Несмотря на усталость, этой ночью Яз долго не могла уснуть. Трепет от прикосновения к Пути все еще отдавался в ней эхом, наряду с потрясением от первой атаки хулы, а затем Наблюдателя, выходящего из бури. И, наконец, мысль о том, что Икта может нести в своих жилах кровь Пропавших. Это сделало бы ее родственницей не только монстров вроде Теуса, населяющих черный лед, но также и людей, которые создали такие огромные города и наполнили их столькими чудесами.
Ее последняя сознательная мысль вернулась к началу истории, которую она рассказала. Той части, где Маштри, богиня-обманщица, накрыла Зена и Мокку зеленым сном и сбила их с истинного пути. Она подумала, не случилось ли то же самое с ней и ее друзьями. Зеленая мечта вела их по льду без определенной цели. Может быть, Маштри играет с ними, как она играла с первым мужчиной и первой женщиной?
Наконец она провалилась в сон и обнаружила, что снова падает, как падала в Яму Пропавших, как падала в сердце города, как Эррис падал в звезду пустоты.
Яз проснулась, но не постепенно, а внезапно, словно нырнула в холодную воду. Она лежала неподвижно, широко раскрыв глаза, видя только крышу убежища над собой, освещенную слабым светом от тепло-горшка. Было тихо, слышался только далекий голос ветра, как будто снег занес и похоронил их хрупкий дом. Она даже слышала слабый храп Майи. Девочка, такая тихая в бодрствующем мире, была самой громкой из них по ночам, из-за ее храпа, иногда нежного, иногда грубого, и ее разговоров, слов, вылетающих то тут, то там, иногда ночных кошмаров, где длинная череда лихорадочных отрицаний заканчивалась пронзительными криками.
Яз не знала, что ее разбудило. Что-то маленькое, но что-то неправильное… Внезапно вокруг нее возникло давление. Когда кинжал-рыба утащила ее лодку под поверхность Горячего Моря, вода начала давить на нее почти так же, как сейчас, и давление становилось все сильнее, чем глубже они погружались. И в промежутке между этим мгновением и следующим Яз поняла опасность.
— Просы… — Грохот ломающихся досок заглушил ее предупреждение.
В одно мгновение все покрылось снегом и острыми кусками досок. Яз попыталась подняться, попыталась проплыть сквозь мягкий, но тяжелый холод снежного груза. Теперь она видела кружащиеся хлопья, падающие с черного неба, все они были цвета крови. Рядом с ней топнула металлическая нога или рука, трехпалая или с тремя пальцами. Наблюдатель выжил, упав с гребня, выжил, будучи погребенным под лавиной льда. Он выкопал себя, пошел за ними и нашел их.
Яз и ее друзья лежали, наполовину погребенные в развалинах убежища, оказавшись на дне ямы в снегу, поднимавшегося вокруг них со всех сторон, настолько глубокого, что Яз могла дотянуться до поверхности только на цыпочках.
Полированный купол головы Наблюдателя, окруженный красными звездами, навис над Яз. Рука, представлявшая из себя три длинных острых пальца, потянулась к ней. Яз закричала, несмотря на себя, на мгновение парализованная, зная, что умрет. Вокруг нее остальные бросились в бой. Из снега поднялась рука, чтобы рубануть по ноге Наблюдателя ледорубом — Эррис был пригвожден к земле огромной металлической ногой. Куина и Майя искали среди белизны свое оружие.
Огромная белая змея, размером со взрослого угольного червя, вырвалась из сугробов и бросилась между Яз и Наблюдателем и обвилась вокруг него, пытаясь затащить Наблюдателя обратно в толщу снега. Существо прорвалось сквозь змею, рассеивая белизну.
Турин поднялся на ноги, вызвав из сугробов вторую снежную змею. Гримаса усилия пересекла его лицо, и с хрустом снежная змея сжалась, уменьшив свой огромный обхват с шести футов в диаметре до одного, превратившись в ледяную змею. Это новое, более плотное создание метнулось к Наблюдателю, ударило его в середину туловища и отбросило назад.
— Яз! — Эррис оказался рядом с ней и одной рукой поднял ее на ноги.
