— Как он нас нашел? — Турин помог Эррису подняться на ноги, не сводя глаз с Зокса, а не с глубоких, но бескровных ран на руке, которые трехглавый пес нанес Эррису. — Как он вообще попал в купол? И вернулся за санями? Как протащил их?
Яз попыталась представить это себе. Позади них она слышала скребущий звук. Быть может, это Зокс тащил сани? Псу пришлось найти путь через стену купола, затем выбрать правильные ворота и нырнуть в них. Ему пришлось протащить сани через то, что, должно быть, было милями подземного города, прежде чем броситься вниз на сто ярдов по вертикальной шахте с лодка-санями на буксире, как раз вовремя, чтобы ударить аватара ниже затылков.
— Стержень-корень сказал, что с Зоксом что-то не так, — сказала Куина. — Что-то насчет «заражения»?
— Его запятнал эйдолон? — Яз хотела бы собрать все оставшиеся звезды вокруг собаки, но остальные были слишком близко.
— Он не помог бы нам, если бы это было так. — Турин покачал головой.
— Случайность? — Куина сама не верила в это. Яз поняла это по ее голосу.
— Мы можем спросить Стержень-корня, когда его найдем, — сказал Эррис. — Оставаясь здесь, мы узнаем только одно, — сколько других аватаров Аидис пошлет против нас.
— Других? — У Яз упало сердце. Внезапно она вспомнила о руке Эрриса и, прихрамывая, подошла посмотреть, насколько все плохо. Она обнаружила, что столкновение со стеной что-то сделало с ее бедром. — Ты можешь двигать ею? — Его плоть была того же цвета, что и кожа, и ее разорванные лоскуты свисали с черных железных костей.
— Не слишком хорошо. — Он приподнял руку на несколько дюймов. Рука издала тревожные звуки, некоторые из которых напоминали визг истерзанного металла, другие казались более влажными:
— Я посмотрю, что можно будет починить, когда мы окажемся в более безопасном месте. Нам нужно идти.
Яз оглядела обломки лодки, впервые осознав масштабы катастрофы:
— Мы не можем оставить рыбу.
Их улов из кратера все еще был заморожен в виде одного потрепанного комка. Его мог нести только один человек, но не на какое-то большое расстояние.
— Давайте сделаем сани, и Зокс сможет их тащить. — Куина схватила целую доску и горсть оборванных проводов.
Яз кивнула.
— Только быстро. — Она повернулась к Мали, которая все еще сжимала в руках помятую сковородку. — Ты хорошо орудовала ей!
Мали позволила себе слегка улыбнуться.
— Я понесу ее для тебя. — Она сунула сковородку за пояс.
— Отломи рыбу для Мали, Турин, — крикнула Яз. — И помни, ей все еще нужна вода. Скоро она нам всем будет нужна.
Когда Куина протянула Мали молодого зеленобока, помятого и замороженного, девушка посмотрела на него с легким ужасом.
— Квинт эста эт?
— Что это? — удивленно повторила Яз. — Зеленобок.
Мали осторожно взяла его, как будто он мог ее укусить.
— Скажи ей, что это рыба, — предложил Эррис.
— Она не идиотка, — сказала Яз, прежде чем добавить: — Это рыба.
— О… — Мали поворачивала его то в одну, то в другую сторону.
— Ты… ты раньше видела рыб? Верно? — спросила Яз. Ей показалось, что она спрашивает, дышала ли Мали раньше воздухом.
— О да. — Мали кивнула.
— Вот видишь! — сказала Яз Эррису. — Она сказала «да».
— На картинках, — добавила Мали.
— На картинках?
Мали снова кивнула:
— Но я никогда их не ела. Я даже море никогда не видела.
Яз обнаружила, что у нее отвисла челюсть.
— Море? Ты сказал «море», как будто есть только одно… И ты никогда его не видела? Как…
— Море Марн. Это почти в пятидесяти милях от монастыря, и я никогда там не была. Говорят, в ясный день его видно с плато, но я не настолько зоркая. — Она пожала плечами. — Я полагаю, что где-то есть и другие моря. За королевством Альд, я думаю, есть Неббон, а потом тебе придется плыть, чтобы достичь… того, что будет дальше. Госпожа Академия побила бы меня, если бы узнала, что я забыла! — Она все еще держала рыбу, как будто это было какое-то оружие.
