С самого утра визидары снарядили в город маленький отряд. Мэдлин решилась ехать, так как уже знала Лицзян. Итиро тоже собрался, потому что восстановился. С ними напросился и Марио:
— Не прощу себе, если не пойду, — твёрдо сказал он, — я могу пригодиться.
Когда ребята уехали, Тафари пошёл перебинтовать Гуанга. Щёки парня уже порозовел, рана затянулась. Он открыл глаза и улыбнулся. Тафари аккуратно поменял ему повязки. Потом достал пахучие коренья и опять долго варил снадобье. Когда масса в котелке стала чёрной и вязкой, Тафари набрал её в ложку и поднёс к губам больного. Гуанг сделал глоток, закашлялся — уж больно горькое было месиво. Но стало легче, мышцы налились силой. Тафари, набирая снадобье по чуть-чуть в ложечку, заставил Гуанга выпить всё содержимое котелка. На это ушёл час, но зато парень поднялся с лежанки.
Пошатываясь, Гуанг вышел на веранду. Тафари помог ему сесть на настил у ручья и ушёл в комнату.
Гуанг сидел, прислушиваясь, как в основном доме Жу визгливо переговаривается со служанкой. Та, вернувшись из города, рассказывала госпоже, что на улицах столпотворения. Мятежники собираются в отряды. Снова подожгли пару богатых домов. Местные жители бегут из города к родственникам в деревни. Кто успевает заколотить окна и забить ворота, а кто всё кидает просто так и уезжает. Под разговоры женщин Гуанг задремал. Но тут из-за угла веранды кто-то протянул руку и схватил парня за халат. Гуанг испугался, вскрикнул. Но рот ему успела закрыть чья-то ладонь. Так чтокрик оказался глухим и почти неслышным. Гуанг в страхе обернулся. Перед ним, сев на корточки, прижимал палец к губам Дэкунь.
— Я пришёл за тобой. Друзей нельзя оставлять в беде. Хорошо, что тебя ещё не сожрали, — тихо сказал он Гуангу, — это они так тебя? — Дэкунь, ужаснувшись, показал на синяки на лице друга.
— Нет, — мотнул головой Гуанг.
— Пойдём. Я спасу тебя, — аккуратно потянул его за рукав Дэкунь, — здесь недалеко, у надёжного человека, нас ждут лошади.
— Я сейчас не могу уйти. Не волнуйся за меня, — успокоил друга Гуанг.
— Здесь оставаться вдвойне опасно! — предупредил Дэкунь.
— Я знаю про начавшееся восстание. Но говорят, что повстанцы не пойдут в горы. Их интересует дворец. Значит, сюда они вряд ли заявятся, — сказал Гуанг.
— Нет. Я не про восстание, — помотал головой Дэкунь. — Всё гораздо хуже. Я следил за домом всю ночь, чтобы дождаться, когда ты выйдешь, но тебя всё не было. В отчаянии я подумал, что тебя уже нет в живых, пока, подкравшись ближе, не услышал твои стоны. Но я увидел, что ещё кое-кто следит за постоялым двором. Ночью с расспросами к госпоже Жу приходили бандиты. Их было много. Управляет ими старик. Они рассказали Жу, что у пришлых много денег и пообещали поделиться с ней добычей. Нападут они завтра к утру, как только начнёт. Вас всех убьют! А госпожа Жу приставлена за вами следить.
Гуанг побледнел и вскочил. От этого у него закружилась голова, и парень повалился на Дэкуня. Услышав грохот, вышли Тафари с Леонаром. А за ними и Стурла с Бёрнис.
— Что тут происходит? — спросил граф Леонар, помогая подняться Гуангу.
Дэкунь, видя, что друг спокойно разговаривает с монстрами, осмелел.
— Я пришёл за Гуангом! — сказал он, — отпустите его!
— Вот поправится твой Гуанг, и уйдёте в родную деревню, — кивнула Бёрнис, — пойдёмте, я вас чаем угощу.
— Какой чай? Мы в беде, — сказал им расстроено Гуанг.
Все зашли в чайную, и Гуанг рассказал, что ночью видел Дэкунь.
— Дела наши плохи. Надо уходить, — закончил он рассказ. — Но так, чтобы Жу не видела. Возможно, через забор за домом? Хоть там и начинается сильный склон, но в паре мест можно было бы спуститься.
— Мы не можем уйти, пока не вернутся наши друзья, — покачал головой Тафари. — Они придут из города, тогда всё решим.
…А Мэдлин в это время из крытой повозкирасстроено наблюдала, как может измениться за одну ночь прекрасный город.
Лицзян был в огне пожаров, везде стелился чёрный едкий дым. Отовсюду неслись крики, плач, раздавались хлопки выстрелов. Бегали группы воинственных повстанцев. Визидары видели, как грабят лавки. Жители, кто ещё не успел, спешно покидали город. Те, что побогаче, уезжали на повозках, но остальные тащили скраб на себе и шли пешком. Поэтому на долгие мили по обочинам растянулись нестройные скорбные процессии навьюченных людей.
Пару раз визидары пытались спросить дорогу к храму Золотых колоколов. Но испуганные горожане косились на них со страхом в глазах, молчали и ускоряли шаг. Только один, обезумевший, схватившись за голову, на их вопрос закричал из окна дома:
— Уезжайте, уезжайте!!!
У одного из мостиков Мэдлин увидела плачущего ребёнка. Китайчонок был в одной рубашонке. Он зашёл в воду и рыдал, размазывая слёзы по грязным щекам. Мэд попросила Итиро остановиться, спустилась к ручью и вытащила малыша. Она обняла его, посадила в повозку и попыталась утешить.
Переводной медальон даёт понимание чужой речи, но не учит говорить. Вернее, ты знаешь, как сказать то, что хочешь, но при этом бывает, что собственный рот тебя не слушается. Только у Тафари с его мышиным крылом получалось не только всё понимать, но и говорить на любом языке мира, словно он был его родным. А вот у Мэдлин сейчас говорить внятно на китайском не выходило. Она пыталась расспросить ребёнка откуда он, но тот не понимая её, заливался ещё горше.
Тогда ей решил помочь Итиро. Он склонился над малышом и медленно спросил:
— Мама? Папа?
Его ребёнок понял.
— Дома мама, — ответил он, хлюпая носом.
Марио схватил поводья и легонько тряхнул ими. Лошади сдвинулись с места.
— Куда ты? — спросила растерянная Мэд, — мы же не знаем, где он живёт.
— Он такой маленький, что вряд ли ушёл далеко от дома, — предположил Марио, — надо просто проехать по округе.
И Рыболов оказался прав. В третьем же переулке, куда они свернули, малыш радостно закричал:
— Дом-дом! Наша киса! — сказал он, показывая на тощую кошку у забора.
Только Итиро хотел попытаться поговорить с животным, но тут из ворот выбежала женщина и кинулась к ним. Это оказалась мать малыша.