Она дико огляделась по сторонам. Они оказались в ловушке. Разрушение их убежища оставило пустоту в снегу, но в любом направлении, в котором они бежали, им придется пробиваться сквозь движущийся снег высотой с Яз и выше. Самое простое направление вело обратно на север вдоль желоба, который Наблюдатель проложил в снежном поле по пути к ним. Но никто из них так далеко не уйдет. Майя и Куина поднялись на ноги, почти неузнаваемые под снегом, покрывшим их меха.
Под управлением Турина снег тек, как молочное море, нависая над Наблюдателем и уплотняясь, слой за слоем добавлялся к растущему ледяному савану, уже похоронившему существо. Лед трескался и трещал то тут, то там, когда Наблюдатель напрягал свою силу, но Турин громоздил еще и еще.
— Не подходите! — Турин жестом велел им встать у него за спиной.
Ледяной холм светился кровавым светом, льющимся из глаз Наблюдателя, предостережение о бойне, которая последует, если он освободится. Никто из них не сможет устоять против этого. С огромным усилием Наблюдатель снова расколол лед — снизу поднялись металлические руки, образовав огромную трещину. Но Турин засыпал в разрывы свежий снег, уплотняя его в еще больший лед, одновременно загружая сверху еще больше. Сцена вокруг них казалась вырванной из кошмарного сна: черное небо и белый снег, окрашенный малиновым светом из кургана. Если Наблюдатель вырвется на свободу, это будет настоящий кошмар, от которого никто из них не проснется.
— Это его удержит! — крикнула Куина.
— Хорошо. — Голос Турина звучал измученно. Сугробы, накатывающие, как волны на море, чтобы накормить его работу, замедлились.
— Тени движутся. — В голосе Майи прозвучал страх; без него она, возможно, выглядела бы нелепо — фигура, покрытая снегом и говорящая о движущихся тенях, когда вся сцена состояла из движущихся теней и красного света. — Это та штука с Черной Скалы!
— Конечно, это… — Турин замолчал, увидев, что она имела в виду не Наблюдателя. Темнота затмила красный свет звезд, поднявшись сквозь лед. Сгустившаяся тьма собралась над пойманным в ловушку Наблюдателем.
— Аргес. — Как только Яз произнес это, их охватил страх холотура. Куина, Турин и Майя побежали вдоль тропинки, проложенной Наблюдателем, пробираясь по утоптанному снегу и не видя ничего, кроме собственного ужаса. Яз, которая и раньше выдерживала манипуляции, взмахнула рукой, чтобы убрать нити, которые несли эмоции от Аргеса и заражали всех вокруг него.
— Перестань. — Эррис говорил сквозь стиснутые зубы, ведя какую-то внутреннюю борьбу с Аргесом, который, казалось, пытался отключить механизмы конструкта, как и раньше.
— Ты думаешь, что можешь разрушить все, что я построил за столько лет? — Возмущение Аргеса промелькнуло в их головах. — Ты думаешь, что можешь взять то, что хочешь, и уйти? — Его темное тело пульсировало и, казалось, в облаке его существа находится какая-то форма, тонкая и изогнутая, имевшая что-то общее с конечностями Наблюдателя. — Даже без помощи Сеуса я бы освободился и выследил тебя! Он мог бы послать других слуг, чтобы уничтожить тебя, но я потребовал, чтобы это был я. Я хотел этого больше, чем они. Я хотел увидеть, как ты истекаешь кровью.
Яз шагнула к нему:
— Ты потерпел неудачу, когда мы были в твоем логове. У тебя ничего не получится и здесь. У тебя нет тела, чтобы использовать его, и твои трюки больше не действуют на меня.
Смех Аргеса оседлал ветер:
— Мне не нужно тело. Посмотри, где ты находишься. Без крова. Я буду смотреть, как вы все замерзнете до смерти. Медленнее, но все равно приятно.
Яз не могла и думать о выживании без убежища, на открытом месте. Она выбросила эту проблему из головы. Прямо сейчас она нуждалась в мести. Ей нужно избавиться от Аргеса. Мысль о том, что он может остаться и насладиться ее смертью, получить награду за причиненное им разрушение, была невыносима. Если бы они и умрут в белой смерти, то это будет не с Аргесом, злорадствующим над ними.
