает солнце и воздух затихает, все снова развертывается. Ты еще не видела, когда они расцветают.
Яз сдержалась и не спросила, когда Куина видела это без нее. Расцветают или нет, это место завораживало и ее разум, и взор. Ее взгляд никак не мог остановиться на чем-то одном. Сложность и разнообразие угрожали ошеломить ее. Короткий зеленый, длинный зеленый, колышущийся зеленый… Постепенно знания Мали начали просачиваться на передний план ее сознания, и Яз начала отличать поле от живой изгороди, дерево от травы. Она дотронулась до живой изгороди и провела пальцами по плотно сложенной листве, позволяя веткам царапать ее, а только что образовавшемуся инею таять на ее коже.
Они шли по дороге к Верити, и в Яз и Куине росло изумление, которое Турин, должно быть, уже испытал. Изумление, вызванное странностью, количеством, разнообразием. Перед огромными воротами в город собралась толпа, все рвались вперед, чтобы пройти. Казалось, их не меньше, чем всех лед-кланов, собравшиеся вместе у Ямы Пропавших, и все же, по-видимому, это была крошечная часть тех, кто находился внутри.
Яз облегченно вздохнула, когда они вырвались из давки и прошли за стены города. Внутри по-прежнему было тесно, но, по крайней мере, было где перевести дух. Вокруг них стояли здания, многие из которых были величественнее и выше всего, что мог предложить монастырь, кроме купола. Они заполонили главные улицы, становясь все больше и величественнее по мере того, как Сестра Сова неуклонно вела послушниц все ближе к императорскому дворцу.
Яз уже могла видеть проблески дома императора над крышами, но он больше походил на здание, предназначенное для защиты от моря врагов, чем на дворец: каменная крепость, которая, возможно, была построена в те дни, о которых рассказывала Госпожа Академия, когда империя была собранием воюющих государств, а Верити — городом, построенным на руинах старых империй, сгрудившимся вокруг самой старой руины из всех, ковчега.
Старая монахиня ехала впереди них, и это действительно давало желанный эффект: толпа немедленно расступалась. Жители Верити, казалось, проявляли большое уважение к монахиням и даже послушницам, что могло быть признаком благочестия или просто здравого смысла, поскольку, по-видимому, ни для кого не было секретом, какое обучение получали послушницы Сладкого Милосердия. Яз также подозревала, что сестра Сова дергала за несколько ниточек, пока ехала, убеждая тех, кто шел впереди, что они хотят свернуть влево или вправо, чтобы ее пропустить.
— Здесь так много людей! — в четвертый раз воскликнула Куина.
— Ты должна увидеть Верити в день, когда не воет лед-ветер, — сказала Сестра Сова. — Сегодня большинство людей забились в свои дома, будь то седьмой день или нет.
Куина и Яз обменялись взглядами, но ни одна из них не упомянула, что ветры не завывают и что более глубокие лужи просто покрылись коркой льда, даже не замерзнув на всю толщину.
Городские ворота оставались все дальше и дальше позади, людская давка продолжала ослабевать, и Яз обнаружила, что может идти прямым путем даже без Сестры Сова, прокладывающей путь. Улицы были широкими и мощеными, с великолепными заведениями по обе стороны, возвышающимися на три и четыре этажа — рестораны внизу, гостевые комнаты наверху. Словарь Мали проник в сознание Яз, подсказывая названия предлагаемых услуг: кузнецы, колесники, кожевники, седельщики, мастера по изготовлению гвоздей. Но чаще всего встречались гостиницы, теснившиеся вдоль боковых улиц и битком набитые людьми, если судить по проблескам сквозь ставни и поспешно распахнутые двери, которые впускали новых клиентов и мгновенно закрывались от ветра. Позже появились заведения, предназначенные для украшения богатых: лавки портных и ювелиров, серебряных и золотых дел мастеров.
