ДРЕВНИЕ КАНАЛИЗАЦИОННЫЕ ТРУБЫ и подземные переходы были далеко не сухими, но Турин все еще мог, с менее впечатляющими результатами, расширить свое вода-чувство, как в Черной Скале, за стены и в темноту, куда не достигал свет Мали.
— Впереди люди. — Он потянулся к плечу Мали, и она сжала в руке маленькую звездочку, которую дала ей Яз, гася свет.
Турин напряг свое шестое чувство, пытаясь отделиться от сырости в почве, воде, сочившейся между камнями, луж на полу…
— Здесь есть пространство. Комната. Пять… может быть, шесть человек, просто ждут.
— Продолжайте двигаться, — проскрежетал Теус. — Убейте их всех, кроме того, кого мы собираемся допросить.
— Мы сможем взять шестерых? — Мали подняла свою культю, чтобы напомнить им о своей слабости. — Куина быстра, но необучена. Теус едва может ходить…
— Я обучена! — Куина нанесла впечатляющий удар ногой, который прошел на расстоянии ширины пальца от носа Мали.
Мали, казалось, была впечатлена меньше, чем Турин.
— Нужны годы, чтобы стать хорошим, и даже тогда руки и ноги против мечей и копий — неравное состязание. — Она снова посмотрела на Турина. — На самом деле все зависит от тебя. Сможешь ли ты убить их до того, как они убьют нас? Быстрее, если это возможно, потому что, если станет шумно, появится еще больше людей.
— Это то, что мы делаем? — Турин нахмурился. — Расчищаем путь к ковчегу для Яз?
— Она будет занята с четырьмя корабль-сердцами, предполагая, что она действительно сможет сделать четвертое, — сказала Мали.
— Но Яз сказала, что там была сотня этих пеларти, может быть, больше, и другие, тоже. — Турин посмотрел на свои руки. — Ты спрашиваешь меня, смогу ли я справиться с шестью. Может быть. Но не с сотней. Мы не можем победить их всех.
— Это будет нелегко, — согласилась Мали. — Но, если мы этого не сделаем, какой у нас выбор? Ждать? Легче не станет. Кроме того, я могу идти по Пути. Но, если я собираюсь это сделать, их должно быть больше шести. Шесть — пустая трата сил.
— Ты можешь идти по Пути? — спросил Турин. — Разве ты только что не взорвала ту шахту, когда мы убегали, — он махнул рукой в сторону священницы, которую одержал Теус, — от нее?
— Это было несколько недель назад, — сказала Мали.
— Такое ощущение, что это было час назад. Два, самое большее.
— Я полагаю, мы узнаем, когда нам это понадобится. — Мали скрестила руки на груди и уставилась на него своими темными глазами.
Ее решимость пристыдила его.
— Я могу справиться с шестью. — Турин выпрямился и собрался. Он напряг мышцы, натренированные на льду.
— Нам нужно все продумать… спланировать атаку… нанести сильный и быстрый удар, чтобы… — Он замолчал. Что-то щекотало внешние края его вода-чувства. — Приближаются другие!
Куина вытащила свои ножи:
— Сколько?
— Трудно с… — Турин закрыл глаза и зажал их тыльной стороной ладони. — Много! Больше дюжины. Двигаются быстро.
— Если они получают подкрепление, мы должны вернуться и поискать обходной путь, — предложила Куина.
— Мы не можем. — Турин покачал головой. — Они приближаются к нам сзади!
— Что нам делать? — Куина уставилась в темноту, страх заставил ее глаза широко открыться.
— Вперед, — сказала Мали. — Мы идем вперед.
Турин чувствовал себя ближе к страху Куины, чем к решимости Мали, но она была права. Новоприбывшим придется преодолеть немало поворотов и перекрестков, чтобы добраться до них. Лучше разобраться с небольшой группой самостоятельно, пока есть время. И, возможно, вторая группа направляется в другое место. Он надеялся, что они направлялись не к Яз.
— Пошли.