Подо льдом глаза Наблюдателя пели от неправильности Аргеса. Яз потянулась к ним, пытаясь изменить их мелодию. Аргес сопротивлялся. Он бушевал и выл вокруг нее, когда ее разум по очереди хватал каждую из восьми звезд и вырывал ее из-под контроля холотура. Казалось, что его контроль ослабел, как только он покинул своего хозяина, потому что, хотя это потребовало больших усилий и напряжение стиснуло ее зубы, она выгнала его порчу из звезд, чего не смогла сделать в Черной Скале. Затем, сосредоточив волю и закрыв глаза от кружащегося снега, Яз нанесла тепло-сигил на каждую звезду. Символ, на который она смотрела столько ночей, тот самый, что был выбит на тепло-горшке. Затем, раскалив каждую звезду, она начала проталкивать их сквозь лед, оружие, с помощью которого она будет сражаться со своим неосязаемым врагом.
Атака Аргеса произошла с неожиданной стороны. Он опять обманул ее с направлением и не посвятил все свои силы борьбе с ней за звезды. Холодные руки сомкнулись на шее Яз, и, открыв глаза, Яз обнаружила, что смотрит в лицо своему единственному спутнику, которого ужас холотура не отправил бежать в снег. Тень цеплялась за Эрриса, как вторая кожа, аура тьмы окружала его со всех сторон. Яз знала, что Эррис, должно быть, все еще сражается с Аргесом за контроль над своим телом. Если бы Аргес полностью управлял телом, он мог бы просто оторвать Яз голову. Но не это различие было в центре ее мыслей — там доминировало полное отсутствие воздуха, из-за ужасного давления на ее горло.
— Посмотри… на… меня, — голос, вырвавшийся у Эрриса, был не его. Не было и души, которая смотрела из его темных глаз. Где бы ни был Эррис, он, казалось, проигрывал битву, потому что пальцы на шее Яз сжались еще сильнее, и она смутно осознала, что ее ноги больше не опираются на лед, а брыкаются в воздухе. — Посмотри на меня! Твой вид умирает с открытыми глазами, но вы так редко видите, кто вас убивает.
Потребность дышать росла в невыносимом бурном темпе, но теперь и она исчезала в той же черноте, которая роилась вокруг ее зрения, как противоположность белизне снега. Яз знала, что она умирает, и другие тоже умрут. И Аргес отправит тело Эрриса обратно через обширную ледяную полосу, которую они пересекли, и снова возобновит свое старое зло в Черной Скале.
Она чувствовала звезды больше, чем собственное тело. Первая из них вырвалась изо льда, и вокруг нее поднялся пар. Она могла бы бросить эту штуку в голову Эрриса, может быть, разорвать его хватку. Но уничтожить его было слишком высокой ценой за ее жизнь. Вместо этого она позволила своим глазам задержаться на свете звезды, пытаясь заглянуть в то место за ее пределами, спрашивая себя, куда она пойдет, когда закончится последний удар сердца.
Внезапно Яз обнаружила, что лежит на снегу, втягивая воздух через горло, которое казалось слишком узким для ее нужд. Эррис лежал в нескольких ярдах от него, прижатый ко льду Зоксом. Железный пес, должно быть, вырвался из сугробов и выстрелил в него, как молния. Ничто другое не смогло бы разорвать его хватку.
Эррис изо всех сил пытался освободиться, рыча от бессловесного гнева, но огромный вес Зокса, прикрепленный ко льду его задними когтями, оказался слишком большим для сражающихся мышц Эрриса. Яз перекатилась на бок, пытаясь приподняться на руках, но была слишком слаба даже для этого.
Темнота вокруг Эрриса сгустилась, закрывая его лицо, облекая его в большее призрачное тело: Аргес дал о себе знать.
— Эррис. — Яз попыталась позвать его по имени, но слово вышло слишком тихим.
— Ты сможешь забрать его, когда я закончу с ним, — прошипел Аргес, используя свой собственный бестелесный голос, который проник в разум Яз. — Мне нужно более тупое оружие, чтобы расколоть этот орех.