Яз проглотила свое удивление:
— Ты должна это съесть.
— Но это не приготовлено… — Мали поднесла рыбу ближе ко рту. — И у нее есть глаза.
— Они — самый вкусный кусок. — Яз отвернулась на случай, если в зеленых землях было какое-то табу на то, чтобы смотреть, как люди едят, как в клане Квинкс.
Некоторое время спустя они снова тронулись в путь. Зокс тащил сани, сделанные из трех досок, соединенных вместе. Оставшаяся рыба и тепло-горшок лежали на санях, привязанные запасными вожжами, получившимися, когда поводья Зокса укоротили. Они добавили к грузу немного мехов и досок, а также рыболовные снасти. Оставшиеся шесть звезд теперь плыли перед ними, ведомые волей Яз.
Яз остановилась у входа в наклонный туннель, который охранял трехглавый пес. Путь лежал перед ними в темноте, звезды висели посередине, их свет едва касался стен. Она могла себе представить, что, хотя не всякий легендарный ад лежит за ним, один из них точно там находится, а может быть, и больше. Зокс стоял рядом с ней, Мали позади него, снова сжимая свою сковородку.
— Пошли. — И Яз повела их вниз.
По мере того как они спускались, становилось все теплее, и было уже достаточно тепло, чтобы растопить лед. Яз старалась сосредоточить свое внимание на проходе впереди, направляя звезды в любой укромный уголок или боковой проход. Ее мысли все время возвращались к битве с аватаром. Она прошла через серию отчаянных сражений с тех пор, как упала в Яму Пропавших. Хетта напала на нее почти сразу. И несколько раз она думала, что она и ее друзья обречены. Кое-кто из них погиб по пути, в том числе Петрик, Као и Майя. Она устала от того, что ее жизнь висит на такой тонкой ниточке. Несмотря на то, что Икта каждый день ходили на грани выживания, по крайней мере, было ощущение, что они выживут, что впереди будет еще больше дней, лет, достаточных для семьи, времени, чтобы любить, видеть, как растут дети, передавать что-то тем, кто придет после.
Этот долгий путь к цели, который она сама выбрала, и по которому сама себя настойчиво вела… такая же безумная авантюра, как броситься за Зином, движимая ее эгоистичным желанием увидеть что-то другое, кроме льда. И в отличие от Турина и Куины, в отличие от маленькой Майи, которая никогда не увидит конца путешествия, Яз уже видела зеленый мир. Эррис показал ей его. Почему этого было недостаточно? Почему она навлекала это на себя и на других?
— Поймал! — Эррис подхватил ее, когда она падала, споткнувшись о выступ в разорванном каменном полу. Даже однорукий он был более ловким, чем она. Он схватил ее за руку, и она оказалась лицом к нему, вместо того чтобы поцеловать землю.
— Спасибо. — Она посмотрела на его руку на своей руке, затем взглянула на Турина, приближающегося с Куиной и Мали. Турин мог бы поймать ее силой своего разума, если бы был ближе и быстрее. — Ты спросил, действительно ли мы хотим это сделать, — сказала Яз. — До того, как мы вошли во врата.
— Да. — Эррис отпустил ее.
— И моим лучшим ответом было то, что на данный момент у нас не было выбора, — сказала Яз.
— Верно.
— Ну, это был не очень хороший ответ. У нас должен быть выбор. У нас действительно есть выбор.
Остальные поравнялись и остановились, прислушиваясь. Даже Зокс.
Яз прикусила губу, пытаясь заставить мысли, которые были почти слишком велики для ее мозга, превратиться в нечто столь же маленькое, как слова.
— Там, на льду, когда мы голодали, когда у нас не было укрытия… когда мы все умирали… я замкнулась в себе. Я бросила вас. Мне очень жаль…
— Ты этого не делала! — запротестовала Куина.
