Шумный Нью-Йорк обрушился на них многоэтажками, державшими на себе небо, гудящей толпой и бесконечным потоком машин.
В Нью-Йорке, казалось, всё механизировано. Так, визидары простояли целый час у входа в метро, наблюдая, как люди кидают монетки в аппарат для чистки обуви и два валика щёток натирали им туфли. Ещё и цвет крема можно было выбрать! Вы такое видали? Настоящее чудо! Итиро почистил свои новые ботинки дважды, Тафари — трижды, а Стурла сказал, что всё это глупости и свои потёртые сапоги на растерзание щёткам не дал.
Когда визидары сели в такси, то попросили водителя отвезти их хорошую гостиницу — волшебный браслет Стурлы, вернее добытое золото, дало им такую возможность.
Через час швейцар гостиницы «Плаза» открывал двери перед странной процессией: африканцу в хорошем костюме-тройке и смешной шапочке на голове, маленькому человечку в шлеме и восточному юноше.
В гостинице визидарцы заказали роскошный номер. К ним прикрепили специального человека — помощника в любых вопросах. Но вопрос к нему у странных гостей был только один: как найти в Арканзасе город Эльдорадо? Помощник, привыкший ко всяким просьбам, меланхолично кивнул головой, прошелестел: «Сию минуту узнаю» и неслышно исчез за дверью.
Визидары быстро освоились в череде красивых комнат своего номера. Стурла бегал по ванным комнатам и то крутил краны с водой, то заглядывал в начищенный унитаз, то разглядывал цветные бутыльки:
— Понюхайте, — восторженно тыкал он полотенцем в лица друзей, — оно же пахнет, как розы. И на ощупь такое же нежное!
Визидары заказали еду прямо в номер.
Часа через два, когда вернулся их помощник, он застал визидаров в весьма благожелательном настроении: Итиро, сидя на подоконнике, восхищённо рассматривал город комментируя увиденное, Тафари читал прессу, а Стурла занимался любимым занятием — доедал всё, что осталось от обеда. Ну не виноват он был, что никогда не мог отойти от стола, пока там оставалось что-нибудь из съестного.
Помощник деликатно кашлянул. Подождал, пока все присутствующие повернутся к нему и вкрадчиво начал свою речь:
— Господа, я постарался выполнить ваше задание, но, к сожалению, пересмотрев несколько справочников, могу с уверенностью сказать, что в штате Арканзас нет города Эльдорадо.
Визидары грустно переглянулись. Тафари покачал головой. А помощник, выдержав паузу, продолжил:
— Но есть городок Эль Дорадо. Возможно, именно его вы имели в виду. В любом случае, — он протянул Следопыту проспект, — на этой карте я позволил себе его для вас отметить. Как и проложить красным карандашом маршрут от Нью-Йорка до Эль Дорадо.
Стурла подбежал и, вытирая руки об штаны, спросил помощника:
— Уважаемый, а как найти в этом Эль Дорадо девушку по имени Дилман?
Мужчина задумался.
— Ну, во-первых, это, скорее всего, не имя, а фамилия. Во-вторых, не самая распространённая. В маленьком городке, я думаю, найдётся всего одна-две семьи с такой фамилией. Вам надо доехать до Эль Дорадо и там по телефонному справочнику её найти.
…Уже назавтра Стурла, Итиро и Тафари тряслись в поезде. Совсем скоро за окном замелькали поля Арканзаса. Нужная им станция оказалась потрёпанным ураганами сараем, окружённым полями, и выглядела заброшенной. Из нового и работающего на ней был лишь заросший семафор.
Зато дальше до самого Эль Дорадо визидары ехали одни на новеньком автобусе, водитель которого сиял не меньше, чем бока его машины. Всю дорогу, заглушая шум двигателя зычным голосом, он гордо вещал о пневматических амортизаторах, американских клаксонах и изображении «шикарной борзой» на боку его автобуса.
К вечеру визидары, наконец, вылезли у вокзала Эль Дорадо. И сразу же двинулись в центральное фойе. Нашли телефонную будку и стали листать справочник с жёлтыми страницами. По пустому залу шатался лишь дворник с метлой, он искоса поглядывал на странную группу посетителей, но выглядели они, кажется, мирно. В любом случае, дворник нащупал в кармане свисток, готовый в любую минуту свистнуть полицейскому. Особо он сосредоточился на темнокожем франте — тем, у кого был такой цвет лица, так одеваться в их городе было не принято.
Семья Дилман оказалась в городе одна. Тафари с волнением опустил в прорезь автомата два цента и набрал указанный номер. Итиро и Стурла, не отрываясь, смотрели на выражение лица Тафари. Сначала он хмурился, потому что в трубке были длинные гудки. Но вот лицо Следопыта расцвело — кто-то на том конце поднял трубку.
— Здравствуйте, уважаемая семья Дилман, — сказал как можно вежливее Тафари, — мы визидары. Ремесленники. И прибыли в город к вам на встречу. С кем я могу поговорить на эту тему?
Тафари очень обрадовался, потому что мелодичный женский голос на другом конце провода его сразу понял. Значит, такой долгий путь они проехали не зря и попали куда надо.
— Меня зовут Мэдлин Дилман, возможно, вам нужна моя мать, — ответил голос. — Вы можете подъехать к нам сейчас?
И она назвала адрес.
Они вышли на улицу, Тафари привычно произёс заклинание и включил фонарик, посветивим в тёмную подворотню вокзала. Мелькнула тень. Словно кто-то быстро провёл по воздуху грязной тряпкой. И она исчезла. Что-то в этой тени было бесконечно противное, хотя Тафари толком её не рассмотрел.
— Ты видел?! — спросил он стоявшего рядом Итиро, потому что Стурла суетился, собирая мешки с вещами.