ТУРИН ПОВЕЛ ГРУППУ, двигаясь вперед в темноте. Он полагался на свое вода-чувство, чтобы знать, где находится враг, и на свои руки, чтобы следовать за стеной. Теперь он чувствовал запах их дыма.
В ответвлении туннеля впереди показался свет фонарей.
— Семь, — пробормотал Турин, когда один резервуар с водой разделился на два близко расположенных.
— Легко, — прошипела Куина рядом с ним.
Турин потянулся, нашел ее и положил руку ей на плечо. Он почувствовал, как она дрожит.
— Позволь мне делать свое дело. Будет труднее, если ты будешь мешать. — Он продолжил, пока она набирала в грудь воздух, чтобы возразить. — Ты можешь вмешаться, чтобы спасти меня, когда я буду нуждаться в спасении.
— Я прикрою тебя.
С уверенностью, которой он не чувствовал, Турин направился к свету.
Он увидел пеларти еще до того, как они заметили его, выходящего из темноты. Их было семь, расположенных по всему полуразрушенному помещению со сводчатым потолком в добрых десяти ярдах над головой и полом, усеянным упавшими секциями рифленых колонн, шириной в половину его роста. Возможно, храм какого-то немилостивого бога, которому поклонялись в этой инкарнации Верити, построенный до того, как утвердилась вера в Предка.
Четыре мужчины, три женщины, все высокие и крепкие, в разномастных доспехах: нагрудник здесь, кольчуга там, круглый щит с изображением глаза, каплевидный щит с изображением того самого дерева, которое украшало верхнюю одежду монахинь. Женщины были раскрашены и вооружены копьями. Двое мужчин держали луки, третий — меч, четвертый — боевой топор.
Лучники были дальше всех, и до них было труднее всего дотянуться, но он напал на них первым, отправив одного кувыркаться по полу и ударив другого об упавшую колонну — луки упали, стрелы рассыпались по полу.
Турин продолжал идти к ним, без доспехов и с пустыми руками, молясь Богам во Льду, чтобы сила не подвела его.
Женщины вышли вперед, отведя руки для броска, наконечники копий отражали свет факелов. В то мгновение, когда первая начала бросок, Турин схватил всех троих, вытащил из-под них ноги и бросил на спину.
Мужчина с мечом и тот, что с топором, бросились на него, их заплетенные бороды подпрыгивали на груди, пока они бежали, выкрикивая вызовы. Турин поборол свой инстинкт убить их на расстоянии. Сосредоточенная свирепость этой пары, свет в их глазах, нетерпеливое предвкушение того, как они разрежут его плоть, прольют его кровь: от всего этого по его венам пробежал холодный ужас. Но он ждал, подняв перед собой скрещенные руки, словно защищаясь от их ударов.
Они были почти на нем, — человек с топором впереди, — когда он потянулся к ним. На таком близком расстоянии у Турина хватило сил сделать то, что нужно было сделать. Он, яростно крикнув, выбросил руки вперед, и двое мужчин, сорванные с их пути, полетели в стороны и врезались в стены с такой силой, что кости захрустели. Один несколько раз конвульсивно дернулся, прежде чем испустил последний вздох и остался лежать неподвижно, как и другой.
Лучники и женщины с копьями снова были на ногах. Турин во второй раз выдернул из-под них ноги и побежал к ним. Его желудок уже скрутило от вида ран, которые он нанес первым двум мужчинам. У него не было желания убивать еще больше, но, даже если бы он мог говорить на их языке, они не были похожи на людей, которых он мог бы отговорить от драки. И, если он отпустит их, сколько времени пройдет, прежде чем он снова столкнется с ними лицом к лицу? Или еще хуже: сколько времени пройдет, прежде чем они подкрадутся к нему сзади?
На этот раз его крик был скорее отчаянным, чем яростным. Первой поднялась на ноги высокая светловолосая женщина, сжимавшая копье. Турин швырнул ее в потолок с усилием, от которого у него заболел мозг, затем направил ее падение так, чтобы ее изломанное тело обрушилось на одного из поднимавшихся лучников.
