Предисловие
Отрывок из Визидарского Сказания о Чёрных временах.
…и белый день стал чёрным. Чернота эта падала с неба на лучших и пожирала их. Оставалась от визидарцев лишь пыль на камнях. На камнях, которые ожили и защитили. Ибо нет смерти для благородных, нет бесчестия для чистых душой, как нет забвения для Прославленных. Прославленных, которые вернутся, чтобы рассеять мглу.
Глава первая
Жёлтая бабочка Итиро и духи вещей.
С тёмного неба лило. Вода гулко стучала по деревянному настилу, скапливаясь в выбоинках и размывая песчаные гребни маленького сада камней во внутреннем дворике дома достопочтимого господина Кудо Таисуке.
Откатившись, скрипнула ставня, и из дома выскочил вихрастый паренёк. Он сунул тощие ноги в сандалии и, вжимая голову в плечи, побежал к сараюшке, откуда раздавались возня и ворчание.
Парнишка юркнул в тёмное помещение, закрыл за собой дверь и, нащупав, поднял тумблер выключателя. Свет залил корзинки и подстилки, на которых лежали живые пушистые комочки разных цветов. Как только стало светло, комочки ожили и побежали навстречу мальчишке. Это были померанские шпицы. Лишь четверо из них были взрослыми, остальные — щенки. Парень осмотрел малышей, и стал подкармливать тех, кто, по его разумению, в этом нуждался.
В это время, перекрывая шум дождя, во дворе опять взвизгнула ставня. В ночь высунулась лысая голова Таисуке и закричала:
— Итиро! Итиро! Ты снова у щенков?
Парень поднял голову и ответил:
— Да, дедушка. Ложись без меня. Я покормлю их и вернусь.
— Ладно.
Дед с громким вздохом закрыл дверь поплотнее, а Итиро расслабился — теперь здесь можно было посидеть подольше.
Сегодня ему исполнилось восемнадцать. Дед по этому случаю выпил рюмочку саке и теперь будет крепко спать до утра.
Итиро оглядел сарай, где на лежанках собаки сбились в кучки и приготовились ко сну. Когда-то это была комнатка его бабушки Минами. Именно она первая начала разводить этих славных щенков, в поисках путей заработать любимому внуку на будущую учёбу. И дело пошло. Да так бойко, что маленький Итиро помнил, что за щенками приезжали из самой Осаки и Токио. И не мудрено! Ни у кого в Японии не было шпицев, на них глядели, как на диковинку. И где их достала бабушка?
Итиро помогал ей выхаживать слабеньких, от которых достопочтимая Минами порой не отходила сутки напролёт. Тогда мальчик ложился прямо здесь, на соломенных циновках подле бабушки и слушал её долгие истории. Иногда они были страшными — как погибли в море его родители, но чаще — чуднЫе. Бабушка, гладя Итиро по длинным прядям волос, рассказывала, что она — ёкай, из рода волшебников, и когда-нибудь совершит далёкое путешествие на родину. Но где эта родина она и сама не знала. Только повторяла: «Придёт время, солнышко, надо только подождать». А ещё она говорила, что когда умрёт, то станет жёлтой бабочкой с чёрным рисунком на крыльях и обязательно прилетит к Итиро, чтобы их с дедом оберегать.
Тогда, то, что смерть Кудо Минами случится так скоро, Итиро не мог и предположить. Но однажды поутру они с дедом обнаружили тело бабушки на настиле у дома. Минами лежала бледная, напуганная. Ночью выпал лёгкий снег, спрятавший грязь. По двору от калитки к настилу вели босые бабушкины следы. Видно было, что она заплеталась, падала, но стремилась к дому.
Дошла и свалилась перед дверью. Распластала руки, словно раненый лебедь. Её белая кожа вся была в тёмных пятнах — отпечатках от зубов. Но ни врачи, ни Итиро с дедом так и не поняли, что случилось с Минами. Женщина ничего не говорила. Лишь иногда открывала глаза, протягивала слабую руку к внуку и плакала.
Ночью бабушки не стало.
На вторые сутки после случившегося, дед с Итиро тихо развеяли её пепел в их крошечном саду. И Кудо Таисуке с удвоенной силой стал за ним ухаживать, как будто его любимая жена поселилась среди камней под горной сосной.
Так Итиро и жил с дедом. Но с того момента Таисуке пресекал любые разговоры о странной смерти жены, хотя всегда любил её больше жизни. Он только стал заботиться о внуке пуще прежнего — никуда его не отпускал одного, каждый день провожал и встречал из школы.
…Что-то заколотилось в маленькое оконце. Итиро вздрогнул и, аккуратно спустив с колен щенка, подошёл посмотреть. В стекло билась жёлтая бабочка. С чёрным рисунком на крылышках.
Странно, бабочки же не летают ни ночью, ни во время дождя. А может… Неужели?! Сердце Итиро замерло. Он приоткрыл ставеньку, и бабочка ловко влетела в комнатку.
Мотылёк подлетел к Итиро, покружил над его протянутой рукой и поднялся выше. Бабочка впорхнула в темноту, куда не доставал круг света лампы. Итиро схватил фонарь и направил его на потолок. Он сразу её увидел. В углу. От фонаря тень бабочки причудливо выросла и чем-то напомнила профиль бабушки. Или Итиро так почудилось.
Его сердце колотилось так, словно это и правда бабушка сидела там, на потолке, и внимательно смотрела на него. Приглядевшись, парень заметил, что бабочка села на маленькую жестяную щеколду. Раньше он точно её не видел. Кажется, это был люк на чердак.
Итиро выглянул во двор, убедился, что дед потушил в доме фонари. Тогда парень аккуратно взял лестницу, втащил её в сарай, и легко открыл крышку на потолке. Бабочка залетела туда. Итиро подтянулся и, секунду поколебавшись, нырнул за ней.
На чердачке его оглушил дождь, стучавший по черепице. В узком пространстве не разогнёшься. Везде паутина. А дальше темень. Итиро пришлось спуститься вниз за фонарём. Подсветив себе, парень с досадой обнаружил, что на чердаке почти ничего нет. Лишь чемоданчик и небольшой сундук.