Она схватила ребёнка из рук Мэдлин и запричитала, прижимая его к груди: «Вей, Вей, мой Вей!».
— Спасибо вам, добрые белые! — благодарно сказала она визидарам, торопясь скрыться в воротах и опасливо глядя в конец улицы. — Почему вы в городе? Здесь большая опасность, — показала она на дым пожаров и, прикрывая ребёнка, испуганно пригнулась от взрыва, который раздался совсем рядом.
— Мы ищем храм Золотых колоколов, — как можно медленнее и чётче сказала Мэдлин.
Видимо, всё же китайский был не её язык, потому что женщина уставилась на неё непонимающе.
— Золотые колокола? — спросил её Итиро.
Для надёжности он вытащил из-за пазухи карточку с данными о семье Мими-Доу и протянул женщине. Она оказалась грамотной. Посмотрев на записи, женщина спросила:
— Так вам нужен храм или эта семья?
— Мы ищем семью Мими-Доу, — кивнул ей Марио.
— Вы их здесь не найдёте, — покачал головой женщина, прижимая Вея.
Она опять поглядела в конец улицы.
— Вы знаете, где они? — спросил Итиро, — нам это важно.
Женщина сомневалась, спешила, но потом посмотрела на Вея, который положив голову ей на плечо, заснул, сказала:
— Их дом был вон там.
Она показала в тупик улицы, где был заброшенный, по виду давно нежилой участок.
— Я хорошо их помню. Даже немного общалась с Ксией. Она была славной женщиной.
— Была? — напряглась Мэдлин.
— Да, — женщина печально закивала, — три года назад ночью на них кто-то напал. И убил её мужа и сына. Она сама была ранена. Приползла к нам вся в крови. Просила помощи. Но позже она умерла в больнице… Их как-будто кто-то искусал. Поговаривали, что это были демоны. Поэтому на их участке никто больше не поселился…
— А девочка? У них ведь была дочка? — с надеждой спросил Итиро.
— Девочка? — сначала удивилась женщина, а потом взгляд её просветлел, — да-да, у них была дочка. Знаете, у отца и сына Мими-Доу было странное родимое пятно — в виде глаза на лице.
Она ткнула себе в середину лба пальцем:
— Вот здесь. И у девочки было точно такое же.
Визидары переглянулись — с тремя глазами!
— Так вот родилась Янмей какая-то чудная. То ли придурковатая, то ли больная, как шептались люди. Я видела Янмей один раз, когда Ксия несла её на руках, но мне девочка не показалась глупой, как про неё говорили люди. Глазки у неё были умные. Потом я узнала, что Ксия отдала дочку в монастырь. Было девочке тогда годика три. Как раз за месяц до нападения. Ксия чего-то боялась. Возможно, чуяла беду.
— А где этот монастырь? — спросил Марио.
— Монастырь Белых пагод. Он далеко в горах.
Она махнула рукой в сторону вершин. И вдруг кинулась в конец улицы. Оттуда показался мужчина, он шёл, грустно опустив голову.
— Лунь, ты не нашёл повозки?! Что нам делать?! — заговорила она с ним.
Мужчина же только ещё сильнее склонил голову.
— Может, вам помочь? — спросил Итиро.
Женщина взглянула на их большую повозку и сказала:
— У нас в доме больная мать мужа и дочь. Если бы вы могли довезти нас с вещами до развилки дорог за городом, мы были бы вам благодарны.
— Конечно, — кивнула Мэдлин.
Визидары стали помогать таскать тюки со скарбом из дома в повозку. Потом перетащили туда старуху — лёгкую, словно высохшую. Она лопотала на таком странном наречии, что даже переводной медальон отказывался её понимать. В конце сборов посадили в повозку хозяев и их детей, уселись сами и поехали.
Лунь показывал дорогу, его жена нервничала, закрывая уши детям при сильных хлопках взрывов или выстрелах. А потом и вовсе легла с ними на солому наваленную на пол повозки, чтобы укрыться от ужаса улицы.
Когда, наконец, выехали из города, оказалось, что их пути расходятся. Кривые ворота были недалеко, но в другой стороне. Посовещавшись, визидары отдали повозку семье. Те не верили своему счастью, плакали, кланялись сами и заставляли кланяться детей спасителям, пока те не скрылись из вида.
Пешком в гору подниматься было тяжело, это заняло гораздо больше времени, чем они ожидали.
До Кривых ворот Мэд, Итиро и Марио добрались уставшие и промокшие от начавшегося дождя. Их встретила любезная госпожа Жу, которая самолично протирала входную калитку. Она отчаянно возила тряпкой по одному месту и смотрела на дорогу. Увидев визидаров, сделала вид, что очень занята пятном на покосившемся столбе. Потом, словно только их заметив, расплылась в улыбке:
— Как хорошо, что вы вернулись! А то скоро уже стемнеет! — лебезила она, — я подам вам еду в чайную.
Визидары слишком устали, чтобы ей что-то отвечать. Молча прошли мимо. Марио волочился последним — его ноги были стёрты от долгой ходьбы.
Зайдя в беседку, увидели всю свою компанию в сборе, да ещё и гостя — шумного Дэкуня. За день он освоился, насмотрелся здесь чудес, а сейчас сидел, улыбался во всю ширину круглого лица, и, активно махая руками, рассказывал Леонару о тонкостях выращивания риса.
— О! — закричал вернувшимся по-свойски Дэкунь, — пришли! Ну, наконец-то! Чего так долго?!
Зашедшие удивлённо на него покосились, а Марио, снимая с израненных ног обувь, сказал:
— Леонар, дай свою перчатку ненадолго… Кстати, госпожа Жу очень странно себя ведёт.
— А я знаю, почему, — гордо вышел на середину комнаты Дэкунь, — сейчас расскажу!
И он стал повествовать историю, начав со слов: «Сидел я позавчера дома в деревне…» Рассказывал он медленно, с выражением, меняя лица и жестикулируя, разыгрывая сам с собой диалоги. Когда дошёл до диалога разбойников и госпожи Жу, то схватился за задник своей рубахи, натянул её в виде платка на голову, скрючился и прогнусавил тонким скрипучим голосом:
— Что надо господам в такой поздний час?
Тут же за ним открылась дверь и сама госпожа Жу, внося поднос, недоумённо спросила:
— Что здесь происходит?
Дэкунь от ужаса повалился за диванчик, а остальные рассмеялись.
Сели есть, Дэкунь уже быстро дорассказал историю, а Итиро поведал про семью Мими-Доу.
— Если и остался кто из семьи, то только маленькая Янмей, которой сейчас не больше семи лет, — закончил он, — и находится она в Монастыре белых пагод.
— Так это же недалеко от нашей деревни! — воскликнул Гуанг, — но это закрытый монастырь. Туда никого не пускают уже больше ста лет. Лишь с соседней горы, сойдя с дороги, можно увидеть кусочек белых пагод на его территории. Помнишь, Дэкунь, мы бегали смотреть в детстве?
