Убедившись, что нож был крепко сжат в руке, она начала перерезать веревки, которые держали ее. Она начала с запястий. Она надеялась, что, когда освободит их, станет легко. Углы были неправильными, и она изо всех сил пыталась найти опору, чтобы лезвие могло прорезать веревку.
Несмотря на страх быть обнаруженной, она продолжала медленно работать. Это потребовало от нее максимальной дисциплины. Она продолжала поглядывать в сторону входа в палатку, опасаясь, что страж выберет именно этот момент, чтобы проверить ее.
Она почувствовала, как веревки на ее запястьях ослабли, и с тихим треском они разорвались. Мари затаила дыхание, испугавшись того, что этот звук услышали.
Убедившись, что ее не заметили, она продолжила очень медленно. Цепь, прикрепленная к ее ошейнику, звенела при движении, поэтому она делала все, что могла, чтобы поддерживать постоянное давление на нее.
Со свободными запястьями Мари за миг разрезала веревки на лодыжках. Из проблем остался только ошейник. Она не знала, как он застёгивался, надеялась, что могла его снять теперь, когда ее руки были свободны.
Работа с ошейником была самой деликатной частью побега. Железо издавало больше шума, чем веревка, и попытки сделать ошейник и цепь тихими забрали все ее силы. Она не могла развернуть ошейник, а держала его на месте, поворачиваясь, не давая звеньям цепи звякать.
Она не могла видеть, что было у нее ниже шеи, поэтому проверила застежку пальцами. Она молча выругалась. Ошейник нельзя было снять без кузнечных инструментов. Ее охватило отчаяние, и пару мгновений она подумывала покончить с собой.
Но Мари отказалась принимать такие мысли. Она изучила цепь в поисках слабых звеньев. Шансов найти это было мало, но это было лучше, чем ничего.
Когда она проследовала за цепью, ее взгляд остановился на другом конце, где она была прикреплена к центральному столбу палатки. Тот, кто проделал эту работу, не проявил особой тщательности. Цепь трижды обернули вокруг шеста, а затем через три звена протянули штифт, чтобы удерживать ее на месте. Связанная, она никак не могла подняться достаточно высоко, чтобы сделать что-нибудь, но теперь вынуть штифт будет несложно.
Мари сделала это, стараясь не шуметь. Она осторожно размотала цепь, будто обнажала боевую рану. Теперь она была свободна. Но она предположила, что находилась в центре вражеского лагеря, и если таскать с собой длинную цепь, она вызовет подозрения.
По шагу за раз. Она добилась прогресса. Прежде чем сделать следующий шаг, Мари оглядела палатку. Как она и ожидала, тут не было никакого удобного оружия. У нее был только нож. Этого должно хватить.
Мари обернула цепь вокруг своего туловища, чтобы она, по крайней мере, не шумела. Решив, что она была настолько готова, насколько могла, Мари выглянула из палатки.
Двое стражей стояли к ней спиной и смотрели на лагерь. Как и подозревала Мари, она была недалеко от центра.
Вдруг недалеко, среди палаток вокруг сердца лагеря, вспыхнул огонь. Все тут же посмотрели туда, и Мари знала, что шанса лучше не будет.
Она за пару мгновений успокоила дыхание. Важно было сосредоточиться, если она хотела выжить.
А потом она впервые убила.
Единственная ее мысль, когда она вышла из палатки и вонзила нож между ребер стража, прямо в его сердце, заключалась в том, что лишить жизни не должно быть так легко. Ее руки двигались почти по собственной воле, вытащили нож из солдата и ударили второго стража, когда он повернулся.
Ее второй удар был не таким точным, как первый, но он сработал. Она крепко сжимала нож, боясь, что единственное оружие выскользнет из рук. Когда второй мужчина повернулся, нож разрезал орган за органом. Смерть охранника не была чистой, но годилась. Мари вытащила окровавленный нож из стража, когда он упал, застыла в шоке, глядя на свою работу.