Другой мужчина попытался поднять с пола стрелу, но Турин дернул его через землю на секцию колонны, сбив с ног еще одну женщину. Секунду она лежала там, где упала, безоружная, схватившись за ногу.
— Не заставляй меня это делать, — проговорил Турин сквозь стиснутые зубы.
Свирепые глаза женщины глядели из-под дикой гривы волос, он встретил ее взгляд:
— Оставайся внизу.
Вместо этого она потянулась за ножом и закричала от ярости. Турин толкнул ее. Сильно. Ударил спиной об обломок разрушенной колонны позади нее. Голова и шея ударились первыми, со смертельным хрустом.
Последнюю женщину он впечатал в ближайшую стену.
На долгое мгновение воцарилась благословенная тишина. Турин опустил голову, не в силах оглянуться, чтобы увидеть выражения лиц Куины и Мали. Затем мужчина, которого он придавил падающим телом женщины, начал стонать, двигая одной ногой, как будто пытаясь выбраться из-под нее.
— Милостивые боги, пусть это закончится. — Турин не хотел убивать раненого, оставлять его страдать или слушать его боль. Он не хотел быть там, где был, делать то, что делал. Вспомнив о втором отряде, приближающемся к ним сзади, Турин потянулся к своему ощущению воды, чтобы посмотреть, сколько у них времени. Мало — они быстро приближались.
— Мы должны продолжать двигаться. Скоро здесь будет вторая группа. — Турину пришлось повысить голос, чтобы перекричать все более громкие стоны раненого.
Теус, прихрамывая, прошел мимо него, сжимая меч, взятый у одного из пеларти. Почти небрежно он воткнул его в шею раненого.
— Если повезет, никто не услышал… — Крик с той стороны, с которой они стояли, прервал слова Теуса, когда первый из толпы пеларти бегом ворвался в зал. — Дерьмо.
ТУННЕЛЬ, ПО КОТОРОМУ приближались пеларти, осветился светом фонарей и факелов. Казалось, их было несколько дюжин. Возможно, все, которых видела Яз. Если так, то это означало, что они ближе к ковчегу, чем предполагал Турин, и им грозили бесконечные неприятности.
Обнаженное пламя факелов разворошило разум Турина, и даже на таком расстоянии ближайший из них начал пылать. Огни показались ему дырами, пробитыми из мира в ад, обычно скрытый под поверхностью. Его огонь-работа однажды выплавила шахту длиной в милю после того, как она копилась в нем всю жизнь. Это было несколько месяцев назад, и Турин выпустил одним взрывом все, что накопилось в его костях с тех пор. Пламя факелов с ревом достигло потолка. Фонари взорвались, масло так жаждало быть съеденным, что только несколько капель достигли пеларти, но каждая капля немедленно воспламеняла то, к чему прикасалась, будь то плоть, одежда, даже железо.
На несколько ярких мгновений дальний конец зала превратился в огненную бурю, обхватившую пеларти, они шатались и выли. Дюжины из них умирали, некоторые кричали, другие не могли. Глаза Турина наполнились слезами. Какая-то большая часть его хотела извиниться, хотела взять свои действия обратно.
К изумлению Турина, пеларти, шедшие сзади, вступили в бой еще до того, как их товарищи перестали гореть — они просто перепрыгнули через почерневшие трупы, оставляя за собой клубы дыма и вони. Ярость в их глазах побудила Турина вернуться к действию. Он потянулся к массе нападавших своей лед-работой, отбросив их в сторону. Совокупный вес врага означал, что он не мог ударить их так сильно, чтобы убить, но ударил достаточно сильно, чтобы заставить спотыкаться и падать друг на друга, вызывая ушибы, вывихи лодыжек и травмы, нанесенные самим себе. Однако несколько самых близких к нему удержались на ногах и помчались дальше, на него. Куина бросилась между ними, превратившись в размытое пятно, и обрушила на них шквал ударов. Воины, уже потерявшие равновесие, падали, зажимая свои раны, кровь струилась между бледными пальцами. Но уже приближались другие — вторая, более плотная волна отделилась от запутанной толпы фигур на полу туннеля. Оттуда с шипением вылетело копье, возможно, нацеленное на Куину, но ее там уже не было, и оно пролетело мимо Турина.
