СИНЕВА ЗВЕЗДЫ ЗАВОРАЖИВАЛА Мали даже сейчас, когда она ломала голову над ситуацией. Звезда такого огромного размера, оставленная без присмотра в заброшенном участке канализационного туннеля? Цвет отличался от цвета всех виденных ею звезд — она и раньше видела синие, но эта… что-то в синеве наводило на мысль, что звезда несется к ней с невероятной скоростью, все время оставаясь неподвижной. И песня, казалось, эхом отдавалась в ней. Яз говорила о пении звезд, но до сих пор Мали никогда по-настоящему не слышала их музыку. В рассеянности она чуть не наступила на труп крысы, но в последний момент сумела поставить ногу слегка в сторону. Она отругала себя и попыталась войти в транс ясности, продолжая. Госпоже Тень было бы стыдно за нее, идущую вслепую в то, что было так похоже на ловушку.
Синий свет проник в ее разум и лишил ясности. Тем не менее, вопросы упрямо оставались: почему замедлились Турин и Эррис, шедшие перед ней? И почему туннель впереди начал заполняться неподвижными фигурами? Сначала она не видела ни одну, но с каждым пройденным ярдом все больше их отделялось от света, всегда отворачиваясь от нее и указывая на звезду, ни один из них еще не был в пределах досягаемости.
Мали обернулась и посмотрела назад. Что-то пронеслось по туннелю обратно по тому пути, которым они пришли. Крыса? Но, конечно, ни одна крыса не могла двигаться даже с четвертью такой скорости. Еще что-то промелькнуло дальше назад, еще быстрее, просто вспышки движения.
Сбитая с толку, она позвала остальных и, не получив ответа, уже собиралась пойти за ними, когда ее глаза наткнулись на труп крысы, мимо которого она проходила. Кто-то разрывал его на части, несколько маленьких существ, и все они двигались слишком быстро, чтобы их можно было разглядеть как следует. С криком она бросилась к трупу, и пока она это делала, маленькие существа замедлились до такой степени, что она смогла их разглядеть. Просто крысы, пожирающие своего сородича, разбегаются перед ней. К тому времени, как она добралась до разбросанных останков, все крысы исчезли — последняя убежала быстро, но не быстрее, чем ожидала Мали.
— Что происходит? — Она снова посмотрела на свет, прищурившись. Ни Турин, ни Эррис не обернулись, хотя оба, казалось, были почти там же, где она их оставила, как будто застыли на полушаге. Она заметила, как что-то медленно двигалось по краю туннеля, направляясь в направлении звезды. Одна из убегающих крыс. Но вместо того, чтобы поразить девушку своей скоростью, она, казалось, замедлялась, пока Мали смотрела на нее.
Нуждаясь в еще одном трупе для экспериментов, Мали достала одну из метательных звезд, которые ей выдали, когда она покинула монастырь. Она никогда не была одним из самых метких метателей, и вероятность того, что она попадет в крысу, обычно была довольно низкой… но в такую медленную? Она бросила.
Смертоносный диск с жужжанием вылетел из ее руки, но затем ошеломил ее, быстро потеряв скорость, как будто воздух был густым, как мед. Она смотрела, как он несется за крысой. Вскоре стало очевидно, что он упадет в нескольких ярдах от своей цели. Каким-то образом она недооценила задействованные скорости. Она ошеломленно наблюдала, как звезда ползла вперед, не падая на землю, ее вращение превращалось из серебристого пятна в нечто видимое. Она спросила себя, видит ли хунска мир таким. Наконец звезда ударилась об пол там, где только что была крыса, издав необычно низкий звук.
— Это вопрос времени, — пробормотала Мали себе под нос.
Осознание этого расширило ее глаза:
— Это действительно вопрос времени!
Она поняла это, и знание одновременно ужаснуло и удивило ее. С каждым ярдом приближения к синей звезде время резко замедлялось. Поэтому, когда она смотрела, от звезды, она видела туннельных крыс как размытые пятна, потому что по сравнению с ними ее время ползло незаметно.
Сколько времени прошло для внешнего мира? Часы? Дни? Если она побежит назад, то может обнаружить, что прошла неделя. Если бы она побежит глубже, чтобы рассказать остальным и освободить их от очарования звезды, возможно, пройдут месяцы, прежде чем они сбегут. Или годы, или целые жизни! У нее не было возможности судить.