Первым Итиро стал исследовать чемодан. В нёмоказалась аккуратно сложенная женская одежда. Бабочка сидела на сундучке. Её крылья подрагивали. Она ждала, когда Итиро её заметит.
Наконец, парень подполз к сундучку. Бабочка вспорхнула и села на голову Итиро. А он смахнул с сундука пыль, щёлкнул застёжками и открыл крышку.
Наверху лежал пучок трав, перевязанных лентой. Итиро поднёс его к носу и втянул воздух. Пучок пах бабушкой. Этими травами она полоскала свои густые волосы. Итиро вздохнул. Под пучком обнаружилась разрисованная ученическая тетрадь. Парень пролистал её — она была заполнена ровными иероглифами бабушкиного почерка. Каждая страница начиналась с даты. Это был дневник Минами. Под тетрадью лежала стопка писем. Их было шестнадцать. И все они были из неизвестного Итиро места в Норвегии. На дне сундучка обнаружился свёрток: что-то было обёрнуто плотной льняной тканью, перетянутой верёвочкой. Итиро понюхал и свёрток. Странный запах. Густой, непривычный. Фонарик замигал и погас.
Парень подполз поближе к свету, бьющему снизу, размотал узелки, аккуратно развернул находку и, вскрикнув, тут же выронил её из рук. Вот уж этого он никак не ожидал увидеть!
В полотнище оказалась завёрнута отрезанная ступня. Сразу было видно, что она хоть и высохшая, но настоящая.
Ступня упала вниз, на пол сарая. Щенки окружили и обнюхивали её.
Итиро быстро спустился по лесенке, прихватив сундучок с содержимым. Он подобрал ногу, чтобы собаки не стали её есть. Но, щенки, познакомившись со ступнёй, заскулили и разбежались по углам.
Парень рассматривал жуткую находку. Нога была похожа на человеческую, но всё же в ней было что-то необычное. Острые изумрудные загнутые ногти на волосатых пальцах, больше походили на когти. Истончённая, словно пергаментная, кожа, была тёмно-коричневой с зеленоватым отливом. И пахла нога болотом.
Парень завернул ступню обратно в тряпицу и взял дневник. Это была истрёпанная тетрадь в кожаном переплёте украшенная значком: круглая эмблема, напоминавшая колесо с изображением солнца в центре. Но рисунок почти стёрся, и его деталей было не разглядеть. Итиро стал листать дневник, и одна запись особо привлекла его внимание.
«13 сентября.
Таисуке сильно злится, что я рассказываю Итиро историю нашего рода. Но мальчик должен знать, что мы — когда-то породнились с ёкай. Люди называют нас волшебниками. Мы же зовём себя — визидары…»
Стоп. Ёкай — это духи. Итиро задумался. Как же он может быть из рода выдуманных созданий? Нет, он помнил, что бабушка всегда это говорила. Но в детстве это слушалось как сказки…Итиро опустил глаза в дневник:
«Визидары могут видеть и людей, и духов. Ибо в них текут обе крови. Нас было много на Земле, но когда напали малумы, визидаров почти не осталось. Большинство были убиты. Их толы и ауксилы уничтожены. Горстка ослабевших визидаров осталась жить в долине Сиреневых ветров. Они ждут нашего возвращения. Ждут нашей помощи. И мы обязаны вернуться.
Но даже здесь, в человеческом мире, нам стоит опасаться малумов. Они — дети Мрака, уничтожающие визидаров почти мгновенно. Бойся теней — в них таится невидимый малум.
Они напали четыреста лет назад. Это была Ужасная битва. Визидары гибли несчётно. Смерть приходила к лучшим. Тогда старейшины приняли решение спрятать среди людей десять последних из родов ремесленников с самыми сильными толами. Десять Прославленных кровей. Они дождутся, пока малумы ослабеют, вернутся и возродят Визидарию.
Придёт время, когда представители Прославленныхродов найдут свои толы и друг друга. Они вернутся в долину, возродят мастерские, смогут противостоять врагу и очистить от него Землю. Каждому из рода Прославленных оставлено знание только об одном собрате. Надо найти свой тол и собраться, чтобы…»
Дальше было размыто и Итиро не смог прочитать. Он поднял голову и посмотрел в окно. Там, в темноте, дождь превратился в настоящую бурю. Ветер кидал пригоршни воды в стекло, где-то, взвизгивая, хлопала ставня.
Визидары. Ужасная битва. Толы и ауксилы. Так много непонятного. Итиро передёрнул плечами. Ему стало страшно. Он жил и не знал, что в мире существуют малумы — какие-то неведомые жуткие существа. До этого Итиро боялся змей в лесу, громких раскатов грома, старого продавца корзин на рынке — уж больно тот был грозным и злым. Но не этого следовало страшиться… Сейчас Итиро казалось, это не дождь, а неизвестные малумы пытаются до него добраться, колотясь в стены. Кто они такие? Парень перелистнул страницу и продолжил читать дальше.
«Я оставила Итиро ключ от Последних дверей. Когда мы дойдём до них, то сможем вернуться на родину. Так что мой маленький Итиро — Ключеносец и сыграет самую важную роль…»
Парень задумался. Он засунул руку за пазуху и вытащил ключик на цепочке. Сколько себя помнил, этот ключ висел у него на шее. Но что за Последние двери? Где они? В детстве этим ключом он перепробовал открывать всё, что только попадалось ему под руку. Но бороздки на ножке ключа, изображавшие резного ящера, не подходили ни к одному замку. Поэтому Итиро давно носил его талисманом — подарком бабушки.
Парень привычно поцеловал ключик и сунул его обратно под рубаху. Вопросов становилось всё больше, а ответов не было. Итиро снова склонился над дневником.
«1 октября.