— Ага, — кивнул друг.
— Что будем делать? — спросил, вытирая бороду Стурла.
Он поднялся, поправил шлем и меч на поясе.
— Нам надо уходить, или принять бой! — сказал Стурла, и весь его вид говорил, какой из двух вариантов выбирает он.
— Стурла, с нами люди. Мы не должны подвергать их опасности, — покачал головой Леонар, — раз бандиты придут утром, надо уходить, как станет совсем темно. Так мы сможем покинуть постоялый двор незамеченными.
— Вот что я предлагаю, — поднялся Тафари, — надо сделать вид, что мы ложимся спать, и тихо выбраться с обратной стороны. Для этого ты и используешь, Стурла, свой суперострый меч — прорежешь стену в своей комнате. Я думаю, тебе не составит это труда, ведь она из плетёной соломы.
Стурла воодушевлённый заданием, помчался в спальню, а остальные пошли собирать вещи, стаскивая их для удобства в комнату Бёрнис, так как она была на пересечении выходов. Гуанг же с Дэкунем сели на веранде, будто бы поболтать, но зорко следили за постоялым двором, глядя по сторонам.
Дождь прекратился. Над Лицзяном стелились чёрные туманы, подсвеченные заходящим солнцем. Из кустов вышла Хэй Сё и подбежала к Леонару. Она жалобно мяукала, просясь на руки. Граф поднял её, погладил за ушком, и спросил:
— Ты, наверное, боишься, видя наши сборы? Но мы возьмёт тебя с собой.
Он опустил кошечку на пол и пошёл помогать остальным собираться.
— Всё готово для побега! — радостно сообщил Стурла, выглядывая из комнаты, и гордо добавил, — я пока поставил часть вырезанной стены на место, чтобы не вызывать подозрений! Если не приглядываться, даже и не увидишь, где дыра. Мэдлин, — обратился он к девушке, потому что она стояла ближе всех, — глянь ка.
Мэдлин зашла к нему в комнату. И вдруг оттуда раздался её крик. Все кинулись к ней. Стопились у входа в комнату Стурлы и увидели, что из дырки в стене торчит костлявая рука и держит Мэд. Потом щель расширилась и в ней показалась голова старика-китайца.
— Ни хао. Не ждали? — ласково сказал он.
Старик вытащил длинный кривой нож, приложил его к горлу Мэдлин и хищно улыбнулся гнилым ртом. Все отпрянули, мужчины вытащили оружие, а он продолжил:
— У того входа тоже мои люди. Много людей. Будете резать нас — мы будем резать вас. Начнём с девушки, — нажал он лезвием на горло Мэдлин. — Так что не спешите, — старик нахмурился и пожурил, — что же вы не поторопились уйти? Какая беспечность! Я уж думал, мы не успеем. Здорово, что достопочтимая Жу обладает хорошим слухом и не гнушается подслушивать. Она для этого везде горшки и развесила со сверчками — чтобы к любому окну тихо подойти.
Через пару минут все визидары были схвачены и связаны. Их собрали в чайной. Туда же привели и Гуанга с Дэкунем. Старик сел на высокий стул, а под ноги ему положили топчан. Забежала госпожа Жу, кланяясь, налила бандитам чая, потом оглядела всех в комнате и сказала, склонившись к лысому черепу старика:
— А где еще двое? Чёрная девчонка и япошка?
Старик послала пару бандит проверить комнаты. Но они в них никого не нашли. Пропали и многие вещи визидаров.
— Как же так? — завизжала Жу, — а где их кошельки с золотом? Где перчатка, которой лечили Гуанга? У них было столько несметных богатств!!!
Её глаза вылезли из орбит. Она растолкала остальных разбойников и стала бегать по комнатам.
— Где?! Где богатства!??? — кричала она.
— Может, тебе показалось, Жу? — нахмурился старик, — уж больно ты чуднЫе вещи рассказывала. Не перекурила ли ты своей трубки накануне?
— Нет! — кинулась Жу перед ними на колени, — нет! Это точно японец с девчонкой всё унесли!
— А где же они? — старик ласково погладил по голове Мэдлин, которую связали и посадили рядом с ним. — Где?! — поднял он голос и наотмашь ударил её по скуле, разбив нос.
Тафари и Стурла дёрнулись, но их тут же ударили по голове дубинками. Шлем Стурлы загудел от удара, и гном осел. Это вызвало приступ смеха у старика:
— Вот как котелок твой как забавно гремит!
Он подошёл к Стурле и пару раз сам ударил его по голове, так, что из-под шлема потекла струйка крови:
— Гремит, как подмороженная зимой тыква. Дурная голова твоя, — закашлявшись от смеха, сказал старик. Потом опять серьёзно добавил:
— Где японец и чёрная? Или опять бить… эээ, как тебя деточка зовут? — обратился он к Мэд.
— Мэдлин. Её зовут Мэдлин, — услужливо подсказала Жу.
— Мэдлин, деточка, ты хочешь, чтобы я тебя бил? Ты такая беленькая, хорошенькая… Интересно, кстати, а у тебя внутри органы тоже белые? — задумался старик, — надо бы посмотреть. Любопытство меня разобрало. Так что деточка, отвечай, где ваши друзья?
— Они ушли разведать дорогу, — ответил за неё Тафари, — и скоро вернутся.
— Правда, Мэдлин? — старик ткнул в бок девушки ножом.
Мэд ойкнула, слёзы брызнули из её глаз и она закивала головой. Старик взял её за подбородок и внимательно посмотрел её в глаза:
— Если ты мне лжешь, то я убью тебя первой, потому что лгунишек надо наказывать, — он отпихнул её и обратился к Жу, — принеси мне поесть. Я видел там у тебя мясо в котле.
Хозяйка метнулась исполнять приказ, приговаривая: «Сейчас-сейчас всё сделаю в лучшем виде». Старик обвёл всех в комнате рассеянным взглядом и нравоучительно изрёк:
— Хорошо жить во времена революций и восстаний. У тебя развязаны руки. На пожары разборок всегда можно списать абсолютно всё. Например, убийство приезжих гостей.
После, расслабившись, он обратился к бандитам:
— Уберите их пока с глаз долой, а то аппетит мне испортят. С этого мелкого вон на пол кровью накапало. Мерзость какая… Как известно, поглощать еду надо в хорошей компании и красоте, тогда и жить будешь долго, — он опять тихо рассмеялся и добавил, — раскидайте их по комнатам, проверьте, чтобы отлично были связаны. Да сторожите хорошенько. А четверых выставьте к воротам, чтобы сразу схватили девчонку и японца, как те вернутся.
Визидаров растащили по спальням и посадили по двое. В комнате с Мэдлин оказался Марио. Рты их были заткнуты кляпами, сами они крепко-накрепко были привязаны к столбам. У девушки текли слёзы, и Марио очень хотелось её успокоить. Но он не знал как, только ласково кивал ей головой.
