От школы меня забирал большой чёрный Стингер Аэро, крепкий рамный внедорожник производства автозавода «Москвич» с водителем. Усевшись на заднее сиденье, я тут же опустил подлокотник и достал из бара за ним небольшую бутылочку дорогого портвейна, двадцатилетнего «Олд Тони» прекрасного янтарного цвета, за игрой которого в бокале можно было наблюдать бесконечно.
За окном мелькала самая настоящая сибирская тайга, а до ставшего родным поместья оставалось ещё полчаса езды по единственной ведущей от школы дороге.
– Как в школе, господин? – вежливо поинтересовался сидящий за рулём крепкий мужчина лет тридцати пяти. Тоже младар, который так и не смог развить свой дар. Ему была одна дорога – в слуги рода, потому что происхождения он был самого простого, не то что я.
– Да как обычно, Вениамин, – ответил я, развалившись на сиденье с бокалом в руке, то и дело разглядывая божественный напиток на просвет, – драки, обиды, ненависть, психологические пытки и унижения слабых, надругательство над всем светлым и чистым что только есть в мире, полное оскотинивание и потеря человеческого облика. И это только до обеда.
– Эх, – мечтательно произнёс мужчина, продолжая крепко сжимать баранку и смотреть вперёд, – Школа, школа… пятнадцать лет прошло, а вы сказали и прямо всколыхнулось что-то в душе, ностальгическое. Лучшие годы, что ни говори.
Покатав на языке, я проглотил порцию вина, теплом разошедшуюся по организму, убрал бутылку обратно в бар и, достав из рюкзака книжку с интригующим названием – «Занимательная физика» Джейкоба Перельмутера, с головой погрузился в увлекательный мир физических парадоксов и головоломок.
– Господин, – вырвал меня из мира грёз голос водителя, и, отложив книгу, я увидел, что мы уже заруливаем в ворота поместья. Толстенные деревянные створки плавно захлопнулись за машиной и мы медленно покатили по отсыпаному гравием подъезду мимо сада камней с парой небольших водоёмов и берёзовой рощицей, к большому трёхэтажному дому.
Дом, милый дом. Ставший таким для меня каких-то три месяца назад, когда я попал в это тело.
Он был мажором, плывущим по течению реки, этот Дрейк Рассказов, золотым мальчиком родившимся у богатых и знатных родителей, с самого детства привыкший к окружающим его слугам, богатству и роскоши. Прожигатель жизни, маменькин сыночек, в коем родная маман души не чаяла, потакая во всём. Он жил только в своё удовольствие. Ну а я… Я не стал ничего менять. Меня подобная жизнь устроила более чем.
Кем я сам был в моём прошлом мире? О, я был великим магом, героем и злодеем, тем кого воспевали в песнях и проклинали. Я создавал города из ничего, я превращал в пустыни неугодные королевства. Я казнил и миловал. Но всегда, всегда чего-то не хватало. И только здесь я понял чего – вот этого. Возможности просто ничего не делать.
Когда я был героем, мне приходили бить морду злодеи, когда я был злодеем, мне приходили бить морду герои. Теперь я не хотел чтобы мне били морду и поэтому не собирался становиться ни тем, ни другим.
Выйдя из машины и поднявшись по ступеням крыльца, я внезапно остановился и, хлопнув себя по лбу, быстро вернулся в машину, откуда забрал книгу, и уже успокоенный, с «Занимательной физикой» подмышкой, пошёл в дом.
– Сынок! – сбежав по лестнице в холле, меня обняла и поцеловала родная мать этого тела, а значит и моя, ещё не старая, красивая и подтянутая женщина – Эльвира Рассказова.
Она была голубоглазой блондинкой с шикарными струящимися как шелк волосами и мне многие говорили, что красоту я унаследовал от неё. Ну красоту не красоту, а то что я тоже голубоглазый блондин – это факт.
– Вернулся! Как раз к ужину. И отец приехал с совета рода и даже твой младший брат. Его за успехи в магии отпустили на сутки домой.
Тщательно помыв руки, я же, чистюля, прошел в столовую, где увидел уже сидевших за столом: отца – Ричарда Рассказова и пятнадцатилетнего брата – Иоганна Рассказова, увлеченно о чём-то беседующих. Сев по левую руку от мужа, мать глазами показала мне на стул справа, где должен сидеть наследник и лёгким жестом позвала одного из слуг.