Из Прославленных ремесленников я знаю только Стурлу Гутторсмена. Это визидар из рода гномов. Он живёт в Норвегии. И хоть я ещё не нашла свой тол, но подала ему весточку. Теперь мы с ним переписываемся и мечтаем, что кто-нибудь из нас обязательно найдёт свой тол и поможет другому. Тол — самый важный инструмент ремесленника, с помощью него он создаёт ауксилы. Ауксилы — это вещи, наделённые каким либо даром или силой. Но сами ауксилы создавать чего-либо нового не могут, чем они и отличаются от толов. Ауксилы — просто вещи. Им приходит срок, и они ломаются. А толы, как говорят, вечны. Их можно уничтожить только особым способом. Мне незнакомым. Но сейчас не до этого. Мне надо найти свой тол. И, мне кажется, что я уже близка к разгадке.
Мой ауксил — мёртвая ступня духа Аширай Яшики. Она спрятана на чердаке…»
Так вот оно что! В сундуке была ступня духа Аширай Яшики! Итиро, взглянув на свёрток, поёжился.
«Мне надо найти вторую — живую, которая бродит по свету. Люди боятся ногу духа Аширай, но я то знаю, что она просто ищет пару. К нам в деревню ступня Яшики не приходила. Говорят, её видели в соседней.
Я сторожу почти каждое полнолуние — под круглым глазом ночи яснее видно духов. Сажусь в темноте у дороги и жду духа Аширай. Верю, что когда-нибудь смогу его встретить. Ступни духа Аширай Яшики сильные. Они могут ходить хоть по жарким углям и воде. Им ничего не страшно.
Но только когда обе ступни духа соединятся, откроются врата под плоским камнем у подножия вулкана Адзумы-кофудзи. Врата эти находятся у хвоста белого кролика. Он появляется каждую весну на склоне вулкана, указывая мне путь. Я смогу войти туда и забрать свой тол. Но какой он и чем наделён, мне неведомо».
Про белого кролика на горе Адзумы-кофудзи знали все в округе. Каждую весну, когда на вулкане таял снег, его остатки в какой-то момент напоминали очертания большого кролика, поднявшего хвост.
…Следующая запись в дневнике была последней. Она датировалась числом накануне бабушкиной смерти, и Итиро с волнением стал читать текст.
«7 января.
Наконец, скоро всё закончится, и я смогу найти свой тол! В последнее полнолуние я привычно пошла бродить по округе в надежде встретить дух Аширай Яшики. На всякий случай положила ступню в сумку и отправилась по полям. Одно поле сменялось другим. Было тихо, и пугали только незаснувшие лягушки, внезапно выпрыгивавшие из-под ног.
Я уже думала повернуть домой, но вдруг на заросшем поле под Великим Камфорным Деревом увидела кучу. Она чернела в темноте, освещаемая луной, и двигалась, словно дышала. Когда я подошла ближе, куча протянула ко мне костлявые руки. Это оказался Доро-та-бо — грустный дух заброшенного рисового поля. Он стонал и плакал. Его многочисленные ноги опутали старые сети, и дух увяз глубоко в канаве.
Доро-та-бо выглядел страшным, я очень боялась его, но вида не показывала. А решила помочь ему. Протянула палку и вытащила его из ямы. Пока распутывала его ноги, от него то и дело отделялись пузырьки. Они лопались, источая смрад, от которого к горлу подступала тошнота. Но я терпела зловоние, а Доро-та-бо сразу узнал во мне визидара, ибо только они могут разговаривать с духами. Он спросил, что я здесь делаю. Я рассказала о своих поисках Аширай Яшики. Доро-та-бо не встречал его, но за мои сережки пообещал поймать Баке-дзори — цукогами старого соломенного шлёпанца. Он дальний родственник Аширай Яшики.
Доро-та-бо заверил меня, что Баке-дзори обязательно поможет найти Аширай Яшики, потому что умеет его призывать. Я с радостью отдала Доро-та-бо золотые серьги. И вот сегодня снова полночь, и я иду к Великому Камфорному Дереву, где мы договорились встретиться. Надеюсь, что сегодня в руках у меня будет цукогами старого шлёпанца…»
На этом запись заканчивалась.
Так вот кто убил бабушку! Её обманул дух заброшенного рисового поля Доро-та-бо! Пообещал ей помочь и нагло обманул. Бабушка пошла к нему на встречу, а дух напал на неё и искусал до смерти. И это за то, что она помогла ему накануне! Да ещё и отдала ему вперёд плату — свои серьги.
Итиро затрясло от гнева. Он долго не мог успокоиться. Вскочил и отворил дверь во двор, чтобы немного остудить разгорячённую голову.
Дождь перестал лить. И на свете наступила такая тишина, что Итиро слышал лишь стук своего сердца, сопение щенков вокруг, да как журчит на улице вода из их домашнего родничка.
Когда дыхание Итиро успокоилось, он вернулся к сундучку и вытащил письма. Все они были на английском, но этот язык с малолетства его заставляла учить бабушка, наняв лучшего в округе учителя.
На каждом конверте стоял один и тот же обратный адрес: Стурла Гутторсмен, фьорд Оса, Норвегия.
«Как это далеко! — подумал Итиро. — Где же эта Норвегия находится? Где-то на севере? Наверное, там жутко холодно».
Но письма Стурлы были очень даже тёплые. В них он писал, как рад, что нашлась Минами. Во втором письме Итиро нашёл старый снимок — на фоне деревянного домишки стоял низенький толстенький паренёк — настоящий коротышка, рядом с ним — жена и двое детей. Все они были маленького роста и лошадь, привязанная поодаль, казалась по сравнению с ними настоящим великаном.
Стурла с большой любовью рассказывал о своей ферме и семье. Они разводили овец и изготавливали сыр. В одном из писем Стурла Гутторсмен писал: «Мне по наследству достался огромный клык на верёвке. Это мой ауксил. С помощью него я собираю закаменевшие яйца ящеров. Когда гуляю по фьорду, то вешаю клык на шею. Если яйцо близко, зуб тяжелеет и клонит к земле. В том месте и нужно копать, для этого у меня всегда с собой складная лопатка. Я насобирал уже целый сарай таких яиц, но что с ними делать дальше, не знаю. Уважаемая Минами, когда-нибудь эту загадку мы обязательно разгадаем вместе».