Тафари, сидя в комнате с Леонаром, пытался развязатьузел на руках, но пока это у него не получалось.
Но Стурле было хуже всего. Его бросили в сундук, стоявший в коридоре, заперли, и двое разбойников устроились прямо на нём.
Шло время, но ничего не происходило. Старик-китаец, наевшись, отвалился на диван в чайной и захрапел. Рядом прикорнули пару бандитов, но те, что были в коридоре, не спали.
Даже у Мэд стали слипаться глаза от сверчков, запевших в горшке. Он раскачивался в проёме окна, разливая вокруг себя тихую песню.
«Как должно быть им там тяжело, — подумал вдруг про сверчков Марио, — они так же, как и мы, пойманы и песни их, наверное, о грустном. Жаль, Переводной амулет их не понимает. Хотя о чём можно петь в неволе?»
Вдруг от размышлений Марио что-то привлекло за окном. Может это почудилось? Словно пляшут тени. Или это след лунного света, который просачивался через кружевные ветви? Марио присмотрелся внимательнее — нет, ему не показалось. Марио тихо подал голос, хоть получилось только помычать, но заснувшая Мэд подняла голову, и посмотрела туда, куда он указывал взглядом.
Девушка увидела на подоконнике бутылёк с Исчезательный пудрой. А из тени угла к ним шагнул Итиро. Он снял с пояса нож и срезал пленникам верёвки.
— Мы с Бёрнис успели схватить твою сумку, Мэдлин, засунуть туда все ауксилы и толы и вдохнуть Исчезательной пудры, — тихо объяснял Итиро.
— А где Бёрн? — спросила, потирая затёкшие кисти Мэдлин.
— Мы решили разделиться. Исчезнув, она должна была пробраться в комнату Тафари и Леонара. Потом, когда проявится, помочь им выбраться. Позже мы должны встретиться в садике за домом. Вот такой нехитрый план.
Визидары освободились и тихо вылезли в окно. Ярким светом луна заливала спящий двор. Но вокруг было тихо. Даже собаки не лаяли. Стараясь двигаться бесшумно, визидары обогнули дом и радостно кинулись в объятия Тафари и Леонара. Здесь же была Бёрнис. Она сняла сумочку Мэд и открыла её:
— Разбирайте своё оружие и толы.
— Что будем делать? Как освободить Стурлу, Гуанга и Дэкуня? — спросил Тафари, надевая пояс с мечом.
— Бандитов слишком много. Я насчитал их с тридцать человек, — сказал Итиро, — но ведь мы — визидары.
— Разрабатывать план нет времени, да и обнаружив, что нас нет, других могут убить. Надо идти прямо сейчас. И напасть, пока бандиты спят. Но сначала освободим Дэкуня с Гуангом.
Визидары вычислили комнату, где находились парни. Итиро Огненной палочкой выжег дыру в стене. Они пробрались внутрь, развязали Гуанга с Дэкунем и помогли им вылезти наружу.
— Идите на дорогу, спрячьтесь в канаве и ждите нас, — приказал им Тафари, — а мы пойдём освобождать Стурлу. Итиро, пошли со мной, постараемся схватить тех, кто на сундуке. Мы свяжем их и оставим в дальней комнате.
Сквозь дыру в стене визидары залезли в дом и приоткрыли дверь в коридор. На сундуке, прислонившись друг к другу, спали охранники Струлы. Итиро и Тафари переглянулись, тихо подошли и одной рукой схватив бандитов, другой постарались закрыть им рты. У Итиро получилось не так ловко, и его разбойник заорал. Тут же все остальные бандиты повскакивали и вытащили оружие.
Итиро вытащил Огненную палочку и направил на старика.
— Отпустите нас, или я тебя сожгу! — пригрозил Итиро.
Старик подал знак своим, и разбойники замерли. Тафари медленно открывал сундук. Наконец, крышка поддалась и откинулась, оттуда выскочил Стурла. Пока он там сидел, то сам смог освободиться от верёвок. Итиро отвлёкся на него всего лишь на секунду, но её хватило, чтобы старик выхватил из-за спины тонкий гибкий хлыст и одним движением выбил Огненную палочку из рук парня.
Через минуту все визидары были снова схвачены и поставлены на коленях на веранде. А от ворот двое бандитов вели перепачканных Гуанга и Дэкуня. Рядом бежала госпожа Жу и приговаривала:
— Я сразу увидела, как они крадучись выходили, и проследила, где спрятались эти паршивцы! Залегли в канаве за дорогой!
Старик, прохаживаясь по веранде, зевал и нехотя разглядывал вещи визидаров, которые сюда сволокли бандиты. Особенно ему понравились кошельки с золотыми монетами. Он их долго изучал, но так и не понял, откуда берётся золото, как только кошелёк закрывается.
— Я так понимаю, их устройство вы мне добровольно не расскажете? — стукнул он по лицу сапогом ближайшего из визидаров — Тафари.
Тот молчал.
— А мне и не надо! — засмеялся старик, — зачем знать устройство, когда можно просто доставать деньги?!! Пожалуй, это будет моей новой мудростью. Запишу, чтобы не забыть.
Он достал из-за пазухи тетрадочку и, открыв её, застрочил столбцы иероглифов. Потом, удовлетворённый, захлопнул книжицу и снова спрятал.
— Ну, всё пришёл ваш час, — сказал зевая старик.
Потом повернулся к бандитам и отдал приказ:
— Рубите им головы. Потом сложите их в доме и подожгите.
Госпожа Жу хотела было возразить, но старик сказа ей:
— Ты получишь один из кошельков. Отстроишь новый гостевой дом. Всё будет тихо, скажешь всем, подожгли тебя повстанцы.
Визидарам приказали подняться. Их выстроили в шеренгу. Разбойники приготовили оружие.
Неожиданно из-под настила показалась мордочка Хэй Сё. Она мяукнула, обвела присутствующих удивлённым взглядом, и кинулась к Леонару. Разбойник-старик, увидев кошку, наступил ей на хвост.
— Мерзкое животное, — скривилась Жу.
— Как же я ненавижу этих тварей, — согласился с нейстарик. — Сколько уже их поубивал.
— Хоть кошку то не трогайте, — сказал удручённо Леонар, — она то что вам сделала?
— А вот с неё и начнём, — улыбнулся старик.
Он вытащил меч, и одним махом отрубил кошечке голову.
Покатилась голова Хэй Сё по деревянным ступенькам вниз, но не успела коснуться земли, как дом заходил ходуном, словно началось землетрясение. Зашатались фонари, зазвенели окна, посыпалась черепица. Заорала и кинулась на землю госпожа Жу, бандиты тоже упали на пол, прикрыв головы руками.
А из-под дома, в том самом месте, куда упала маленькая головка с одним ухом, таща за собой огромный длинный хвост, вылезло нечто. Казалось, что это огромный тощий медведь или высокий волосатый человек, но со страшной кошачьей мордой, на которой горели два красных глаза. Чудище хищно скалилось. Оно медленно полностью вылезло, вытянулось во весь свой рост. И его голова закачалась над крышей.