Даже закутанные в свои пальто и плащи, жители Верити казались Яз буйством красок. В монастыре было больше красок, чем она видела за всю свою жизнь, но преобладающие там оттенки зеленого, черного и серого казались тусклыми по сравнению с цветами жителей Верити.
Она заметила, что за защищающими от ветра фасадами некоторых заведений горожане откидывали капюшоны, открывая удивительное разнообразие украшений, которые несли на своих волосах. Яз всегда считала, что основная функция волос — держать голову теплой. Икта знали, что волосы лучше всего справляются со своей работой, когда их предоставляют самим себе. На своем единственном Собрании она видела, что племя Аксит заплетает волосы в косы, но только для празднования. А те, кто потерял детей, обрезали свои косы, оставляя скальпы обнаженными. Но здесь, в Верити, казалось, что стрижка и придание формы волосам было национальным развлечением, судя по всем этим локонам, лентам, косам, волнам и кудряшкам. Яз попыталась представить, что у нее есть время и желание подстричь или заплести свою собственную черную гриву. Впервые она спросила себя, считает ли Эррис ее дикаркой. Его народ, должно быть, был настолько же выше граждан Верити в этих вопросах, насколько зеленоземельцы были выше лед-племен. Что бы подумал Эррис, если бы у нее были волосы, как у жительницы города? Что бы подумал Турин? Квелл посмеялся бы над ней — она была уверена — или, по крайней мере, захотел бы посмеяться.
Копыта мулицы Сестры Сова цокали впереди них, и в конце концов они миновали район самых величественных домов и подошли к императорскому дворцу — или, точнее, крепости.
— Это Академия. — Монахиня указала на скопление зданий, сгрудившихся вокруг северной стены, в настоящее время находящихся в ее тени.
— Там есть звезда. Очень могущественная. — Яз могла чувствовать ее, слышать отзвуки ее песни, гораздо более глубокой, чем у глаз Наблюдателя.
Сестра Сова позволила себе слегка улыбнуться и покачала головой.
— От тебя ничего не скроешь, послушница. В Академии есть единственное неповрежденное корабль-сердце, о котором я знаю. — Она помолчала. — Ну, время-звезда, которую твои друзья обнаружили в подземном городе, тоже является корабль-сердцем, неповрежденным корабль-сердцем, но, в некотором смысле, она безусловно повреждена. Корабль-сердце — величайшее сокровище Академии, желанная добыча ее магистра, мага Атоана.
Они двигались в молчании, сопровождаемые цоканьем копыт по булыжной мостовой. Единственной границей вокруг этого места, казалось, было открытое пространство между зданиями Академии и ближайшим из величественных домов. Охранников тоже не было видно. Яз спросила себя, полагаются ли маги вместо этого на магическую защиту.
Они подошли к длинному низкому строению со множеством окон, окутанному неприятным, сложным запахом. Вдоль конька крыши тянулся целый легион дымоходов.
— Пахнет как в классе Тени, — пробормотала Куина. — Только хуже.
— Здесь практикуют многие формы алхимии. — Голос Сестры Сова прозвучал так, как будто она это не одобряла. Она повела их к центральному двору, подальше от вони лаборатории алхимиков.
Во многих отношениях Академия была очень похожа на монастырь: множество зданий, о назначении некоторых из которых Яз могла догадаться, а других — нет. Большинство выходило на большой мощеный двор, который тянулся к внешней стене дворца, где стояло здание, похожее на Зал Меча, только больше. Оно было построено так, что, казалось, росло из дворцовой стены, а не просто располагалось рядом с ней.
— Это Зал Проксимов, — сказала Сестра Сова. Она указала на меньший зал на дальней стороне двора. — Кандидаты проходят проверку вон там.
Когда они достигли середины двора, не замеченные ни охранниками, ни чиновниками, из соседнего здания вышла группа примерно из двадцати мальчиков и девочек, все они были в тех же одеждах, что и погибший проксим. Они несли футляры со свитками и быстро шли к другому зданию; некоторые бросили взгляды на Яз и Куину.