Тот нерешительно кивнул. Видел-нет? Он сам не был уверен.
Тафари вытащил меч и двинулся к чёрным мешкам с мусором в глубине переулка. Осторожно осмотрел тёмные закоулки, подсвечивая себе фонарём. Но никого там не обнаружил.
— Неужели показалось? — растерянно спросил он сам себя.
Недалеко сидела собака. Она подошла к Тафари и сказала:
— Чёрное создание. Оно иногда появляется здесь.
— Что оно такое? — спросил его Следопыт.
— Не знаю. Не из здешнего мира. От него пахнет падалью, — ответила собака, — но вроде бы никого не обижает. Словно ищет кого-то. Или что-то. Говорят, его чаще всего встречали на заброшенном кладбище.
Тафари погладил собаку по мохнатой голове, переведя её слова друзьям. Стурла угостил собаку печеньем, и она отошла. А визидары пошли искать такси.
Машина довольно быстро довезла их в тихий район уютных домов, окружённых ровными рядами деревьями. Дом, где жила Мэдлин оказался последним в тупике. Пассажиры расплатились и вышли. Они стояли перед аккуратным беленьким домиком и думали, с чего начать разговор с хозяевами. Но дверь сама распахнулась и в тень веранды вышла хрупкая светловолосая девушка лет восемнадцати. Она огляделась по сторонам, а потом, махнув рукой, быстро сказала визидарам:
— Заходите скорее!
В доме она проводила их в гостиную, посадила на диван. А сама, напряжённо сцепив руки, села напротив них в кресло. Теперь визидары могли рассмотреть её как следует. Мэд была альбиносом. У девушки были белые волосы, белёсые ресницы и светлая, почти голубоватая, кожа.
— Ты знаешь, что из рода эльфов? — спросил её Тафари.
Мэд быстро спрятала под волосами заострённые ушки и сказала:
— Да, знаю, мама об этом рассказывала, — а потом добавила, — я жду, когда смогу сделать операцию на уши, чтобы быть…как все.
Было видно, что Мэдлин занервничала ещё больше. Она сжалась, постукивая пятками по полу, и быстро отводила в сторону взгляд, как только с кем-то из визидаров встречалась глазами.
— А где твоя мама? — спросил Стурла. — Можно поговорить с ней?
— Мама…мама умерла год назад… Вернее, она пропала без вести. Так говорят полицейские. Но я знаю, что она умерла. Они никогда не бросила бы нас с Тиной…
Мэд замолчала. Она снова сцепила руки в замок, покачалась, потом продолжила, — мамину одежду и кольцо нашли в мавзолее, который находится на старом кладбище. А больше…больше ничего не известно. Официально опеку над нами взяла соседка, но скоро службы узнают, что мы с Тиной сами по себе…Я боюсь, что у меня её заберут…
Мэдлин прикусила губу.
Тут со второго этажа спустилась маленькая девочка, лет пяти. Девочка была в голубом платьице, а в руках она держала затасканного плюшевого зайца. Девочка встала на последней ступеньке и сказала:
— Мэд, я хочу пить.
Потом она внимательно посмотрела на незнакомцев, видимо, решила, что они не представляют угрозы и спросила у них:
— А вы кто?
— Мы друзья, — ответил ласково Итиро, — пришли чтобы защитить вас.
Мэд встала, налила сестре сока, и предложила остальным тоже, согласился только Стурла. Девушка принесла ему стакан с напитком.
— Нас не надо защищать, — сказала Мэд, а потом обратилась к сестре, — Тина, иди к себе в комнату, и ложись спать. У нас взрослые разговоры.
Девочка, подхватив зайца, послушно потопала по лестнице вверх.
Мэдлин собралась с силами, покрутила в руке пустой стакан и решительно сказала:
— Я знала, что когда-нибудь вы придёте. Мама всё время об этом говорила. Она ждала вас и готовилась. Всё время рассказывала, что мы вместе отправимся куда-то в путь. В детстве мне нравились эти разговоры, но потом… потом я поняла, что ненавижу их.
Она сделала паузу, налила себе воды, быстро выпила её и продолжила:
— Я позвала вас чтобы сказать — наша семья…я. мы выходим из игры…Я больше не хочу ни секунды слышать о визидарах, малумах и прочей ереси… Все моё детство было пропитано этим бредом. Я больше не хочу жить в этом аду. Я хочу просто жить. Обычной жизнью. Ради сестры. Я ей нужна. И она нужна мне. Я не хочу спасать мир, искать других ремесленников и заниматься всей этой чепухой.
— Не мы объявили эту войну. Не мы напали. Но мы обязаны защищаться, — ответил ей Тафари.
— Я — мирный человек. Я ничего не знаю и не умею, — качнула головой Мэд.
— Ты не человек, а визидар, — возразил Стурла.
— Иногда самым мирным приходится сражаться, — добавил Итиро.
— В любом деле всегда нужна команда. Только тогда ждёт успех, — сказал Тафари. — Нам нужно объединиться. Иначе нас перебьют поодиночке. Побеждают только те, кто сплотились. Но мы ещё не вместе, поэтому мы слабы.
— Я не хочу ничего решать. Я слишком молодая и глупая. И слабая. У меня куча своих проблем, — ответила Мэд.
— Если ты не будешь решать. За тебя решат другие. И всегда не в твою пользу, — сказал Тафари.
— Но почему я?! — в отчаянии закричала Мэдлин. — Почему я должна спасать других? Почему все они, — она показала в окно на другие дома, — просто спокойно могут жить, а я должна куда-то идти и кого-то там спасать?! Не хочу! Не буду!