Волосатое тело чудища было покрыто металлическими латами, больше похожими на рёбра. Чудище протянуло лапы с острыми когтями, схватило старика-китайца и приподняв, поднесло к своей зубастой пасти.
— Кто ты? — дрожащим голосом проговорил старик.
Он сжался в комок, его руки и ноги повисли костлявыми плетьми.
— Я — Демон Маао. Кошачий демон. Прихожу из нижнего мира Дийю только к тому, кто посмел убить сто кошек. И сегодня я пришёл за твоей душой. Я сожру тебя, но не бойся, ты переродишься кошкой.
И Демон не церемонясь, закинул старика в пасть. Не успел тот даже вякнуть. Потом Маао посмотрел на остальных и сказал, обратившись к Тафари:
— Найдите поскорее Янмей, в ней есть капля и нашего рода.
Маао окинул взглядом жавшихся к земле бандитов, схватил из них парочку и госпожу Жу вместе с ними. И тоже закинул их в пасть, пояснив:
— Эти, тоже обижали кошек, а кто будет считать, сколько?
Остальные бандиты с ужасом разбежались врассыпную. А Демон Маао, развернулся, опрокинув хвостом один из масляных фонарей, вскочил на крышу, скинув половину черепицы когтями, и скрылся в лесу. Только хруст ломаемых им деревьев ещё долго разносился эхом в ночной тишине.
От масляного фонаря начался пожар.
Визидары оттащили подальше свои вещи — тушить пожар они не собирались. Но вдруг Марио, что-то вспомнил. Он схватил палку и кинулся внутрь горящего здания в сторону спален.
Марио забегал в ещё неохваченные огнём комнаты и сшибал горшки со сверчками, выпуская их на волю. Еле успел выскочить обратно, как пламя встало стеной.
Визидары вышли из Кривых ворот. Они сели на обочине, перевязали раны, разобрали вещи. Дэкунь сходил в ближайшую деревню и привёл оттуда спрятанных там намедни двух своих лошадей. На них посадили Мэд, Бёрнис и Стурлу, у которого была сильно разбита голова.
И компания отправилась по гористой дороге в Монастырь белых пагод.
Вскоре небо начало светлеть. На его фоне стали видны причудливые переплетения силуэтов старого леса, через который продвигались путники. Пытаясь удержаться на неровностях каменных уступов, деревья, извиваясь всем телом, припадали к камням и одновременно тянулись к небу. От этого складывалось впечатление, будто вокруг высохшие остовы морских волн.
Но компании некогда было любоваться на странный лес: дорога была сложной. То резко вела вверх, то, извиваясь, падала вниз. Иногда она сужалась до тропинки и начинала скакать меж валунов, то, взобравшись повыше, вдруг расширялась, окружённая густыми зарослями
Наконец, взобравшись на очередную гору, они увидели внизу огромную низину. Изумрудные поля перемежались озерцами. Меж ними возвышались странные остроконечные горки, словно кто-то здесь посадил в землю гигантские зубы дракона.
— Вот там за холмом наша деревня, — показал Гуанг в сторону. — А под нами монастырь Белых пагод.
Он ткнул вниз, где на середине горы, почти скрытыйгустыми зарослями сосен, белел массивный забор.
Мэд, Бёрнис и Стурла спешились, Дэкунь же хлопнул лошадей по крупам и те двинулись по дороге дальше уже без седоков.
— Они привыкшие ходить до дома одни, — махнул им вслед Дэкунь.
И компания начала спускаться, свернув на еле заметную тропку.
— Сейчас мы выйдем на выступ, где хоть немного видно крыши пагод, но остальное от глаз скрыто забором, — рассказывал по пути Гуанг.
И, действительно, вскоре они выбрались на маленькое плато. С него было видно шапочки блестящих крыш пагод на территории монастыря.
Полюбовавшись на живописный пейзаж, путники продолжили спуск. И уже через полчаса вышли к каменному забору монастыря. Они стали пробираться вдоль него, пока не добрались до огромных ворот. Ни щёлочки, ни замка, ни звоночка, ни ручки на них не было — просто высокие глухие металлические створки, сверху донизу покрытые чеканкой.
Визидары устроились отдохнуть на камнях, наваленных недалеко от входа. Они слушали рассказ Дэкуня, о том, что никто и никогда не видел, как эти ворота открывались. Балагур Дэкунь опять разошёлся и в красках рассказывал байки о Монастыре белых пагод.
«И вообще, странно, — закончил Дэкунь монолог, задумавшись, — как люди туда попадают, и как оттуда выбираются».
Но вдруг медленно, со скрипом металлические ворота распахнулись. За ними показались ещё одни — те были деревянными и чуть ниже.
Из открытых ворот вышла процессия: укутанные женские фигуры. Они были разодеты в красные, расшитые золотом халаты. На голове у каждой девушки возвышалась странная шапочка в виде высоких пагод, привязанная широкими лентами. По краю пагод висели колокольчики. И при каждом шаге девушки мелодично звенели. Лица же их были спрятаны за шёлковыми шарфами так, что видны были только глаза. Женщина, шедшая впереди, поклонилась визидарам и сказала:
— Мы ждём вас уже третий день.
— Нас? — удивился Тафари.
— Да. Живое божество предупредило нас и сказало, что мы должны вас впустить, иначе вы всё равно проберётесь внутрь и по незнанию оскверните дорожки, по которым вам нельзя ходить.
Компания переглянулась, а женщина ещё раз поклонилась и добавила:
— Только мы завяжем вам глаза. Ни наши лица, ни наш монастырь изнутри не должен видеть ни одни человек.
Каждому женщины аккуратно повязали на глаза повязки, ласково взяли за руки и повели внутрь монастыря. Сначала хлопали створки, кажется, ворот было семь. Потом компанию долго вели по песчаным дорожкам, после по каменным ступеням, но, наконец, завели в помещение.
— Можете снять повязки и поговорить с Живым божеством. Оно ждёт вас, — сказала им главная монахиня. И удалилась, закрыв за собой двери.
Когда визидары сдёрнули повязки, то увидели, что стоят в огромном зале. От череды колон по стенам, уходившей в темноту, он казался бесконечным. В зале было гулкое эхо, отражавшееся от стен и мраморного пола. Словно в горах. А чтобы увидеть потолок, надо было задрать голову почти вертикально — такой он был высокий. Посреди зала в потолке была круглая дыра. Сквозь неё лился свет полуденного солнца. Там на полу, куда падал луч, было расстелено цветное покрывало. А на нём сидела девочка. Путники подошли к ней поближе.
У девочки были плотно закрыты глаза. Она не двигалась и даже, кажется, не дышала. Она была похожа на цветную скульптуру. Разглядывая девочку, Стурла тихо произнёс вслух то, что крутилось сейчас на языке у каждого из визидаров.