— Делала. Эррис посадил тебя, Турина и Майю в сани. Вас вытащили Эррис и Зокс. Даже несмотря на то, что они оба были измотаны. И я делала то, что делают Икта, когда дело доходит до тяжелой ситуации. Я сузила свое зрение, пока в нем не остались только я и только одно направление. Я ушла в себя и продолжала идти. Потому что так поступаем мы. — Яз обнаружила, что у нее на глаза навернулись слезы. Глупая трата воды в сухом месте, упрекнула ее внутренняя Икта. — Я сказала себе, что больше никогда этого не сделаю. Я сказала себе, что эгоизм Икта — стремление, которое позволяет нам выжить там, где никто другой не может, — тот самый образ мыслей, который привел моего брата в Яму Пропавших. Я поклялась разрушить этот образ мыслей. Это ниже нашего достоинства. Выживание имеет ценность, имеет цену — но, если эта цена слишком высока, ее не следует платить, потому что то, что ты покупаешь по такой цене, ничего не стоит.
Если бы я добралась до моря и выжила, но оставила бы вас, моих единственных друзей, мертвыми позади меня на льду, я бы провела все оставшееся время, желая, чтобы я тоже умерла там, пытаясь помочь вам. Мали это сделала. Вы ее видели! Она осталась со своими подругами.
Одинокая слеза оставила блестящий след на щеке Мали. Она наклонила голову.
— Но всю прошлую неделю, пока мы следовали указаниям Стержень-корня, нацеленного на этот город, я думала, спрашивала себя. Да, я изменила мнение, по почему изменение должно заканчиваться людьми передо мной? Почему я должна рисковать собой только ради людей, которых я могу видеть, людей, к которым я могу протянуть руку и прикоснуться?
Куина подошла ближе, ничего не говоря, достаточно близко, чтобы ее плечо прижалось к плечу Яз.
— Этот зеленый мир, который мы так долго искали… он находится под угрозой. Враг Стержень-корня хочет, чтобы его поглотил лед. И весь Абет с каждым годом становится все холоднее. Однажды, возможно через много лет после того, как наши дети умрут, никто не сможет вынести лед — даже Икта. Я думаю, что мы должны помочь им, людям, которых мы никогда не видели, и детям, которых будут любить дети наших детей и которых мы никогда не узнаем. И здесь, в этом месте, построенном сломленным разумом и посвященном страданиям… здесь мне нужно сказать все эти слова, которые наполняли меня на льду. Выбор есть. Выбор всегда есть. И даже если бы выбора не было, это ничего бы не значило. Мы могли бы вернуться. Мы могли бы попробовать. Мы могли бы направиться на север к нашим кланам или двинуться на юг, к зеленым землям. И даже если мы умрем в пути, это будет смерть, которую мы знаем, гораздо более чистая и милосердная, чем все, что мы найдем здесь, под землей. Но я решила рискнуть, встретиться лицом к лицу с опасностью и сделать что-то хорошее. Что-то, что заставит Богов в Небе затаить дыхание, а Богов в Море успокоить волны. Всю свою жизнь я была связана своим долгом перед Икта, закрыта им, защищена им. Выживание, любой ценой. Я больше не буду платить. — Она глубоко вздохнула. — Иногда тебе приходится делать выбор. — Она перевела взгляд с Эрриса на Турина, один был спокоен, несмотря на травму, и смотрел на нее понимающими глазами, вечность ожидания тянулась за ним; другой был грязным и ободранным, копна волос в беспорядке, выражение лица противоречивое, интенсивность его взгляда, вероятно, соответствовала ее. Они оба были младенцами по сравнению с Эррисом, каким бы юным он ни выглядел. — Я выбираю… сразиться с адом. И вы можете выбирать: следовать за мной или найти свой собственный путь.
Зокс воспользовался паузой, чтобы побрести дальше, шумно волоча за собой дощатые сани.
— То, что он сказал. — Куина последовала за Зоксом.
Эррис улыбнулся и пошел дальше, подняв здоровую руку, чтобы похлопать Яз по плечу, когда проходил мимо. Братский жест.
Турин не сводил с нее взгляда:
— Ты научила меня летать, Яз. Я пойду туда же, куда и ты.
— Я не учи… — Но Турин уже шел за остальными.
— Мне не нужно понимать, что он говорит. — Мали кивнула в спину Турину. — Ты ему нравишься, вот этому.
Яз опустила голову и выдавила глупую улыбку с губ. Она последовала за остальными:
— Пошли.
Мали, прихрамывая, последовала за ней, и они пошли дальше вместе.
— У тебя есть… — Яз посмотрела в спину Турину вместо того, чтобы закончить свой вопрос.