Чернота Аргеса начала собираться вокруг левой руки Эрриса, где она прижималась к груди Зокса, пытаясь поднять собаку. Тьма погрузилась в металл, на мгновение окрасив железо, прежде чем проникнуть в то, что лежало за ним.
— Он… забирает… — Яз поднялась на колени, ее горло все еще не могло произнести слова сквозь ветер. Ее вырвало, мучительно болезненный акт, который разбрызгал желудочную кислоту на лед.
Когда последние сгустки тьмы втянулись в Зокса, пес стал неестественно неподвижным. Эррис, полностью овладев собой, сумел выскользнуть из-под него, пятясь задом по снегу, пока не добрался до Яз.
— Это плохо!
— Х… хуже, чем когда ты меня душил? — прохрипела Яз.
Эррис бросил на нее виноватый взгляд:
— Нет, конечно. Но я не могу остановить Зокса. Он очень силен и практически неуязвим.
Яз посмотрела на неподвижного пса, вспоминая, как он вонзал свои шестидюймовые когти в лед, взбираясь на торос. Их шансы всегда были невелики и упали до нуля, когда Аргес разрушил убежище. Теперь вопрос только в том, как они умрут — быстро или медленно. Она гадала, вернутся ли Турин, Майя и Куина, или они умрут в одиночестве на снежном поле.
Восемь звезд, которые были глазами Наблюдателя, теперь висели над лишенным света ледяным холмом, где лежало погребенное чудовище, и каждая из них поднимала пар на ветру, испаряя падающие на них снежинки. Яз дотронулась до своего ноющего горла и подумала, что лучше бы ее убил Зокс, чем задушил Эррис. Это было очень страшно. Квелл, должно быть, чувствовал нечто подобное, когда поток поглотил его под Черной Скалой, и он начал тонуть. Образ тонущего Квелла всплыл в ее сознании, и ей в голову пришла идея.
— Подожди! — Она поднялась на ноги, опираясь на плечо Эрриса. Она указала звездам вперед. — Я могу растопить лед вокруг него. Я могу утопить его!
— Ему не нужно дышать… — Но Эррис замолчал, поняв. Как только собака окажется в своей собственной яме с талой водой, она вскоре замерзнет там, и ее тоже, как и Наблюдателя, можно будет оставить на попечение вечности.
Яз пожелала, чтобы звезды произвели больше тепла. Ей нужно было воспользоваться той борьбой, которая происходила внутри доспехов собаки. И все же она колебалась. Это казалось плохой наградой за безграничную преданность Зокса.
— Давай, — настойчиво сказал Эррис.
Словно отпертый его словами, Зокс повернул к ним голову. Его темные глаза остановились на них. Мгновение спустя он начал дрожать, прижавшись головой ко льду, дергаясь на ногах, как будто его рвало, хотя у него не было рта. Чернота Аргеса спиралью уходила из него, крик холотура поднимался сквозь регистры. Да, там был гнев, но страха было намного больше. Ужаса. Но спроецированного не на них, а на самого Аргеса. Холотур рванулся прочь, гоняясь за ветром по нетронутому снегу, завывая громче шторма, как будто его преследовали все демоны преисподней. Он исчез в мгновение ока.
Зокс вытаскивал ноги изо льда, одну за другой, втягивая когти, пока от них не осталось и следа. Затем он медленно расправил плечи и посмотрел на Яз и Эрриса тем же терпеливым скорбным взглядом, которым всегда смотрел на мир.
Куина выбрала этот момент, чтобы вернуться, и присоединилась к ним в углублении, которое укрытие сохранило чистым.
— Что здесь только что произошло? — Снег облепил ее, свисал с волос, налипал на ресницы. Яз бы рассмеялась, если бы их положение не было таким мрачным.
— Аргес пытался завладеть псом, — сказал Эррис. Он подошел к Куине и начал голыми руками счищать с нее снег. — Пропавшие были непревзойденными в способности противостоять другим технологиям, и в любом случае Зокс — их собственное творение. Холотур никак не ожидал, что ему не удастся завладеть Зоксом. Он контролировал меня. Дважды.