Ей нужно было остановить это сейчас. Прямо сейчас. Или Яз и Куина могут стать старухами еще до того, как она увидит их снова. Или давно умереть. Тем более в их ситуации, где долголетие вряд ли было возможным вариантом.
Мали подумала о Пути. Она прикасалась к нему недавно, но в близости такой большой звезды он снова открылся для нее. Она могла бы пройти по Пути, собрать энергию для себя и запустить ее в звезду, пытаясь уничтожить ее или, по крайней мере, помешать ей делать то, что она делает. Но сколько людей находится в этой ловушке? Что-то в резком замедлении их времени мешало свету показать тех, кто был ближе всего к звезде. Но они продолжали появляться по мере того, как она приближалась, и, значит, туннель впереди забит старейшими жертвами звезды, которые думали, что прошло гораздо меньше часа, а некоторые из них были там с тех пор, как звезда впервые остановилась в этом месте. Если она взорвет звезду, сила взрыва уничтожит неисчислимое количество невинных людей.
Итак, о насильственном решении не могло быть и речи. Вместо этого Мали посмотрела на нить-пейзаж. Свет звезды показал ей его с непревзойденной ясностью. Нити никогда раньше не были такими точными и понятными, хотя их сложность по-прежнему оставалась ошеломляющей. Мали поискала собственную связь со звездой. Все, что она делала, должно отражаться на нить-пейзаже. Или, скорее, реальность была всего лишь интерпретацией нить-пейзажа ее глазами. Каждое взаимодействие начиналось здесь, в фундаментальной истине Пути.
Мали нашла нити, которые связывали ее со звездой. Используя пальцы отсутствующей руки, она высвободила каждую из них и собрала в пучок, который сжала в своей руке из плоти и крови.
Сестра Сова, без сомнения, знала бы, что делать. Полноценная Мистическая Сестра должна быть обучена тонкому искусству нить-плетения. Но Мали была всего лишь послушницей, она не прошла и половины своего обучения. И вообще, кто в Церкви знал о звездах? Мали стиснула зубы и собралась с силами. «Отпусти меня!» — закричала она и в то же время яростно дернула, чтобы освободить нити, которые связывали ее со звездой.
МАЛИ ОКАЗАЛАСЬ ПОД красными лучами солнца в редкий, почти безветренный день. Перед ней возвышался Купол Предка, огромное сооружение, рядом с которым она казалась карликом, свет окрасил его известняковые блоки. Песня Святых Сестер слабо доносилась из множества узких окон, пронизывающих стены купола полосой чуть выше уровня головы.
— Слава Предку! — Мали вздохнула с облегчением и повернулась, ища Эрриса и Турина. Вместо этого она обнаружила молодую послушницу, значительно ниже ее ростом, которая пробегала мимо, вероятно, опаздывая на урок Духа.
— Благословение, сестра! — Девушка обогнула ее.
Мали усмехнулась. Ее никогда раньше не принимали за монахиню. Улыбка растаяла, когда она поняла, что не узнала послушницу. Она знала в лицо каждую девушку в монастыре. Она могла назвать большинство из них, не задумываясь.
— Госпожа Путь. — Вот кто ей был нужен. Сестра Сова поймет, что произошло, как Мали перевезли из города в монастырь и где остальные.
Мали поворачивалась, пока не увидела Башню Пути. По крайней мере, Башня была там, где она ее оставила. Она направилась к шпилю, чувствуя боль в каждой конечности, как будто она не только дернула за связанные в пучок нити, но и за каждую мышцу.
Пока она шла, казалось, что, каким-то невероятным образом, она одновременно идет по Пути. Чушь, конечно. Галлюцинация. Какой-то отголосок магии время-звезды. Она шагала по Скале Веры, и все же, каким-то образом, шла по Пути. Не так, как она делала в тех редких случаях, когда пробиралась по нему несколько шагов, набираясь силы и надеясь, что, когда упадет обратно в мир, сможет владеть ею. Это было по-другому. Она уверенно шагала по Пути, полная такой огромной силы, что не могла ее постичь, силы, которая наполняла ее, переполняла и струилась вокруг, как будто Путь был рекой, а она — рыбой, плывущей по ней.