Мали усмехнулась и покачала головой.
— Там, где я живу, все девочки, и если бы я хотела чего-то большего, чем просто подругу, я бы хотела мальчика. Однако этого не произойдет. Я стану монахиней, и, вырастая, мы все выходим замуж за Предка — нашего бога. — Ее взгляд упал на культю, которую она держала перед собой, демонстрируя первый намек на жалость к себе за все это время. — В любом случае, кому я сейчас нужна? Я — сломанная.
Яз посмотрел на темноту вокруг них, на насилие, творимое на стенах, на, вероятно обреченную, группу, направляющуюся в ад. Она покачала головой, улыбаясь их разговору.
— Мы все сломаные, Мали. — Она обняла девушку за плечи. — Если мы выберемся из этого, напомни мне рассказать тебе о Кайлале, самом красивом парне, которого я когда-либо встречала.
Туннель вел довольно далеко вниз, и в какой-то момент Турин обратил их внимание на просачивающуюся воду, мимо которой, в противном случае, можно было бы пройти, не заметив ее. Мали поспешила к ней так быстро, как только позволяли ее обмороженные ноги. Поток был слишком медленным, чтобы она могла собрать его в сковородку, которую все еще держала, но Турин не позволил ей прижаться ртом к камню и попытаться слизнуть то, что ей было нужно.
— Секунду.
Лицо Мали, когда вода тонкой вуалью поднялась со скалы и превратилась в сверкающую нить, было довольно комичным. Она открыла пересохший рот и позволила крошечному потоку попасть себе на язык.
К тому времени, как Мали сделала несколько глотков, Яз и сама чувствовала себя совершенно сухой. Но времени пить не было. Они двинулись дальше. Впервые Яз ощутила отдаленное биение, такое медленное, что между двумя глухими ударами можно было пересечь множество комнат, такое глубокое, что резонировало по всему позвоночнику. Звезда пустоты. Далеко под ними темное сердце Аидиса отмеряло им время.
— Подожди. — Эррис схватил Яз за плечо.
— Что? — Теперь они находились на новом уровне города. По расчетам Яз, это был тот самый уровень, на котором, как сказал Стержень-корень, они найдут нужный ему ящичек.
Раненая рука Эрриса заскулила, когда он указал ею:
— Стена.
Звезды Яз, летевшие впереди, отодвинули тьму на добрых пятьдесят ярдов, но один сгусток теней упрямо цеплялся за изрезанный камень. Яз поймала себя на том, что собирается спросить Майю, что говорит ее тень-чувство, но она прикусила язык, прежде чем слова смогли вырваться из горла. Вместо этого она заставила три свои звезды осветить клочок ночи, который они не смогли сдвинуть.
Темнота прижималась к стене, пока не стала напоминать черную дверь. Дверь, через которую что-то начало протискиваться, темная фигура, сопротивляющаяся звезда-свету, поглощающая его целиком и ничего не возвращающая. Нож Куины зазвенел, выходя из ножен.
— Подожди, — сказала ей Яз.
Фигура продолжала выпячиваться, как будто темнота была тонкой шкурой, которую можно было натянуть с достаточным усилием. Фигура мужчины. Худого мужчины, пытающегося вырваться в мир. И вдруг он оказался среди них, темнота отступила и исчезла, выпустив наружу призрачную фигуру Стержень-корня.
— Это, — сказал он, — было неприятно. — Он отряхнул рукава, как будто то, что его держало, все еще могло кое-где цепляться за тело.
— Где ты был все это время? — Яз взглянула в туннель на случай, если что-то может прийти за Стержень-корнем.
— Аидис вернул меня к моим мучениям. — Стержень-корень вздрогнул. — Он считает всех, кто прибыл с первыми кораблями, захватчиками. И наказание… ну… ты сама можешь видеть, что его деградирующий разум стал намного старше Ветхого Завета!
Яз моргнула, не понимая.