— У каждого наступает время спасать кого-то. И у них тоже придёт. Всегда приходит время жертв и отказа от прошлой жизни. Главное не смалодушничать. Иначе за этим всегда стоят потери и беды, — ответил ей Стурла.
— Но разве я своё ещё не потеряла?! — заплакала Мэдлин, — разве я не принесла ещё своих жертв? Все, кого я любила, умирали или пропадали. Я устала.
Итиро хотел её утешить, подошёл и погладил по плечу, но она сбросила его руку и сухо сказала:
— Не надо. Я справлюсь.
— У вас есть на что жить? — спросил её Стурла.
— Да, мама позаботилась об этом, — кивнула Мэд.
— Вам нужно идти с нами. Вы в опасности, — ласково сказал Тафари.
— Нет-нет-нет! — повысила голос Мэд. — Я не хочу слушать!!! Не хочу слушать! — Мэдлин закрыла уши руками и затопала ногами, — уходите! Я сейчас вызову полицию! Оставьте меня в покое! Всё, что я хочу — просто жить нормальной жизнью. Я и Тина. Вон!
Она вскочила, кинулась к двери, открыла её. Мэд обняла себя дрожащими руками, опустила глаза в пол и повторила:
— Вон!
Тафари первый поднялся, несмело потоптался и двинулся к выходу. Стурла быстро заглотил оставшийся в стакане сок и засеменил за Следопытом, вытирая бороду. У порога он обернулся и посмотрел на Итиро. Тот с надеждой взирал на Мэдлин и протянул было к ней руку, но она отдёрнулась.
— Ты в опасности, понимаешь? Ты и твоя сестра. Вы должны идти с нами, — повторил Итиро.
— Ты не понял?! Здесь мы в безопасности. Здесь наш дом, — упрямо повторила Мэд.
Итиро вышел за друзьями. И девушка громко хлопнула дверью, повернув замок.
Визидары стояли, не зная, как поступить. Стемнело, на улице зажглась вечерняя иллюминация. Слева от дома Мэдлин был тупик и начинался небольшой парк. Итиро предложил посидеть там, чтобы всё обмозговать и принять решение.
Они зашли за дом Мэд. Тут, рядом с аккуратно подстриженной зелёной изгородью, обнаружилась скамейка, на которую они и присели. Но здесь было всё же достаточно темно — в тупик не доходил свет уличных фонарей. Тафари достал из наплечной сумки фонарь и включил его. Фонарик залил зеленоватым светом маленький пятачок, на котором они устроились.
— Мы не знаем, куда нам идти. Не знаем, что искать. Что нам делать? — рассуждал Стурла.
— Да, ситуация неожиданная, — согласился Тафари, — я не думал, что кто-то не захочет признавать особого визидарского рода.
— Я думаю, надо поискать гостиницу, — предложил Итиро, — а завтра попытаться поговорить с Мэдлин ещё раз.
— Дело говоришь, — одобрил, вставая Стурла, — так и сделаем.
Тафари посветил вперёд, потом случайно взмахнул рукой и осветил торцевую стену дома Мэдлин с единственным окошком на втором этаже. И они втроём замерли, увидев, что у самого окна на стене, словно на полу сидит огромный малум. Он повернул к ним противную голову, думая, что они его не видят, облизнулся, потом приподнял одной рукой ставню окна и юркнул внутрь дома.
Визидары, сломя голову, кинулись в дом Мэдлин, на ходу вытаскивая оружие.
Они выбили замок в двери, оттолкнули удивлённую Мэдлин и понеслись наверх. Девушка помчалась за ними. Вчетвером они ворвались в комнату и увидели висящую в воздухе спящую Тину. С зайчиком в руках. Тафари осветил спальню фонариком. И Мэдлин отпрянула, увидев ужасного малума, склонившегося над Тиной. Он допивал её, облепив лицо девочки ртом.
Всё произошло в одну секунду: трое визидарцев кинулись к малуму и стали рубить. Но тот не собирался сдаваться. Малум их отшвыривал, словно щепки. Казалось, что победить его невозможно. Он никому не давал ни подойти близко, ни подняться с пола. Малум двигался резко и быстро. Его хищные глаза видели каждое движение вокруг, а голова крутилась на шее, как ветряк — всегда в сторону опасности.
Но визидары тоже не отступали, продолжая битву. Они нападали с разных сторон, нанося удары. В конце концов, Тафари изловчился и отрубил чудовищу голову.
Он не издал ни звука. Словно не испытывал боли.
Как только отлетела голова малума, он обернулся пеплом, который, взвился, наполнив собой комнату. И словно чёрная сажа стал оседать вниз.
Но среди этой мглы был силуэт и белого пепла — на пол упали заяц и пижамка в сердечках. Это всё, что осталось от Тины.
Мэдлин осела на пол и заорала. У неё началась истерика. Визидары не знали, как её успокоить. Принесли воды, она пила её, захлёбываясь, но продолжала плакать.
В дверь позвонили. Итиро выглянул в окно. Там стояли полицейские.
— Иди, встреть их. Только старайся быть спокойной, — сказал Тафари. — Мы спрячемся в саду позади дома.
Мэд, словно робот, спустилась вниз, вытерла лицо первой попавшейся вещью с вешалки и открыла людям в форме.
— Мэм, доброй ночи. У вас было шумно, и соседи вызвали нас, — сказала усталая полицейская.
— У вас всё в порядке? Я смотрю, у вас выломан замок, — спросил её напарник.
— Да-да, я потеряла ключи…и была расстроена, — тихо сказала Мэд, — Извините, я плакала и кричала. Меня…бросил парень…
— А-а-а, — расслабилась женщина-полицейский, — бывает.
И кивнула напарнику. Но он сомневался.
— Мэм, — сказал полицейский, — можно мы всё же осмотрим дом?