…Только под самое утро Итиро вышел из сарая, и встал посреди дворика. Склонил голову, отчего тёмные волосы рассыпались и скрыли узкое лицо. Взгляд больших сливовых глаз застыл на кончиках башмаков. Итиро терялся — куда ему сейчас идти и что делать?
На остывшую от дождя землю опустился туман и клоками повис в каждом углу двора. Через его завесу и дом, и дедушкин садик, и ручеёк, убегавший под забор, казались таинственными и незнакомыми.
В голове у Итиро была каша. Всё, что он узнал ночью, там никак не укладывалось. Мир, который он знал до этого, рухнул, а новый, населённый неведомым, его ошеломил. Пролетев низко, ухнула припозднившаяся ночная птица. Её крик вывел парня из оцепенения, и он понёсся в дом.
Итиро тихо прокрался в комнату к спящему деду, нырнул под своё одеяло, но спать не мог. Его колотило от волнения и открывшихся тайн. В один миг вся жизнь перевернулась. Но что делать со всейэтой информацией? Так и крутился Итиро на циновке, пока дед не открыл глаза.
Только достопочтимый Кудо Таисуке сладко зевнул, не успев потянуться, как внук припечатал его вопросом.
— Дедушка, так мы из рода ёкай? — протараторил Итиро.
Старик насупился, подтянул одеяло и накрылся им с головой.
— Дедушка… — потянул за край покрывала внук.
— Не хочу об этом говорить, — сердито ответил Таисуке.
— Я нашёл дневник бабушки. Так мы визидары? — повторил вопрос Итиро.
Дед выпутался из одеяла, поднялся, глубоко вздохнул, приглаживая на лысеющей макушкеволосины, и сказал:
— Не мы, а ты. Я из простого человеческого рода.
— А какая между нами разница? — удивился внук.
— Ну-у-у, — замешкался дед, — вот, пальцы у тебя длинные. Это от рода ёкай.
— Подумаешь, у многих людей пальцы длинные, — протянул разочарованно Итиро, глядя на свои руки.
— У визидаров, как я помню из рассказов Минами, почти все черты, которые им достались от нелюдей, стёрлись. Взглянув на визидара, их уже редко увидишь. А и увидишь, так примешь за особенность человека. Но всё же визидары не люди… Вот к примеру, помнишь, ты говорил, что иногда видишь, накопившиеся в других дурные мысли тёмным, а хорошие — светлым? Так вот. Люди такого не видят, — покачал головой Таисуке.
— А как тогда они понимают, иметь дело с человеком или нет? — растерялся Итиро.
— Никак. Людьми это понимается позже. Пойдём уж, попьём чая. Я тебе всё расскажу.
…Дед медленно ходил по кухне: разогревал чай, разливал его по плошкам, вздыхал и оттягивал разговор. Итиро же, напротив, спешил, он быстро накрыл на террасе низенький столик, вынес подушки, чтобы на них сесть и стал терпеливо ждать. Наконец, Таисуке вышел, устроился поудобнее, старательно расправил складки рубахи, долго сосредоточенно чесал нос, потом медленно отгонял муху. Но пришёл момент и он, отхлёбнув из чашки, начал неспешный разговор.
— Я познакомился с Минами, когда нам было по двадцать лет. Мы работали вместе. Минами была самая улыбчивая, самая быстрая в работе и самая добрая из всех людей, которых я знал, — Таисуке замолчал и уставился на кривую ветку сосёнки, что качалась недалеко от них.
Дед опять выдал порцию вздохов и продолжил:
— Она мне сразу понравилась, моя дорогая Минами. Мы много гуляли. Я всё больше молчал, а она рассказывала. Да всё такие странные истории. И я думал, что Минами — большая фантазёрка. Когда сделал ей предложение, она согласилась только на одном условии, что я отпущу её, как только придёт время. А когда придёт и придёт ли оно, Минами и сама не знала. Первое время я волновался, но потом мы зажили почти обычной жизнью, как все, и я успокоился. Минами рассказывала, что она из особого рода, что и не человек вовсе, указывая на свои удлинённые пальцы с ноготками чуть напоминавшими сердечки — точь-в-точь, как у тебя, Итиро. Но я не верил ей. Как не верил и в то, что, в конце концов, Минами покинет эти края, потому что у неё какая-то миссия. Она говорила, что общается с духами и каждое полнолуние уходила из дома бродить по округе. Возвращалась под утро с охапками трав, с сумкой набитой кореньями и камнями. Но это было всего лишь одну ночь в месяце. А в остальное время она была хорошей хозяйкой и доброй матерью нашей дочери — твоей матери. Я надеялся, что Минами никогда не уйдет. Но однажды… вполнолуние…ты сам знаешь, что произошло. И я запретил себе думать о волшебстве, странных рассказах жены, чтобы не потерять и тебя. Поклялся жить обычной жизнью и воспитывать тебя без этих сказок. Сохранил только одно чудо, которое осталось от Минами.
— Какое чудо, дедушка? — удивился Итиро.
— Вот, наш ручеёк, — показал в середину сада камней старый Таисуке. Туда, где у корней сосны из срезанной бамбуковой ветки вытекала вода.
— Какое же это чудо? — спросил Итиро, — обычный родник.
Дед кряхтя, встал, спустился в сад, подошёл к бамбуковой ветке и вытащил её. И тут же вода перестала течь. Таисуке ткнул бамбук острием в другом месте, и из него сразу заструилась вода.
— Он волшебный. Куда ткнёшь, там и польётся, — объяснил дед внуку.
Итиро взял бамбуковый стержень в руки и внимательно рассмотрел его: на нём в неприметном месте был изображён знак: колесо, внутри которого было три переплетающихся глаза. С одним зрачком посередине. Всё это окружало солнце, от которого расходились десять лучей, заканчивающихся маленькими треугольниками.
— Дедушка, такой же знак я видел у бабушки на дневнике. Значит, у неё был не один ауксил! Надо же! — обрадовано воскликнул Итиро.
Но тут же парень стал серьёзным.
— Я знаю, кто убил бабушку, — сказал он. — Это злой дух заброшенного рисового поля. Доро-та-бо. Он обманул её. Я прочёл это в её дневнике, который нашёл в сундуке под крышей сарая.
