Они называли младших жрецов аколитами. Бледный жрец, Валак, приказал четырем аколитам поднять доски, на которых лежал Квелл, и нести его.
— Быстрее. Давайте уберемся с этого проклятого богами холода. — Валак нетерпеливо наблюдал, как аколиты собрались вокруг Квелла.
Жрец повел их через туннель в задней части комнаты, в которой он — при помощи четырех звезд, — проверял Квелла и других. Воздух, который Квелл уже считал теплым, с каждым поворотом становился еще теплее.
Квелл был одновременно и рад, и странно разочарован, узнав, что в нем не осталось ни следа старой крови. Икта гордились тем, что обладали тем особым, уникальным сплавом сил, который давал им способность выжить на северном полюсе. Любое отклонение означало признание слабости, из-за которой они умрут в течение долгой ночи. С другой стороны, Квелл видел чудеса, которые могли творить Сломанные. Некоторые походили на Детей Моря и Неба, божества, способные при помощи магии победить целый клан. Сама Яз обладала силой, которая поражала его. Она могла убить одной мыслью, превратить камень в осколки, лед — в пар. Каким она сейчас видит его? Неужели проклятие даров, сделав ее слишком слабой, чтобы жить на льду, одновременно превратило его в хилого ребенка по сравнению с ее силой? Если они действительно поженятся, сможет ли она уважать его в таком неравном партнерстве? Это печалило Квелла на многих уровнях, и не в последнюю очередь потому, что он не мог найти в себе достаточно уверенности, чтобы поверить, будто взгляд Яз не изменится.
Толчок оторвал Квелла от печальных мыслей. Он понял, что соскальзывает в какой-то бред, слишком ослабленный ножевой раной, чтобы удержать власть над миром. Он подавил боль и вытер пот со лба. С холодным потрясением он понял, что, если позволит себе ускользнуть в сны, вполне может никогда больше из них не выйти.
Аколиты поднялись на самый верх лестницы. Проход, по которому они несли его, напоминал изящно вырубленный коридор, а не грубый туннель. Звезды в клетках сияли приглушенными оттенками зеленого, красного, синего и многих других цветов; на льду он таких не видел. Некоторые из них были совершенно новыми, и он не встречал их на чешуе ни одной рыбы, которую когда-либо вытаскивал из Горячего Моря. Черный камень стен поглощал свет, но конкурирующие тени все-таки заявляли о себе, скользя по белой коже Валака.
Квелл не знал, как далеко они забрались в гору, но воздух стал намного теплее. Горячее, чем даже в ледяных пещерах Сломанных. Он обнаружил, что вспотел, хотя его тело дрожало.
Они положили его на пол в комнате, которая, казалось, не могла определиться, чем быть: то ли спальней, то ли складом диковинок. В глубине стояла приподнятая кровать, но на подставках, загромождавших пол, и в нишах вдоль стен лежали всевозможные предметы, извлеченные из города Пропавших. Зубчатые колеса; сложные куски блестящего серебристого металла, который не мог расплавить кузнечный горшок; абстрактные формы, сделанные из вонючей липкой массы, в которую превращались при нагревании доски, на которых лежал Квелл Повсюду висели приковывавшие к себе взгляд узоры, сотканные из нитей оранжевого металла, который Эулар когда-то назвал медью, а под ними — нетающий лед, который Сломанные называли стеклом, преображенный неведомыми мастерами в текучие формы щемящей сердце красоты. Некоторые из них напоминали сосуды, в которых можно было бы носить масло, другие больше походили на ледяные цветы, которые старейшины Икта делали в конце долгой ночи. А рядом с головой Квелла находились две огромные черные пружины, которые даже герант не смог бы сжать ни на дюйм. Какова бы ни была их функция, коллекция была явно ценнее богатства всех племен вместе взятых.