— Да, — кивнула Мэдлин.
Полицейские прошли по дому, выборочно открывая двери. В комнату Тины они не зашли, иначе увидели бы там абсолютный разгром. Ничего не найдя, работники полиции спустились вниз. Они вышли и парень сказал:
— Запирайте дверь, мэм. И не сильно расстраивайтесь. Такое бывает.
— Да, такое бывает, — глухо повторила Мэдлин и закрыла дверь. Она села прямо на пол у двери. И снова заплакала. Когда слёзы кончились, она ещё какое-то время сидела, глядя в пустоту. Потом пошла на задний двор.
Визидаров она нашла у садового домика. Они успели привести себя в порядок, смыв грязь, и сейчас перевязывали раны и смазывали синяки.
— Я иду с вами, — решительно сказала она им, — меня здесь больше ничего не держит. Но теперь я точно знаю, что хочу уничтожить тех, кто убил мою семью. Не будетмне покоя, пока я этого не сделаю. Иначе, это будет повторяться снова, и снова, и снова. И этому не будет конца. Малумы сеют зло, и оно размножается, как плесень. Мы должны это остановить!
Они вернулись в дом. Мэдлин стала собирать вещи. Она складывала их в большой чемодан. Туда же сунула и зайца сестры. Потом она притащила ещё один чемодан, набила и его.
— Подожди, — остановил её наблюдавший за всем этим Тафари, — мы не можем взять столько вещей, — сядь.
Он усадил Мэдлин, смотревшую на всё остекленевшими глазами, и сказал:
— Мы должны сделать ещё несколько вещей. Найти твой тол и ауксил. Что является ауксилом вашей семьи?
— Я…я не знаю. Что это такое? — спросила Мэдлин.
— Ауксил — это инструмент, обладающий какой-либо волшебной силой. Мой — это крыло, которое помогает понимать людей и животных. УИтиро — это бамбуковая палочка, дающая воду… Вспоминай, были ли у вас какие-то странные вещи.
— Не знаю, — задумалась Мэдлин, — наверное, не было.
Она с минуту посидела, размышляя. Потом сказала:
— Никаких волшебных вещей у нас дома не было. Если только сумочка Санта-Клауса подходит под ваше описание. В ней реально была странность.
— Сумочка Санта-Клауса? — удивился Итиро, — кажется, это ваш рождественский дед, разносящий подарки?
— Да, — кивнула Мэд.
— У вас есть сумка Санта- Клауса? Насколько я понимаю, это мешок, — размышлял вслух Стурла.
— Конечно, никакого мешка у нас не было. Просто у мамы была сумочка. Она всегда в ней столько умещала! Мы смеялись, что эта сумочка реально без дна. Как мешок Санты.
— А где эта сумка сейчас? — спросил Стурла.
— Ну, наверное, в мамином шкафу, — неуверенно сказала Мэд.
Она встала и пошла наверх. Итиро двинулся за ней, он боялся отпускать Мэд куда-то одну. Вскоре они спустились.
Мэдлин держала в руках красивую голубую женскую сумку. По форме она напоминала большой кошелёк, застёгивающийся на две крупные бусины. Один бок сумки состоял из лоскутов странной кожи, похожей на змеиную. На другой стороне были вышиты два больших глаза. Мэд открыла сумочку, но ничего, кроме обычного носового платка, внутри не было.
Ремесленники обступили девушку и стали разглядывать сумку. Тафари взял её в руки, покрутил. Потомподошёл к открытому чемодану Мэдлин и спросил:
— Можно я возьму отсюда вещи?
Мэд кивнула. Он брал её кофточки и аккуратно засовывал в сумочку. Потом туда же, словно фокусник, положил фен, косметичку…
Он клал и клал туда вещи, а они словно проваливались. Сначала сумку немного раздувало, она начинала чавкать, а потом становилась прежней формы. Всё, что в неё клали, она проглатывала.
Тафари протянул сумку владелице, и она продолжила сборы сама.
Когда оба чемодана были уложены в дамскую сумочку, Мэдлин сказала:
— У нас в подвале лежит отличная большая палатка. Может, попробовать впихнуть и её?
Они спустились вниз, Мэдлин потихоньку засунула в сумку палатку, и со словами: «Могут пригодиться», следом ещё и кучу инструментов.
— Боюсь спросить, Мэд, но ты не знаешь, где искать твой тол? — Стурла заёрзал, сидя на ступеньках подвала.
— Я думаю, он может быть только в одном месте, — подумав, ответила Мэдлин, — там, где погибла мама. У нас в лесу находится заброшенное кладбище. Мама часто ходила туда, но мне не разрешала. Она что-то там искала. Я думаю, тол.
— Где находится это кладбище? — спросил Итиро.
— Я не знаю. Мама не разрешала туда ходить. Где-то в Лесу теней, — растерялась Мэд, — есть у нас такой лес, там часто видят привидения.
— Мы пойдём туда прямо сейчас, — сказал, вставая Тафари.
— Ночью?! — удивилась Мэдлин.
— Ну, во-первых, уже скоро будет светать. Во-вторых, так нас никто не увидит. И никто не помешает, — кивнул Тафари.
— Но как мы его найдём? — спросил Стурла.
— Есть те, кто знает такие вещи. Уходим! — двинулся к двери Тафари.
Отряд пошёл за ним. Мэдлин выходила последней. Она осмотрела гостиную, потушила свет, тихо сказала: «Прощай Тина, спи спокойно, малышка», и закрыла дверь.
Группа собралась у парка. Тафари легонько свистнул, и на ветку рядом с ним сел ворон.
— Здравствуй, доброе создание, — обратился к нему Тафари.
— Привет, — прокаркал ворон.