Под взглядами резко умолкнувших родственников, я вежливо улыбнулся и тоже сел, оказавшись аккурат между отцом и братом.
– Ты опять с книжкой? – грубовато произнёс Рассказов-старший, – сколько раз говорил, не смей за стол с этой макулатурой соваться.
– Да, да, – с постным лицом протянул я, встал, положил забытую под подмышкой физику на сервант у стены.
Что можно сказать о моём отце… сильный болдар, глава древнего дворянского рода, характер вспыльчивый, но старается себя сдерживать, женат, естественно. Мать, к слову тоже болдар. И даже мой младший на два года брательник уже болдар, причём с рождения. Предмет неимоверной гордости пацана, и презрения ко всем кто слабее, в том числе ко мне, старшему брату и наследнику. Что я думал об этом? Да ничего. Кого волнует, что чем он там гордится и кого презирает? Ну уж точно не меня.
– Между прочим, – снова произнёс отец, – Иоганн выиграл школьный турнир.
– Поздравляю, – я зевнул, недовольно посмотрел в сторону кухни, откуда до сих пор не расторопные слуги не принесли еды.
– Мне звонил заместитель директора, сказал, что Иоганн в числе лучших учеников и гордость школы.
– Рад за него, – я покрутил в руках вилку и решил, что если не принесут через минуту, то я плюну на всё и пойду жрать прямо со сковородки. Как говорится – имидж ничто, голод всё, никто не смеет стоять между мной и мраморной говядиной, если я правильно интерпретировал идущие с кухни запахи.
– А вот по поводу тебя, – Ричард Рассказов повысил голос, влив в него толику недовольства, мне жаловались, что ты относишься к учёбе из рук вон плохо.
– Дорогой, – поспешила успокоить отца мать, накрыв его руку своей ладонью, – мальчик стал отлично учиться, у него с этого года одни пятёрки по физике, химии, биологии и алгебре с геометрией…
– Да кому они нужны, – вспылил глава рода, – эти твои физики с геометриями, у него ноль прогресса в даре. Наследник дворянского рода, будущий глава… и малдар. Это же позор, это невозможно, немыслимо. Что скажут про род Рассказовых?
Он посмотрел на меня, гневно сверкая глазами, рявкнул, – Когда я летом говорил тебе взяться за ум, я не книжки имел ввиду! Магия, вот что важно для управления родом. А чем тебе в этом твои науки помогут? Вызовет тебя глава другого рода на поединок, ты ему цитатами из книжек своих будешь зубы заговаривать?
Благо в этот момент мне принесли стейк рибай, медиум прожарки и я с аппетитом набросился на ароматное источающее сок мясо, ловко орудуя ножом и вилкой.
– Ты меня слушаешь вообще?! – Взревел мужчина, с грохотом опуская кулак на стол, отчего вся посуда дружно подпрыгнула.
Подхватив тарелку, чтобы, ни дай бог, ни один кусочек с неё не свалился, я покивал головой, произнёс, с наслаждением жуя стейк, – Слуфаю конефно.
– Дорогой, – снова попыталась вмешаться мать, видя как лицо мужа постепенно приобретает свекольный оттенок, – мальчик только приехал, проголодался, ты же знаешь как отвратительно кормят в школьной столовой, пусть он поест сначала.
– Нормально там кормят, – проворчал Рассказов-старший, – не в общую чай ходит.
– Ешь, ешь, – с умилением глядя на меня произнесла Эльвира.
Получив минут десять тишины и покоя, я как мог растягивал удовольствие, жмурясь каждый раз как зубы впивались в очередной сочный кусочек мраморной говядины. Пища богов, право слово.
За это время и папаня успел подостыть, перестав лицом изображать переспелый помидор, и тема как-то потеряла актуальность.
Всё-таки еда успокаивает, давно убеждаюсь в этом простом, но действенном способе. Поел вкусно и уже не охото орать на домочадцев. Вот и папаша мой, пожевав мясца, больше не стал лечить за книжки против магии. Правда тут у него другой финт выскочил.
С остервенением вытерев губы, он бросил на стол почти изнасилованную салфетку и как бы между прочим, переглянувшись с маман, заметил, – Кстати, Дрейк, скоро к нам должны приехать твои кузины, родные сёстры-близняшки.
Ну должны и должны, меня этот момент особо не парил, у нас этой родни… просто завались, всё время кто-то приезжает. У родителей родных братьев и сестёр на двоих точно пару десятков наберётся. Род же, чем больше народу тем сильнее мы и сложнее нас подвинуть.