Из украшенного колоннами входа в другое здание вышел мужчина, похожий на воина и одетый в рубашку из тонких металлических звеньев; через плечо он нес копье. На нем была мантия ярко-зеленого цвета с тонкими золотыми полосками, идущими от плеча к подолу, в одной руке он держал большой круглый щит, на котором было изображено черное дерево на фоне красного восходящего солнца. Он величественно кивнул Сестре Сова и прошествовал мимо.
— Один из гвардейцев императора, — сказала Сестра Сова. — Они патрулируют местность вокруг дворца и обеспечивают безопасность в Академии. Так что любое насилие в этом месте быстро настроит против тебя самого императора.
Слабый пульс пробежал по Яз от подошв ее ног до макушки головы, или так показалось, но ни Сова, ни Куина не отреагировали. Мулица даже ухом не повела.
— Я чувствую звезду пустоты.
Сестра Сова бросила на нее непонимающий взгляд.
— Звезда пустоты, сердце города. Это то, в чем живет городской разум.
Сестра Сова моргнула:
— Как далеко она находится под нами?
— Не знаю, — сказала Яз. — Но, если она расположена так же, как в Весте… тогда мили.
— Мили. — Сестра Сова нахмурилась, словно пытаясь осмыслить эту идею.
— Я не могла чувствовать звезду пустоты Весты с верхних уровней. Но, может быть, я…
— …становлюсь все более могущественной. — Сестра Сова закончила мысль за нее.
Сестра Сова спешилась с помощью Куины и огляделась. Она фыркнула и, кивнув самой себе, направилась к самому самому большому залу, примыкающему к императорским стенам. Мулицу она вела за собой.
— Мне казалось, что они проверяют кандидатов там? — Яз указала на зал поменьше, на другой стороне двора.
— Я старая и забывчивая женщина, — сказала Сова. — И то, что мы хотим, вероятно, находится в этом направлении.
ОНИ ПРИБЛИЗИЛИСЬ К высоким дверям Зала Академии, оказавшись под пристальным вниманием двух дворцовых стражников, стоявших на ступеньках.
— Они не собираются просто позволить нам уйти отсюда с Теусом, — прошипела Куина.
Яз молча согласилась. Особенно, если им понадобиться забрать Зокса. Железный пес привлечет внимание на улицах. Пещеры Сломанных и залы жрецов в Черной Скале казались переполненными по сравнению с пустотой льда. Монастырь казался переполненным по сравнению с пещерами и залами. Но в Верити теснота достигла совершенно новых высот. От мысли пройти незамеченным или иметь возможность спрятаться пришлось отказаться. Теперь Яз поняла, почему на уроках Тени искусству скрытности и маскировки обучали так серьезно. В зеленых землях такие вещи были жизненно важны в подобных ситуациях.
— Я ожидаю… — Но Яз не нужно было изобретать какое-нибудь ободрение, в которое она на самом деле не верила. К ним шагнул гвардеец.
— Сестра. Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
Сестра Сова кивнула и пристально посмотрела на него.
— Конечно, молодой человек, можете. — Она передала ему поводья и оставила его держать мулицу, когда проковыляла мимо. — Яз, Куина, я была бы признательна за небольшую помощь на ступеньках.
Яз знала, что это была собственная разновидность обмана Совы — как раз то, что изучали на Тени. Сова поднималась по сорока пяти ступенькам в свой класс несколько раз в день. Но поскольку она старалась казаться более беспомощной, чем была на самом деле, любые ее манипуляции с нитями становились более эффективными. Вторая охранница, крепкая женщина с седыми прядями в черных волосах, просто взглянула на них, а затем отвела взгляд, как будто ничего не видела.
Яз и Куина помогли Сове добраться до огромных дверей и до двери поменьше, расположенной в левой створке. Железный глазок открылся прежде, чем кто-либо даже подумал постучать, и на них посмотрел один темный глаз — второй был спрятан за бархатной повязкой. На лице Совы промелькнуло узнавание, возможно, намек на отвращение.