— Знаешь ли ты, где у вас мавзолей, посреди кладбища?
— Конечно. Мы там живём. Всегда есть чем поживиться.
— Ты покажешь нам путь? — попросил его Тафари.
Ворон молча взвился и закружил над ними, указывая дорогу.
Он летел, хорошо видимый на фоне рассветного неба, иногда садился на ветки, поджидая, пока путники его нагонят. И как только они подходили, ворон снова поднимался в воздух.
Отряд шёл очень долго. Они давно вышли из города, углубились в лес, который скоро превратился в непролазную чащу.
Наконец, показалась полуразрушенная ограда. Ворота давно сорвало с петель, и они, наполовину сгнившие, валялись тут же, загораживая собой проход. За оградой начиналось старое кладбище. Ворон каркнул и улетел. А друзья стали перебираться через ржавые решётки, которые словно капканы, цеплялись за края одежды, зажимали меж прутьями ноги визидарцев, пытаясь их остановить. Наконец, ремесленники перебрались на территорию кладбища.
Здесь давно уже правил лес. Многие могильные плиты были опрокинуты, другие стояли, скрытые зарослями. Все склепы были разрушены, от одних остались лишь стены, от других — только груды камней. Лишь на холме, среди старых корявых деревьев, стояло небольшое здание с резными барельефами по стенам казавшееся достаточно прочным.
— Я думаю, нам нужно попасть в этот склеп, — указал на него Итиро.
Все с ним согласились.
Визидары, преодолевая заросли, забрались по каменным ступенькам и подошли к резным дверям здания. С жутким скрипом, словно где-то придавило кошку, двери открылись. Все вытащили оружие и Тафари, произнеся заклинание, включил фонарик.
Но их встретил пустой зал с мраморными колоннами. Крыши в склепе не было. Она давно сгнила и трухлявые доски, валявшиеся под ногами на полу, покрытом мусором, старой листвой и паутиной, видимо, были её останками. Один зал переходил в другой. И визидары прошли дальше.
В следующем помещении, которое было меньше первого, стояла статуя, склонившаяся над большим каменным гробом. Он был закрыт тяжёлой плитой, испещрённой надписями.
— Какой-то странный язык, буквы необычные, — сказал, разглядывая плиту, Итиро.
Тафари смахнул с плиты мусор, посмотрел внимательно и произнёс:
— Я знаю его. Это древний язык визидаров. Язык заклинаний. Значит, мы на верном пути.
— Ага, я тоже заметил! — поднялся на цыпочки Стурла и указал на выбитый под надписью круг знака визидаров.
Тафари склонился ещё ближе и прочёл: «Я держу в руках время. И лишь скажи «Тincidunt tempus», оно остановится, пока течёт».
— Остановится, пока течёт? — повторил Стурла, — белиберда получается.
— В любом случае, нам нужно снять эту плиту, — сказал Тафари, — смотрите, её уже пытались открыть, но безрезультатно.
Следопыт указал на множество зазубрин между крышкой и гробом.
Сначала визидары, как и кто-то много раз до них, пытались просунуть ножи и клинки, чтобы расширить щель, но даже самые тонкие лезвия не пролезали под плиту.
Потом Итиро предложил сделать рычаг. Визидары притащили ствол дерева, выломали из оставшегося забора металлические стержни и с помощью них, создав простую конструкцию, попытались сдвинуть крышку. Но она не поддавалась.
После Стурла притащил камни, которые Тафари с высоты своего роста, кидал на плиту, но булыжники оставляли еле заметные отметины, отскакивали от тяжёлой плиты и разбивались об пол.
Больше идей не было. Все выдохлись.
И тут Стурла сказал:
— Давайте, попробуем наши толы. Что-то да должно помочь.
— Отличная идея! — поддержал его Итиро.
Он первым вытащил Огненную палочку, произнёс: «Адолебит!» и направил её на плиту. Но, странное дело, это первый камень, который при этом не загорелся. Да что там, даже не нагрелся!
Визидары прикладывали к плите крыло летучей мыши, клали на неё сумочку Мэдлин, светили фонарём, трясли браслетом. Ничего не происходило.
— Всё, — сдался Тафари. — Надо передохнуть.
Ремесленники вышли на ступени мавзолея, подумать.
— Нельзя сдаваться, — возбуждённо бегал среди других Стурла, — я чувствую, что разгадка рядом!.
— Дай обмозговать, — успокаивал его Тафари, но гном продолжал нервничать.
— Я уверен, что его открывает какая-то конфигурация толов! — говорил он. — Мы не всё попробовали!
Стурла нервничал и отчаянно бил себя по лбу кулаком, видимо, пытаясь что-нибудь придумать.
— Давайте послушаем Стурлу и вернёмся в склеп. А то он себе сейчас голову разобьёт от напряжения, — опасливо глядя на друга, сказал Итиро.
Все вернулись внутрь, обступили гроб. И стали пробовать новые варианты применения толов вместе.
Наконец, совершенно случайно, каждый из четырёх визидаров встал по разным сторонам саркофага. Стурла, стоящий у изголовья гроба, звеня браслетом, сказал «Арена», по разным сторонам стояли Мэд с сумочкой и Итиро с Огненной палочкой. В основании саркофага оказался Тафари, взмахнув фонарём он произнёс: «Лукиат». И плита затряслась, засветилась, приподнялась и рассыпалась.
— Не, ну нормально? — сказал Стурла, — и как бы мы об этом могли догадаться? Хоть бы инструкцию написали: так мол и так, Стурла, встань сюда, напротив Тафари…Эх…
Но никто уже не слушал гнома. Все смотрели внутрь саркофага.