– И сколько им лет? – поинтересовался я, выковыривая зубочисткой самые вкусные кусочки и с наслаждением их проглатывая.
– Шестнадцать стукнуло, – скромно потупившись, произнесла мать.
Вот тут зубочистка у меня и замерла. Медленно положив её на стол, я сцепил руки в замок и с укоризной произнёс, – Что, опять?
– Девочки очень хорошие, что ты так сразу, – начала увещевать меня она, – ты их даже не видел. У обеих большой дар и предрасположенность к огню.
– Значит в прошлый раз одну кузину под меня положить задумали, не вышло, сейчас на близняшек поймать пытаетесь? – Я нахмурился, – Между прочим, близкородственные связи ведут к вырождению.
– Кто сказал? – буркнул отец, вновь начиная злиться.
– Учебник биологии, – ответил я, – второй класс, как раз раздел где-то между пестиками и тычинками.
– Вот лучше бы ты не учебники читал, а пестиком своим в тычинки потыкал, – заметил Рассказов-старший, заставив мать покраснеть.
– Там вообще наоборот, но… В, общем, успею ещё потыкать, – ответил я, вогнав этим женщину в краску окончательно.
– Будешь только за книжками сидеть, завянет цветочек-то. – Подколол меня батя. Справа донеслось сдавленное фырканье и я неодобрительно посмотрел на захрюкавшего как сучара младшего.
Из чистого упрямства возразил, – Не завянет.
– А я говорю – завянет!
– Ричард, – наконец выпалила мать, – ну хватит уже об этом.
– Согласен, – быстро произнёс я, – хватит вообще о кузинах, тем более у нас и так в семье с этим не всё благополучно, папа. У нас и так мама твоя сестра, ещё одного такого удара генетика не выдержит.
– Во-первых двоюродная, – пробасил тот, нависнув над столом словно грозовая туча, – а во-вторых чушь вся эта твоя генетика. Мой отец женился на своей кузине, мой дед женился на кузине, дед моего деда…
– Понял я, понял, – поднял я руки вверх, сдаваясь, – что в нашей семье уже много поколений думают совершенно не той головой.
– Щенок, ты на дедов-то не гони, они всяко поумнее тебя были, хоть никаких генетик знать не знали.
– Ричард, ну успокойся, – мать начала гладить отца по плечу, – просто у мальчика таковой возраст, бунтарский дух, неприятие авторитетов. Не надо слишком давить, девочки приедут, он с ними пообщается, привыкнет, а там уже, как говориться, сладится и слюбится.
– А ничего, что я тут сижу и всё слышу? – спросил я.
– И слушай, мотай на ус, ты, в конце-концов, будущий глава рода, – тут отец перевел взгляд на с интересом слушающего разговор Иоанна, – ну а ты, тоже от кузин-близняшек отказался бы?
– Гы-гы-гы, нет конечно!
– Гы-гы-гы, – передразнил я его, – иди дальше дрочи.
– Дрейк! – взвилась мать, – выбирай слова, ты же аристократ, а не какое-то быдло.
Пока я думал чтобы такое сказать, что бы не обидеть, братец с легкой развязностью в голосе ответил, – А у меня уже давно всё по взрослому, в этом не нуждаюсь.
– Вот это мой сын, – одобрительно закивал Рассказов-старший.
Посмотрев на напыжившегося от гордости пятнадцатилетку, довольно улыбающегося отца и смущённую, но тоже слегка гордую за младшего сына, мать, произнёс со скепсисом в голосе, – Это всё, конечно, хорошо, но про презервативы, мирамистин и хлоргексидин ему кто-нибудь рассказывал?
Посмотрев на непонимающие взгляды, вздохнул, сказал ещё, – Ну ладно беременность, одним Рассказовым больше, одним меньше, для рода особой разницы нет, но если он на конец заразу какую подхватит? Кто его потом лечить будет? Между прочим, – поднял я вверх палец, – в Медицинском альманахе за прошлый квартал даже статья была…
– Уволь нас от выслушивания этого… этого… – Рассказов-старший так и не смог подобрать нужного определения, поджав губы посмотрел на жену и спросил, – Где он вообще этот альманах какой-то нашел?
Та только развела руками, а батя вздохнул, затем решительно поднялся, заканчивая ужин, положил широкую ладонь мне на плечо и сурово произнёс, – Пойдём, сын.