— Мы не можем их сдержать! — Турин поднял четырех человек и швырнул их обратно в тех, кто стоял позади. Горстке все же удалось прорваться вперед, тыча в Куину копьями, заставляя ее сосредоточиться на уклонении от них, а не на сопротивлении.
— Сколько их идет за нами? — крикнула Мали со спины, где она стояла с Теусом.
— Много! — Турин повалил целую полосу пеларти, но все они поднимались снова, а он уже слабел. — Но не так много! — Волосы на его затылке встали дыбом — предупреждение о том, что Мали была близка к Пути, собираясь призвать его силу. Если она взорвет тех, кто подходит спереди, у нее не будет второго взрыва, чтобы расчистить путь через группу сзади, оставив их всех в ловушке.
Куина закричала и увернулась от двух женщин с копьями.
— Нет! — У Турина кровь застыла в жилах.
Куина схватилась за бок одной рукой, сжимая единственный нож, ярость в ее глазах снова сменилась страхом. Внезапно осталось единственное, что имело значение — защитить ее. Турин вытянул руку, отталкивая обеих женщин, но с нереальной, почти волшебной быстротой из тыльной стороны его вытянутой руки выросла стрела, острие которой остановилось всего в нескольких дюймах от его глаза.
— Теус! Используй Путь! — До Турина еще не дошла боль от раны. Он взмахнул другой рукой, сбивая с ног двух наемников с топорами, приближавшихся к Куине. Она сбросила с себя шок от ранения и нырнула под копье, вращаясь при этом так, чтобы смести ноги нападавшего.
— Не могу. — Теус добрался до Турина, рыча через рот Крей. — У меня есть только ее тело. Таланты квантала сложнее использовать, чем таланты марджала. Мне понадобится ее разум, чтобы… — Стрела попала в плечо Крей, развернув ее, и Теус разразился проклятиями.
Еще больше пеларти перепрыгнули через своих павших товарищей, устремляясь к Турину. Оперенный конец стрелы покоился в ладони Турина, вырастая из нее, как какой-то странный цветок. Красное древко торчало из тыльной стороны. Внезапно стало больно. Все еще не так много пеларти, как он думал — но довольно много.
— Бежим! — Куина обогнала его, скривившись на один бок, но все же быстрее преследователей.
Турин повернулся спиной к потоку нападавших и побежал в темноту туннеля, который привел их в комнату. Теус уже ковылял к выходу, но вода-чувство подсказало Турину, что на них несутся другие и вырвутся из тени еще до того, как Теус доберется до них.
Турин поравнялся с Мали и схватил ее за плечо здоровой рукой. Сотрясение, пробежавшее по руке, чуть не отбросило его в сторону — она была так близка к тому, чтобы коснуться Пути, что практически светилась от него.
— Взрывай их! — крикнул он.
— В какую сторону? — Мали не сводила глаз с преследующих его пеларти.
— Я… — Турин понял, что они в ловушке. Ужас похитил его голос. Это был конец, который ждал его на протяжении всего его путешествия. Бой, который невозможно выиграть. Яз не была здесь, чтобы увидеть, как он умирает. Он потянулся к Куине своей лед-работой как раз в тот момент, когда она вошла в темноту выхода. Он потянул ее к себе, когда начали появляться фигуры. Он не станет смотреть, как ее убивают. Они будут сражаться бок о бок. Прикрывать спины друг друга. И умрут вместе. Когда она скользнула обратно к нему, громко ругаясь, страх, который был в нем, исчез.
— Все кончено. — Он повернул ее к себе. — Давай устроим им ад. — Он повернулся лицом к атакующим Пеларти, Мали стояла рядом. — Охраняй мою спину, Куина. — Он взмахнул рукой — в этом не было необходимости, но каким-то образом это помогло сосредоточить его силу — и отбросил передовых воинов обратно к их товарищам. Этого было недостаточно.