— Мне кажется, — сказал он задумчиво, — я её где-то видел. Но где?
Неожиданно Бёрнис стала шумно копошиться в сумке. Все на неё оглянулись — в зале была такая торжественная тишина, что хотелось говорить лишь шёпотом. Здесь любой звук казался кощунством. Но Бёрн, перехватив взгляды, не перестала шуметь. Наконец, издав победный клич, с самого дна она достала свою куколку. И повернула её компании.
Все озадаченно переглянулись.
Такие же чёрные заплетённые дугами волосы. Так же сомкнуты глазки. Тот же лёгкий румянец на щёчках. Те же сережки-бубенцы. Даже одежда на кукле повторяла расшитые узоры с платья девочки. Только одно между ними было отличие: ровно посреди лба девочки было родимое пятно в виде зрачка. А у куклы его не было.
Путники подошли поближе. К самому покрывалу, на котором сидело дитя.
Раскинув изящные ручки, девочка сидя крепко спала. Она была необычайно красива. Все застыли в нерешительности, не желая нарушать покой маленькой красавицы.
Вдруг звякнули колокольца-серёжки в ушах девочки, затряслись браслеты на её запястьях. Она открыла смородиновые глаза и радостно вскочила.
— Ой, привет, Тафари, какой ты и, правда, большой и красивый!
Она подошла к опешившему Следопыту и обняла его ногу.
— Леонар, можно я потрогаю твою бороду? — подскочила девочка к графу. — Пригнись ко мне, я же не достану. Какая мягкая! Мэд, у тебя чудесные белые волосы, только я думала, что они будут длиннее…
Мэд растерялась, но ответила:
— Они и были длиннее…до сражения с..
— Ах, кеатли! Точно! — воскликнула девочка и посмотрела на гнома, — Стурла! Ура!!! Как я рада тебя видеть! Можно я померяю твой шлем?
Не дождавшись ответа, девочка ловко стянула со Стурлы шлем и, звонко смеясь, натянула его себе на голову. Она вся напоминала колокольчики из своих ушек — только тронь, и сразу всех заливала смехом, а на щёчках появлялись две задорные ямочки. С пробуждением девочки ожил и зал. В нём стало больше света. На стенах проявились диковинные рисунки, из скрытых до этого момента окон заплясали блики, а где-то под самым потолком захлопали крыльями невидимые птицы.
— Ты Янмей с тремя глазами? — улыбнувшись, присела перед ней на корточки Бёрнис.
— Да, — кивнула девочка. — Но монашки меня называют Живым божеством. Потому что я вижу то, чего порой не видят другие. Третьи глазом. Он у меня здесь, — Янмей коснулась родимого пятна на лбу, — только внутри.
— Ты видишь будущее? — уточнил Тафари.
— Не всегда. И не всё. Но многое вижу. Например, я видела вас. С рождения. Как только родилась, я умела говорить и видеть. Рассказывали, что таков был и мой отец. Мы из рода демонов, драконов и людей. У каждого из нас третий глаз.
Она потрогала лоб. Потом, словно вспомнив, повернулась к Бёрнис и закидала её вопросами:
— Ты же тоже знала про меня? Ты искала меня? Я тебе снилась? Где твоя кукла?
Бёрнис протянула ей тряпичную фигурку с фарфоровым лицом. Янмей удовлетворённо кивнула, водя пальчиком по кукле. Потом она засунула руку в кармашек и достала амулетик — зрачок на шпильке.
— Я носила его в волосах, — сказала она. — В детстве он помогал мне видеть и чувствовать. Но сейчас, когда я стала сильнее, амулет мне без надобности. И мне надо отдать ауксил той, которой он нужнее.
Девочка воткнула зрачок в середину лба куклы и та… открыла глаза. Такого же смородинового цвета, как у Янмей.
— Здравствуй, Бёрнис, — сказала кукла, обратившись к хозяйке, — меня зовут Мэй.
— Так ты не должна была кричать при опасности? — удивилась Бернис.
— Если надо, закричу. Но я могу запоминать речь, могу вбирать в себя то, что вижу и сохранять навсегда. Я кукла — хранительница. Как и мои сёстры. Я создана подсказывать.
— Ты скажешь, где мой тол? Ведь ты должна знать, — спросила у куклы Янмей.
— Твой тол у влюблённого дракона. Ищи у Драконова озера. Но ты его не увидишь, пока не сделаешь важного: сначала вы должны помочь монахиням оживить Золотую богиню, которая останется вместо тебя. Для этого надо наполнить старый бассейн. Он оставался сухим сто лет, из-за чего засох Священный сад.
Янмей кивнула и хлопнула в ладоши. Тут же вдалеке растворились двери и вошли две монахини.
— Я покидаю монастырь, — сказала им Янмей, — но сначала оживлю богиню. Мне помогут мои друзья.
Монахини удивлённо зашептались, одна из них сказала:
— Но, Живое Божество, ты же знаешь: пока Золотая богиня спит, её нельзя видеть людям. Иначе она никогда не проснётся.
— Здесь только двое людей, — Янмей указала на Гуанга с Дэкунем, — остальные — визидары, как и я. Скажите, чтобы монахини ушли из Священного сада. Мы отправляемся туда. А вы пока напоите чаем этих двоих.
Одна монахиня распахнула двери, а другая, жестом пригласила Гуанга и Дэкуня следовать за ней. Парней отвели в комнатку без окон, расписанную картинками, где был накрыт стол. И оставили там.
— Философское содержание, — сказал Дэкунь, оглядывая росписи. На них в садах прохаживались беседующие пары и вели меж собой диалоги мудрецы.
— Вот и пофилософствуем, — кивнул Гуанг и присел за стол, пододвинув к себе пиалу.
Янмей же побежала к другой стороне зала. Визидары двинулись за ней к маленькой дверце. На ней был изображён круг с четырьмя фигурами: драконом, птицей, тигром и черепахой. Дверь была такая низкая, что, не пригибаясь, через неё вышли лишь Янмей и Стурла. Тафари так и вовсе наружу пришлось выползать. Они оказались на улице. Стояли на ступеньках лестницы, у подножия которой начинался большой сад.
Наверное, когда-то это было роскошное место. Сейчас же здесь царило запустение и отовсюду веяло печалью.
Визидары спустились и двинулись к центру мёртвого сада, туда, где виднелись постройки. Когда они подошли ближе, то увидели, что между красивыми беседками расположился огромный круглый бассейн, отделанный серыми плитками. Сейчас он был пустым. На его дне среди изящных завитков были изображены дракон, птица, черепаха и тигр. Точно такие же, как на дверце.
На дальнем краю пустого бассейна, под кружевной крышей, располагалась статуя Золотой богини.
Богиня была почти в той же позе, что и Янмей, когда они увидели её впервые. Только левую руку Золотая богиня завела за спину и опустила в бассейн. Видимо, раньше эта ладонь была погружена в воду.