Мали выбросила из головы странную галлюцинацию и сосредоточилась на мире камня, ветра и плоти.
Из прачечной вышли две монахини. Еще одна исчезла в скриптории, но никто из них не посмотрел в ее сторону. Мали обнаружила, что ее зрение слишком затуманено, чтобы разглядеть на таком расстоянии, кто это.
Башня терпеливо ждала, пока она ковыляла к ней, поражаясь собственной усталости. Она толкнула одну из четырех дверей и вошла в портретную комнату в основании. Старшая послушница изучала одну из картин. Она повернулась, когда вошла Мали.
— Сестра Сковородка. Благословение Предка.
Мали не узнала послушницу, и, подойдя к ней, поняла, что молодая женщина — не девочка! — явно не выше ее.
— Сковородка? — Ее поразило, что эта послушница, которую она даже не знала, угадала имя, которое она планировала принять, когда станет монахиней. Она даже Сестре Сова еще не сказала. Не было хорошего момента. Девушка, должно быть, слышала рассказы о том, как Мали защищалась сковородкой вместе с лед-людьми на льду…
Стряхнув с себя беспокойство, Мали сосредоточилась на своей миссии.
— Я ищу Госпожу Путь. — Ее голос прозвучал пронзительным карканьем, словно она злоупотребляла им.
Глаза послушницы расширились, затем она сосредоточенно свела брови:
— Это одна из тех интеллектуальных игр, в которые вы заставляете нас играть, не так ли? Должна ли я тоже искать себя?
— Что ты… — Мали раздраженно оборвала вопрос. Она прищурила глаза на послушницу и произнесла тоном, который позволял ей продолжать участвовать во всей этой путанице: — Где Сестра Сова?
— Я ее знаю! — Послушница ухмыльнулась и указала за спину Мали.
Мали обернулась и увидела то, что и ожидала увидеть. Пустая комната.
— У меня нет на это времени. Ты дашь мне прямой ответ, или, клянусь, настоятельница…
Послушница пробежала мимо нее, явно нервничая.
— Она здесь! Здесь! — И приложила руку к портрету на стене, рядом с дверью, через которую вошла Мали.
Мали последовала за ней.
— Это она! — Мали сморгнула внезапные слезы. Большие глаза Сестры Сова смотрели на нее с мягко улыбающегося лица. Молодого лица. В пространстве над головой два бестелесных глаза смотрели на мир серым всеобъемлющим взглядом. И граничащая со всем этим тьма, наполненная крыльями и перьями. — Но они не рисуют тебя, пока ты не умрешь… — Она приложила руку к картине. — О… Кровь предков… Я старая. — Она поднесла руку ближе к лицу. Это были кости, покрытые морщинами. Даже смуглая кожа казалась покрытой пыльно-серым налетом. — Я старая.
— Вы… вы в порядке, Госпожа Путь? — неуверенно спросила девушка. — Мне позвать Сестру Розу?
Мали вытерла слезы. Она не была уверена, были ли они для Сестры Сова или для нее самой.
— Госпожа Путь? — повторила девушка обеспокоенным голосом. — Может быть, вам нужно присесть? Я сбегаю за стулом. — И она исчезла, грохоча вверх по лестнице со скоростью, на которую Мали не могла и надеяться.
Глядя на портрет Сестры Сова, Мали внезапно наполнилась страхом и почувствовала себя более одинокой, чем когда-либо в своей жизни:
— Помоги мне, сестра. Я заблудилась и не знаю, что делать.
Как только она это сказала, дверь рядом открылась, и на пороге в обрамлении света появилась послушница.
— Яз! О, Яз! Слава всем богам! — Мали произнесла свое богохульство на северном лед-языке, потянувшись к своей подруге. Девушка быстро отступила назад, ее лицо застыло, как от удара.
— Госпожа Путь? — Она пристально вгляделась в глаза Мали. — Откуда вы знаете этот язык? Откуда вы знаете это имя?
— Это я, Яз. Мали. — Мали снова потянулась к ней. Это была Яз. Глаза Мали, может, и были старыми, но не настолько плохими. У девушки была такая же широкоплечая фигура, та же медная кожа, те же широкие скулы. Лед-девушка. Икта.