Мали оглянулась.
— Мали! Бей их, сейчас же! — Турин поднял воина в доспехах, не прикасаясь к нему, и замахнулся им, как дубиной. Усилие вызвало вспышку боли за его глазами. Копье нашло узкую щель между ним и Мали и прошло между ними, взъерошив ее одежду. Еще одно пролетело над головой, и он молча поблагодарил богов за то, что пеларти целятся совсем не так хорошо, как он себе представлял. — Мали!
Она по-прежнему не оборачивалась.
Мы мертвы. Мы мертвы. Мы мертвы.
Воительница-герант, ростом более семи футов, одетая в кольчугу с потрепанным железным шлемом на голове, перепрыгнула через мужчину, которого Турин свалил последним, проскочила мимо пеларти, которого Турин использовал в качестве оружия, и обрушила свой широкий меч сверху вниз. Рубящий удар.
Оцепенев, Турин ждал смерти, но только для того, чтобы прямо над его лбом произошел взрыв звука и сверкающего металла. Клинок герант соскользнул с другого и отклонился в сторону, едва не задев плечо Турина. Фигуры в рясах прошли мимо него, сверкая мечами. Все пеларти, нетвердо стоявшие на ногах, упали на землю со смертельными ранами. Остальные отступили в заднюю часть зала, где скапливался непрерывный поток подкреплений.
— Монахини? — Турин оглядел вновь прибывших. У многих из них волосы были распущены, как у Мали и Куины. — Послушницы?
Во главе их шагала монахиня ростом с Турина, женщина с голубыми глазами, такими бледными, что ее можно было принять за икта. Она была стара, может быть, лет пятидесяти, но шрамы, пересекавшие ее руки и лицо, намекали на уроки, преподанные ей годами.
— Госпожа Меч из монастыря Сладкого Милосердия, — прошептала Мали.
Куина подошла и встала у другого плеча Турина:
— Сейчас ты кое-что увидишь.
Из рядов пеларти вышел худощавый мужчина неопределенного возраста. Его начищенный нагрудник и толстые меха намекали, что он их глава. Багровый шрам тянулся от черной заросли его бороды к уголку левого глаза. В правой руке он держал небольшой железный щит, в левой — изогнутый клинок в половину его роста. Он окликнул монахиню на языке, который не был ни языком севера, ни языком Коридора.
— Нет, — ровным голосом ответила Госпожа Меч. — Уходите, пока еще можете.
Мужчина усмехнулся и ответил более резким тоном, указывая на дюжины воинов вокруг него. Многие держали наготове копья. У некоторых были подняты луки, стрелы наложены на тетивы.
— Предок учит нас любить, и еще тому, что все мужчины и женщины — наши братья и сестры. — Монастырская преподавательница боя стояла рядом с двумя другими монахинями в красных рясах. За ними стояла дюжина послушниц примерно того же возраста, что Мали и Куина, две были немного выше Турина и более крепкого телосложения, хотя что-то в их лицах говорило о том, что они могли быть герантами одного возраста с остальными. — Предок учит любви, но мы несовершенные сосуды, и, к своему стыду, должна признаться, что хочу сразиться с вами. Так что, пожалуйста, забирайте своих раненых и уходите. Моя душа и так достаточно запятнана.
Мужчина рассмеялся и пролаял команду. Звякнул лук, и в то же мгновение в руке Госпожи Меч оказалась стрела, не пронзившая ладонь, как у Турина, а захваченная, удерживаемая в нескольких дюймах от ее горла. В следующее мгновение еще больше лучников выпустили стрелы, и копья рассекли воздух. Монахиня двигалась, как Куина, но быстрее, каким-то образом поглотив расстояние между собой и врагом, как будто это был один шаг. Копья и стрелы не попали в цель — отклоненные, разбитые, поверженные в воздухе, — и женщина оказалась среди пеларти, в кружащемся танце смерти, прерываемом яркими брызгами крови и прерывистыми криками. Две Красные Сестры последовали за ней, едва ли менее смертоносные.