От статуи по саду разбегались дорожки, окружённые высохшими деревьями. Главная дорога — туда, куда был устремлён взгляд богини, упиралась в большие ворота.
— Говорят, сто лет назад, когда в бассейне была вода, он был тоже золотым. Как и богиня. И ослеплял своим блеском. Те ворота, — Янмей показалана заросшие ставни, — были открыты для всех, кто искал утешения или совета. Золотая богиня, если положить ей на руку на правую ладонь, говорила правду. И к ней приходили даже цари, чтобы выслушать её речи. Но потом вода ушла и бассейн потух. Желая его наполнить, монахини таскали воду из озёр, находящихся в долине, но вода снова и снова уходила. Тогда монахини решили, что кто-то осквернил их обитель, закрылись на сто лет и никого не впускали в ожидании, пока Золотая богиня простит их. Если кто заходил сюда, больше не выходил до конца своих дней.
— А как же здесь появились новые монашки? — удивился Марио, — они скрывают лица, но ясно же, что они молоды? Они визидарки-долгожительницы?
— Нет, — покачала головой Янмей. — иногда к стенам монастыря приносили девочек. Монахини их растили. И воспитанницы оставались служить в монастыре Белых пагод. Меня тоже когда-то принесла сюда мать. Но она спасала меня — спрятала от малумов, которые разыскали нашу семью. Видимо, это был молодой выводок… Я помню, как они меня кусали…
Янмей задрала рукав и показала чёрные следы от зубов на запястье.
— В ту ночь, когда мать принесла меня сюда, умерла самая старая монахиня. Последние её слова были: «Сюда несут Живое божество — первую монашку, которая покинет монастырь. Но сначала, Живое божество очистит его от скверны и Золотая богиня опять оживёт». А я могу это сделать лишь с помощью вас, ремесленники.
— Что же… Давай попробуем наполнить бассейн. Кто у нас тут специалист по воде? — сказал Тафари.
Визидары посмотрели на Итиро. Он достал бамбуковую палочку. Воткнул в стенку бассейна, произнёс заклинание, и из неё потекла вода. Марио с помощью лупы усилил поток воды и за час бассейн наполнился до краёв.
Рука Золотой богини, наконец, погрузилась в воду. Но ничего не происходило.
Стурла походил по краю бассейна и, боромча: «Был золотой, говорите?». Он тоже опустил руку в воду. Ту, на которой был браслет. Стурла тряхнул им и сказал: «Аурум».
Тут же бассейн стал золотым и засветился. Узоры вокруг четырёх фигур на дне зашевелились. Тигр, черепаха, птица и дракон встали. И задвигались по дну. Сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, пока не слились в один цветной круг. От него вода забурлила и стала подниматься. Вместо пузырей, от мелькавших фигур всплывали плотные стайки животных. Сначала показалось, что это карпы, толкающиеся бочками.
Но когда они стали выпрыгивать из воды, то все увидели, что это четыре вида разноцветных маленьких драконов, с развивающимися длинными усами по бокам голов. Вода прибывала — в бассейне началась настоящая буря. Волны поднимались всё выше, пока одна, словно маленькое цунами, не накрыла собой Золотую богиню. Но поток не остановился. Бассейн превратился в безумный фонтан, во все стороны выбрасывавший вместо струй лавины воды.
Визидары еле успели заскочить в одну из беседок и закрыть ставни.
Вода хлынула по дорожкам, затопив весь сад и, наконец, сломав старые ворота, вырвалась наружу и мощным потоком понеслась в долину. Это была искрящаяся живая лавина, из которой то и дело выпрыгивали драконы. И было непонятно — они толкают воду, или вода несёт их.
Визидары вышли из укрытия и подошли к распахнутым воротам. Вода сошла вниз, оголив древнюю лестницу. Видимо, по ней когда-то поднимались гости. Спустившись по ступеням, поток залил собой все поля и озёра долины, и она стала одним большим зеркалом.
Но это продолжалось недолго. Вода закружилась водоворотами, стала быстро опадать, впитываясь в жадную землю, и когда основная её часть ушла, стало понятно, что водоёмы долины приняли иные очертания.
Местность было не узнать: ручейки сменили русла и их направление, одни озёра стали больше, другие, наоборот, — уменьшились. А посередине долины раскинулось незнакомое озеро. По форме оно напоминало извивающегося дракона с загнутым хвостом и открытой пастью.
— Вот оно — Драконово озеро! — воскликнула Янмей, показав на него, засмеялась и, закружившись, захлопала в ладоши. И тут же снова закричала — ой, смотрите!
И показала на сад.
Визидары обернулись и обомлели — сад зацвёл. На каждом дереве, вместо листьев, колыхались пёрышки четырёх цветов: лазоревые, красные, чёрные и белые. А в бассейне медленно ходили по дну дракон, тигр, птица и черепаха.
Леонар подошёл к статуе Золотой богини и внимательно посмотрел ей в лицо. Потом, вложив в её ладонь свою руку, спросил:
— Найдём ли мы затерянный город визидаров? Жив ли он?
Губы богини дрогнули, и гулким голосом она чётко ответила: «Да».
— А куда нам ехать дальше? — спросила у богини Янмей, прикоснувшись к её огромному пальцу крохотной ладошкой.
— Англия, Пензанс, Пинар, — медленно проговорила Золотая богиня.
Янмей улыбнулась и хлопнула в ладоши. На ступени храма высыпали удивлённые монахини. Они оглядывали зацветший сад и восклицали.
— Золотая богиня проснулась! — сказала им Янмей. — Теперь ваши ворота будут снова открыты для людей. А мы уходим. Прощайте. И приведите сюда мальчиков.
Им вывели Дэкуня с Гуангом. И через открытые ворота отряд двинулся в долину.
Когда они спустились по лестнице к дороге, то Тафари сказал Гуангу и Дэкуню:
— Спасибо, возвращайтесь домой. Вы оказались сильными и смелыми. Вот вам за это награда.
Им дали по кошельку с золотыми монетами.
— Ты обязательно вырастишь лучший в округе кофейный сад, — похлопал Леонар по плечу Гуанга.
— И женишься на красавице Джие, — добавила Янмей.
Сняв со своей руки один из браслетов, она хитро улыбнулась, протянула ему и сказала:
— Как придёшь в деревню, подари это ей. Она любит тебя, и всё это время ждала, пока ты осмелеешь. Наконец, это произошло.
Гуанг с благодарностью принял её подарок и низко поклонился Янмей.
Визидары обнялись с друзьями и распрощались. Их пути разошлись — парни пошли по дороге домой, а визидары стали прокладывать себе путь к Драконову озеру. К тому месту, где у дракона была пасть.
Пока они шли по мокрым насыпям, отгораживающим рисовые поля друг от друга, много раз соскальзывали и падали в воду. Янмей при этом смеялась, и её озорной смех каждый раз подхватывали другие.
— А что такое Англия, Пензанс, Пинар? — вдруг спросила, остановившись Янмей.