— Странно. Я сам когда-то заколотил тот чердак, сложив туда вещи Минами. Но никакого сундука там не было.
Тут над столом закружила та самая бабочка с жёлтыми крылышками. Она села на лысину старого Таисуке и застыла. Итиро посмотрел на неё и, набравшись смелости, сказал:
— Знаешь дед, я должен продолжить дело бабушки Минами. Всё утро об этом думал. Нельзя так всё оставлять. Я знаю, что именно этого хотела бы бабуля.
В это время, словно соглашаясь с Итиро, бабочка помахала усиками. Дед снова завздыхал, ссутулился, сжался, отчего сталмаленьким и беззащитным. Он искоса виновато взглянул на внука и вдруг, выдохнув, сказал:
— Хорошо, что всё закончилось…
Поймав непонимающий взгляд Итиро, объяснил:
— Ты не представляешь, как тяжело жить с грузом секретов. Чувствуешь себя обманщиком. Самое страшное, когда ты скрываешь что-то, это ожидание. Оно не даёт покоя, мучает. В глубине души я всегда знал, что так будет. Сейчас мне легче. Наверное, такова твоя судьба, Итиро. И как я не пытался уберечь тебя от этого, ты всё равно пойдёшь дорогой, которая тебе предначертана…
Они молча похлебали чай, думая о своём, а потом внук решился расспросить деда про ногу духа Аширай Яшики.
— О, — сказал Таисуке, — твоя бабушка мечтала его встретить. Была одержима этой идеей. Дух Аширай Яшики ходит от дома к дому, сильно воняет, покрытый грязью. Он топчет у порога, громыхает, роняет предметы и требует его помыть. В одну секунду может вырасти до огромных размеров и раздавить дом, если ему что-то не понравилось. Говорят, много лет назад в соседней деревне Аширай Яшики уничтожил сарай у одного крестьянина за то, что тот отказался его омыть. Многие болтают, что по размеру этот дух как мельница, но на самом деле большую часть времени Аширай Яшики не отличается от ноги человеческой.
Итиро так и не решился рассказать деду о своей находке — второй ступне духа.
…С того дня, казалось, они зажили по-прежнему. Итиро ухаживал за щенками, дед наводил порядок в каменном саду. Но каждый день парень доставал свёрток со стопой и долго о чём-то шептал над ним, будто спрашивал. Или уходил из дома, поднимался на Лысую гору, откуда было видно кусочек вулкана Адзумы-кофудзи. Итиро смотрел, как на вулкане постепенно тает снег, и с каждым днём всё четче и яснее становится контур белого зайца.
Как-то вечером Итиро сотый раз расспрашивал деда, не знает ли тот о Великом Камфорном Дереве. Таисуке опять покачал головой и Итиро приуныл. Где же оно? Парень чувствовал, что именно там, где закончилась эта история, надо искать её продолжение. Ибо, как говорят мудрецы, если ты зашёл в тупик, то выход ищи там же, где был вход. Но задача пока не решалась. Итиро поспрашивал своих одноклассников, не знает ли кто о Камфорном дереве. Но и из них никто не мог ничего сказать путного.
Разрешилась задача неожиданно. Тогда, когда Итиро этого не ждал.
Как-то он взял тележку и пошёл в посёлок, чтобы привезти из лавки заказанный для щенков корм. Нагрузив телегу, парень вышел на улицу, завернул за угол и тут же столкнулся с соседкой — старушкой Миюке-сан. Она напоминала высохший бобовый стручок — кожа да кости. Но сегодня она чего удумала! Видимо, тоже закупилась товарами. Набила скарба в два мешка, связала их вместе и перебросила через плечо.
Она и так их еле тащила, но как только дорожка шла под уклон, груз перетягивал, и старуха начинала скакать, не успевая перебирать скрюченными ногами. Итиро увидел её в тот момент, когда казалось, что мешки победили и сейчас утащат Миюке-сан в придорожную канаву. Но она изловчилась и остановилась на самом её краю.
Итиро было трудно толкать нагруженную телегу. Но он пожалел старуху, подхватил её, посадил на мешки. И с удвоенной силой налёг на ручки. Колесо телеги жалобно вскрикивало, подпрыгивая на колдобинах, а соседка всю дорогу расхваливала Итиро.
— Ты добрый и сильный! Вот ещё немного подрастёшь и станешь могучим как Великое Камфорное дерево, — лила патоку старушка. — Оно тоже сначала было тоненьким да нескладным, а выросло и полнеба заслонило.
Итиро даже остановился от неожиданности.
— Расскажите, Миюке-сан, мне об этом дереве. И почему о нём мой дед не знает.
Старуха глухо засмеялась.
— Мужчины! Они мало на что обращают внимание. Великое Камфорное дерево росло в рисовых полях. Мы с твоей бабушкой каждую осень ходили к нему собирать священные листья. Сколько раз Минами лечила им твои хвори, и не сосчитать!
— А где оно растёт, Миюке-сан?
— Росло. Вон за теми холмами, — старуха махнула костлявой рукой влево. — Но десять лет назад, в ночь, когда умерла твоя бабушка, в дерево попала молния. И оно сгорело. Откуда она только взялась там? Ведь грозы то и не было. Но если ты пойдёшь вокруг Лысого холма, обогнёшь старую каменную изгородь, то придёшь как раз к его останкам.
У дома соседки Итиро распрощался с ней и воодушевленный повёз домой корм, радуясь, что узнал о месте, где росло Великое Камфарное дерево. Теперь его веселило всё: и безбрежное небо, и поблёскивающая в канаве вода, и яркие одуванчики, распустившиеся по обочинам дороги.
…Через неделю пришло полнолуние. Итиро с нетерпением ждал, когда заснёт дед. Но тот, как специально, не торопился. Сначала читал газету, потом в самых потёмках вышел в садик подравнять песчаные бороздки вокруг камней, а после долго сидел, наблюдая, как носятся в черничном небе летучие мыши. Но, наконец, достопочтимый Таисуке лёг, погасил свет и тихо засопел, отвернувшись к стене.