— Да?
— Мы пришли, чтобы поговорить кое с кем о кое-чем. — Пальцы сестры Совы подергивались, как всегда, когда она манипулировала нитями, дергая то тут, то там. Яз могла видеть кое-что из того, что делала монахиня, но тонкость и быстрота этого были выше ее понимания.
— Это значительно менее конкретно, чем можно было бы ожидать, сестра. — Голос мужчины оставался совершенно ровным, но Яз не могла отделаться от мысли, что он издевается над старухой.
— Ты носишь ум-сигил, не так ли, Балло? — Сова опустила руки.
— Да.
— Я привела этих послушниц, чтобы они прошли тестирование для Академии. Они заинтересованы в смене направления. Я бы хотела, чтобы Маг Атоан лично побеседовал с ними.
Человек за дверью обдумал эту новую информацию:
— Зал проверок находится через двор, сестра. А магистр в настоящее время занят другими делами. Я могу передать ваш запрос, и, я уверен, ответ придет в монастырь в надлежащее время. Вы из Сладкого Милосердия?
Сестра Сова сжала губы в тонкую линию, овладевая собой.
— Я — Госпожа Путь из монастыря Сладкого Милосердия, и я ожидаю любезного быстрого ответа от Атоана.
Балло приподнял свою повязку, чтобы показать глаз, который резко контрастировал с темным глазом, через который он ранее рассматривал их. Несоответствие навело Яз на мысль о Матери Крей из Черной Скалы, но в этом случае второй глаз не был похож ни на один другой, который Яз видела — он имел золотистый оттенок и еще, странно, светился сам по себе, как драгоценный камень.
— Хммм. — Балло быстро оглядел монахиню, затем Яз и Куину. — Я уверен, что магистру будет интересно познакомиться с вами. — Он снова опустил повязку. — Но факт остается фактом: он занят другими делами. Я с готовностью передам вашу просьбу. Доброго вам дня, Госпожа Путь. — С этими словами он ловко задвинул железную крышку обратно в смотровую щель.
Сестра Сова оскалила зубы и хмыкнула.
— Многие из высших членов орденов носят сигилы, подобные тем, что находятся на стене потайной комнаты, а некоторые предлагают физическую защиту. Сигил-мантия, хотя и баснословно дорогая, может отражать все, кроме самых мощных взрывов энергии Пути. Наш друг по ту сторону двери носит ум-сигил, который защищает от манипуляций квантала или эмпатии марджала. Другими словами, вы должны изменить их мнение старомодным способом. — Она посмотрела на зал, в который их направили. — Было бы неразумно проходить через этот дверной проем без приглашения. Так что, похоже, мы должны представить вас тест-столам в Зале Проксимов.
Яз продолжала смотреть на дверь перед ними. Она шагнула вперед и положила на нее правую руку:
— Я знаю, чем занимается этот Атоан. Он мучает Теуса. Разрывает Зокса на части.
— Может быть, может быть. — Сестра Сова повернулась. — Но этот город, эта империя связана законами. Сила монастыря, Церкви и всех институтов дана нам в этих границах, и если мы перестанем уважать их, то нанесем себе такой же ущерб, какой могли бы нанести любому предполагаемому врагу. Я не вижу другой возможности.
Яз ничего не сказала, только закрыла глаза и придвинулась еще ближе к двери. Так близко, что ее лоб мягко стукнулся о дерево. Она могла слышать эти две песни. Песня корабль-сердца, слабая на этом расстоянии — самая слабая из двух, но самая близкая. И песня звезды пустоты, на много миль ниже, но, тем не менее, просачивающаяся наверх, такая медленная и глубокая, что она улавливала только отрывки, когда та отдавалась эхом в самых длинных костях ее тела. Обе песни говорили ей, что их поют варианты одного и того же, чего-то, ничем не отличающегося от мельчайшей крупинки ее звездной пыли, просто в совершенно других масштабах.