Да так резко она встала, что Бёрнис, шедшая следом, врезалась в неё и снова соскользнула в воду.
Девушку вытащили, а кукла из её сумки, выглядывавшая через плечо, сказала:
— Англия — это страна, Пензанс — маленький городок. А Пинар — фамилия.
— Когда мы найдём мой тол, то отправимся туда? — уточнила Янмей.
— Да, — ответил ей Тафари.
— Ура! — захлопала в ладоши Янмей, — я давно мечтала повидать мир своими глазами.
И процессия двинулась дальше. Скоро, грязные и мокрые, они добрались до озера Дракона. Вода в нём была тёмной, но прозрачной. Озеро было полно маленьких драконов. Они напоминали змей с лапками, подпрыгивали из воды, искря на солнце чешуёй.
— Что теперь? — спросил Стурла.
— Что теперь? — повторила Янмей, глядя в лицо кукле.
Но куколка молчала.
— Давайте осмотримся, — дал совет Леонар.
Визидары стали обследовать берег озера, покрытого травами.
— Может, всё же надо искать в воде? Сказано же — у влюблённого дракона, — спросил Стурла, — вон, посмотрите на озеро, там, где у дракона должно быть сердце, торчит кочка. Нам наверняка надо туда!
Леонар подошёл к берегу и, чтобы проверить глубину, опустил в воду свою трость. Тут же вода вокруг неё вспенилась, и дракончики в мгновение ока изгрызли её в труху. Леонар и Стурла отпрянули.
— Не хотел бы я здесь купаться, — изрёк Стурла, — но, может, можно воду поджечь? Мы так с Итиро один раз поступили…
Позвали Итиро. Но сколько бы он ни махал Огненной палочкой, сколько бы ни приказывал воде: «Адолебит!», озеро оставалось прежним.
— Возможно, она сломалась? — растерянно посмотрел Итиро на палочку.
Он решил её проверить. Взмахнув палочкой, произнёс заклинание и направил на траву. Огненная струя рассекла поляну, оставив за собой угольную колею. По пути горячая волна задела Стурлу, опалив ему ботинки. Он еле успел отскочить, опрокинувшись на спину.
— Ну, ты даёшь, — Стурла встал, отряхиваясь. — С одной стороны — драконы, с другой — тебя поджигает друг. Опасности на каждом шагу.
Вдруг он остановился и пробормотал:
— Смотрите, — показывая на след сгоревшей травы.
Там белело нечто странное, изогнутое. Словно удивительный камень. Только это был вовсе не камень. Стурла поддел это ногой. Визидары, которые было разбрелись по окрестности, теперь собрались вокруг находки.
Леонар постарался оттереть предмет от копоти. Потом стал срывать вокруг него траву, а предмет всё не кончался.
— Знаете, что это? — сказал он, распрямляясь, оглядев застывших визидаров. — Это кость скелета дракона. Нам надо полностью его очистить.
Все кинулись сдирать налипшие травы, счищали песок, снимали мох. Через два часа визидары практически полностью очистили огромный скелет дракона. Он повторял своим расположением контур озера, только был перевернутым относительно него. Там, где у озера было очертания пасти, начиналась и голова скелета. Они словно застыли в поцелуе. Как инь и ян.
— Так вот, почему надо было искать влюблённого дракона! — догадался Марио.
— Но что нам это даёт? — спросил Итиро.
Визидары попробовали наугад воздействовать на скелет своими толами, но он не превращался, не менялся и не горел. Уставшие, каждый нашёл место посуше, и устроились отдохнуть.
— Я выдохлась, — положила себе ладонь на лоб Мэд, — не пойму что делать. Голова не соображает.
Она присела у крупной кости и откинулась. К ней подсел Леонар. Среди притихших визидаров, он один оставался нервным и возбуждённым.
— Дай мне свою сумку, — попросил он Мэдлин инетерпеливо открыл её, как только она попала к нему в руки.
Леонар рылся в углу сумки, где лежала его библиотека. Вытаскивал одну книгу за другой и расстроено засовывал обратно: «Не то, не то…» бормотал он. Его волосы растрепались, а глаза горели.
— Вот! — Леонар дрожащими руками в волнении открыл маленький потрёпанный фолиант, — где же это? Где же? — бурчал он себе под нос, листая, — Ага! Слушайте!
Он ткнул пальцем в очередной абзац, поднял руку и стал декламировать:
— Анатомия белогрудых китайских драконов удивительна. Что позволяет легко подниматься в воздух такому массивному животному? Его кости имеют особое облегчённое строение…
— Мы, конечно, рады твоей лекции, — начала было вредничать Бёрнис.
Но Тафари её перебил:
— Постой, Бёрн. Я думаю, тут что-то важное!
А Леонар, не обращая внимания, продолжил:
— К тому же, драконы — единственные существа, в чьём внушительном сердце имеется специальная летательная кость. Именно её искали охотники на драконов, потому что порошок этой кости способен заставить левитировать любой предмет. К сожалению, именно этот вид драконов полностью истреблён….
Леонар перелистнул ещё одну страницу и прочёл:
— Летательная сердечная кость довольно массивная, но у влюблённых драконов она увеличивается ещё больше и способность левитирующего порошка такой кости сильно возрастает.
Леонар повернул книгу к зрителям. Они увидели рисунок. На нём было изображено много разных препарированных частей дракона, разворот его крыльев. Все это испещряли мелкие подписи. Но граф конкретно показывал на кость, отдалённо напоминавшую пропеллер из двух винтов. Она была нарисована обычной и увеличенной.
— Вот она какая, эта кость! — гордо объявил он.
— Так и что? — спросил перепачканный Стурла. Он слушал, нетерпеливо стуча по одной из костей башмаком. Бездействие ему порядком надоело, а думать он, как мы знаем, не очень любил.
— Надо искать там, где должно быть сердце. Только не в озере, а у скелета!
По расположению кочки в озере они определили, где предположительно было сердце у скелета. И Итиро торжественно вручил покрытую мхом косточку Янмей.
— Вот твой тол! Возможно, это последняя на свете летательная сердечная кость. Ты сможешь сделать из неё порошок, а Марио размножит его тебе до бесконечности!
Янмей не могла удержать такой большой предмет в руках. Мужчины его подхватили, и находка переехала в надёжное место — сумочку Мэдлин.
— Скажи, — спросила у неё Янмей, — в твоей сумочке столько добра, она, наверное, ужасно тяжёлая?
— Нет, — засмеялась Мэд, — не тяжелее школьной.
— Ну что в путь? В Англию? — спросил Марио.
— Ага, — улыбнулась Янмей, — только давайте Стурла споёт. Много раз я мечтала услышать его вживую.
Через час на залитых полях долины Влюблённого дракона колыхалась трава. Стрекотали кузнечики. Мелкая рябь бежала по озеру там, где из воды выскакивали драконы. А вдалеке, по дороге, поднимая пыль, шла компания из восьми человек, и иногда порывы ветра доносили от них песню низким басом.