С потолка на тонкой проволоке свисала одинокая золотая звезда, отбрасывая тени в углы комнаты. Ближе звезда-свет танцевал на стеклянной посуде, блестел на изогнутом металле и искрился на скульптурах, сделанных из расплавленных досок.
— Займитесь своими обязанностями. — Валак отпустил аколитов.
Квелл догадался, что дальше его не потащат. Он выйдет из комнаты на собственных ногах или отсюда вынесут его труп.
— Ничего не трогай, — приказал Валак, прежде чем отвернуться от Квелла и последовать за последним аколитом. — Это мои личные сокровища, собранные за многие годы.
Квелл со стоном откинулся на спину. У него не было ни малейшего желания прикасаться к изделиям Пропавших, даже если бы он смог сесть и протянуть руку к одному из них. Однако он очень сомневался, что Валак имел какое-либо отношение к сбору предметов, разве что осматривал содержимое клеток, извлеченных из-подо льда. Тем не менее, у жреца был вид матери, присматривающей за драгоценными детьми. Его глаза скользили по предметам с любовью, полностью отсутствовавшей, когда он глядел на аколитов.
Квелл откинул голову на доску. Его мысли, стремясь избежать ножа и возможных последствий ранения, снова вернулись к Яз. Он вспомнил, как стоял у расщелины, ведущей в подземный город. Яз не было среди тех, с кем она спускалась вниз. У него появилась возможность найти ее одну и вернуть на лед.
Квеллу потребовалось больше мужества, чем он хотел бы признаться, чтобы спуститься в подземный город и охотиться за ней. Возможно, это было правдой — хотя он еще не полностью признался себе в этом, — что, если бы возвращение Яз не было его единственным способом вернуться на поверхность, он, возможно, никогда бы не опустился в эту древнюю тьму.
Дребезжащий звук оторвал Квелла от воспоминаний и привлек его взгляд в дальний угол комнаты. Он не видел там ничего, что могло бы объяснить этот звук. Большой куб из тусклого металла служил столом, на который можно было бы выставить еще больше изящных стеклянных изделий, привезенных из города. Квелл попытался представить, как стекло было упаковано, чтобы не разбиться, пока его тащили по льду среди массы металлических кусков, которые Сломанные нагружали в каждую клетку.
Дребезжание повторилось, определенно из ваз на столе. Последовало что-то вроде резкого вдоха, достаточно сильного, чтобы изящная струя стеклянных листьев закачалась на тяжелом основании.
— Привет? — позвал Квелл. — Кто это… — Его голос внезапно перешел в шипение. — Майя? — Неужели девочку не обнаружили и она последовала за Яз в Черную Скалу?
Стол наклонился, сбросив предмет со стеклянными листьями, который ударился о землю и разлетелся на бесчисленные куски. За ним тут же последовала ваза, изящные изгибы которой поймали свет, прежде чем она тоже превратилась в пыль на каменном полу, разбросав осколки на значительное расстояние. Сохраненные в течение бесчисленных тысяч лет, а затем потерянные в одно мгновение.
— Нет! — Квелл попытался предостерегающе протянуть руку, морщась и от боли, и от разворачивающейся катастрофы.
Стол, напоминавший куб с закругленными углами, вокруг которого были прилеплены накладывающиеся друг на друга железные пластины, начал разворачиваться. Последние два стеклянных предмета упали с него, когда что-то, похожее на конечности с тупыми пальцами, открылось на тяжелых петлях. Куб раскрылся в существо на четырех ногах и прямоугольной головой с закругленными углами, открылись темные и блестящие глаза, по одному с каждой стороны головы. Существо направилось к Квеллу, слегка пошатываясь на ногах, как будто заново осваивая давно забытый талант.