Итиро собрал волосы в хвост на затылке, схватил сумку, подготовленную накануне, и крадучись выбрался из дома. Он взял из сада камней бамбуковую палочку, сунул её к остальным вещам и отправился в путь.
Луна пряталась за облаками, пришлось почти на ощупь искать дорогу. Но парень быстро добрался до Лысого холма, прозванного так оттого, что на его вершине и правда не было растительности. Итиро обошёл его и, войдя в высокую траву, с трудом нашёл полуразвалившуюся каменную изгородь. Он довольно долго шёл вдоль неё, продрог и стал бояться, не пропустил ли нужное место. В травах шумели насекомые, ветер разогнал тучи на небе, и стало совсем светло. Почти как днём. Итиро даже тихо запел. Вдруг в низине он увидел то, что искал — искорёженный могучий пень. Его полусгнившие корни торчали во все стороны, словно конечности морского чудища. Итиро подобрался поближе. У самых корней трава была примята, землю покрывали рытвины и канавки.
Парень остановился размышляя, что же ему делать дальше. Но тут в одном месте корни заходили ходуном, и земля стала приподниматься, словно её изнутри копал огромный крот. Итиро оробел и отступил назад. Земляная куча перестала расти и из неё медленно высунулись две длинные крючковатые руки-ветви. Они потянули корявые пальцы к Итиро. За ними показалась противная веретенообразная башка с глазами навыкате. По бокам головы свисали рваные лохмотья огромных ушей, в которых сверкнули золотые капельки серёжек. Итиро сразу их узнал. Страх из его сердца улетучился, сменившись гневом.
— Противный Доро-та-бо! Я Итиро, внук Минами. Ты убил мою бабушку! — закричал парень и, вытащив из-за пазухи приготовленный нож, кинулся на духа. — Сейчас ты получишь за все свои прегрешения!
В одну секунду земляное тело Доро-та-бо вспенилось, взвилось смерчем до самого неба, вцепившись в Итиро. Дух мгновенно выхватил оружие из рук парня и откинул нож далеко в поле. Цепкие руки Доро-та-бо держали Итиро и отчаянно трясли. Парень чувствовал, как хрустят его косточки. А дух приблизил своё лицо к Итиро, обдав его зловонным дыханием помойной ямы, и пророкотал:
— Как смеешь ты обвинять меня в таких вещах?! Если что, так это я должен сердиться! Я жду Минами уже десять лет. Каждое полнолуние. И уползти не могу, потому что пообещал.
Доро-та-бо кинул Итиро в траву, но тот мягко приземлился на кочку. А чудище схватилось за голову и закачалось:
— Бедный я несчастный дух заброшенного рисового поля. Что случилось с Минами, теперь она никогда не придёт? Как же мне выполнить данное ей слово?
— Так ты не знаешь? — удивился Итиро, поднимаясь, — она погибла, и я пришёл за неё.
— Ты заберёшь Баке-дзори?! — ожил Доро-та-бо. — Это дрянное цукогами соломенного шлёпанца! Он изгрыз меня изнутри, измотал. Ни одной ночи я спокойно не спал, ни одного дня не отдыхал. Но обещание, данное Минами, связало меня по рукам и ногам.
— Да, я заберу Баке-дзори, — пообещал Итиро.
Доро-та-бо опять взвился, захохотал, и нырнул в яму. Через минуту вытащил оттуда мешок и кинул к ногам Итиро. В мешке что-то копошилось.
— Прощай Итиро, внук Минами, — сказал, сверкнув серёжками Дора-та-бо, и, стал растворяться в земле, раскидывая комья грунта, отчего образовалась огромная дыра, которая тут же завалилась сама собой, как только скрылся облезлый хвост духа.
— Так кто убил мою бабушку? — крикнул ему вслед Итиро.
— Не знаю. Видимо, какие-то пришлые духи, — глухо донеслось из-под земли, — и советую набрать корней камфорного дерева, если пойдёшь к духу вулкана-а-а-а…
И Доро-та-бо разразился затухающим смехом.
Итиро решил воспользоваться советом духа. Он пошёл искать нож, долго рылся в траве, почти отчаялся, но всё же нашёл его. Парень подошёл к пню, стал отрезать куски корня и складывать их в сумку. Работа давалась тяжело, Итиро быстро вспотел. Он откинул чёлку, устало вытирая лоб, оглядел кучку нарубленных корней, размышляя — хватит ли столько? Но тут его взгляд привлекло шевеление в траве. Мешок, брошенный Дора-та-бо, перекатываясь, улепётывал от него под горку.
Итиро еле нагнал его, схватил и, отдышавшись, развязал. Он засунул внутрь руку и вытащил извивающийся визжащий шлёпанец.
— Отпусти! Отпусти сейчас же, а не то откушу тебе палец! — пищал Баке-дзори.
— Я отпущу тебя тут же, как только ты призовёшь дух ступни Аширай Яшики. И потом у тебя зубов то нет! — сказал, встряхнув шлёпанец Итиро.
— Я в ссоре с Аширай Яшики, — попытался вывернутьсяцукогами.
— Призовёшь его, а я за это прилажу тебе на место лямку, — пообещал Итиро, показав на оторванный ремешок.
— Правда? Не врёшь? — застыл шлёпанец.
— И даже отмою тебя. Прямо сейчас, — подтвердил Итиро.
Он подошёл к сумке, вытащил оттуда бамбуковую палочку и воткнул в землю. Тут же полилась вода. Итиро черпал её и тёр соломенный шлёпанец. Тот извивался, хохотал, подставляя под струю то один, то другой бок.
Потом они сидели на каменной изгороди у самой дороги и ждали, пока Баке-дзори высохнет. Итиро, как и обещал, привёл в порядок лямки старого шлёпанца и тот, после купания и ремонта, выглядел вполне сносно.
Довольный Баке-дзори сказал:
— Ну, ладно. Помогу тебе. Только предупреждаю Аширай противный. Характер у него такой же противный, как и запах.