– Куда это? – воззрился я на него.
– Увидишь, – был дан мне лаконичный ответ, и поняв, что большего я не дождусь, встал вслед за ним и прихватив «Физику» Перельмутера, пошёл следом, гадая, чего он мне приготовил опять.
Пройдя весь холл, гостиную и каминный зал, мы оказались в зале для тренировок и увидев замершего на татами в позе лотоса японца средних лет в чёрном кимоно, я тут же всё понял и тяжело вздохнул, покрепче прижав книгу к себе. Батя припёр очередного мастера боевых искусств, чтобы через обучение пробудить мой магический дар.
– Не вздыхай, – пробасил отец, – уважаемый Сирахерама, сильнейший мастер тайного смертельного боевого искусства которое долгое время изучал в сокрытом высоко в горах уединённом додзё. Он с помощью особых техник сможет пробудить в тебе большой дар, раз уж школа не способна это сделать.
Бла-бла-бла. Тайное додзё, смертельное искусство. Скукота. В прошлой жизни я в одиночку сражался с сильнейшими воинами и побеждал их. Даже без применения магии мне не было равных в поединке, а называли меня – Смертоносный Бог Убийца Царь Смерти. Смертоносный и смерти звучало конечно так себе, но народу нравилось.
В общем, стоило только этому японцу подняться и встать в стойку, как я неспеша лёг на татами, всё также с книжкой в руках и скучным голосом произнёс, – Я устал.
– Дорогой, и правда, – показалась из-за плеча отца мать, – мальчик только со школы, а ты его на тренировку, тем более после еды.
– Тьфу, – в сердцах сплюнул Рассказов-старший и махнув рукой, круто развернулся, стремительно покидая помещение.
Напоследок, окинув меня нежным взором, Эльвира Рассказова поспешила за ним, а братец мои и вовсе тут не появлялся, поэтому остались мы вдвоём, я, да замерший в стойке японец, похоже совсем не вкуривающий, что тут происходит.
– Расслабься, узкоглазый, – лениво посоветовал я ему. Посмотрел на лупающего на меня глазами в непонятках мастера боевых искусств, похлопал по татами возле себя, – присаживайся, говорю, в ногах правды нет. Или ты по-русски не понимаешь?
Посетовал, – Понаберут японцев всяких, а мне потом мучайся.
– Вообще-то я бурят, – произнёс вдруг тайный мастер на чистом русском, садясь рядом.
А вот это было уже что-то новенькое и я, поиграв бровями, поинтересовался, – А высокогорное додзе как же?
– Придумал, – со вздохом ответил тот.
– И зачем? – я повернул голову, с любопытством разглядывая самого что ни на есть самозванца, не побоявшегося обмануть даже главу влиятельного дворянского рода.
– Заработать хотел. – Тот посмотрел на меня, а затем сбивчиво принялся говорить, – ты не подумай, у меня и мысли не было обманывать аристократов, особенно твоего отца, я придумал всю историю, чтобы открыть школу боевых искусств. Просто бизнес, ничего такого. Вообще я по образованию учитель физкультуры, а всякие там стойки и крики в кино подсмотрел. С работой труба вот и решил, – он развел руками. – Всякие грамоты и дипломы подделал, друг помог, шарит в этом, и искал зал в аренду, для занятий, а кто-то, видать, твоему доложил и он меня сюда. Отказывать аристократу сам понимаешь, а признаться страшно, ещё шарахнет магией в гневе. Вот я тут и оказался.
– Забавно, – хмыкнул я, для удобства поворачиваясь на бок и подпирая рукой голову, – а мне признаться, значит, не страшно?
– Ты другой, – доверительно сообщил мне поддельный мастер. – Я сразу понял, что тебе это боевое искусство нафиг не нужно. Слушай, – встрепенулся он, – а может заключим взаимовыгодное сотрудничество?
– Это какое?
– Я же вижу, что с тебя отец просто так не слезет, а мне край деньги нужны, давай я буду рассказывать, что усиленно тебя тренирую, успехи там расписывать всякие буду, а ты сможешь не напрягаться, и заниматься своими делами. А? – он с надеждой посмотрел мне в глаза.
– А ты хитрец, – рассмеялся я, – и мне помочь и себя не забыть. Ладно, принимается предложение. Кстати, зовут-то тебя по настоящему как?
– Степан, – с новым вздохом ответил японский бурят и я вновь хохотнул:
– Придумал же имечко – Сирахерама.