Следом появилась покрытая белой коркой Майя, осторожная, с клинком в руке. Турин маячил позади нее, темный в своих мехах, и внезапно Майя очистилась от снега, а затем и Куину на мгновение окружил белый взрыв, быстро унесенный ветром.
— Что мы будем делать? — Куина обхватила себя руками, дрожа. До восхода солнца оставалось еще несколько часов.
— Мы мертвы, — сказала Майя без страха, все еще в боевом режиме. — Аксит знают, что самая легкая победа приходит, когда ты нападаешь на палатки, а не на клан. В этом нет никакой чести. Но не все войны требуют чести.
— У нас есть тепло… — Яз пожелала, чтобы ее звезды, восемь глаз Наблюдателя, приблизились. Ее метод получения тепла от них был ближе к поджиганию растекшегося масла, чем к сжиганию его через фитиль фонаря. Тепло-горшок был намного эффективнее, его символ был нарисован лучше, чем все, что мог навязать разум Яз. Но даже в этом случае звезды такого размера могут гореть долго. Ветер унесет их тепло, но если она встанет рядом…
— Я не могу подойти достаточно близко… — Куина попятилась. Турин и Майя тоже отступили на шаг.
— Я… — Яз могла бы разбить звезды на более мелкие, более приемлемые части, но тогда они будут сгорать еще быстрее. По крайней мере, звезды давали свет. Без них они потерялись бы в ночи.
— Мы должны собрать все, что сможем. Оценить ущерб. — Эррис наклонился и вытащил треугольник сломанной доски из утрамбованного снега у своих ног.
Яз нащупала звезды поменьше и обнаружила, что они все еще собраны вместе, значит, все еще внутри тепло-горшка, предположила она. Она поднесла их к себе, дюжина звезд размером с ноготь выскочили из снега. Она установила их на светящиеся орбиты вокруг головы и плеч.
— Нам нужно укрыться от ветра. — Турин говорил сквозь стучащие зубы и двигался с осторожностью. Его подпитываемый страхом побег, должно быть, проверил швы, которыми Эррис так недавно зашил его плоть.
Куина подобрала один обломок доски и выхватила другой из рук Эрриса. Она приложила их край к краю и подняла против бури.
— Как мы их соединим? — крикнула она, чувствуя теперь скорее свой собственный страх, чем страх Аргеса, и злясь из-за этого. — Нам конец. С этого момента, пока мы не умрем, нет ничего, кроме ветра!
Лицо Турина окаменело, но горячие слова, вертевшиеся у него на языке, так и не были произнесены. Какая-то новая мысль заставила его приподнять брови. Он потянулся когтистыми пальцами к ближайшему сугробу и повернул ладонь. Появилась еще одна снежная змея и проползла, извиваясь, мимо Куины, между Майей и Эррисом. Он продолжала двигаться, ярд за ярдом, поднимая голову навстречу полной силе ветра и уносясь вместе с ним. Турин пошатнулся и схватился за бок другой рукой, слабея на глазах. Но их внимание было приковано не к тому месту.
— Смотрите, — сказал Турин, когда змеиный хвост наконец прошел мимо них. Он кивнул туда, откуда она пришла.
— Туннель! — Майя поспешила вперед.
Туннель был покрыт ледяным покровом, а также ледяными стенами. Каким-то образом Турин уплотнил внутреннюю поверхность. Яз последовала за Майей, ее звезда-свет мерцал на ледяных стенах. Через два ярда туннель открывался в купол, немного меньший, чем их убежище. Все они вошли, Турин последним, вслед за смущенной Куиной.
Они прижались друг к другу, радуясь, что избавились от ветра.
— Верно, — сказала Яз. — Все, что нам нужно сделать, это выкопать тепло-горшок — я знаю, где он находится, — и несколько досок, чтобы лечь, и мы готовы к ночи.
— На сегодня, — согласилась Майя. — И столько ночей, сколько будет снег. После этого…
Яз повернулась к Турину, думая о том времени, когда их убежище было покрыто льдом за ночь:
— Не смог бы ты построить нам убежище изо льда?
— Не знаю. Это гораздо сложнее. — Турин нахмурился. — Но возможно.