Она сосредоточилась на корабль-сердце. Мысленным взором она увидела, как оно пылает — сквозь дверь, сквозь стены, колонны и проходы зала за ней. Она увидела очертания сигилов вокруг звезды, крошечные на расстоянии. Множество сигилов — не так тесно расположенных, как на стене потайной комнаты Башни Пути, но все же в изобилии, их распределение выдавало форму комнаты.
Хотя внутренняя структура здания мало препятствовал свету звезды достичь сознания, свет взаимодействовал с камнем достаточно, чтобы у нее сложилось смутное впечатление об этом месте. Зал не представлял собой одно большое открытое пространство, а был разделен на этажи, комнаты и коридоры. Звезда лежала ближе к середине на цокольном этаже.
— Яз? — Куина повторила ее имя.
— А? — Яз не открыла глаза.
— Слава богам — я думала, что время-звезда снова поймала тебя, и ты будешь стоять на этих ступеньках целую неделю! Что ты задумала?
Яз слегка покачала головой.
— Что ты делаешь? — настойчиво спросила Куина.
— Привлекаю их внимание, — пробормотала Яз. Она обратилась к корабль-сердцу, и оно откликнулось, изменив тон своей песни и качество своего света. — Здесь…
Корабль-сердце оказало некоторое сопротивление, и сигилы, казалось, встали у нее на пути, как слои сетки, блокирующие протянутую невидимую руку. Яз стиснула зубы, ее невидимая рука продолжала пытаться схватить звезду, отказываясь уступать ее или принимать что-либо, кроме повиновения. Работать со звездами на расстоянии было все равно, что пытаться вырезать кеттан на расстоянии вытянутой руки. Она могла выполнять только самые простые задачи, а самой легкой из них для Яз всегда было движение. Она потянула корабль-сердце к себе. Мысленным взором она видела призраки стен и дверей, наслаивающиеся друг на друга. Она усилила концентрацию, пытаясь направить звезду.
— Яз? — На этот раз Сестра Сова. — Что ты делаешь?
— Дайте… — рот Яз скривился в сосредоточенном оскале. — …мне… минутку.
Она потянула сильнее, повернула, изогнула. Звезда вылетела из украшенной сигилами комнаты. Сразу же она почувствовала корабль-сердце сильнее, его песня зазвучала громче, как будто сигилы заглушали ее.
— Что это за шум? — Пока Куина говорила, Яз уловила первый приглушенный крик тревоги из-за двери, на которую опиралась лбом.
— Еще… одно… мгновение. — Она услышала грохот. Еще больше криков изнутри. А затем крик Куины и удивленное ворчание Сестры Сова. Мулица хрипло взревела и убежала, стуча копытами.
— Вот так. — Яз откинула голову назад, когда что-то ударилось о дальнюю сторону двери с глухим стуком, от которого задребезжала железная крышка глазка.
Она обернулась и увидела, что быстрая Куина уже в десяти ярдах от двери, а Сестра Сова отступила на четверть этого расстояния к подножию ступенек.
— Что ты сделала? — Монахиня выглядела страдающей, словно стояла слишком близко к огню.
— Привела корабль-сердце к себе. — Яз чувствовала, как сила звезды обжигает ее кожу. Это была самая сильная боль от звезды с тех пор, как она впервые встретила Эрриса рядом со звездой пустоты в Весте. Но насколько она была близка к той гигантской звезде, она никогда не знала по-настоящему. Песня этой звезды отдавалась в ней, жужжа в промежутках между мыслями, эхо припевов звучало в глубине сознания. Путь сиял перед ней, заставляя прикоснуться к нему, погрузить руки в реку его силы. Она снова потянула за корабль-сердце, и двери заскрипели, изгибаясь наружу на какую-то крошечную долю. За дверями она слышала звуки отдаленной суеты.
— И что теперь? — спросила Сова.
— Теперь, мне кажется, Атоан захочет с нами поговорить.