— Ну. — Стержень-корень поправил свою призрачную одежду. — Я сбегал от него раньше, и я сбежал от него снова. На этот раз не совсем, конечно, потому что я все еще здесь, в его причудливом маленьком подземном мире. Но я подумал, что ты захочешь узнать, в чем мы нуждаемся. Итак, давай приступим к делу. Быстро — и с умом. Аидис, возможно, не самая яркая свеча в храме, но охота за нами не займет у него вечность. Наше единственное преимущество в том, что он не знает, куда мы направляемся. Он заботится только о том, чтобы мы не могли покинуть город. Кроме того, он довольно терпелив. В конце концов, погоня — это часть мучений. Надежда иногда бывает самым жестоким ножом в коллекции палача.
— Пошли. — Яз жестом показала Стержень-корню, чтобы тот шел впереди. Она смирилась с тем, что случится — что бы ни случилось, — и теперь просто хотела покончить с этим. Страх преследовал ее, тот вид, который гложет решимость и делает человека меньше, чем он хочет быть. Если они будут стоять на месте слишком долго, страх ее настигнет.
— На самом деле это недалеко отсюда. — Стержень-корень развернулся. — Но вы идете не в ту сторону. Вы пропустили поворот, он там.
Эррис догнал призрака:
— Если слуги Аидиса перерыли это место до основания, как там может быть какой-то нетронутый ящичек, который просто где-то там лежит и ждет, чтобы мы могли его забрать?
— Потому что, дорогой мальчик, меня схватили очень давно, еще до того, как Хейдис потерял большую часть своих оставшихся шариков и заказал этот… редизайн. А в те дни здесь еще оставалось несколько игрушек. Некоторые из них — работы Пропавших, которые они оставили после себя, но большая часть технологий была заимствована у нашего собственного народа, потому что Пропавшие не оставили своим слугам ничего, кроме средств для овладения новыми технологиями. И я спрятал несколько безделушек подальше.
— Так как же эта луна, которая держит Коридор открытым, все еще работает, если Сеус хочет ее обрушить? — спросила Яз, обращаясь как к Стержень-корню, так и к Эррису.
Стержень-корень отмахнулся от вопроса.
— Наши предки не были идиотами. Вскоре они поняли, что с ними сделали. Они закрыли ковчеги от внешнего влияния таким образом, что даже оружию Пропавших — их способности переконструировать другие технологии — оказалось трудно преодолеть все барьеры. Кроме того, только недавно безумие Сеуса выросло до такой степени, что он счел геноцид окончательным решением проблемы стремления Пропавших к уединению. До этого Луна не считалась угрозой и была оставлена выполнять свою работу. Теперь, однако, Сеус направил оружие против последнего функционирующего ковчега и медленно прокладывает путь через его защиту. Что является чем-то, что первоначальные дизайнеры не считали возможным. Спасти нас может только исследование изнутри, которое даст возможность перестроить барьеры ковчега. Конечно… это означает, что сначала нужно эти барьеры поднять, чтобы я мог войти.
Яз потянулась, чтобы остановить Стержень-корня, но ее рука просто прошла через его плечо, заставив ее почувствовать себя немного глупой и уязвленной:
— Ты хочешь сказать, что мы не только должны вытащить тебя отсюда и преодолеть тысячи миль льда… мы должны воздвигнуть барьеры, которые бросят вызов самому могущественному разуму городов, вооруженному оружием, которое Пропавшие оставили своим созданиям — оружием, которое низвергло первоначальные племена людей?
— Ну, в общем, да. — Стержень-корень снова повернулся к ней. — Вот почему я выбрал тебя. Знаешь, это не было спонтанным решением. Я ждал бо́льшую часть десяти тысяч лет, когда ты появишься. Все «я», все мои фрагменты, разбросанные по этой планете, потратили все это время на поиски того, кто может открыть звезда-дверь.
— И ты думаешь, что я смогу? — Яз почувствовала, как тяжесть его надежды легла на ее плечи.
— Может быть. — Стержень-корень изобразил множество невидимых сомнений взмахами своих быстрых рук с длинными пальцами. — Ты — лучшая из всех, кого я когда-либо видел. Юная Малиайя Глосис — еще один замечательный талант. Шансы на то, что вы обе окажитесь в одном тысячелетии, довольно малы. А в нескольких годах друг от друга — вообще микроскопические. Но в то время как ее потенциал для работы с сердце-камнями замечателен, ее величайшие навыки склоняются к Путь-работе и нить-работе. — Он пошел дальше. — Но всему свое время.