Пересекая комнату, металлический монстр сумел опрокинуть еще три подставки, рассыпав драгоценные артефакты на пол. Единственными наземными животными, которых Квелл когда-либо видел, были собаки южных кланов. Он видел вырезанных из китового уса шестиногих хул, которые охотились на неудачливых рыбаков на окраинах некоторых морей, но ему посчастливилось никогда не встретить настоящего. Существо, приближающееся к нему, имело элементы собаки, хула и даже кое-что от человека: например, тупые пальцы на ногах, вместо мягкой лапы собаки или трех длинных когтей хула. Главное отличие, конечно, заключалось в том, что оно было полностью сделано из металла. Тем не менее, Квелл чувствовал, что у этого монстра больше общего с животным, чем с охотниками, которые напали на него и Яз в городе. Ни один звездный свет не прожигал его суставы и не сиял из его глаз. И что-то в его неуверенности говорило скорее о живом существе, чем об автоматоне.
Это… творение… добралось до Квелла, заставив закачаться на своем основании еще один постамент. Оно уткнулось в него тупой головой, ее прикосновение было удивительно теплым. Оно взмахнуло своей толстой, сочлененной шеей, и Квелл вскрикнул, когда та оказалась на ширину пальца от того, чтобы ударить по рукояти ножа в его боку. Вместо этого, с деликатностью, противоречащей его неуклюжему пересечению комнаты, оно стало двигать своей невыразительной мордой взад и вперед вдоль раны, в том месте, где Эррис наложил на разрезанную кожу Квелла темную полосу его собственной. На мгновение в металлической морде открылись две черные щели, и снова раздался резкий вдох, как будто это были щели носа. Черный глаз серьезно и напряженно рассматривал Квелла.
Существо склонило голову набок и издало вибрирующий, скорбный звук откуда-то из глубины своего тела, похожий на шум, который может издавать ветер, оставленный в одиночестве около пустой ледяной пещеры.
— Ч-что ты такое? — По какой-то причине Квеллу захотелось протянуть руку и положить ладонь на эту тяжелую голову, но здравый смысл удержал его неподвижно. Хотя существо было меньше его, оно было значительно больше собаки и, должно быть, весило больше геранта.
Металлический монстр повторил свой стон, на этот раз, возможно, с легким вопросительным тоном, а затем зашаркал прочь.
— Подожди! — Квелл попытался дотянуться до него, но это усилие перевернуло его и заставило упасть с досок на живот. Он рухнул в агонии, прижавшись щекой к камню, наблюдая, как существо неуклюже возвращается в угол, из которого вышло. Осколки битого стекла хрустели под его железными ногами. Квелл почувствовал, что его хватка на мир начинает ослабевать, по мере того как он все больше слабел от боли и потери крови. Когда его зрение начало темнеть, он рассеянно отметил, что у металлической собаки сзади находится короткий сегментированный хвост, и что, когда она шла, хвост вилял.
— Дорогие боги!
Квелл обнаружил, что просыпается от толчка. Валак навис над ним, обе белые руки, закутанные в меха, лежали на груди Квелла, пытаясь, но безуспешно, поднять его. Он выглядел испуганным:
— Что ты наделал?
Квелл оглядел сверкающие обломки. Покрытый железом куб стоял на своем прежнем месте, отодвинутый в дальний угол, с разбитыми остатками стеклянной посуды, которую он поддерживал, теперь разбросанными вокруг его основания:
— Это был не…
Квелл замолчал, увидев второго человека за плечом Валака. Женщина, одетая в рваные шкуры, ее волосы свисали грязными клочьями. Три вещи привлекли его внимание, причем третья из них схватила его так сильно, что сорвала с языка заверения в невиновности.
Во-первых, звезда, кроваво горящая на стыке двух железных полос, пересекавшихся в центре груди женщины. Во-вторых, женщина была Икта. И в-третьих, он ее знал. Это была девушка, которая отправилась на юг на собрание с его родителями, когда он был почти слишком мал, чтобы стоять. Девушка, которая не вернулась и о которой они больше никогда не говорили.
Он произнес ее имя впервые за более чем десять лет, и его голос сорвался:
— Квелла?