Она подняла взгляд, пытаясь заставить ноги пошевелиться. В этот момент две тени в форме дома Амари отделились от палаток через дорогу. Мари взяла себя в руки. Она даже не успела сделать несколько шагов от палатки, где ее держали в плену.
Одна из теней сбросила капюшон и вышла на свет, и Мари поняла, что смотрит на Асу и Коджи, двух последних людей, которых она ожидала тут увидеть. Она крепче сжала нож, отчаянно желая, чтобы Коджи подошел ближе, чтобы она могла нанести удар.
Клинки ночи остановились вместе, и Мари проклинала себя. Конечно, они смогут уловить ее намерения. Каким бы сильным он ни был, она могла бы с таким же успехом зажечь предупредительный маяк. На их лицах отразилось замешательство. Аса медленно шагнула вперед.
— Мари, мы здесь, чтобы спасти тебя, — Аса огляделась, словно убеждалась, что поблизости никого не было. — Мы можем уйти, пока они в смятении, но это нужно делать сейчас.
В сердце Мари возникли противоречия между гневом и разумом. Она хотела убить Коджи, но ей нужно было выжить. Ее работа еще не была закончена.
Она медленно опустила нож, убрала его в крови в ножны. Два клинка ночи по-прежнему выглядели обеспокоенными, но вместе они развернулись и пошли прочь из лагеря.
Глава 25
Коджи пережил два удивления за пару мгновений. Первым было то, что Мари сама начала побег, убила двух стражей в процессе. Это как-то не вязалось у Коджи. В его глазах Мари не должна была убивать. Это было не в ее природе.
Вторым было то, что она хотела его убить. Когда он ощутил ее намерение, он почти усомнился в своем даре. Однако разум быстро проявил себя. Была только одна причина, по которой ее отношение к нему так быстро изменилось. Она знала.
Это потрясло его почти физически. Всегда был шанс, что она узнает правду, но с каждым прошедшим днем он все больше думал, что секрет, возможно, никогда не откроется.
Аса заставила их двигаться, Коджи все еще пытался смириться с тем, что только что произошло. Он следовал за Асой, она добыла форму для Мари. Он пошел за ними, когда Аса использовала свои навыки, чтобы вывести их из лагеря. Когда они оказались в безопасности, Мари повернулась к ним обоим, ее лицо исказил едва сдерживаемый гнев.
Однако то, что она сказала, застало Коджи врасплох.
— Нам нужно убить Кё. Сколько с вами?
Аса дала Коджи первый шанс ответить, но когда он не ответил, она сказала:
— Недостаточно, Мари. Чуть больше двадцати — вот и все.
— Сколько клинков ночи?
— Двадцать один.
Коджи знал, что этого мало против армии. Мари, похоже, это не волновало.
— Их должно хватить. Они все еще верны? Смогут выполнить невыполнимую задачу?
Коджи ответил, впервые с тех пор, как они встретили Мари в лагере:
— До конца, миледи.
Мари пристально посмотрела на него яростным взглядом, ее глаза впились в него, снимая слои его личности, пока она не достигла сердцевины его существа. Возможно, он вообразил это, но ему показалось, что ее глаза на мгновение смягчились.
— Хорошо. Пойдем к ним и приготовимся. Выходим на рассвете.
Они добрались до лагеря, где прятались клинки, наблюдая за резней внизу. Аса собрала всех одаренных вместе, а Коджи отошел, позволяя своим мыслям разгуляться.
Он почувствовал позади себя Асу, поддерживающую, но без вопросов. Если ему было что сказать, он бы это сказал. Он не повернулся и не взглянул на нее.
— Она знает.
Ему больше нечего было сказать. Аса была там. Она понимала это лучше, чем кто-либо другой.
— Что ты будешь делать?
Вот в чем был вопрос. За прошедшую зиму Мари стала больше, чем просто его командиром. Она была надеждой. Если она желала его смерти, он не видел больше причин жить.
— Сражаться за нее. Умру за нее, если смогу.
Он почувствовал изменение позы Асы. Хотя он не видел ее, он знал, как ее огорчил ответ.