— Он мне нужен, понимаешь? Ты уж его вызови, а я с ним сам договорюсь. Может, со мной он будет добрее? У меня для него подарок.
Баке-дзори вскочил, внимательно огляделся по сторонам, а потом вдруг завертелся на месте и тоненьким голоском стал пищать:
— Стучи-грохочи-приди-топочи.
Замолк, прислушался и взвыл громче:
— Стучи-грохочи-приди-топочи…
Толкнул Итиро:
— Чего сидишь? Помогай!
И они долго, до хрипоты, кричали: «Стучи-грохочи-приди-топочи», пока Баке-дзори не замер и не сказал: «Тихо!» Он втянул маленьким носиком воздух и спросил:
— Чувствуешь?
Итиро принюхался. Воняло стоячей водой.
— Это Аширай Яшики так пахнет, — пояснил цукогами. — Он сейчас сюда выйдет. Но я тебе не обещал, что буду с ним говорить, — добавил хитрый Баке-дзори, — прощай.
Итиро не успел ничего сказать, как шлёпанец ловко спрыгнул с изгороди и исчез в высокой траве. Будто его и не было.
Парень стал смотреть на дорогу и, действительно, через какое-то время, из-за кустов показалась ступня. Будто шёл незримый человек, у которого была видна только часть ноги. За ступней в дорожной пыли отпечатывалась цепочка чёрных следов.
Нога приблизилась к Итиро. Парень встал, поклонился ей и сказал:
— Достопочтимый дух Аширай Яшики. Я прошу вашей помощи.
— Вот ещё, — проворчал, увеличившись до размера стола, дух.
— Я прошу вас пойти со мной на вулкан Адзумы-кофудзи, чтобы попасть внутрь него.
— Да ты с ума сошёл, — ещё увеличился в размереАширай. Он стал ростом с лошадь.
— Мне нужно найти там свой тол, — объяснил Итиро.
— А мне до этого какое дело? Я не служу людям. Даже если они из рода ёкай, как ты.
Дух вырос до размера дома. Но Итиро не показывал страха, хотя внутри холодел от ужаса. «Если сейчас убегу, то потом не прощу себе», — пронеслось у него в голове.
— Сейчас вот возьму и раздавлю тебя, — поднял над ним грязные пальцы Аширай Яшики.
— А у меня для тебя подарок! — сказал Итиро, словно ничего не происходило, и на него не сыпались мелкие камешки и мусор с огромной раздутой ступни. Парень засунул руку в сумку, вытащил оттуда свёрток. Аккуратно развернул его и поставил перед Аширай Яшике найденную на чердаке ногу.
Увидев её, дух подскочил, в одну секунду уменьшился и две стопы, наконец, встали рядом.
— О, Итиро, я обязательно помогу тебе, если ты отдашь мне моего брата, — взмолился дух, прижавшись к ступне из свёртка.
— Я же сказал, что это тебе подарок, — кивнул Итиро.
— Отправимся куда угодно, хоть в преисподнюю! — сказал дух, — хотя в вулкане жарко не меньше, чем в адском пламени. Но раз нужно, то пойдём. Надевай меня, — скомандовал Аширай.
И ступни встали перед ним. Итиро опасливо оглядел их и попробовал надеть, как сапоги. К удивлению, получилось это весьма просто. Ступни сами нацепились на парня. Ноги стали лёгкими и побежали, да так, что Итиро только успел подхватить сумку.
Парень нёсся, не касаясь земли. Быстро, как ветер. Пробежал поле, начался лес. Дух поднял Итиро над деревьями, и они помчались по кронам. Итиро чувствовал, как молодые листья щекочут им пятки. Иногда путники опускались на полянки, покрытые ковромволшебных цветов: когда ночная роса, потревоженная беглецами, падала на их лепестки, цветы становились прозрачными. Итиро хотел бы остановиться, разглядеть это чудо, но ступни несли дальше.
Лес закончился, начались холмы. Аширай Яшики поднял Итиро очень высоко над землёй, и порой они неслись через мягкие прохладные облака. Выныривая из них, Итиро был насквозь мокрый от влаги.
Но вот впереди показался вулкан. Он грозно чернел под лунным светом, сверкая остатками почти стаявшего снега.
Не прошло и часа, как Итиро уже взбирался по склону вулкана Адзумы к тому месту, где торчал снеговой хвостик зайца. Здесь почти ничего не было, кроме крупных валунов. Один из них напоминал плоский люк. Парень подошёл к этому гладкому камню, а дух Аширай Яшики сказал:
— Сдвигай его!
Итиро навалился, но плита не поддавалась. Парень собрал все силы, толкал снова и снова и, наконец, камень сдвинулся и под собственным весом сполз по склону.
Открылась чёрная нора.
— Как там темно, — сказал Итиро, заглядывая внутрь.
— Не бойся, скоро будет слишком светло, — засмеялся дух и кинул Итиро внутрь.
Парень нёсся по туннелю, словно с бесконечной детской горки. Действительно, становилось всё светлее и жарче. И когда, наконец, Итиро вкатился в большой подземный грот, то от слепящего света на мгновение даже зажмурился.
Пол был покрыт огненными трещинами, от которых шло марево. Ступни духа Аширай Яшики задымились и завоняли сильнее, но ногамИтиро было лишь тепло, а вот тело сразу нагрелось. От стен шёл нестерпимый жар, стояла невозможная духота. Парню казалось, что он находится в кипящем котле. Первое время Итиро хватал ртом воздух, но не мог вздохнуть полной грудью. В конце концов, он приспособился дышать поверхностно и коротко, так, чтобы лёгкие не слишком обжигало.
По длинным коридорам и гротам Аширай Яшики, наконец, вывел его в центральную пещеру. Здесь то и дело со стен срывались камни и подкатывались к середине зала, где горел большой очаг. Вперемешку с пламенем там бурлила клокочущая лава. Перед ней на коленях стоял дух с четырьмя руками. Это был ёкай Адзумы. Его полное угольное тело было покрыто огненными венами. Нижними руками Адзумы загребал подкатившиеся камни и бросал их в огонь, а оставшимися черпал вскипавшую лаву и кидал себе в огромный рот, напоминавший доменную печь.