В неё лежала молодая женщина в старинном платье. Она была такой же альбинос, как и Мэдлин. Только черты эльфа у неё были выражены ярче — высокие скулы на вытянутом лице, острые уши. На груди девушки лежал маленький засохший веночек из белых цветов.
— Это же дева Лилит! — воскликнула Мэд, — говорили, что она была первой в нашем роду. Но я думала, что всё это сказки и её не существует!
— Почему? — спросил её Тафари.
— Ну… — растерялась Мэдлин, — вы видели наш городок? Моя мать, бабушка, прабабушка…да все, кого я знаю из нашего рода, жили в этих краях. В легенде говорится о замках, большой любви, о волшебстве. Какое же в нашей округе может быть волшебство и замки?
— Волшебство и бывает там, где меньше всего его ждёшь, — покачал головой Тафари.
А Итиро спросил:
— Так что за легенда о деве Лилит? Расскажи.
— Родилась она от эльфа, — стала вспоминать Мэд, — умела делать чудеса, и поэтому её очень боялись. И мать — простая земная женщина, с детства прятала Лилит от людей. Девушка выросла настоящей красавицей, и однажды её случайно увидел богатый землевладелец. Он влюбился в Лилит, и на завтра же от него пришли сваты. На собственную свадьбу девушка украсила голову невиданными цветами лилелои с которых падали звёзды — это был подарок её отца-эльфа. Мать отговаривала дочь, но Лилит верила, что волшебные цветы защитят её брак. Она вплела их в волосы и пошла к венцу. Звёзды скатывались с её головы, оставляя шлейф на земле. Одни посчитали это богохульством — слишком Лилит напоминала Мадонну, другие просто испугались. А уж когда на свадьбу явились родственники девушки — эльфы, то люди решили отравить её, посчитав ведьмой. Лилит провела с мужем только одну ночь. И к утру она должна была умереть от подлитого в вино яда. В судьбе не исправишь предначертанного, но волшебством можно его изменить. И дева Лилит попросила эльфов подарить ей девять месяцев. Они создали для неё магические часы, которые останавливали время. Лилит умерла, как только родила сына. Муж похоронил её с почестями и до последних дней хранил ей верность… Вот такая сказка… А теперь я вижу перед собой Лилит. И понимаю, что она не была выдумкой.
Все посмотрели на девушку в гробу. Даже сейчас, через много веков, она была прекрасна.
В руках девы Лилит, скрещенных на поясе, были вложены необычные песочные часы: серебряные ладони держали меж собой два стеклянных шара, соединённых узким проходом. А внутри стекла, вместо песка, трепетала искрящаяся густая масса. Мэдлин склонилась над могилой и взяла часы. Она поставила их на ладонь, заворожено глядя внутрь. Там, за стеклом, в таинственном потоке, плескались переливающиеся перламутровые волны.
— Тут заперта минута, — прочла она на одной из серебряных ладоней. — И лишь скажи «Тинкидунт темпус», оно остановится, пока онотечёт, — медленно повторила Мэд то, что прочитал на плите Тафари.
Она подняла глаза и увидела, что остальные застыли так, как стояли. Только волосы развивались у Итиро, ветер чуть шевелил цветок в петлице костюма Тафари и покачивался топорик на поясе Стурлы.
Пока густая жидкость не перелилась из одной половинки в другую, а заняло это около минуты, визидары так и стояли застывшими. Но как только последняя искорка упала на дно часов, друзья ожили, и даже, кажется, не заметили того, что было.
Все смотрели на деву Лилит. Казалось, что вокруг неё поднялся ветер, прижимавший девушку ко дну саркофага.
Неожиданно она упала куда-то вниз. В саркофаге осталась зиять чёрная дыра. За ней открылось тайное помещение, в которое вели ступеньки.
— Надо туда спуститься. Там что-то есть, — сказал, вглядываясь в темноту, Тафари.
Заворожённая происходящим, Мэдлин на автомате сунула песочные часы в карман. Все визидары по очереди перелезли через стенки саркофага и спустились.
Они оказались в небольшой камере со спёртым воздухом. Тафари снова включил фонарик. Он слабо осветил пространство вокруг. Здесь было пусто — дева Лилит растворилась: лишь голые стены, дыра в потолке и пыльный кусок ткани, что-то прикрываший на полу. Тафари сдёрнул ткань, и визидары обнаружили под ней резную шкатулку.
— Ой, — воскликнула, увидев её Мэд, — это музыкальная шкатулка моей матери! Откуда она здесь?
Девушка присела перед ней, и взяла в руки.
— Она стояла в маминой комнате, и когда мама хотела нас с Тиной повеселить, то заводила её. Вот здесь должен быть рычажок для завода, — Мэдлин повернула шкатулку другой гранью.
И, действительно, там оказалась ручка, которую девушка стала крутить.
— Сейчас раздастся музыка, верхняя крышка откинется, и вы увидите пять танцующих балерин! — объяснила Мэд.
Остальные обступили её, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Мэдлин завела музыкальную шкатулку и поставила её на пол. Случилось так, как она описывала. Стала играть мелодичная музыка, крышка медленно поднялась, и на блестящей пластинке внутри стали крутиться маленькие балерины. Но не успели они дотанцевать, как внезапно из середины шкатулки выросла огромная чёрная тень. Сначала визидары испугались, но это был не малум. Тень стояла неподвижно, чуть колыхаясь от лёгкого сквозняка.
Итиро хотел дотронуться до неё, но его рука прошла сквозь сгусток тёмной энергии, не встретив никакого препятствия. Кажется, это было просто чёрное густое облако, контурами напоминавшее крупную человеческую фигуру. На вытянутом лице выделялся большой хмурый лоб и широкий волевой подбородок. Тень казалась мёртвой, только маленькие, близко посаженные глазки с тёмной пергаментной кожей вокруг, выглядели живыми. Существо вперилось в визидаров и, не мигая, разглядывало их. Его череп был практически лыс, а те волосы, которые остались, свисали жидкими кудрявыми патлами.