Стержень-корень провел их через ряд туннелей и комнат, на удивление пустых, несмотря на отдаленные крики, время от времени в них раздававшиеся. Турин, Куина и Мали следовали за Яз и Эррисом, Зокс топал за ними, шумя громче, чем все остальные вместе взятые.
— Ящичек там. — Стержень-корень остановился у входа в темную комнату. — Я не собираюсь тебе лгать. Та часть меня, которая послала тебя сюда, понятия не имела об обстоятельствах, в которых я живу. Если бы он знал, то не послал бы тебя. Дело в том, что, несмотря ни на что, на такой глубине Аидис крепко держит подземный город, и не собирается нас отпускать. Мои трюки здесь очень ограничены. Так что, если мы собираемся как-то сбежать… тебе придется меня удивить. Прости.
Яз принесла это знание с собой. Они стояли перед залом, полным богов, были в их власти. Да, они вырвались из лап Сеуса, но только потому, что их забрал Аидис. Как они могут победить? Но даже так, услышав, как Стержень-корень произнес это вслух, она глубоко вздохнула. Лед давал иллюзию свободы, возможность идти вечно в любом направлении. Но казалось, что ее направляли сюда, в какую бы сторону она ни повернула.
Она послала свои звезды через арку, освещая зал за ней. Место выглядело малопригодным, чтобы спрятать хоть что-нибудь, особенно учитывая то, что ящичек должен был остаться спрятанным и неповрежденным несмотря на жестокость, с которой разрушили до основания каменные стены.
Стержень-корень вошел, его ноги, сделанные из света, не издавали ни звука на камне. Остальные последовали за ним.
Посреди комнаты Стержень-корень остановился и щелкнул пальцами, произведя настоящий шум. В воздухе открылась дыра, примерно на уровне его колен, из нее выпал белый ящичек. Прежде чем ящичек отскочил от разорванного камня, дыра, из которой он выпал, исчезла.
— Если ты не против. — Стержень-корень указал на ящичек.
Яз наклонилась, чтобы его поднять. Это был куб со скругленными углами, похожий по форме на тот, в который складывался Зокс. Она не могла сказать, из чего он был сделан, но белое вещество было теплым, гладким, твердым и слабо светилось изнутри.
— Он достаточно большой? — Она задумчиво пробежала взглядом по телу Стержень-корня.
— Дорогая девочка, это устройство могло бы хранить достаточно эхо-сигналов, подобных мне, чтобы населить миры.
Что-то прожужжало мимо уха Яз.
— Ой! — Куина хлопнула себя по шее. Ее рука оторвалась с небольшим пятном крови на ладони. — Сукин сын! — Что-то крошечное с жужжанием отлетело от нее. Затем внезапно воздух наполнился существами, слишком быстрыми и слишком маленькими, чтобы их можно было как следует разглядеть, кусающимися и царапающимися, когда они проносились мимо.
Яз прикрыла глаза, когда несколько маленьких существ полетели на них. Мали и Турин тоже ругались и визжали. Рука Эрриса дернулась и зажала одну тварь между большим и указательным пальцами. Он протянул ее Яз, чтобы та осмотрела существо в промежутке между ее защищающимися руками. Крошечный крылатый металлический ужас. Летающий охотник, но в гораздо меньшем масштабе. Воздух был полон ими. У того, что извивался в тисках пальцев Эрриса, даже была крошечная звездочка в центре.
— Хватит! — Яз сосредоточилась на танцующем поле мельчайших звезд вокруг нее. Резким поворотом мысли она отправила их всех в одно и то же место, сбивая с бесчисленных траекторий. Они ударились с приглушенным хрустом, образовав шар размером с кулак из остро заточенного железа.
Вторая волна тварей заполнила воздух, эти были больше, чем их предшественники, некоторые размером с ноготь пальца. В то же время вход в зал начал заполняться тихой, светящейся рекой призраков. Бледные призраки, несущие ужасные раны и увечья. Вместе с ними пришли кости, полные сочлененные наборы человеческих костей; в сознании Яз всплыло слово из словаря Эрриса — «скелеты». Икта никогда не видели человеческих костей, потому что плоть не гниет на льду, но здесь была последняя суровая правда, лежавшая под каждым. Тонкие металлические полоски тянулись по всей длине костей, и какое-то чудо древних дней использовалось, чтобы вдохнуть в них фальшивую жизнь, чтобы они могли идти вперед, вытянув костлявые руки, словно для объятья.