Не отрываясь от своего занятия, дух вулкана повернул лохматую голову к парню. Итиро увидел его страшное раздутое лицо. Вместо глаз на нём были два кратера из которых, пузырясь, вытекал жидкий металл. Адзумы закинул в себя очередную порцию лавы и спросил:
— Чего тебе надо, Итиро?
— Здравствуйте, — поклонился ему парень. — Я пришёл забрать вещь, которую оставили для меня. Мой тол.
— Ишь, какой прыткий, — сказал, чавкая, ёкай. — Но за хранение надо будет заплатить.
И из его глаз выплеснулась порция металла, раскатившаяся шариками по полу.
— Что вы хотите за тол? — спросил Итиро.
— Накорми меня. Я есть хочу, — ответил, забрасывая пригоршню лавы в рот, Адзумы.
— Чем вас накормить?
— Я давно не был на поверхности. Ох, как я любил тамошнюю еду! Растекусь, бывало, всё, до чего достану — сожру. Такая вкуснятина! — вспоминая, на мгновение Адзумы даже жевать перестал, но, опомнившись, вдвойне быстрее замолотил челюстями.
Итиро порылся в сумке и протянул ему корней камфорного дерева.
— Возьмите.
Ёкай схватил корни и забросил их в рот.
— М-м-м-м, вкусно то как! — причмокивал Адзумы, — Как много у вас в миру всего сладкого!
Постепенно Итиро скормил духу все принесённые корни. Но когда тот насытился, то сказал:
— Пить хочу!
Итиро достал бамбуковую палочку, ткнул её в кипящий пол, и из неё полилась вода. Ёкай Адзумы жадно припал к родинку и стал громко лакать. Пил он долго. Из его рта шёл пар. Но, наконец, дух откинулся, довольным. Отдышался, отвернулся от парня и снова стал забрасывать в огонь камни, а в рот лаву.
— Так вы отдадите мне мой тол? — напомнил Итиро.
Дух засунул руку в самое пекло огня, порылся там и достал палочку — металлический стержень с резной ручкой.
— Бери, — кинул он её Итиро, — Только облей её сначала водой из бамбука, чтобы Огненная палка остыла. Скажешь ей «Адолебит!», и она зажжёт и нагреет всё, что ты хочешь.
— И воду зажжёт? — спросил Итиро, обливая кипящий стержень из бамбуковой палочки.
— Всё, что есть на земле, — ответил ёкай Адзумы.
— Спасибо вам, — поклонился Итиро духу, — но как нам теперь выбраться наружу?
— Садись на огонь, — приказал ему дух, ткнув в кострище перед собой.
— На огонь? Боюсь, я не смогу, — засомневался Итиро.
Не успел он опомниться, как дух ловко схватил его ближайшей рукой и посадил прямо на огонь. Пламя подскочило, пробило потолок и в одну секунду подняло Итиро с Аширай Яшики наверх. Они оказались на земле, а вынесший их огонь заклубился, забурлил и ушёл вглубь.
Стало тихо, только звёзды с луной сверкали на небе. Аширай подбросил Итиро и понёс его домой.
Они проносились мимо деревушек поблёскивавших тёмными окнами; им были видны корабли в гавани и переливающиеся затопленные поля. Под ними, медленно извивались реки, напоминавшие сытых змей. Но, наконец, путники опустились у ворот дома Итиро. Ступни Аширай Яшики соскочили с ног парня.
— Прощай, Итиро! — сказали они.
И, поднимая пыль, ёкая Аширай Яшики, быстро засеменил по дороге. Итиро только успел помахать ему вслед.
Парень постоял немного, прислушиваясь. Потом прокралсядомой и лёг спать.
Утром у них с Кудо Таисуке состоялся серьёзный разговор.
— Дедушка, я должен уехать, — сказал Итиро, — то, что не сделала бабушка, должен сделать я. Я чувствую, что меня очень ждут. Обещаю писать тебе письма и когда-нибудь забрать к себе. Когда я дойду до цели.
— До какой цели? — спросил дед.
— Не знаю, — честно признался Итиро, — но как узнаю, сразу тебе напишу.
…С этого дня парень начал подготовку к дороге.
Как раз пришла пора распродавать щенков. За ними приезжали люди, их лица светлели, когда они брали на руки пушистых зверят. Заработанные деньги Итиро честно делил пополам и клал в две коробочки: одну часть — себе на дорогу, другую — деду.
По найденному в сундуке адресу Итиро отправил в Норвегию телеграмму: «Я Итиро, внук Минами. Всё нашёл. Скоро приеду». И он не очень удивился, получив вскорости в ответ одно слово — «Жду».
После того, как был куплен билет на пароход, Итиро отправил в Норвегию ещё одну телеграмму — с точной датой прибытия.
И вот до дороги осталась одна ночь. Эту ночь они с дедом провели в разговорах и мечтах. Кудо Таисуке, казалось, смирился с отъездом внука, обещал ему выращивать новых щенков и заботиться о взрослых шпицах.
Наутро они вышли из дома. Со стороны всё выглядело обыденно — просто дед с внуком отправились в город за провизией. Изредка переговариваясь о незначительных вещах, они сели на автобус. Только когда Кудо Таисуке довёл Итиро до трапа парохода, пришвартованного упристани, когда увидел на палубе матроса, который встречал пассажиров и проверял у них билеты, только тогда лицо деда исказилось. А в глазах появились слёзы, которые он старательно прятал, стыдливо опустив голову. Кудо Таисуке обнял внука и сказал:
— Я отпускаю тебя, потому что ты из рода Прославленных. Только ты и сам не забывай об этом. Великие и поступают как великие. Превыше всего честь рода, Итиро. Не посрами бабушку.
Потом Таисуке долго махал вслед пароходу. Путь у внука был неблизкий — Итиро предстояло плыть около месяца. Дед всё глядел и глядел на удаляющийся пароход, на белый путь пены, которую тот оставлял за собой, покане вышел из гавани.
И всё это время на плече старого Таисуке сидела жёлтая бабочка с чёрным рисунком на крыльях.