Неожиданно тень стала двигаться. Она медленно и плавно отплыла к стене, неспешно развела руками и вдруг, резко повернувшись, молниеносно раскидала визидаров, ударив по ним волной страшной силы. Ремесленников подбросило. Они, словно пули, пробили телами потолок, мгновенно оказавшись высоко над склепом. Несколько секунд бултыхались, беспомощно болтая в воздухе конечностями. А потом так же стремительно упали обратно. И снова оказались в склепе под могилой девы Лилит, прижатые к стенам длинными полосами развивающихся одежд тёмного существа. А на упавшего Стурлу тень просто наступила ногой.
— Кто ты? — захрипел гном.
— Я Сэр Хьюго Вендиго Хармус, — загрохотала тень. — А вы — слабые визидары, оставшиеся без волшебства. Так кто вы такие? Скот. Неудачники. Я — бог, потому что из визидара создал себя и тёмную материю, которая мне подчинена.
— Что тебе нужно от нас, Хьюго Хармус? — спросил, прокашлявшись, стиснутый Итиро.
— Я запер свою тень здесь, чтобы остановить вас. Я — создатель малумов и их управитель. Я владею всем и я везде, и если вы не хотите умереть быстро, то должны мне подчиниться.
— Мы не будем никому подчиняться, — сказал Тафари, — у тебя нет на это никакого права. Правда на нашей стороне. Все: визидары ли, люди, должны быть свободными.
Тень метнулась к Тафари, вплотную приблизившись к его лицу.
— Правда — всегда мораль большинства. А сейчас большинство — это я. Так что твоя правда — всего лишь твоё никому ненужное мнение, — прошипел Хьюго.
— Ты всё равно нас всех не перебьёшь, — решительно сказал Стурла, вытирая со лба кровь.
Хьюго зашёлся в хохоте.
— Какие же вы глупые. Если бы мы хотели, то давно вас уничтожили. Стурла, кажется, ты держишь овец? Неужели ты их всех режешь за раз? Нет, самых жирных ты разводишь и употребляешь по мере надобности. Я — пастух. Вы — мои овцы. И овцы обязаны быть тупыми. Но приходится вас строить и наказывать. Возвращайтесь по домам. Не ищите других. Иначе…
Он сильнее надавил на Стурлу.
— Ты всего лишь бесполый дух… — прохрипел прижатый гном.
— Иначе я приду сам. И уничтожу вас. Раздавлю каждого. Как клопа. Вас, потом примусь за людей. Знаете, откуда я беру зло, чтобы делать малумов?
Он засмеялся.
— Как вы даёте нам кровь, так люди — дают зло для создания малумов. Мы собираем людскую ненависть по всей земле, и накапливается её все больше, поэтому малумы будут существовать всегда. Они непобедимы. Я создал вечный двигатель и вечный породитель зла. Я…
Тафари, наконец, высвободил руку, выхватил меч из-под плеча и рубанул им по шкатулке, расколов её. Дух взвился вверх, развалившись на куски, и растворился в воздухе. Стало абсолютно темно. Итиро вытащил Огненную палочку и зажёг ею часть стены, которая засветилась. Остальные помогали друг другу встать, отряхивались, осматривали раны.
Друзья выбрались из мавзолея, и присели на его ступеньках. От пережитого Мэд трясло. Стурла достал из своего мешка кусок вяленого мяса и протянул девушке. Она механически взяла его и стала жевать.
— Кто такой, этот Сэр Хьюго Вендиго Хармус? — спросила Мэд.
В её глазах был ужас.
— Я не знаю. Никогда не слышал этого имени, — задумался Тафари, — он точно визидар. Я это чувствую. Но кто он, и почему так обижен?
— Но он сказал, что он сильнее всех визидаров, — со страхом произнесла Мэдлин.
— Мой жизненный опыт подсказывает, что нельзя верить тем, кто называет себя богами. Обычно в их словах нет ни слова правды, — возразил Стурла, по-отечески погладив руку Мэд.
— И потом, это была всего лишь его тень. Может, он сам давно умер и обрёл покой, если можно его обрести, погубив столько душ? — заметил Тафари, — ты понимаешь, что Ужасная битва была четыреста лет назад?
Мэд его аргумент убедил, она, наконец, выдохнула и слабо улыбнулась.
Итиро произнёс заклинание, взмахнув Огненной палочкой, и разжёг костёр.
— А вот интересно, — вдруг сказал Тафари, — если твоей палкой поджечь мой ауксил — крыло летучей мыши, оно загорится?
— Ну и мысли у тебя, Тафари, — удивившись, пожал плечами Итиро, — зачем же одной хорошей вещью портить другую хорошую вещь?
Тафари же снял с себя крыло, положил его на ступень и сказал:
— А ты попробуй. Мне не даёт покоя одна мысль!
— Тебе не страшно, что я его уничтожу? — спросил Итиро.
— Попробуй, — настойчиво повторил Тафари.
Итиро взмахнул палочкой и произнёс: «Адолебит!»
Из палки вырвался голубой свет и окружил крыло. Они слились, обвязанные лучами, которые, переливаясь, клубились, напоминая кипящий шар. Потом процесс прекратился. Крыло так и осталось лежать, безо всяких изменений. Но когда Тафари его поднял, то под ним обнаружился красивый гладкий вытянутый медальон с чёрным, гранёным, похожим на мышиное крыло, кристаллом внутри.
Тафари поднял его и протянул Мэд. Она взяла его в руки и с удивлением подняла голову. Над ними летели две птицы, и она поняла, что они обсуждали свой путь.