Яз вырвала звезды из следующей волны маленьких демонов. Однако некоторые из них остались, оживленные другими технологиями, и кое-кто метнулся к ее лицу. Одним взмахом сковороды Мали сбила в воздухе трех демонов. Но приближались другие, с размахом крыльев, равным ее ладони.
На испещренных ямками и исцарапанных стенах начинали проступать письмена Пропавших, обволакивавшие гребни и заполнявшие впадины золотистым светом. Слова печали, страха и отчаяния. Яз чувствовала, как тяжесть их влияния давит на нее, вдавливая ее дух в пол.
За призраками и скелетами в комнату входили другие, более чудовищные фигуры. Существа, мало чем отличающиеся от крылатых ужасов, нападающих на Яз и ее друзей, но большие, как геранты, и вылепленные из черного железа, сложенные как собака-аватар с тремя головами, невосприимчивые к талантам Яз и намного сильнее Эрриса.
За демонами, наклонившись, чтобы пройти через высокую входную арку, вошел Аидис, более похожий на человека, чем тогда, когда он появился в зале богов, одетый в плащ дымящейся тьмы, в котором постоянно появлялись и рассеивались ужасные морды. Он держал в руках черный посох добрых четырех ярдов в длину.
Яз обнаружила, что стоит на коленях, брошенная на них силой письмен, которые рисовали себя в камне и на стенах. Отчаяние, страх, печаль. Слишком тяжкое бремя, чтобы стоять под ним. Остальные тоже стояли на коленях. Куина присоединилась к Зоксу на четвереньках, рыдая и шлепая крошечных демонов окровавленными руками. Даже Стержень-корень и Эррис упали.
— Хватит этих глупостей. — Голос Аидиса обрушился на них, как камни. — Подчинитесь своему наказанию. — Письмена стали еще ярче, связывая их эмоции, описывая их судьбу.
Яз почувствовала слезы в своих глазах, когда она потянулась, чтобы поддержать Турина, опустившегося рядом с ней, его руки лежали на выдолбленном камне перед ним. Они потерпели поражение. Она потерпела поражение. Ей никогда не сбежать от своей судьбы.
— Падите ниц! — Грохот голоса Аидиса эхом разнесся по залу. Он поднял над головой свой посох.
Когда Яз попыталась удержаться на коленях, а не рухнуть на пол, она краем глаза увидела, что Зокс поднял голову. К ее изумлению, он откинулся назад, вращая суставами под доселе неиспользуемыми углами, и встал на задние лапы. Вытянув один длинный черный коготь с ловкостью, совершенно не соответствующей его крепкому телосложению, он начал рисовать в воздухе сложные фигуры. Там, где двигался его коготь, он, казалось, разрывал воздух, позволяя золотистому свету просачиваться сквозь него. В течение трех ударов сердца Зокс написал строку письмен Пропавших, которая повисла в пустом пространстве. Сразу же давление текста, написанного на стенах, несколько уменьшилось, сокрушительное чувство поражения ослабло.
— Это что, издевательство? — прогремел Аидис.
Зокс продолжала писать защиту, ослабляя печаль и ужас, которые пульсирующие стены проецировали на Яз и ее спутников.
Аидис направил свой черный посох на пса и шагнул вперед, отталкивая демонов и скелетов в сторону, призраки обтекали его ноги, как бледный прилив.
— Как простой конструкт осмелился использовать высокие письмена Про…
Раздался глубокий голос. Зокс заговорил на языке, который нарушал тишину странным способом. Благодаря речи Мали Яз могла разобрать слова, хотя ни одного из них не понимала. Это больше походило на реку структурированного звука, почти песню, почти стихотворение.
— Я могу не только писать письмена Пропавших, — продолжил Зокс, используя слова, которые знала Яз, и голос, который, по ее мнению, она должна была знать. — Я и говорю на их языке. — Он расставил передние лапы — руки, как теперь их называла Яз, — на уровне талии, и все его когти вылезли на полную длину. — Если вы строите из себя богов украденной культуры, то думайте обо мне как о Титане. Расе ваших отцов. Очень кстати, что когда-то меня звали Прометеус.