— Меня зовут Зоул, — ответила девушка на зеленом языке. Момент сомнения, пробивший брешь в ее броне, прошел. Теперь к ней вернулось самообладание, она снова надела маску, и не казалась ни удивленной, ни испуганной.
— Я… — Мали запнулась и опустила руку. Девушка была точной копией Яз, но она не была Яз. Ее глаза были черными, такими черными, что с трудом можно было отличить радужку от зрачка. Как она не заметила этого с самого начала? Это не Яз. Мали могла видеть, что эта девушка гораздо более сдержанная, чем Яз и настолько безэмоциональная, что, если бросить беглый взгляд на нить-пейзаж, можно подумать, что ее там вообще нет.
Другая девушка вернулась со стулом в руках. Она поставила его и попыталась усадить в него Мали:
— Сестра Сковородка, пожалуйста. Помоги мне, Зоул. Ей следует сесть.
Зоул не пошевелилась:
— Сестра Сковородка — воин, Сулери. Она садится, когда и где захочет.
Вера Зоул укрепила дух Мали. Девушка, может и не Яз, но их объединяло нечто большее, чем внешность. Это сделала время-звезда. Каким-то образом Мали перебросило на десятилетия, в свое собственное будущее. Казалось, прошло лет сто, судя по тому, насколько хрупкой она была. — Пойдем со мной… Зоул. Ты, Сул…
— Сулери, сестра. — Девушка выглядела обиженной. Возможно, Мали была ее учительницей в течение многих лет.
— Да, дорогая. Я стара, и иногда мой разум ускользает. А теперь беги.
Послушница взглянула на Зоул, словно ища подтверждения, и поспешила к ближайшему выходу.
Мали повернулась и направилась к ступенькам. Она нашла их трудными, но Зоул не предложила никакой помощи, и Мали обнаружила, что, если она будет двигаться гораздо медленнее, чем ей хотелось бы, сможет сносно подняться. Во мраке спиральных ступеней Мали было трудно отгородиться от отраженного мира, в котором она шла по Пути; тот вспыхивал, раскаленный добела, в каждом месте, куда она ступала.
На трети пути вверх Мали остановилась передохнуть. Она снова изучала Зоул в полутьме:
— Ты невозмутимая, послушница.
— Да.
— Икта? — спросила Мали на лед-языке крайнего севера.
В ответ Зоул посмотрела на нее, глаза девушки были похожи на черные камни:
— Я не говорю о льде.
Мали поджала губы и кивнула.
— Тогда не Кас-Кантор. По моему ограниченному опыту, их трудно заставить замолчать. — Она продолжила подъем.
Сестра Сова показала Мали путь в первую из трех, по слухам, скрытых комнат в башне. Комнаты, в которые можно было попасть, только пройдя сквозь стену. Теперь, вместо сплошных стен, Мали видела только открытые арочные проходы, ведущие в каждую из украшенных сигилами комнат. Она выбрала третью, самое дальнее место в башне, место, где никогда раньше не была.
— Следуй за мной, Зоул. Близко. — И она шагнула внутрь.
Сигилы, покрывавшие стены третьей комнаты, были более сложными, чем в двух других, а на полу стоял сундук с бочкообразной крышкой. Она вспомнила, что он принадлежал Сестре Сова и догадалась, что унаследовала его от нее. Мали обернулась и обнаружила, что Зоул стоит позади нее, скрестив руки на груди. В сиянии сигилов глаза послушницы вспыхнули неожиданными эмоциями.
— Ты знаешь обо мне, Зоул?
Послушница кивнула.
— Я имею в виду: ты действительно знаешь обо мне?
Зоул снова кивнула, сжав губы в бескровную линию.
— Откуда?
Зоул покачала головой. Жесткий, быстрый отрицательный ответ.
Это пришло к Мали в момент прозрения, в момент странного синего света и воспоминания об улыбке на картине Сестры Сова. Та самая улыбка, которую Сова дарила ей по крайней мере раз в день в течение многих лет. В основном, когда думала, что Мали не смотрит.
— Яз. Это была Яз, не так ли? — Она помолчала. — Мне было предсказано.
И — что было более удивительно, чем любой ответ, положительный или отрицательный, — Зоул, которая даже при этом кратком знакомстве производила впечатление высеченной изо льда, разрыдалась.