Стурла присвистнул и сказал что-то на норвежском. Но она тоже его поняла. Он сказал: «Чудесами полон мир».
— Кажется, я понимаю языки людей и животных, — растерянно сказала Мэдлин.
— Я так и думал. Знаете, что не давало мне покоя? Мы же из родов Прославленных мастеров, значит должны мастерить. Ауксилы — это всего лишь помощники, а вот толы — инструменты. С помощью толов из ауксилов можно создавать новые предметы.
— Какие-то странные у нас толы, — высказался Стурла. — Вот если бы я их создавал, то придумал бы что-нибудь поинтереснее.
— Какие есть, — присел рядом с ним Тафари, — хорошо, что хоть такие остались. В Ужасной битве они должны были быть уничтожены все.
— Давайте попробуем ещё! — сказал Стурла.
Он вытащил из рукава свой тол — браслет и обратился к Мэд:
— Сними-ка свою сумку и положи вот сюда, — указал он ей на ступеньку.
Мэд сделала, как он велел. Стурла сосредоточенно взмахнул рукой, сказал: «Аурум!» и положил руку с браслетом на сумку. Они засветились так же, как и до этого крыло с Огненной палочкой. Когда всё погасло, под сумкой обнаружился кожаный кошелёк. Стурла открыл его — там была золотая монета. И сколько бы он ни доставал их, монеты в этом кошельке не заканчивалось.
Потом на сумку Мэд направил Огненную палочку Итиро. Из их слияния получилась вонючая шкурка. Она была горячей и дымилась. Её даже рукой нельзя было взять. Итиро разочарованно подхватил её палкой и откинул в сторону.
— Глупый получился ауксил, — вздохнул Итиро.
— Но мы сделали вывод, что не все ауксилы хороши. Могут получиться и такие, — похлопал его по плечу Тафари.
Из браслета Стурла и палочка Итиро получился маленький горячий золотой слиток-лепёшка. Можно сказать, это тоже был несколько бесполезный ауксил, потому что доставать золотые монеты из кошелька было гораздо проще.
А браслет, скрещенный с крылом Тафари, не дал ничего.
— Как так? — удивился Стурла, уставившись на пустое место.
— А вот нам второй урок — не всегда вообще что-то может получиться, — сказал Тафари.
— Мы ещё не пробовали что-нибудь сделать с фонариком Тафари, — вспомнил Итиро.
Осветив фонарём браслет Стурла они ничего не получили, как и из сумки Мэд. Точно так же, произошло с мышиным крылом — ничего не случилось. Но толы тоже перестали работать. Они просто больше не реагировали на заклинания.
— Видимо, им нужно время отдохнуть и зарядиться, — предположил Стурла.
— Будем надеяться, что мы их не испортили, — вздохнул Тафари.
В суматохе все забыли о толе Мэдлин. О песочных часах вспомнила она сама. Вытащила и показала их визидарам. Они с удивлением рассматривали часы.
— А почему этот сэр-Как-его-там-Хьюго не забрал тол Мэдлин? — задал мучивший его вопрос Итиро.
— Не знаю, — задумался Тафари, — возможно, просто не смог?
Стурла же встал и несколько раздражённо добавил:
— Да к чему это знать? Гораздо важнее думать, куда нам идти дальше.
И все повернулись к Мэд.
— Э-э-э, — подбирал слова Итиро, не зная, как начать. — Мэдлин, конечно, эта тайна тебе могла быть неизвестной, но всё же… Может, ты вспомнишь какой-нибудь таинственный адрес? Или страну, которая чаще других возникала в рассказах твоих предков?
Девушка непонимающе на него уставилась.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Мэд, понимаешь. Твоя семья должна была хранить секрет о следующем ремесленнике, — разъяснил Тафари, — ты не знаешь, где он живёт?
— Знаю, конечно, — спокойно кивнула девушка.
— И где? — хором спросили её визидарцы.
А Стурла так аж подпрыгнул в нетерпении.
— Нам надо попасть на ферму Холлов, — ответила Мэд.
— Где она? В какой стране? — быстро спросил Стурла.
— В пяти милях от нашего города, — махнула рукой Мэд.
— Так близко? Ты уверена, что это визидары? — удивился Итиро.
— Да. Мама с ними часто общалась. На ферме сейчас живут хромоногий Джон Холл и его дочь Бёрнис. Мы с ней одногодки.
— У вас ведь в городке, наверняка только одна школа. Значит, вы учились с ней вместе? — предположил Стурла.
— Конечно же, нет! — с вызовом сказала Мэд. — Я не знаю, где она…училась…Мы общались с Бёрн раза два от силы за всю жизнь. Когда приезжали к ним на ферму покупать овощи. Мать хотела, чтобы мы с ней дружили, но…
Мэд пожала плечами.
— А почему? — спросил Итиро, — вы же обе из рода визидаров.
— Ты сейчас говоришь, как моя мать, — сказала Мэдлин. — На это много причин. Ну, во-первых, у нас нет общих интересов, а, во-вторых… — она, замявшись, кинула взгляд на Тафари, — они темнокожие.
— Ты плохо относишься к темнокожим? — спросил Тафари, — но ведь ты сама не совсем обычная — слишком белая для людей.
У Мэд порозовели щёки.
— Нет, но некоторые говорят, что это… что они не такие… Я никогда не обижала людей с тёмным цветом кожи, не то что другие! Наши мальчишки даже пару раз кидались в Бёрнис камнями… — ответила она, — а я — нет… просто держалась подальше.
— Мэд, видеть, как нападают другие, и молчать, значит бить вместе с ними, — сказал Тафари.
Мэд покраснела ещё больше и опустила голову.